Пропавшая невеста 2 (СИ)

Глава 10

Вот чего совсем не хотелось Брейру, так это слушать умные речи. Он неделю был в дороге, проклял все на свете, а особенно Хасса, отнявшего крылья, умудрился приехать самым последним и ровно в тот момент, когда император собирал кхассеров в большом военном зале Андера

Ослушаться прямого приказа он не посмел, хотя больше всего на свете хотелось забиться в какой-нибудь угол, найти свободную койку и спать. Поплёлся следом за остальными в зал и, чтобы не слишком бросаться в глаза своей измученной, скучающей физиономией, забрался на самый верхний ряд.

Пусть активные и неуставшие сидят впереди, задают вопросы, осуждают, а он выдохся. Желания шевелиться — ноль, Интереса — ноль, и только апатия накатывала плавными волнами. Такое ощущение, будто потерял где-то часть себя, и без этой детали организм отказывался нормально функционировать. Застывал, наполняясь тяжестью и безразличием.

Со своей высоты Брейр лениво наблюдал, как места в зале заполнялись.

Кхассеры пяти родов рассаживались строго по клановым секторам. Первые два ряда от края до края — род императора, яростные тигры. Их отличали двуцветные волосы. Темные, с прядями огненно-красного. Чуть выше по центру, песочные львы. Главного среди них Брейр нашел безошибочно — могучая фигура Хасса возвышалась рядом с Тхе’Маэсом.

Слева от львов — черные пантеры. Еще выше младшие рода — пумы и барсы.

Места ягуаров и рысей пустовали, отзываясь неизменной болью в груди. Немое напоминание, что все они на грани исчезновения, и любой клан может стать следующим.

А кто-то умудрился потерять ту самую…

— Идиот, — в очередной раз обозвал себя Брейр и ткнулся лбом о стол, — просто идиот.

Наконец, все расселись. В центре зала остался император, а на шаг позади него Хасс и еще один кхассер, имени которого Брейр не знал. Молодой, крепкий, с такой несчастной физиономией, будто ему тоже не в радость здесь находиться.

Тхе’Маэс обвел взглядом присутствующих, и все мигом замолчали, чувствуя, как воля верховного придавливает своей необратимостью.

— Приветствую всех, — Маэс скупо улыбнулся, — не буду разводить долгих речей. Вы, наверняка, гадаете, зачем я собрал вас раньше обычного. Так вот, есть важные новости из Милрадии, но прежде, чем перейдем к ним, хочу кое-кого представить.

Император обернулся на молодого кхассера и едва заметным движение брови приказал подойти. Тот угрюмо вышел вперед.

— Эйсвор, из клана ягуаров.

Кхассеры зашумели, вытягивая шеи пытались рассмотреть, понять, как так возможно, неужели клан не вымер.

— Покажи им.

Тот молча обернулся, являя изумленным взглядам красновато-желтого зверя, усыпанного крупными темными пятнами. Даже Брейр перестал зевать и подался вперед, пытаясь разглядеть нового кхассера.

Тхе’Маэс как-то недобро ухмыльнулся:

— Я не буду распространяться о том, где он был раньше. Главное, что еще один старший клан жив.

Эту новость восприняли с воодушевлением и надеждой. Может, если ягуары выжили, то и остальным удастся продержаться в этом мире и не исчезнуть.

Перекинувшись обратно в человека Эйсвор занял свое место на секторе ягуаров, неизменно притягивая к себе любопытные взгляды остальных. Брейр не сомневался, что после собрания, желая познакомиться поближе, его раздерут на тысячу маленьких ягуарчиков. Сам виновник волнения выглядел не очень-то счастливым, будто его насильно сюда привели, попутно хорошенько потрепав за непослушание. Может так и было. Тхе’Маэс никогда не отличался мягкостью. Жесткий, но справедливый, за это и уважали.

— Теперь переходим к главному, — кивнул Хассу.

