Промзона. Снежная Королева

Глава 19

Герда решила быть сдержанной и пока не задавать вопросов мальчишке. Всему своё время. Сам всё расскажет. Ей, разумеется, было любопытно, зачем она ему? Почему он её ждал? Ни единого предположения в голову не приходило. Антошка — мощнейшее существо, способное творить невероятные вещи. Доказательства его возможностей были повсюду — яства, странные танцоры, весь этот вычурный дворец. А кто она? Обычная девчонка, которая задалась целью спасти брата. Ничего выдающегося, если не считать способности её организма быстро заживлять раны. В промзоне наверняка существовали мутанты более одарённые. Взять хотя бы ту же Клару.

Давать пояснения Антошка не спешил. Он просто сидел и глядел на Герду с улыбкой на губах, будто изучал, пытался узреть что-то самое потаённое, отчего она ощущала себя микробом под микроскопом какого-то ненормального учёного. Именно — ненормального, потому что того, кто прятался за обличьем рыжего мальчишки, ну никак нельзя было назвать нормальным. Он — это какая-то аномалия, нечто нелогичное даже по меркам нынешнего безумного мира.

Герде было очень неуютно от его взгляда. Чтобы отвлечься, она сосредоточила внимание на танцорах. Те продолжали кружиться по залу в ритме вальса — элегантные, но какие-то серые, лишь золотистые маски ярко выделялись, отражая свет сотен свечей.

— Хочешь увидеть промзону? — спросил Антошка.

Герда посмотрела на него с недоумением.

— Мне кажется, я на неё уже так насмотрелась, что дальше некуда.

— О нет, такой промзоны ты ещё не видела. Даже во время своего полёта.

— Ты и про полёт знаешь? Хотя... глупый вопрос.

— Действительно, глупый. Ну так как? Готова посмотреть на этот мир моими глазами?

Герда рассудила, что отказ этому существу не понравится. Лучше пока играть по его правилам. А там видно будет. К тому же, было любопытно, что Антошка имел в виду под «посмотреть на этот мир моими глазами». Искушение, сулящее очередные невероятные вещи. Ну как тут устоять?

— Готова, — отозвалась Герда.

Антошка встал с кресла, обошёл стол и чуть поклонился, подав Герде руку. Она подумала, что он и вправду старомодный, будто из тех времён, когда слово «джентльмен» ещё чего-то стоило. Так и представился статный человек в костюме и с шляпой-цилиндром. И, конечно, с сединой на висках. По разумению Герды, такие люди обязательно должны быть с сединой. И тем сильнее ощущался диссонанс между внешним видом рыжего мальчишки и его поведением.

Она взяла его за руку, и они последовали в другой конец зала. Танцоры, не переставая кружиться, изящно расступались перед ними. Герда ощущала, как от них веяло холодом, хотелось держаться от этих людей подальше.

Дошли до винтовой лестницы с позолоченными перилами, верх которой исчезал во мраке. Начали подниматься. Герда взглянула на своих друзей, те так и сидели за столом, будто сломанные забытые игрушки. Ей подумалось, что теперь придётся полагаться только на себя. Сказочник и Потеряха больше не придут на помощь. Она едва не добавила мысленно: «никогда», однако вовремя осеклась и это слово тут же затерялось в сознании, как нечто мерзкое, совершенно неприемлемое.

Лестница тянулась и тянулась в высь, и это было ещё одно свидетельство иррациональности этого места. Танцоры внизу теперь казались крохотными, музыка звучала всё тише. У Герды создалось ощущение, что они с Антошкой поднимаются на маяк, вершина которой достигала небес. Но вот наконец выбрались на небольшую круглую площадку, огороженную металлическими резными перилами. Сияли звёзды, луна озаряла ночное пространство.

У Герды дыхание перехватило — такая высота! Лунный свет очерчивал контуры зданий внизу. Вон машиностроительный завод, где изверги устраивали охоту. А там, чуть дальше, виднелась крыша бетонного завода. Всё как на ладони.

— Зачем мы здесь? — тихо спросила Герда.

— Смотри, — отозвался Антошка. — Ты сейчас увидишь промзону моими глазами.

