Помнят польские паны. Прорыв

Фрагмент 25

Капитан Антуан Роже, 12 августа 1941 года

Этот русский фронт — просто какая-то бездонная прорва, перемалывающая всё, бросаемое на неё. Я хорошо помню радостные лица ребят из авиационного полка «Нормандия», которых мы, французские военные советники, благословляли на воздушную войну с большевиками. Прошёл всего месяц, и полк пришлось выводить в тыл из-за высоких потерь личного состава и материальной части, поскольку красные лётчики устроили настоящую охоту за самолётами с эмблемами полка.

Да, дней десять они были королями неба, едва ли не из каждого боевого вылета на перехват русских самолётов возвращаясь с победами. По их словам, основная масса пилотов противника имеет невысокую квалификацию, а значительная доля их боевых машин уступает французским «Девуатинам» в скорости, немного в скороподъёмности и количестве огневых точек, выигрывая лишь в манёвренности. Это — самолёты И-16, «Крыса», как их прозвали, использовавшиеся русскими ещё во время войны в Испании. А потом на фронт прислали два полка, вооружённые новейшими русскими истребителями «Яковлев-1» и «Поликарпов-1». Если первые на мой взгляд, блики по силуэту с «Девуатинами», то вторые внешне очень похожие на «Крысу», но очень, очень зубастую. А потому получили неофициальное прозвище «Супер-крыса» или «Крысиный король». И вот тогда истребители с французскими трёхцветными концентрическими кругами на крыльях и фюзеляжах неожиданно для себя превратились в дичь.

Из разговоров с британскими коллегами, которых тоже немало в польском Генеральном штабе, та же ситуация в небе над Турцией. Их «Харрикейны», пусть и вооружены огромным количеством пулемётов — от восьми до двенадцати — сыплются с неба при встречах с «Супер-крысами» также хорошо, как и наши Д.520. А ребятам из «Нормандии» ещё следовало бы порадоваться тому, что «Поликарповы», преимущественно, идут в Закавказье.

Вообще и у нас, и у британцев уже ощущается серьёзное отставание выпуска новых самолётов от потребностей фронта. Ни мы, ни они не ожидали столь больших потерь в авиации. Ведь те же британцы воюют не только на Кавказе, но и в Крыму, где их авиации в последнее время тоже трудно.

Насколько мне известно, у нашего основного союзника по борьбе с большевиками имеется прекрасный истребитель «Супермарин-Спитфайр», значительно превосходящий по лётным характеристикам «Харрикейны», но из-за сложностей с массовым производством его выпускают небольшими партиями и пока, в первую очередь, направляют на вооружение частей, предназначенных для защиты неба над Альбионом. Поставок именно «Спитфайров» требую поляки, чья довольно устаревшая авиация несёт наибольшие потери.

Вообще для польского военного руководства прошедшие два с половиной месяца войны стали сильнейшим шоком. Оно рассчитывали сражаться совсем не с такой армией, надеясь на то, что красноармейцы, столкнувшись с натиском хорошо обученных польских жолнежей, начнут либо массово сдаваться в плен, либо повернут штыки против своих же командиров и особенно комиссаров. Не повернули. Как я понял психологию русского солдата, он считает для себя позором проиграть полякам. Поэтому сражается до последней возможности. И даже тогда, когда все возможности исчерпаны, и остаётся лишь умереть, но с оружием в руках.

Польское наступление захлебнулось буквально на всех фронтах. Точнее, завязло в плотной русской обороне из-за огромных потерь. И теперь полякам приходится заниматься перегруппировкой сил, чтобы продолжить его. Подтягивать резервы, доставлять по скверным русским дорогам боеприпасы, ремонтировать повреждённую технику и ежедневно требовать от нас скорейшей переброски французских и британских дивизий на фронт. В первую очередь — авиационных и танковых, поскольку польские и чехословацкие лёгкие танки выбиваются со скоростью таяния ложки мороженого в чашке с горячим кофе, а авиационные полки расходуются на фронте за две-три недели.

Увы, но полк «Нормандия» был только первым. Сейчас в небе над Белоруссией сражаются ещё два добровольческих авиаполка, «Эльзас», базирующийся в Латвии, и «Анжу», переброшенный под Житомир, но и из них регулярно поступают известия о потерях.

