Промзона. Снежная Королева

Глава 21

Герда настрой Сказочника не разделяла, её более чем устраивали тишина и покой. С досадой она взяла арбалет, чувствуя себя шестерёнкой, которую временно вынули из огромного уродливого ржавого механизма, а теперь снова вставили на место, заставив, как и прежде со скрежетом крутиться.

Звуки снаружи стали громче, в оконном проёме сверкнули жёлтые глаза.

— Отсюда — ни шагу! — приказным тоном сказал Сказочник Герде.

Крепко сжимая саблю, он двинулся к выходу из здания, на его губах заиграла жестокая улыбка. С суровым выражением на лице Потеряха побежала следом. Герда мысленно выругалась, взяла арбалет, быстро зарядила и заняла позицию возле оконного проёма. Там, снаружи, царила кромешная тьма, однако в ней проявлялись силуэты мутантов. И, кажется, их было много.

Сказочник и Потеряха решительно вошли в дверной проём. Судя по яростным хрипам — завязался бой. Герда выстрелила, почти не целясь. Попала, об этом свидетельствовал истошный визг. Перезарядила арбалет, мысленно выругав Сказочника за то, что тот обругал Антошку. Помощь Смотрителя сейчас не была бы лишней. Да хоть самого сатаны. Поджав губы, снова надавила на спусковой крючок. Попала? На этот раз — никакой уверенности. Непросто стрелять по теням среди теней.

«Это всего лишь очередная передряга! — успокаивала себя Герда. — Ничего страшного, Сказочник и Потеряха справятся...»

Возле оконного проёма рухнул мутант с раной на груди, очевидно, оставленной саблей. «Покусаю нахрен!» — завопила в темноте Потеряха, после чего раздалось верещание, в котором смешались ужас и боль. Герда теперь боялась стрелять, ведь могла случайно попасть в друзей, ей оставалось лишь напрягать зрение, пытаясь разглядеть более-менее чёткий силуэт какого-нибудь мутанта. Как назло, ночь была пасмурной, безлунной, да и туман окончательно не рассеялся.

Хрипы, визги, вопли. Ещё один мутант промелькнул возле оконного проёма — у него была отсечена рука. Герда не сомневалась, что Сказочник сейчас бьётся с азартом, со всей своей яростью — чтобы показать, что никакая помощь всемогущего существа ему не нужна. И плевать, что он всего лишь человек и не обладает никакой сверхъестественной силой. Его сила как раз в том и заключалась, что он — человек.

Во мраке показался отчётливый силуэт мутанта и Герда незамедлительно выстрелила. Перезарядила арбалет. Её бесило, что приходилось торчать тут. Мелькнула идея нарушить приказ Сказочника, выйти наружу и... Нет, она подавила в себе это желание, здравый смысл всё же возобладал. Там от неё не будет толку, во всеобщей кутерьме не получится даже прицелиться. Можно, конечно, воспользоваться ножом, но есть вероятность, что Сказочнику и Потеряхе придётся отвлечься от боя, чтобы спасать свою излишне бойкую, неразумную подругу. Сплошной вред. Сейчас главное — это терпение.

Герда прицелилась, однако выстрелить не решилась, потому что рядом с мутантом промелькнула тень. Возможно, это была Потеряха. Раздался басовитый рёв — звук издавал явно какой-то крупный монстр. Герде вспомнилось то чудовище с костяной бронёй, от которого пришлось спасаться в канализации на ацетиленовом заводе. Этого ещё не хватало! Ей невыносимо захотелось обладать хотя бы толикой тех способностей, что имелись у Антошки. Она не Сказочник, её бы это не покоробило. Будь у неё такая сила — всех тварей в округе испепелила бы. Бесчеловечно? Жестоко? Да и плевать! Иногда жестокость — благо. Иногда она необходима.