Тот вышел вперед, и его встретили одобрительным гулом.

— Подумаешь, — насупился Брейр.

Наверное, он один из всех был не рад, увидеть главного льва. Пока тот не снимет с него запрет, радоваться нечему. Воспитатель гривастый! Столько времени из-за него без зверя прожил, дел наворотил, истинную свою умудрился упустить. Хотя…

Брейр тяжко вздохнул. Ни при чем тут Хасс. Все это последствия лишь собственных действий и ошибок. И после собрания надо подойти самому, еще раз извиниться за ту выходку с Ким, сказать, что все осознал, прочувствовал на собственной шкуре, и попросить выпустить зверя на волю.

— Я был в Милрадии, — без предисловий произнес Хасс.

И после его слов повисла дикая, густая тишина. Десятки нацеленных на него янтарных взглядов наливались тьмой, подозревая обман.

— Невозможно это, — первым подал голос главный из клана чёрных пантер.

— Возможно, Валтор, возможно, — голос Хасса был настолько спокойным и уверенным, что спорить с ним никто не посмел. Только переглядывались между собой, не скрывая недоумения.

Кхассер в Милрадии? Такое разве что во сне могло быть.

— Через их защиту не пройти, — упрямо повторил Валтор.

— Я оказался на границе в последний день зимы, когда миры расходились, и меня выкинуло на ту сторону.

— Ты бы не смог вернуться обратно!

— Как видите, смог, — Хасс развел руками, — вот он я. Перед вами.

— Как же…не понимаю…

— При разделении меня выдавило на ту сторону, следом за моей парой, моей иссери. Перемололо настолько, что провел без сознания несколько дней и очнулся уже в подземельях Ассолы. В цепях. Не буду описывать пребывание в «гостях». Приятного мало.

— Как тебе удалось сбежать?

— Истинная, — произнес как само собой разумеющееся, — Вылечила, открыла оковы. Благодаря ей, я забрал из Ассолы первородный камень.

— Первородный камень?

— Забрал?

— Где он?

Зал наполнился гулом голосов, но Хасс поднял ладонь, и они моментально стихли:

— Он здесь, в Андере. Вы увидите его чуть позже, а пока я хочу рассказать вам, как мы вернулись обратно. Милрадские воины преследовали нас, поэтому пришлось уходить в Драконьи Горы. Когда миры разъединены, они другие. Бескрайние, без отголосков переходов, древние скалы. Пробиться обратно мне помогли три вещи. Истинная. Первородный камень. Благодаря им мой внутренний резерв поднялся на такой уровень, которого я прежде не знал. А третье… третье это Сеп-Хатти.

Брейр сам не заметил, как растерял остатки сна и подался вперед, внимательно слушая Хасса. То, что говорил гривастый было невероятным, но таким притягательным и желанным, что сердце гремело. И не только у него. Другие кхассеры тоже тянулись навстречу, жадно ловя каждое слово.

— Он не враг. Он защитник и помощник. Но не признает слабости. Только благодаря своей наполненности я смог установить с ним связь. Он протащил нас через разрыв миров и выкинул с этой стороны, у перехода.

— Не бывает Сеп-Хатти летом. Они уходят на самые вершины горных пиков, или глубоко под землю.

— С нами был воздушный маг. Она разбудила его. Без нее бы не справились.

Кхассеры молчали, пытаясь переварить полученную информацию.

— Получается, — наконец, подал голос Валтон, — мы может пробиться на ту сторону в любое время года, миновать их собственную защиту и вернуться обратно?

— Не радуйтесь раньше времени, — император кивнул Хассу, и тот покорно отступил назад. — Это возможно только при помощи Сеп-Хатти. И увы, сил совладать с ним, хватит лишь немногим. Вы все знаете, как сложно пойти через горы и провести с собой людей, когда Сеп-Хатти против. Он не становится добрее или милостивее. Он все такой же и признает лишь силу. Просто теперь, благодаря Хассу, мы узнали, что можно не только совладать с ним, но и склонить на свою сторону. И мы должны использовать это, пока Милрадия прячется за своими стенами.