Туда же, на Украину, направлена и уже начала разгрузку из эшелонов 4-я бронетанковая дивизия бригадного генерала де Голля, не успевшая принять участия в боях с итальянцами. Одно из мощнейших французских соединений, имеющее на вооружении 58 тяжелых танков B1bis, 44 средних танка D2, 135 легких танков Renault R35, 39 кавалерийских танков Somua S35, 40 легких танков Hotchkiss H39, 48 бронемашин Panhard Р178. Все эти танки, даже лёгкие, имеют значительно более крепкую броню, чем польские и чехословацкие, и даже у «Панаров» она вдвое толще, чем у 7-ТП польского производства.

«Всеядность» поляков становится даже смешной. И дело вовсе не в том, что они собирают и ремонтируют подбитые и брошенные русские танки. Это как раз понять можно. Они готовы покупать даже такой броне-хлам, как Рено FT образца 1917 года и американские пулемётные лёгкие М2. В нашей армии не знали, что делать с монстрами Char 2C, построенными сразу после Великой войны, пока шутки ради не предложили их Варшаве. Громоздкие (длина более 10 метров, ширина 3 метра и высота 4 метра), невероятно тяжёлые (масса 75 тонн!), медлительные (скорость не более 15 километров в час), с экипажем 12 человек, но вооружённые 75-мм орудием и четырьмя пулемётами. И поляки ухватились за эту идею! Тем более, за поставку требуется платить не собственными средствами, а из суммы выделенного им военного кредита. Теперь решается сложнейшая задача переброски машин к линии фронта.

Велики и польские потери в живой силе, но для этой страны, имеющей самую большую в Европе численность населения, поставить под ружьё до семи миллионов человек — не проблема. Другой разговор — на их обучение требуется время. Поэтому, помимо боевой техники, поляки требуют и присылки обыкновенных пехотных дивизий. Вряд ли им скоро пойдут навстречу, и эшелоны с французскими парнями уже завтра помчатся на восток. Скорее, это будут колониальные войска из Алжира и другие туземные части, что не успели принять участие в сражениях с итальянцами.

У британцев с этим вопросом тоже не очень хорошо. У них на данный момент две точки серьёзнейшей головной боли — Индия и Северная Ирландия. Во втором случае после ввода войск из Метрополии наметился перелом, пусть пожар восстания, как мне кажется, будет полыхать ещё очень долго, а войска в провинции и вовсе придётся держать несколько лет. В Индии же всё намного, намного хуже. После введения чрезвычайного положения и полевых судов для участников вооружённых выступлений индийцы ещё больше озлобились, и британцам приходится перебрасывать в колонию войска из Ирака, Австралии и даже Новой Зеландии.

Ещё хуже то, что репрессии против ирландцев очень серьёзно поссорили Великобританию с Соединёнными Штатами Америки, которые руководство наших двух стран стремилось если не вовлечь в войну с большевизмом, то хотя бы добиться прекращения поставок в Советскую Россию некоторых видов стратегического сырья и промышленного оборудования, а также техники. Увы, вместо этого ирландское лобби добилось сокращения всего этого в Британию. А ещё — поставок оружия повстанцам, действующим в Бенгалии. Янки явно намереваются «застолбить» за собой влияние на будущее правительство Индии, которую англичанам рано или поздно придётся оставить.

То, что им придётся уйти, понимают все, даже мои британские коллеги, прикомандированные к польскому Генеральному штабу. Речь о том, насколько не вовремя случилось это восстание. Вместо борьбы с врагом всего свободного мира нашим весьма могущественным союзникам приходится тратить силы и средства на внутренние проблемы. Ведь вместо индийских джунглей те же части из Ирака, Австралии и Новой Зеландии могли бы не допустить начавшегося отступления турецких войск под Ереваном. А возможно, даже добиться разгрома советских войск в Закавказье, вышвырнув их не только из Армении, но и из соседнего Азербайджана с его нефтяными месторождениями.

Тем не менее, ничего уже не исправить. Большевикам всё же удалось вначале разгромить турецкие войска в районе Ленинакана, а когда «османы» ослабили ударную группировку в районе Еревана, отбросить к подножию Арарата и её.