Поддавшись гневу, Герда всё же выстрелила и, услышав верещание одного из мутантов, ощутила удовлетворение. Она жаждала крови, мечтала, чтобы сабля Сказочника отрубала монстрам лапы, чтобы клыки Потеряхи разрывали плоть. Такая ярость уже становилась привычной и оправдание ей было однозначное: здесь по-другому нельзя! Добряки — умирают, злые — выживают. Закон промзоны. А значит, надо быть злой!

За оконным проёмом, топая точно слон, с криком боли, промчался какой-то крупный мутант — Герда успела разглядеть лишь неясные очертания и почуять отвратный запах. Затем шум битвы начал стихать. Послышалось улюлюканье Потеряхи и в этих звуках сквозило торжество.

Герда отложила арбалет, прошептала:

— Мы справились, — она сочла нужным произнести эти слова вслух, подсознательно обращаясь к Антошке. — Сами справились.

Она ощущала гордость за Сказочника, Потеряху, за себя. И уже мысленно, потому что вслух такое сказать всё же не решилась, произнесла: «Мы справимся со всеми проблемами. Обязательно!»

Но вдруг тревожно как-то стало. Ликование от победы отравило нехорошее предчувствие, от которого даже в голове слегка помутилось. С чего бы?

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать.

В помещение вошёл Сказочник. Он улыбался, несмотря на то, что правая сторона разодранной в лоскуты куртки была мокрой от крови. Его крови.

— Хорошая была... битва.

Сказав эти слова, Сказочник пошатнулся, выронил саблю. Громко охнув, Герда поспешила ему на помощь, закинула его руку себе за плечи и подвела к костру. Он с трудом переставлял ноги, похоже, все последние минуты сражаться ему помогали чистый адреналин и сила воли, а теперь действие этого «допинга» иссякало. Сплюнув окровавленную слюну, он опустился на землю. Трясущимися руками Герда стянулся с него куртку, посмотрела на раны и едва не застонала от отчаяния. Глубокие были раны, явно оставленные когтями.

— Фигня, — оценил своё состояние Сказочник.

Герда подумала, что это самое глупое враньё, какое она слышала в жизни. Как бы ей хотелось сейчас поменяться с другом местами, чтобы раны были у неё, не у него. Но нужно было действовать, а не охать и ахать. Она вынула из рюкзака флакон с остатками перекиси водорода, лоскуты ткани — то, чем снабдила Клара. Сказочник храбрился, бормотал ободряющие слова, однако голос его был слабым, а глаза застилала мутная поволока. Всё говорило о том, что скоро его бормотание сменится болезненным бредом.

— Потерпи, — едва не плача, сказала Герда.

В здание вбежала Потеряха, которая, по всей видимости, в последние минуты занималась тем, что догоняла и расправлялась с попытавшимися ретироваться ночными агрессорами. Едва она приблизилась к костру, как её оскал, означающий улыбку, стёрся с лица, уголки губ поникли.

— Ого-о, — протянула она печально.

И, словно ей в голову пришла замечательная идея, тут же рванула обратно к выходу.

Герда взяла флакон с перекисью, понимая, что это средство — как мёртвому припарка. Понимал это и Сказочник. Он прохрипел, покосившись на костёр:

— Прижечь надо, — на его лбу блестел пот, крылья носа вздувались как у загнанной лошади.

Прижечь. Ну, разумеется. Герда видела много раз, как в их поселении после набегов мутантов пострадавшим прижигали раны. Были случаи, что некоторые не выдерживали боли, погибали. Но Сказочник сильный, он справится. И она справится! Главное — не сомневаться!

Вернулась Потеряха, протянула листья подорожника. Герда покачала головой.

— Нет, боюсь, это не поможет.

Она вынула нож из чехла, начала держать лезвие над пламенем, внушая себе, что справится. Лишь бы руки не дрожали! Лишь бы не поддаться паники! А руки всё же предательски тряслись. И паника холодной склизкой змеёй лезла в сознание.

— Фигня, — повторил Сказочник, еле слышно. — На мне... на мне всё, как на собаке...

Герда разозлилась: ну зачем вся эта ложь?! Не себя ведь подбадривал, а её! А лезвие тем временем раскалилось. Потеряха съёжилась возле стены, всё ещё сжимая в кулачке листья подорожника. Сказочник зажмурился, процедил:

— Давай. Я готов.