Он сделал глубокий вдох, а когда выдохнул, от башни в разные стороны помчалась сияющая волна. Яркое кольцо расширялось, будто бы поглощая все объекты и оставляя после себя нечто иное. Ландшафт изменился. Всё изменилось, даже небо. Луна стала огромной, с красноватым оттенком, на ней чётко выделялись кратеры, какие-то пересекающиеся линии. Звёзды в незнакомых созвездиях пульсировали. На месте промышленных зданий теперь стояли странные гигантские чёрные многогранные конструкции, которые постоянно менялись и это была совершенно безумная, немыслимая геометрия: отражающие красный свет луны плоскости перетекали в кубы, пирамиды. Герда, поглядев на одну такую конструкцию, тут же отвела взгляд, потому что поняла: это может свести с ума, такие вещи и человеческий рассудок просто не совместимы. Она заметила внизу каких-то существ, но чётко разглядеть, как они выглядя не получилось с такого расстояния. Кажется, они походили на больших насекомых.

— Промзона, это место, где соприкасаются миры, — произнёс Антошка.

Он тоже изменился. Его фигура стала тёмной, размытой. Инфернальное существо, лишённое чёткого обличья.

— Здесь соприкасаются миры, — повторило оно, шелестящим голосом.

В ночном пространстве плавали мерцающие потоки, вдалеке в свете луны величественно двигалось чудовище циклопических размеров, его паучьи лапы неспешно поднимались и опускались, находя опору между геометрическими нагромождениями. Раздался звук, похожий на стон, от которого завибрировал воздух. Герда ощутила дуновение холодного ветра, почему-то пахнущего прелой листвой. Поёжилась. Она подумала, что, во время своего полёта над промзоной, видела лишь жалкий отголосок иного мира, теперь же тот предстал перед ней во всём своём жутком величии.

— Конец света на самом деле был новым началом, — произнёс Антошка, подойдя к краю площадки. — Мир станет другим. После войны и эпидемий, после гибели миллионов людей, после всех страданий на земле появилось много таких мест как промзона. Это обновление. То, что людям всегда казалось невероятным, станет обыденным. И это невероятное будет разным — злым, добрым, нейтральным. Такое уже случалось в незапамятные времена и случится снова.

— А как же мы, люди? — спросила Герда. — В этом мире найдётся место для нас?

— Разумеется. Кто-то погибнет, но выжившим место найдётся. Люди приспособятся.

Отчего-то Герде казалось, что новая реальность вовсе не будет похожа на те волшебные миры, что описаны в сказках, где в лесах живут феи, единороги, эльфы, где гномы в пещерах добывают драгоценные камни. Это наверняка будет жестокий мир, страшный, опасный. Ещё одно испытание для человечества. Словно у того, кто всё это задумал, есть единственных замысел — страдание, как можно больше страданий. А изменения — это лишь смена декораций в театре, где актёры будут в мучениях исполнять свои роли на потеху какому-то всемогущему божеству.

— Почему бы нас просто не оставить в покое? — вздохнула Герда.

— Сложный вопрос, — признал Антошка. — Я правда не знаю на него ответа. Знаю лишь, что всё идёт по плану, который непостижим даже для меня.

Далеко, за пределами промзоны клубилась тьма. Голубоватая молния выскочила из верхушки нагромождений геометрических фигур и яростно прошила пространство. Гигантский монстр продолжал меланхолично двигаться в свете красной луны. Таинственный мир, чуждый, а потому — притягательный. Герда ощущала не только страх, но и благоговение. Прохладный ветер другого измерения будоражил рассудок и будто бы звал куда-то, обещая показать тёмную красоту, обещая раскрыть тайны вселенского масштаба.

Антошка взмахнул рукой и промзона стала прежней. И он опять выглядел, как рыжий мальчишка.

— А теперь почувствуй то, что чувствую я.

Герда не поняла, что он имел в виду, но потом... почувствовала. Ощутила промзону. Она посмотрела вправо и перед её внутренним взором возникло скопление людей. Они обосновались под землёй в каком-то бункере неподалёку от бетонного завода. Их лидером был седовласый горбатый старик.