— Мы готовы! — подал голос один из молодых кхассеров.

— Не готовы, — жестко отозвался император, — если аракитом заправиться можно, для этого и вас собрали раньше, то с истинными все сложнее. У кого она есть?

Поднялось всего несколько рук. Среди них был Хасс, новый кхассер, один из рода пантер, и кто-то еще.

Брейр насупился и молча смотрел на свои ладони. А ведь мог тоже поднять!

— Слишком мало тех, кто сможет выдержать полный контакт с Сеп-Хатти. Будет сложно, но все равно придется это сделать. Иначе без подпитки рано или поздно исчезнут все кланы.

Кхассеры молчали. Каждый из них знал, что если ничего не делать, то печальная участь ждет всех.

— Что от нас нужно? — мрачно спросил Валтор.

— За оставшееся до зимы время вы должны напитаться силой на полную. Для этого будет открыто императорское подземелье с часами и первородным камнем. Каждый из вас проведет там столько времени, сколько потребуется для полного насыщения. С первым днем зимы все отправляемся к Драконьим Горам. Нам надо перевести максимальное количество воинов и магов в долину Изгнанников и забрать оттуда всех одаренных, которых Милрадия бросила на произвол судьбы.

— Нам не хватит сил. В этой чертовой долине их будто кто-то высасывает.

— Там разбросаны десятки обителей сна, подвалы которых под завязку набиты белым дурманом, который нас ослаблял, — ответил Хасс, — мы с Ким разрушили каждую из них. Этой зимой цветов не будет, но к следующей они вырастят новые, и мы потеряем преимущество. Поэтому надо действовать сейчас, пока оставшуюся границу, проходящую по Сторожевой Гряде, не подпитывают новыми силами.

— И что дальше? Придем всеми кланами, приведем людей и уткнемся в стену, через которую не прорваться. Пытались уже. Сотни раз.

— Вы забыли про Сеп-хатти. Он взломает Сторожевую Гряду, как коробку с подарками. А у нас их будет несколько. Достаточно одной бреши, чтобы пробиться на другую сторону, а дальше маги будут удерживать разлом, не позволяя ему снова сомкнуться. И запомните, наша цель не сбор камней, а взятие Ассолы и полное снятие границ. Более подробный план вы уже получите на местах, у командиров групп.

Собрание продолжалось еще не меньше часа. Кхассеры задавали вопросы. Сотни вопросов. В зале царило дикое оживление и удивительное единогласие. Если бы можно было отправиться в путь прямо сейчас, они бы не стали терять времени, и тут же выдвинулись в сторону границы. Но до зимы еще было время, которое предстояло потратить с умом и подготовиться к непростому переходу.

Брейр сидел, прислонившись спиной к жесткой спинке и сложив руки на груди. Под конец от громких голосов начала болеть голова. От усталости слипались глаза, внутри вяло ворочалась досада, в основном на самого себя, и желание, чтобы все это поскорее завершилось.

Едва дождавшись окончания, он вскочил со своего в надежде перехватить Хасса, но дорогу перегородила толпа тех, кто жаждал добраться до ягуара. Брейр и сам был бы не против пообщаться с новым кхассером, но крылья важнее. Он и так слишком долго был без своего зверя. Сил терпеть и дальше попросту не осталось.

Кое-как он протиснулся среди рослых, сильных мужчин, едва успев заметить, как Хасс вышел из зала.

— Проклятье! — прошипел и припустил следом, перескакивая через несколько ступеней.

— Брейр! — на пути встал черноволосый Лай, — какая неожиданная встреча.

— Угу, — болтать было совершенно некогда.

— Как там твоя зеленая?

— Зеленая? — он не сразу понял, о ком речь.

— То чучело, которое ты забрал со смотрин. Я смотрю, у тебя больше нет нитей, — кивнул на открытые запястья, — избавился от нее, да?