Готов. Она не готова! Что если сделает что-то не так?! Подобная вероятность была вполне ожидаемой.

— Ну, давай же! — раздражённо поторопил Сказочник.

Больше тянуть было нельзя. Мысленно выругав себя за нерешительность, Герда впечатала раскалённое лезвие в рану. Кровь зашипела. Сказочник завыл сквозь зубы, на его лбу и шее вздулись вены. Он был как единый оголённый нерв.

Дело сделано. Нужно ли ещё прижигать? Герда рассудила, что этого достаточно. Она судорожно обработала раны перекисью. Из-за слёз перед глазами всё расплывалось, от запаха горелой плоти — подташнивало. В голову проскользнула подлая мысль: «Сказочник не выживет!» Пришлось рявкнуть на саму себя: «Заткнись! Не смей так думать! Не смей!»

Сказочник застонал и Герда уподобилась ему, выдав чистую ложь:

— Всё будет хорошо! Потерпи.

Она знала, что ничего хорошего уже не будет. Можно сколько угодно кричать на себя, убеждая в обратном, но факт есть факт: случилось полнейшее дерьмо. Всхлипнула.

— А-ну не плачь, — Сказочнику пришлось приложить немало усилий, чтобы выдавить эти слова, причём с нотками злости.

— Я не плачу, — отозвалась Герда. — Не дождёшься.

Но она плакала. Стараясь не разреветься, принялась перевязывать раны. Потеряха тем временем, хлюпая носом, порылась в рюкзаке Сказочника, вынула пачку сахара, в которой оставалось ещё штук пятнадцать кубиков. Захрумкала, отправляя в рот один кубик за другим, по её подбородку текла слюна. Герда на неё не гневалась, понимала, что зубастая девчонка просто не сознаёт, что поступает неправильно. Возможно, так она даже выражала своеобразное уважение тому, кто не раз угощал её сахаром.

— Не плачь, — повторил Сказочник чуть слышно. Похоже, он уже держался из последних сил, чтобы не впасть в беспамятство.

Повинуясь какому-то порыву, Герда вскочила, выбежала из здания, устремила взгляд в небо.

— Помоги ему! — её слова прозвучали как требование. — Ты хотел, чтобы я заняла твоё место? Я займу, обещаю. Потом. А сейчас — спаси Сказочника! Ты же можешь, для тебя это пустяк!

Она ждала хоть какого-то знака, хотя бы невнятного шёпота в дуновении ветра, хотя бы ощущения чужого присутствия... Но нет. Будто обращалась к пустоте. Неужели это наказание за самоуверенность, за тот эгоизм, на который намекал Антошка? Если так, то она наказана сполна. Размазав ладонью слёзы по щекам, Герда вернулась к догорающему костру. Нужно было что-то делать. Без помощи друг умрёт. Но куда идти? Есть лишь один путь — к мясокомбинату, в обитель Смотрителя. Только он сможет оказать помощь. Она заставить его эту помощь оказать! Всё ради этого сделает, уговорит, вымолит. Если надо — душу отдаст. В любом случае, не позволит Антошке себя игнорировать, как он игнорировал её сейчас.

Это была надежда — всего лишь искорка, но и её оказалось достаточно, чтобы начать действовать, подавив боль и отчаяние.

— Мы возвращаемся, — произнесла Герда, однако Сказочник навряд ли её услышал, находясь в полу бредовом состоянии.

Зато услышала Потеряха, которая, выдав своё коронное «ого», быстро расправилась с последними кубиками сахара и засуетилась, точно домашняя собачонка перед долгожданной прогулкой.

Герде пришлось вспомнить то, чему её учили на уроках по выживанию. Вытряхнула и распорола ножом оба рюкзака, скрепила ткань ремешками, сверху постелила свою куртку. Затем затащила на эти волокуши Сказочника — пришлось очень сильно напрячься, задача оказалась непростой. Потеряха хоть и содействовала, но мешала она больше, чем помогала, как всякий активный ребёнок, пытающийся направить переизбыток своей энергии на всё сразу.