Антошка очевидно сейчас видел тоже самое, что и Герда. Он счёл нужным пояснить:

— Это сектанты. Если бы вы со Сказочником и Потеряхой перед бетонным заводом свернули на одну малоприметную тропку, то угодили бы к ним в лапы. И поверь, они гораздо хуже Себастьяна и его охотников. Эти психи отрезают у своих жертв части тела и конструируют из них нечто чудовищное. Верят, что это будущее вместилище чёрного бога, который скоро воскреснет. Тот старик... он не дал бы вам ни единого шанса. Так что, вы тогда выбрали верный путь, как бы странно это ни звучало, учитывая, что именно вам пришлось пережить.

Герда перевела взгляд в другую сторону. В голове появился образ странных существ среди руин какого-то полуразрушенного предприятия. Явные мутанты. Они точно хамелеоны сливались с обстановкой.

— Дороги промзоны могли и к этим кровожадным ребятам вас привести, — заявил Антошка. — Большую часть времени они находятся в спячке. Если на их территории появляется что-то живое, то, что крупнее птиц и крыс, они тут же пробуждаются. Заметить их сложно. Идеальная маскировка. Жертва до последней секунды ничего не будет подозревать, а потом вся стая нападает, насыщается и снова впадает в спячку. Так и существуют. Мутаген научил их выживать, они могут обходиться без воды и пищи очень долго. И опять-таки вашей отважной компании повезло, что не угодили к ним в лапы. Вам, наверное, казалось, что вы выбрали худший путь через промзону, но, уверяю, это не так. Вы избежали тех мест, где вам грозила неминуемая гибель, — он вытянул руку. — Погляди туда, Герда.

Она посмотрела. Там была заболоченная местность и три каких-то тёмных сущности. Мозг будто бы обожгло, стало настолько жутко, что захотелось кричать. Сдержалась, отвела взгляд. Понадобилось время, чтобы прийти в себя.

— Это сирены, — объяснил Антошка. — Тот, кто хотя бы приблизится к той местности, услышит прекрасное пение и завороженно пойдёт вперёд. А потом с ним случится нечто гораздо худшее, чем смерть. Сирены сожрут не только плоть, но и душу. Это невыносимое страдание. Сирены никакие не мутанты, они из того мира, что ты видела. А теперь взгляни вон на то здание.

Герда послушалась, ожидая, что её внутренний взор снова столкнутся с чем-то страшным. Но увидела забавное крошечное существо с большими круглыми глазами и длинными ушами.

— Это чудо-юдо тоже из иного мира, — Антошка сделал рукой неопределённый жест. — Своим прикосновением оно способно исцелить любую болезнь. Абсолютно безобидное создание и совершенно беззащитное. Однако ни одна тварь не причинит ему вреда. Все, даже самый свирепый монстр, попадая в поле его влияния, тут же лишаются всей агрессии. Так что, Герда, ты понимаешь теперь, что в том измерении есть как зло, так и добро. Всё, как здесь.

Герда по-прежнему недоумевала, что Антошка хочет ей доказать этой демонстрацией. Решил от скуки и одиночества показать своей владения? Вряд ли. У него наверняка существует более конкретная цель. Стиснув зубы, она устремила взгляд на север, туда, где мутанты удерживали в плену Кая и других детей. И ничего не увидела. Будто на глухую стену наткнулась.

— Разочарована? — спросил Антошка. — Увы, мой взор туда не может проникнуть. Там всё слишком рациональное. Это территория старого мира, мы с ней несовместимы. Я знаю, что туда свозят детей, но что именно там творится — понятия не имею. Знаю лишь, что эти мутанты цепляются за прошлое изо всех сил.

— Что это значит? — нахмурилась Герда.

— Всего лишь отчаянная попытка вернуть утерянное. Нежелание мириться с новой реальностью.

Эти слова ещё больше запутали Герду. Она рассудила, что все ответы Антошки по поводу той территории, будут такими же расплывчатыми. А значит, и спрашивать не стоило. Он открывал ей поразительные тайны, однако кое-что и для него в промзоне было секретом. Он не всемогущий и не всезнающий. И, пожалуй, это к лучшему. Однако, один вопрос, самый важный, Герда не могла не задать. Время для этого вопроса пришло:

— Ну так зачем я здесь? Ты сказал, что ждал меня.