Это Доминика от него избавилась.

Брейр натянуто улыбнулся:

— Давай позже. Мне надо срочно увидеть Хасса.

— Кажется, он отправился в лазарет.

— Спасибо, — он проскочил мимо Лайя и рванул дальше, надеясь успеть.

Увы, гривастого уже и след простыл. Ни в коридоре, выложенном белым мрамором, ни возле главной лестницы, полукругом спускавшейся на первый этаж, его уже не было.

Ждать Брейр не мог. Он и так уже изнемогал от своей неполноценности, постепенно сходя с ума. Даже по ночам иногда снилось, что запрет исчез, а зверь, так и не появился. Отказался выходить, оставив его одного. После таких снов он вскакивал в холодном поту, с бешено ревучим пульсом. Прикладывал руку к груди, слушал, ловил отголоски своего кинта и никак не мог успокоиться. Больше так продолжаться не могло. Преисполненный решимости разобраться со всем прямо здесь и сейчас Брейр отправился в лазарет.

В главном замке Адракиса кипело оживление. Десятки кхассеров из различных кланов наполняли его животной яростью и силой, настолько осязаемой, что простым людям было не по себе. В эти дни служанкам было запрещено без надобности выходить из своего крыла, а повара получили заказ на мясо. Много мяса! Вареное, копченое, жареное, едва прихваченное огнем и сочащееся кровью.

В животе недовольно заурчало, напоминая, что последний раз он ел два дня назад. Не было ни желания, ни настроения. А сейчас, ни с того, ни с сего проснулся такой зверский аппетит, что был готов единолично обглодать целого кабана.

Позже. Сначала Хасс.

По высоким арочным переходам он добрался до крыла, в котором располагался лазарет. Что здесь потребовалось Хассу, и где его искать среди десятка палат Брейр не знал, поэтому толкнул дверь в первую попавшуюся.

Там было пусто. Серое окно, пять по-походному простых коек, да тумбочки рядом с ними — больше ничего. Отправился к следующей — тоже пусто.

А вот за третьей дверью его ждал сюрприз…

На одной из коек, по шею накрытая теплым одеялом, лежала девушка со спутанными рыжими волосами, а на стульчике рядом с ней сидела Ким. Она почти не изменилась. Все та же коса цвета спелой пшеницы и большие, смотрящие на него с явной тревогой, зеленые глаза.

При его появлении бывшая воспитанница монастыря Россы испуганно поднялась и вытянулась, как свечка.

— Что ты здесь делаешь? — ему не удалось сдержать удивление.

— Я вот…проведать пришла, — она удрученно махнула рукой на бесчувственную девушку.

— А я…

Дальше происходило что-то странное.

Вторая дверь, расположенная в другом конце палаты, распахнулась и на пороге появилась Доминика, с подносом, накрытым белой салфеткой. Брейр глазам своим не поверил, когда увидел ее, а Ника, наоборот, отшатнулась, стоило ему только сделать к ней шаг. В тот же миг он почувствовал, как за шиворот ухватили чужие пальцы и волоком вытащили из палаты.

Ворот рубахи врезался в горло, перебивая и без того сорванное дыхание, стоило дернуться и сдавливало еще сильнее.

— Я тебе говорил, чтобы ты не смел приближаться к Ким? — со всей дури его впечатало в стену, так что затылком приложился, и в глазах поплыло, а жесткие пальцы с ворота перешли на горло, перекрывая доступ воздуха.

Это был Хасс. С виду спокойный, как древняя скала, но тьма в его взгляде клубилась яростью.

— Стой, — прохрипел Брейр, цепляясь за руку старшего кхассера, — я не к ней шел!

— Доминика! — не оборачиваясь, позвал Хасс, — ты знаешь этого наглеца?

Прямая, как палка Ника, подошла к занятой койке, неспешно поставила поднос на тумбочку и, полоснув невероятной синью глаз, невозмутимо произнесла:

— Первый раз вижу.