Впрочем, справились. Герда накрыла Сказочника его же курткой, рядом положила бутылки с водой, припасы, арбалет, стрелы и саблю. Посмотрела на изображение дьявола на стене. Как же она ненавидела этого рогатого ухмыляющегося урода. Словно он был виновен в том, что случилось. Не те оголтелые мутанты, что нанесли раны другу, а именно он. Ей необходимо было сейчас винить и ненавидеть кого-то конкретного, пусть и не настоящего. Дьявол на стене для этой роли вполне подходил, потому что олицетворял собой всё зло промзоны, всего мира.

Пора выдвигаться. Несмотря на ночь. Времени терять нельзя. Сказочник издал протяжный стон, пробормотал что-то невнятное. Его лицо блестело от пота, сомкнутые веки подрагивали. Он пребывал в царстве кошмаров, в котором очевидно боролся с порождёнными его подсознанием демонами. И, быть может, проигрывал эту битву.

Герда подошла к Потеряхе, положила ладонь ей на плечо.

— Послушай, от тебя сейчас наша жизнь зависит. Я буду тащить Сказочника, а ты прислушивайся к каждому звуку. Почуешь опасность, сразу же дай мне знать. В драку не лезь. Сейчас нам не до сражений. Ты меня понимаешь?

Потеряха переварила услышанное и кивнула.

— Вот и умница, — похвалила Герда.

О том, как будет тащить Сказочника через рытвины и руины, она старалась не думать. Просто уверяла себя, что справится, а все сомнения сейчас походили на злейших врагов. К чёрту сомнения.

С боевым настроем Герда ухватилась за лямку, потянула. Тяжело. Но это ничего, пустяки. Она хоть и мелкая, но сильная. Резко выдохнув, поволокла Сказочника к выходу из здания. Если бы кто-то ей в данный момент сказал, что её затея обречена на провал — плюнула бы в лицо. Она упиралась ногами в усыпанную кирпичным крошевом землю и тащила, тащила. Мышцы ныли от напряжения, воздух с хрипом заполнял лёгкие. Шаг, ещё шаг.

Вот и выход. Ночь. Потеряха вглядывалась в темноту, прислушивалась, её глаза блестели как у кошки. Не позволив себе даже секундной передышки, Герда зашагала дальше. Спина взмокла, лямка резала пальцы. Метр, ещё один...

Где-то неподалёку закричала ночная птица. Потеряха насторожилась, вытянулась во весь рост, повела носом, точно суслик, почуявший опасность. Но тревога оказалась ложной. Птица умолкла, вокруг разливалась тишина.

«Пустяки, я справлюсь!» — твердила себе Герда. Поскользнулась в грязи, упала, однако тут же поднялась и, стиснув зубы, принялась тащить Сказочника дальше. Ей вспомнились слова Антошки о том, что он мог бы заглянуть в будущее её друзей, но не станет этого делать, потому что чего-то не знать — это так волнительно. Лгал. Он наверняка видел их будущее и знал, что со Сказочником случится беда. Он всё, чёрт возьми, знал, но у него какая-то своя игра, правила которой известны только ему. Проклятый Смотритель. Герда понимала, что негоже даже мысленно так называть того, к кому она идёт за помощью, но ничего с собой поделать не могла. Обвиняя его за недомолвки, она в большей степени винила себя.

На дороге была глубокая лужа. Пришлось продираться сквозь заросли крапивы у забора. Потеряха убежала, снова вернулась и жестами объяснила, что впереди опасности нет. Очнулся Сказочник.

— Герда, — позвал слабым голосом. — Ну куда ты меня тащишь. Я...

— Заткнись! — огрызнулась она, зная, что последует после этого «я». «Я не хочу, чтобы ты меня волокла. Оставь меня здесь...»

Нет уж! Она будет тащить его дальше! Сказочник заворчал, потом притих. Потеряха запрыгнула на забор, повернула голову вправо, влево, затем спрыгнула, подбежала к Герде, приложила палец к своим губам и промолвила:

— Тс-с.