Генерал-лейтенант авиации Яков Смушкевич, 17 августа 1941 года

Будь воля моих недоброжелателей, они непременно бы поставили мне в вину то, что противовоздушная оборона Ленинграда почти два месяца практически бездействовала, отражая лишь одиночные самолёты-разведчики, время от времени пытающиеся прорваться к Колыбели Революции. С разных направлений и на разных высотах. Но товарищ Сталин, ставя мне задачу при назначении на должность, чётко и ясно заявил, что вражеский самолёт-разведчик, сумевший снять город с высоты, несёт не меньшую угрозу чем эскадрилья тяжёлых бомбардировщиков. И для того, чтобы наметить цели будущих ударов, враг будет прорываться в ленинградское небо с каких угодно направлений. Даже зайдя с тыла.

Именно поэтому любой самолёт, не оборудованный аппаратурой автоматического распознавания «свой-чужой», приближающийся к Ленинграду и не отвечающий на радиозапросы диспетчеров, рассматривается операторами локационных станций именно как машина противника. А на его перехват поднимаются «сталинские соколы» с приказом перехватить, установить государственную принадлежности и принять меры по пресечению полёта, если он оказался «чужим».

Нет, финны в самом начале войны пару раз пытались посылать бомбардировщики, а потом поняли, что ничего, кроме потерь, им ждать не следует. Было несколько раз, что поднимались в воздух истребители на перехват советских же бомбардировщиков дальнего действия, возвращающихся повреждёнными с боевых заданий.

Противовоздушная оборона Варшавы, Гданьска, Гдыни и Кролевца, как поляки переименовали Кёнигсберг, очень мощная, и задача нанести бомбовый удар по этим городам нередко оборачивается повреждениями или даже гибелью наших самолётов. Там и зенитные прожекторы для выявления самолётов в ночном небе, и аэростаты заграждения, и высотные истребители с англичанами за штурвалом, и тяжёлые британские 94-мм зенитные орудия, снаряд которых способен достигать высоты 11 километров. И даже стали появляться британские радиолокаторы, с огромной помпой подаваемые польской пропагандой как панацея от советских авианалётов, портящих немало крови польскому руководству.

Да, это так. В последний год в нашей бомбардировочной авиации произошёл мощный скачок надёжности авиамоторов и качества навигационного оборудования, позволившие летать дальше, выше, быстрее, выходить на цели точнее, точнее «укладывать» бомбы. Да и обучение лётчиков полётам в ночное время и в неблагоприятных метеоусловиях, а также привлечение в бомбардировочную авиацию лучших гражданских пилотов, сказались на квалификации «среднего» военного лётчика этого рода войск. А в последних вылетах стали применяться экспериментальные особо мощные боеприпасы так называемого объёмного взрыва, производство которых осваивает советская промышленность. С виду — бомбы как бомбы. Но «пятисотка», бомба массой в полтонны, даёт мощность взрыва, эквивалентную нескольким тоннам обычной взрывчатки. По рассказам лётчиков, внизу, на месте её детонации, образуется яркий полушар взрыва, диаметром в три-четыре сотни метров.

Именно таким оружием, как я понимаю, был уничтожен британский авианосец, находящийся на ремонте в Гдыне после торпедирования близ полуострова Ханко. Не потонул, а полностью выгорел. А ещё — оба авианосца и то ли три, то ли четыре эсминца сопровождения, пропущенные турками в Чёрное море. Судя по истерике и трауру, объявленному в Британии, потери для англичан очень болезненные.

Серьёзная работа у Ленинградского ПВО началась после захвата польско-британским десантом Моонзундских островов и восстановления врагом аэродрома под Ригой. Причём, и с островов, и из-под Риги британцы заходили на город преимущественно со стороны Финского залива. Вполне себе закономерное решение, поскольку на суше их приближение отлично фиксируется даже многочисленными постами ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), оснащёнными не локационными станциями, а звукоулавливающими установками в виде счетверённых раструбов-звукоуловителей, и обычными биноклями. Хотя, конечно, нашим врагам хорошо известно от пленных, что на страже советского небо стоят и «радиоуловители самолётов», как до недавних пор именовались радиолокационные станции.

