Помнят польские паны. Прорыв

Фрагмент 22

Старший лейтенант Олег Лосик, 14 июля 1941 года

Надеяться на то, что единственная танковая рота спасёт положение дел на участке фронта? Пусть даже эти десять танков — такие грозные машины, как Т-55, а участок фронта имеет протяжённость менее тридцати километров. Если не считать мелководного, пересыхающего летом озера Отар-Алчик. Или, как его ещё называют, Узунлар.

Озеро не просто мелкое. Его максимальная глубина — всего чуть больше метра, а средняя — сантиметров шестьдесят. Тем не менее, озёрный ил не позволяет форсировать его ни пешком, ни на технике, а мелкая вода — использовать даже обычные лодки.

Именно за эту водную преграду зацепились советские войска, когда турки отбросили их от Феодосийского залива. Так что за нами теперь — только крошечный кусок Керченского полуострова, клочок земли примерно сорок на сорок километров. Где-то чуть больше, где-то чуть меньше. И именно от этого клочка земли в тылу их войск решили избавиться наши враги перед тем, как начать наступление вглубь Крымского полуострова — На Джанкой, Симферополь и Севастополь.

Нет, наши десять танков, конечно же, не единственные на этом участке фронта. Насколько мне известно, машин различных типов здесь сосредоточено около сотни. Но их основная масса — старенькие Т-26 и БТ разных модификаций, а также бронеавтомобили. Есть с десяток Т-34 и то ли пять, то ли шесть КВ.

Так уж получилось, что турецкий десант в Феодосии застал наши войска в Крыму, который все считали глубоким тылом, врасплох. А все находящиеся на полуострове танки использовались, в большинстве случаев, в качестве учебных и относились, преимущественно ко 2 или даже третьей категории. То есть, требовали либо текущего ремонта в частях, либо ремонта в войсковых мастерских. Плюс неплохо поработали диверсанты из числа крымских татар. Вот и получилось, что отражать десант оказалось почти нечем. Когда же турки отрезали Керченский полуостров от остального Крыма, началась спешная переброска в Керчь всего, что оказалось под рукой на Тамани и в северном Приазовье.

Только враг тоже не дремал. Турки очень быстро насытили десантировавшиеся войска противотанковыми средствами, начиная от британских противотанковых ружей конструкции полковника Бойса, кончая специализированными малокалиберными пушками и зенитками, тоже позволяющими успешно бороться с бронетехникой. А потом ещё и штурмовую авиацию перебросили, которая тоже сильно осложнила жизнь нам, танкистам.

Да и не только танкистам. Местность здесь, в районе села Ново-Николаевка, где мы расположились, ровная, голая, безлесная. Замаскировать невозможно ничего. Ни бронетехнику, ни артиллерийские позиции, ни даже огневые точки. Вот и зверствуют пилоты британских «Гладиаторов», прикрываемые истребителями «Харрикейн», ежедневно совершая по пять-шесть налётов на позиции советских войск. Им противостоят наши «ястребки». Потери у обеих сторон в воздушных боях огромные, но и подлётное время у англичан минимальное, так что успевают нагадить, пока из Керчи прилетят «красные соколы».

Да, англичане. У Турции собственная авиация слабая. Будь задействована только она, её давно бы уже выбили. Но британцы, до последнего времени не участвовавшие в сухопутных сражениях против СССР, не жалеют самолётов, которых у них очень много.

До последнего времени… Теперь уже и их войска топчут советскую землю. По данным разведки, в Феодосию уже переброшена британская пехотная дивизия и танковый полк, которые и должны стать тем ударным кулаком, который будет проламывать нашу оборону. Вместе с турками, конечно же.

Это тоже стало огромной неожиданностью. Мою роту, по сути, отправляли в Крым как основную силу грядущего контрудара, призванного отбросить силы турецкого десанта к перешейку между Арабатским и Феодосийским заливами. А вместо этого придётся обороняться от новейших британских танков, которыми вооружён этот вражеский полк.