— Вот видишь, — ухмыльнулся Хасс, продолжая как котенка удерживать возле стены, — она понятия не имеет, о чем ты.

Брейр скрипнул зубами, наблюдая за тем, как его бывшая лаами, делала вид, что его не существует. Хотелось подойти, встряхнуть, заставить посмотреть в глаза.

Но на пути стояла непреодолимая преграда в виде Хасса.

— Отпусти. Я не места не сойду. Клянусь.

Пальцы разжались, позволив, наконец вдохнуть полной грудью.

Брейр отпихнул его руку, угрюмо поправил мятую рубашку, которая под натиском старшего кхассера лишилась двух верхних пуговиц, и просипел:

— Я за тобой шел. Хотел узнать, когда ты мне зверя вернешь.

— Зверя, значит, обратно захотел, — протянул Хасс, складывая руки на груди, — а достоин ли?

За его спиной настороженно переглядывались Ким и Доминика.

— Ты сказал, что запрешь его до конца осени. Уже конец.

Гривастый никак на это заявление не отреагировал. Лишь смотрел свысока, будто чего-то ожидая.

— Ты освободишь его?

В ответ удивленно поднятая бровь.

— Ты обещал.

Вторая бровь тоже подскочила, наталкивая молодого кхассера на мысль, что он что-то делал неправильно.

Ах да… Главное-то забыл. Как увидел Доминику, так голова и поехала, растеряв все умные мысли.

Он тяжко вздохнул и сник, внезапно почувствовав себя чертовски вымотанным:

— Извини меня за то, что случилось в лагере, — он сделал шаг в сторону, чтобы было лучше видно девушек, — Ким, прости меня. Я был…ммм…идиотом.

Хасс обернулся на свою пару, взглядом спрашивая, что делать дальше.

— Был? — с насмешкой спросила она, — а сейчас поумнел?

Брейр перевел взгляд на Нику, но та уже отвернулась и как ни в чем не бывало занялась пациенткой. Интересно, была ли она в курсе того, он учудил в прошлый раз в лагере. Если да, то еще один минус к его и без того потрепанной репутации.

— Не знаю, — пожал плечами и под тяжелым взглядом Хасса почувствовал себя сопливым пацаном, которого грозный отец поймал на проступке.

— Ну, что? Отпускаю?

— Отпускай, — согласилась Ким, — Надеюсь, урок он усвоил.

Брейр даже пикнуть не успел, как гривастый снова сгреб его за шиворот и подтянул к себе. Впился, выпуская на волю полный черной стужи Взгляд Зверя, пробиваясь внутрь, ломая оковы, в которые сам и поймал пятнистого зверя. В голове красная мгла и ослепительно яркие вспышки. И не вдохнуть. А еще нарастающий гул, будто загудели сотни барабанов войны.

Спустя миг все внезапно затихло.

— Свободен, — сказал Хасс, отталкивая его к стене, — еще раз попадешься, запру насовсем. Понял?

— Понял, — едва держась на ногах и надрывно дыша, ответил Брейр, — я все понял.

— Молодец, какой, — Хасс небрежно потрепал его по щеке и отошел к девушкам, — как она?

— Здорова, — развела руками Доминика, — я заново собрала ее линии жизни, зарастила пробоины, через которые уходили силы, но…

— Но в себя она так и не приходит?

— Пока нет. Нужно что-то еще. Какой-то якорь, который помог бы ей вернуться обратно или путеводная нить. Я не знаю, не понимаю.

Брейр, словно зачарованный, слушал ее убаюкивающе мягкий голос, взглядом ловил каждое движение, вдыхал, улавливая тот самый, особенный аромат, который всегда дурманил голову.