Не знают они лишь того, насколько быстро наше ПВО насыщается этими станциями. Я не ведаю, чем отличаются в техническом плане Московская и Ленинградская системы, но, как мне кажется, и там, и здесь техническая оснащённость примерно на одном уровне: радиолокаторы, поля обзора которых не имеют ни одной «щелочки», станции орудийной наводки при батареях зенитных орудий, надёжная проводная связь между станциями, штабом ПВО и аэродромами истребительной авиации. Причём, наиболее мощные зенитные орудия способны вести огонь даже по целям, летящим на ещё недостижимой современной авиации высоте.

Так вот, первый «пробный» налёт на Кронштадт попытались совершить 31 июля 15 лёгких скоростных «Бристоль Бленхейм». К сожалению, из-за ведомственной несогласованности с противовоздушной обороной Балтфлота три или четыре бомбардировщика сумели вывалить бобовый груз на порт и город и уйти безнаказанными. Ещё шесть ограничились «глушением рыбы» в заливе, чтобы облегчиться и сбежать от истребителей.

Видимо, эта частичная удача подтолкнула врага к более активной деятельности. А меня и адмирала Трибуца после нагоняя, полученного от товарища Сталина, налаживать взаимодействие.

Через четыре дня операторы радиолокационных станций зафиксировали в небе целую воздушную армаду, идущую над Финским заливом на восток. Как позже выяснилось, в налёте приняли участие 14 «Армстронг Уитворт Уитли», 12 «Хендли Пейдж Хемпден» и 9 «Виккерс Веллингтон», сопровождаемые целым полком истребителей прикрытия «Хоукер Харрикейн».

В Монголии мне доводилось видеть, что такое бой с участием двух сотен самолётов. Правда, в круговерти воздушного сражения всё это представляется разрозненной мозаикой отдельных схваток, и лишь потом, на основании докладов выживших в них, удаётся постепенно собрать из отдельных элементов общую картину. На экране локатора — совсем другая крайность. Есть общий план, но не видны детали. Да и сложно понять по яркости отметок, порой, перекрывающих друг друга, что именно сейчас происходит. Пусть и свои отметки с чужими, благодаря радиоответчикам, различаются.

Несколько минут, и число «наших» отметок стало значительно превосходить число «чужих». Часть «вражеских» исчезала прямо в воздухе, что говорило о том, что самолёт противника либо взорвался на собственных бомбах, либо развалился в воздухе. И одни, и другие пропадали после недолгого прямолинейного движения: сбиты и упали в море. Тем не менее, часть отвернувших «бомбёров» сумела выйти к побережью в районе Ораниенбаума и Сестрорецка, чтобы сбросить смертоносный груз там. Но ни к Ленинграду, ни к Кронштадту не прорвались.

Потери обеих сторон оказались огромными. Уйти на запад сумела лишь половина бомбардировщиков и только треть истребителей прикрытия. Да и то лишь потому, что, например, «Веллингтоны» оказались необыкновенно живучими. Я видел на снимках фото-пулемётов полностью лишённую обшивки хвостовую часть «Веллингтона», одни рёбра набора торчат, но машина летит! К тому же, все перечисленные бомбардировщики являются труднейшей целью из-за большого числа оборонительных пулемётных установок.

После этого побоища (краснофлотцам с торпедных катеров, вышедших в море, удалось спасти часть сбитых красных авиаторов и подобрать из воды больше трёх десятков англичан) выяснилось, что британцы после предыдущей атаки на Кронштадт не ожидали от нас столь мощного противодействия. Перед вылетом им пообещали «лёгкую прогулку», обернувшуюся жестоким сражением.

Целую неделю к Ленинграду не пытался прорваться ни один польский, британский или финский самолёт. Но после этого начались попытки прощупывания нашей системы ПВО уже в ночное время и небольшими группами самолётов, летящих на небольшой высоте. Это — сложные цели. Особенно — если учесть, что лётчиков-«ночников» в полках противовоздушной обороны у нас всё ещё немного. Тем не менее, серьёзных последствий этих налётов пока удаётся избежать, благодаря своевременному обнаружению, светомаскировке и… ложным целям — выстроенному между Красным Селом и Ленинградом целым фанерным «городом», где и «светомаскировка» имитирует небрежность, и искры, похожие на искрение трамвайных токосъёмников, летят. Тем не менее, из главного штаба ПВО страны предупреждают, что вскоре возможны одновременные налёты нескольких сотен британских бомбардировщиков.