Да, англичане наслушались того, о чём рассказывают поляки, столкнувшиеся с нашими «тридцатьчетвёрками» и КВ в Латвии, Белоруссии и Украинской ССР, и перебросили полк, в состав которого включили «тяжёлый» батальон с ротой средних танков «Матильда-2» и двух рот лёгких, но сильно бронированных «Валлентайнов».

Серьёзный противник даже для «Ворошиловых» и Т-34! У «дамы» лобовая броня достигает восьмидесяти миллиметров, из наших танковых «трёхдюймовок» её не прошибить. Не говоря уже о «сорокопятках» старых танков. «Валя» бронирован лишь немногим слабее — лобовая броня 60 миллиметров. Тоже нужно очень постараться, чтобы проломить такую. И тоже — не калибром 45 мм. Да, бронепробиваемость пушки, установленной на обеих машинах, слабовата. Со «шкурой» КВ им не справиться. Но и «кавэшек» здесь, как я уже говорил, всего штук пять или шесть будет.

Всё остальное — лёгкая слабо бронированная мелюзга, вооружённая, в том числе, даже не всегда пушками, а, порой, крупнокалиберными пулемётами. Тем не менее, вполне эффективная против пехоты.

Наступление началось с артподготовки, в которой были задействованы не только полевые орудия турок и британцев, но и главный калибр двух британских эсминцев, подошедших почти к самому берегу немного западнее озера Узунлар. Пусть они били и на практически максимальную дальность, но 120-миллиметровые снаряды боевых кораблей улетали даже за селение Учевли-Кенегез, расположенное севернее озера. Да и вообще гремело вовсю. Включая взрывы бомб, которыми сыпали палубные «Альбакоры», взлетевшие с авианосца, стоящего в Феодосийском заливе. Судя по тому, сколько самолётов «висит» в небе над линией фронта, британцы подняли всё, что способно летать.

Танки роты зарыты в землю и тщательно замаскированы близ шоссе на Керчь, южнее Ново-Николаевки, примерно в трёх километрах восточнее первой линии траншей, так что нам ни бомб, ни снарядов не досталось. Правда, если врагам удастся прорвать первую линию обороны, то ещё достанется.

И практически сразу, едва умолкли последние взрывы артподготовки, в атаку двинулись пехотные цепи, сопровождающие танки. Как и ожидалось, вдоль шоссе, по которому быстрее всего достичь Керчи, немного южнее его.

Их встретили огнём красноармейцы, спешно занимающие огневые позиции после артналёта. Тявканья миномётов слышно не было, но стали заметны часты разрывы мин, тоже открывших заградительный огонь. Судя по разрывам, в основном, калибра 50 миллиметров и, намного меньше, 82 миллиметра. Задымились первые лёгкие «крейсерские» танки противника. Но тяжёлые, «пехотные» куда более медлительные, продолжали неспешно ползти к нашим траншеям, поливая пулемётным огнём их защитников. Полыхнув пламенем из распахнувшегося люка, загорелся Т-26, маскировку над капониром которого сорвало ещё во время налёта то ли бомбой, то ли снарядом: хоть британская танковая сорокамиллиметровка и считается слабенькой пушкой, но её снаряд пробивает броню наших лёгких танков без каких-либо проблем. Даже с расстояния почти в километр, как это было в данном случае.

Наконец-то заговорила дивизионная артиллерия, и турецкие солдаты, сопровождавшие танки, не просто залегли, а начали отползать назад. Перепало и «броне». Встал ещё один вражеский лёгкий танк, а остальные врубили задние передачи, не переставая поливать свинцом красноармейцев. Остановившуюся бронированную машину добил расчёт «сорокопятки», но поплатился за это жизнями, попав под обстрел из крупнокалиберного пулемёта. Жалко ребят!

Снова артобстрел, снова визг падающих бомб, снова рота лёгких «британцев» при поддержке взвода «Валлентайнов» атакует нашу первую линию обороны, но уже севернее шоссе. И снова безуспешно. И растут потери, как у врагов, так и у нас.