Откуда-то из глубины накатывали волны. Дикие, обжигающе-острые, нечеловеческие. Зверь, который так долго просидел в клетке, наконец, возвращался. Выпускал когти, разминал затекшую спину, шевелил крыльями, а еще он был зол, чертовски голоден и до дрожи хотел заполучить свою пару, которая старательно делала вид, что забыла о его существовании.

— Нам нужна помощь, — горько произнесла Ким, — кто-то же должен знать, как вернуть того, кто затерялся в долине Забвения.

На этот вопрос ни у кого из собравшихся не было ответа. Они молча смотрели на Манилу, закутанную одеялом до самого подбородка. Благодаря Доминике волосы у нее снова стали яркими, как солнышко, на гладких щеках играл здоровый румянец, и ресницы трепетали так, будто еще немного, и она распахнет глаза. Увы, этого не происходило.

Первым разорвал тишину в себя Хасс:

— Идем, Ким. Нам пора. Император ждет.

Та безропотно кивнула, шагнула к Нике и, отрывисто прошептав что-то ей на ухо, ушла следом за своим кхассером.

— Тебе нельзя здесь находиться, — монотонно произнесла Доминика, занимаясь рыжей девушкой и по-прежнему отказываясь на него смотреть. В голубом длинном платье с узким лифом и мягко драпированной юбкой, такая холодная, отстраненная, словно королева Ледяных Пустошей. Только отчаянно бьющаяся жилка на виске выдавала ее волнение.

Кхассер даже не шевельнулся, так и продолжал стоять у нее за спиной, жадно втягивая воздух, все больше дурея от собственных ощущений. Он уже начал забывать каково это, когда звериная сущность требует своего, а инстинкты обостряются на максимум.

— Брейр! Ты меня вообще слышишь? Пациентке нужна тишина и покой. Уходи!

В ее голосе не было привычных теплых нот, сложная стужа и гранит. Она огородилась каменной стеной со всех сторон, не желая подпускать к себе того, кто причинил боль.

Снова никакой реакции, но его взгляд словно прикосновение, обжигал плечи, спину, скользил по открытым руках.

Там, где раньше были серые нити лаами, теперь поблескивали серебряные браслеты с гербом императора. При виде них ревность уколом прошлась между ребер.

— Доминика, — собственный голос казался чужим и надломленным.

Она упрямо покачала головой, но не обернулась, продолжая гладить бесчувственную Манилу по холодному лбу.

— Уходи. Перед походом слишком мало времени, используй его с умом.

Хотелось добавить «а не как обычно», но смолчала.

— Ника! — он не выдержал, взял ее за плечи и развернул к себе лицом.

Она тут же напряглась, стала жесткой и неподатливой

— Не тронь, — взялась за его запястья, пытаясь убрать с себя чужие руки.

От прикосновения пробило обоих. От макушки до пяток, снося огненными ощущениями и границы.

Очнувшийся зверь рванул на встречу, едва не перетянув на себя контроль. От его эмоций самого Брейра штормило так, что пол уходил из-под ног.

— Довольно, — Ника все-таки смогла его оттолкнуть и, обняв саму себя за плечи, насильно успокоила собственное взбаламутившееся сердце.

Ее отчужденность выводила из себя, и зверь, не получив вожделенного отклика, еще сильнее разъярился.

— Как ты сняла нити? — спросил кхассер, шаря жадным взглядом по ее лицу. Синие глаза, едва заметные веснушки на светлой коже, припухшие, немного обветренные губы, к которым невыносимо хотело притронуться.

— С превеликим удовольствием, — она отступила еще на шаг, пытаясь погасить те искры, которые проскакивали между ними.

От досады Брейр скрипнул зубами. Будто вернулись на много месяцев назад! Когда он впервые узнал, кого привез с отбора, и своенравная высшая тоже воротила от него нос. Даже хуже. Потому что теперь он чувствовал за собой вину, а как исправлять не совсем понимал.

— Мне интересен способ, — произнес миролюбиво, — Я был уверен, что это невозможно.

— Ах это, — она небрежным жестом перебросила косу через плечо, — сожгла.