Опасность! Герда подтащила волокуши ближе к ограде, села на землю. Скоро послышались хрюкающие звуки, шелест. Похоже, где-то рядом шла группа диких мутантов. Прошло немало времени, прежде чем Потеряха кивнула, дав понять, что опасность миновала.

Герда выпила воды, дала попить Сказочнику и снова двинулась в путь. Теперь ей казалось, что волокуши нагружены грудой железа. Каждый новый шаг давался всё тяжелее. Посвежело, зачиналось утро, на востоке звёзды растворились в мутной полосе рассвета.

— Хватит, Герда, — снова заговорил Сказочник. — Остановись, — походило на то, что на эти слова он израсходовал почти все свои силы.

Герда вгляделась в утренние сумерки. Впереди темнели руины — препятствие, которое сейчас она не сможет преодолеть. Слишком измождена, едва на ногах держалась, перед глазами всё расплывалось. Можно сколько угодно уверять себя, что ради друга справится с любыми препятствиями, однако её организм прямо-таки кричал об обратном. Всему есть предел. Нужен отдых.

Едва ли не скуля от напряжения, Герда дотащила Сказочника до кирпичной стены какого-то строения. И рухнула на землю, с горечью и с некоторой обидой сознавая, что не преодолела даже четверти пути до мясокомбината. Ну ничего, отдохнёт минут пятнадцать и будет как новенькая. Опять ложь, разумеется, но правда сейчас сродни безнадёги. К чёрту такую правду.

Потеряха опять куда-то убежала, видимо, разведать обстановку. Герда прислонилась спиной к стене, чувствуя себя так, словно прошагала половину планеты, причём без сна и привалов. По ногам и рукам расползалась слабость, голова кружилась и чуть подташнивало.

— Ты устала, — озвучил Сказочник очевидный факт. — Поспи.

— Тебе лучше не разговаривать, — отозвалась Герда. — Береги силы.

— Вот уж хрен там... Пока могу говорить, я буду говорить, — его бросало то в жар, то в холод. — Хочешь, расскажу тебе сказку?

— Опять про какого-нибудь мутанта?

— Не совсем, — Сказочник перевёл дыхание и продолжил: — Я расскажу про существо, которое создали в секретной биолаборатории. При создании использовали ДНК человека и бабочки. Это была крошечная девочка с крыльями, её назвали Дюймовочка. Она была красива, как само лето и хрупкая, как мечта...

Герде уже нравилась эта сказка. Она рассудила, что, если друг снова болтает, то всё с ним будет в порядке. Он выживет. Обязательно. Зевнула. Спать хотелось невыносимо, голос Сказочника убаюкивал, дарил покой. Но спать нельзя, скоро снова нужно подниматься и идти. Минут через десять... скоро...

Задремала.

Сказочник вздохнул и прошептал:

— Спи, Герда. Спи. Это была моя последняя сказка, — он устремил взгляд в утреннее небо. — Ты ведь меня сейчас слышишь, Антошка, — это был не вопрос, а утверждение. — Конечно, слышишь. Ты ведь понимаешь, что Герда меня не спасёт. Она сильная, но... с такой задачей не справится. Не хочу, чтобы она видела, как я умираю. Это её сломает. Если она хоть что-то для тебя значит, не дай ей увидеть мою смерть. Не за себя прошу. За неё.

Герде снилась крошечная девочка с крыльями, как у бабочки. Та порхала над лесной поляной, купалась в пыльце в цветочных бутонах. Потом взмыла к небу и полетела вдаль. Внизу зеленели леса, луга, в солнечных лучах серебрились реки и озёра. А девочка всё летела и летела — красивая, как само лето и хрупкая, как мечта...

«Это слова Сказочника!» — проскользнуло в сон острое осознание.

Герда распахнула веки, вырвавшись из сладостных объятий дрёмы, и вскрикнула от изумления.

Сказочник! Его не было! Исчез!