Судя по тому, что на этот раз «Альбакоры» бомбили наши тылы, артнаблюдатели противника сумели засечь местонахождение батарей дивизионной артиллерии. Так что «бог войны» «говорил» при новой атаке, снова направленной южнее шоссе, куда реже, чем в первый раз. А тройка «Матильд», наконец-то добралась до наших траншей. Что удивительно, я сам дважды видел, как по пути к траншеям под гусеницами этих машин взрывались противотанковые мины, но они продолжали двигаться.

— Бронебойным заряжай!

Первый снаряд только чиркнул по башне «дамы». Хоть и обидно, но понять можно: на дальности в три километра попасть, пусть и по медлительной, но всё равно движущейся цели, довольно сложно. Зато второй сотряс «Матильду», проломив толстенную лобовую броню. Есть! Первый уничтоженный моим экипажем танк противника! Очень надеюсь на то, что далеко не последний.

Иван Степанович Туманян, 16 июля 1941 года

Командировка на фронт… Разве ещё года три назад мог я о такой подумать? Особенно — если фронт проходит там, где когда-то родился мой прадед. И не просто поездка, а наблюдение за боевым применением оружия, созданного уже здесь, но с использованием идей и технологий, привезённых из 1990-х.

Да, очень долго «ковырялись», доводя «до ума» этот вид оружия. Только ведь тонкостей в каждом деле хватает. А этот вид боеприпаса совсем не зря сумели сделать лишь в 1970-е. Ведь в чём суть объёмно-детонирующих боеприпасов? Нужно создать взрывоопасное облако, в котором возникнет оптимальное соотношение легковоспламеняемой аэрозоли и атмосферного кислорода, и именно в этот момент его «поджечь». Создать именно в том месте, куда доставили горючую жидкость снаряд или бомба. Для этого — разрушить внешний корпус, но при этом не поджечь эту жидкость (иначе она просто сгорит без взрыва), а распылить. Причём, время между началом распыления и инициацией взрыва измеряется миллисекундами, и количество тех самых миллисекунд нужно так подобрать, чтобы смесь получилась ни богатая, ни бедная, а именно оптимальная.

Вот и экспериментировали химики с технологией производства рабочей жидкости, боеприпасники — с конструкцией бомбы, массой «разрушающего», распыляющего и инициирующего зарядов, а также временнЫми задержками инициации. Экспериментировали, экспериментировали и наэкспериментировали. Пока только на массу 500 килограммов, но впереди, насколько мне известно, и тонна, и полторы. А может быть и больше.

«Компания» подобралась немаленькая: я, мой помощник из числа «наших», прибывших из 1990-х, представители НИИ химии, Наркомата боеприпасов, курирующий сотрудник из ГУ ГБ в ранге майора госбезопасности. В качестве охраны — пять сотрудников НКВД, «боевиков», вооружённых до зубов. Уже в Спитаке к нам прибавились два красных командира из штаба фронта, а также отделение красноармейцев из состава войск НКВД.

Местом фронтовых испытаний выбрали руины Ленинакана. Обстановка здесь, мягко говоря, аховая. Как ни сопротивляется «группа генерала Рокоссовского» натиску турок, а обороняющиеся войска уже вытеснены в северные кварталы города. Ещё немного — и появится реальный шанс на то, что туркам откроется путь к первой из двух железнодорожных станций, через которые идёт снабжение всех войск на территории Армянской ССР. Включая Ереван, где ситуация тоже не самая благополучная.

Дальше станции Джаджур железнодорожного движения нет. Следующая станция, Маисян, находится уже в пределах досягаемости вражеской артиллерии. И Джаджур-то регулярно пытаются бомбить, но её хоть сумели защитить серьёзной системой ПВО из большого количества зенитных орудий и пулемётов, а от крупнокалиберных снарядов в крошечном селении Ацикаван, где и находится станция Маисян, никакие зенитки не помогут. Так что, дождавшись ночи, пришлось грузиться в трёхтонку и, где по дороге, где полевыми стёжками, катить из Джаджуравана через Ширак в Ацик, потом в селение Маисян, а уж оттуда пешим ходом добираться до старой Александропольской крепости, в которой нас и встретил командующий «группой войск».