— Нельзя ее так просто сжечь. Это же…это же…магия.

— Как видишь, можно. Ты узнал, что хотел? Теперь уходи.

— Нет.

Как уйти, если все внутри рвется к ней. Если хочется сгрести в охапку и прижать к себе.

— Чего еще тебе от меня надо, Брейр? Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты вернулась.

— Ни за что! — возмутилась она, — я не для того уходила, чтобы по первому зову бросится обратно. В Вейсморе для меня больше ничего нет.

— Я все равно тебя заберу.

— Ты забываешься. На моих руках нет серых нитей, и я больше не принадлежу тебе. Ты не в праве указывать, что мне делать. Хочешь кем-то командовать — иди к Тиане. Уверена, что как преданная верная жена, она выполнит все твои требования и приказы.

— Церемония не состоялась

Синие глаза на миг распахнулись, выдавая удивление, но тут же на смену пришла насмешка:

— Сожалею. Надеюсь, это не я ее сорвала.

— Ты.

— Извини, — развела руками, — не расстраивайся. Приголубь ее как следует, подари новое платье и золотых безделушек. Уверена, она девочка отзывчивая, миролюбивая — простит.

— Я отказался от нее. Вернул в Наранд.

— Разве можно так поступать с невестой? — ужаснулась Доминика, — Хотя, я уже ничему не удивляюсь. Нравы Андракиса всегда пугали меня до дрожи.

Не такой реакции Брейр ждал в ответ на свое признание.

— Она обманула меня. Ее основной дар — привороты. Так она и удерживала…

— Надо же…как удобно, — Ника отмахнулась, будто говорил о несущественном, — Попользовался, разочаровался, выбросил. Одну, вторую, третью. И спроса нет, кхассеру все можно, — раздражённо подхватив поднос с тумбочки, она развернулась, чтобы уйти.

— Погоди! — в два шага преградил дорогу.

За ребрами так сильно ломило, что не продохнуть. Тянулся к ней, а в ответ — стена отчуждения.

— Чего тебе? — подняла на него спокойный взгляд, — в Вейсмор я больше не Вернусь. Мой дар там пропадал в пустую. Здесь я учусь у мастеров, лечу. Здесь библиотеки, каких я никогда в жизни не видела. А скоро я отправлюсь в один из лагерей….

— Даже не думай! — тут же вскинулся он, — никаких лагерей!

— У тебя забыла спросить, — Ника снова попыталась его обойти, но кхассер ухватил ее чуть выше локтя. Так резко, что из рук выпал поднос, и если бы не Брейр, который успел его перехватить в сантиметре от пола, то грохота было бы на весь лазарет, — не хватай меня!

— Ты. Никуда. Не. Поедешь! Я свое слово сказал.

— Снова забыл, что я больше не твоя лаами? И твои приказы меня больше не волнуют?

— Хочешь ослушаться кхассера? — взгляд потемнел, — пусть нитей больше нет. Но слово кзассера закон!

— Браслеты видишь? — потрясла перед его глазами серебром, — знаешь кто мне их дал? Император! И он одобрил мою поездку в лагерь! И в долину!

— В долину? — его аж тряхнуло, — с ума сошла? Ты знаешь, что там?

— Там люди, которым нужна помощь. Я им нужна.

— Ты нужна мне.

— Смешно.

Не верила ни единому слову.

Встревоженный зверь снова рванул на волю. Брейр пошатнулся, но сдержал его. Хрипло перевел дыхание:

— Значит я пойду к Тхе’Маэсу и потребую, чтобы он вернул тебя обратно. Ко мне!

— Удачи, — вырвав у него из рук поднос, Доминика проскочила к выходу. Но на пороге остановилась, смерила кхассера полыхающим взглядом и припечатала: — даже если он меня не пустит в лагерь. К тебе я точно не вернусь.

И ушла, оставив Брейра в глухом бешенстве.

— Посмотрим, — прорычал он.