Рокоссовский выглядел крайне измотанным. Оно и понятно: почти два месяца обороны, напряжённейшей обороны, сравнимой, разве что, с боями в Сталинграде в нашей истории. Тем не менее, чисто выбрит, форма, хоть и потрёпанная, но, в целом, в довольно приличном состоянии. И держится приветливо: его ведь предупредили, что и «наука», и представители штаба фронта прибыли не с пустыми руками.

А последние сразу же «зарядили» задачу:

— Командующий фронтом приказал в течение ближайших двух дней полностью освободить Ленинакан от турецких захватчиков. Для этого вашей группе войск придаётся отдельный штурмовой полк, уже подходящий к городу.

Константин Константинович лишь грустно улыбнулся.

— Товарищ полковник, бои в городской черте ведут, в общей сложности, до двух дивизий. Нам противостоят силы противника, примерно в полтора раза бОльшие по численности. И, как показывает опыт, этот полк «сточится» в городских боях за три-четыре дня, сумев добиться, разве что, продвижения на юг на две-три улицы бывшей городской застройки.

— Это было бы так, товарищ генерал-майор, если бы полк был обычным, а не специально обученным боям в городской застройке и не снабжённым специальной экипировкой. Кроме того, Москва подготовила некоторые сюрпризы, наблюдать за применением которых и прибыли товарищи учёные. Поэтому давайте не будем терять времени, а займёмся планированием операции. Точнее, корректировкой уже готового плана, разработанного в штабе фронта.

Нам, «науке», выделили пару комнат в подвальных помещениях крепости, серьёзно пострадавшей от непрерывных артиллерийских обстрелов. Но в девятнадцатом веке умели строить прочно, и старая цитадель, даже несмотря на разрушения, по-прежнему представляла собой мощное укрепление. По сути дела, если бы не она, то город наверняка бы пал. Именно в этих подвалах мы и провели то время, пока военные обсуждали свои планы. И следующий день, необходимый для того, чтобы поставить задачи задействованным в его реализации войскам и силам поддержки.

В общем-то, обстрел крепости не прекращался и ночью. Но в тёмное время суток снаряды прилетали в стены, валы и откосы холма, на котором она построена, достаточно редко. Раз в десять-пятнадцать минут. А с наступлением дня обстрел усилился.

— Турки поняли, что крепость им полностью не разрушить, поэтому просто выполняют рутинную работу, надеясь случайно поразить кого-нибудь неосторожного, — пояснил лейтенант, приставленный к нам уже генералом. — Вот с началом нового штурма города будут палить «от всей души», просто понимая, что этим нарушат связь командования с войсками.

— А когда он может состояться, этот штурм?

— Если судить по предыдущему опыту, то туркам, чтобы накопить для него войска, нужно ещё два-три для. И тогда… Очень трудно будет их удержать. И как бы не получилось, что после него нам придётся оставить крепость, чтобы не оказаться в окружении.

Не получится! Я не знаю всех подробностей разработанного плана, я знаю, что случится, когда эскадрилья Ер-2, известных людям из 1990-х как немецкие «лаптёжники» Ю-87, прилет из Тбилиси и начнёт «работать» по кварталам, занятым турецкой пехотой.

Константин Константинович изо всех сил пытался отговорить нас от того, чтобы мы, учёные и изобретатели, шли вместе с ним в круглый форт, сильно выдвинутый на юг от основной крепости. В «Чёрный страж», как называют местные это сооружение, построенное из чёрного туфа даже раньше, чем сама крепость. А теперь — превращённое артиллерийскими обстрелами в нечто подобное римскому Колизею: часть стен ещё стоит, а часть наполовину выщерблена, сломана. Только «Чёрный страж» — лучшее место для того, чтобы снять на видеокамеру то, как будут работать ОДАБ-500. Так что, где по траншее, а где ползком, мы все, включая представителей штаба фронта, добрались до места. Хоть мне, в моём возрасте, тяжеловато даются такие «подвиги».

Впрочем, началось всё не так, как я думал. Едва рассвело, над городом появился скоростной самолёт с «раздвоенным» хвостовым оперением. Кажется, Пе-2 или его «истребительная» версия, именуемая Пе-3. В сопровождении пары истребителей. И тут же над районом селения Карнут, немногим юго-западнее которого проходит наша оборона, стали подниматься клубы дыма и пыли, прорезаемые пламенем. И, судя по мощности взрывов, охвативших турецкие траншеи, это были вовсе не обычные «Катюши». Скорее всего, реактивные снаряды М-30, прозванные за характерную форму «Лукой Мудищевым». Или просто «Лукой».

Полковник-штабист, как и Рокоссовский, наблюдавший за происходящим в бинокль, восхитился:

— Просто гениальная идея — запускать эти эрэсы прямо из деревянной транспортировочной тары!

Помню, помню, как мы шокировали специалистов из ГАУ, предложив этот вариант, опробованный ещё отцами и дедами «переселенцев во времени»!

— Самое главное — при ответном артогне ничто, кроме деревянных ящиков не пострадает.

А ответный огонь не заставил себя долго ждать. Судя по тому, что «пешка» недолго вертелась в небе после его начала, именно этого ей и было нужно.

Залпы и разрывы грохотали около четверти часа. Я говорю про мощные залпы и разрывы, поскольку малокалиберная артиллерия, пулемёты и миномёты с обеих сторон не умолкали ни на минуту. Во время редко-редко возникающих пауз в этой стрельбе откуда-нибудь обязательно доносились щелчки винтовочных выстрелов. Фронт не умолкает ни на минуту.

Прошло почти два часа, и только тогда на севере показались тёмные точки советских истребителей. А за ними — смешные силуэты пикирующих бомбардировщиков с торчащими из «брюха» «лаптями» неубирающегося шасси. Только, когда они приблизились, на крыльях стали заметны не чёрные кресты в белой обводке, а красные звёзды.

— Снимайте, Юрий! — потребовал я от спутника

Пикировщиков оказалось даже больше, чем эскадрилья. Целых двенадцать машин. И когда наши «ястребки» рванулись навстречу появившимся на юго-западе вражеским истребителям, четыре «ерки» зашли на какие-то объекты, расположенные вглубине вражеских позиций, по очереди свалившись в пикирование с высоты, пожалуй, километра четыре.

Им навстречу с земли хлестали струи пламени — работала турецкая зенитная артиллерия. Сбросить бомбы успела вся четвёрка. Выйти из пике — только три машина. А одна так и сгорела в гигантском полукруглом облаке пламени.

Что сказать? Потрясающе. Потрясающе жутко. Каждые десять-пятнадцать секунд землю под ногами сотрясает мощный толчок, а распространение взрывной волны по поверхности видно даже невооружённым взглядом. И особенно страшно, если знаешь, что после такого взрыва в радиусе трёхсот метров ничто не способно выжить. Так что гарантировано: в ближайшие дни туркам не из чего будет обстреливать защитников Ленинакана.

ОДАБы начали рваться в городе даже раньше, чем закончилось уничтожение турецких дальнобойных батарей. И тоже с ужасающей эффективностью: клубы пыли, огненные полушары, валящиеся на землю ещё стоявшие до этого стены.

Лётчики, видимо, успели хорошо изучить план города и распределить цели. По крайней мере, ни одна бомба не упала ближе полукилометра от тех кварталов, которые заняты красноармейцами. А когда девять из прилетевших «ерок» уходили на север (ещё один, сбитый вражескими истребителями, беспорядочно покувыркавшись, врезался в землю где-то около Маисяна, а ещё из одного, плавно снижающегося и дымящегося, лётчики выбросились с парашютами), со стороны последнего рубежа советских войск, обороняющих Ленинакан, донёсся какой-то гул.

— Штурмовой полк двинулся зачищать городскую застройку, — улыбнулся полковник из штаба фронта, опустив бинокль. — Если найдётся, от кого зачищать…