— Ждал, — подтвердил Антошка. — Такую, как ты. Не думай, ты ни какая-то там особенная и уникальная. Уверен, в мире хватает достойных людей. Но для промзоны ты как что-то инородное. Я следил за тобой с самого начала, как только вы со Сказочником зашли за ворота главной проходной. Сначала следил равнодушно, но после того, как расправилась с Цветочницей, ты меня по-настоящему заинтересовала, пробудила во мне эмоции. А я уже начал забывать, что это такое — чувствовать, сопереживать. Я годами смотрел, как одна местная банда грызётся с другой, как местные людоеды расправляются со своими жертвами, как рождаются и затухают глупые интриги. Всё одно и тоже, обыденная жестокость, кроваво-красная действительность без малейших проблесков чего-то нового, яркого. И тут появляешься ты, Герда. Тебя ведёт вперёд не голод, не жажда власти, а желание спасти брата. Ты сражаешься и выживаешь с этим желанием, порой вопреки здравому смыслу. Для промзоны это нечто необычное, уж поверь. Ты ни разу не думала о том, чтобы повернуть назад. Если бы Сказочника и Потеряхи не стало, тебя это не остановило бы. Поначалу мне казалось, что это абсолютное безрассудство, временный всплеск храбрости, но потом я понял, что тебя просто-напросто не станет, если остановишься, ты потеряешь саму себя. Без своей цели ты превратишься в тень, которую будет мучить чувство вины. У тебя нет иного пути. Сильно ты меня заинтересовала, Герда. Я давно перестал вмешиваться в дела промзоны, не видел в этом никакого смысла. Но для тебя решил сделать исключение, очень хотелось, чтобы ты шла дальше.

Герда посмотрела в его бездонные глаза.

— Хочешь сказать, ты помогал мне?

Он пожал плечами и ответил таким тоном, словно извинялся:

— Немного. Совсем чуть-чуть. Когда однажды утром на вас напали дикие мутанты, я заставил ворона каркнуть, чтобы разбудить. Мелочь, согласись.

— Эта мелочь нам жизнь спасла.

— Возможно, — признал Антошка. — А второй раз я заставил Абрахаса полететь к Карлу, чтобы позвать на помощь.

— Заставил? Абрахаса? Я думала он всё делает по своей воли. И он ведь ворон Клары, разве нет?

— Ну, она в это верит. И пускай верит дальше. На самом деле Абрахас служит мне, он такая же часть иного мира, как и я. А в третий раз я помог, когда не дал Себастьяну убить вас. Он был не таким принципиальным, как казался, вся его болтовня о достоинстве охотника — чепуха. Когда вы ушли с бетонного завода, он следил за вами и несколько раз порывался пристрелить. Пришлось мне вмешаться, не позволил ему нажать на спусковой крючок. Он, впрочем, так ничего и не понял, и записал это как проявление собственного благородства. И когда он сидел на крыше возле подбитого вертолёта, а вы приближались такие беззащитные, Себастьян опять-таки хотел вас пристрелить. И я опять не позволил ему это сделать.

Герда усмехнулась и удивилась, что вообще ещё способна усмехаться.

— А я-то думала, что мы со Сказочником просто везучие.

— Так и есть, везучие, — заверил Антошка. — В остальных ситуациях вы выживали благодаря везению. И, разумеется, благодаря умению бороться. С Цветочницей ты разобралась без моего вмешательства, и во время охоты на машиностроительном заводе я вам не помогал, вы и без меня там неплохо справились.

Герда долго обдумывала его слова, свыкаясь с мыслью, что у неё, как выяснилось, был защитник. Потом промолвила:

— Ты так и не сказал, зачем я здесь.

— Хочу, чтобы ты заняла моё место, — Антошка это произнёс настолько обыденно, словно речь шла о каким-то пустяке.

На какое-то время Герда потеряла дар речи, она просто стояла и хлопала глазами. С трудом взяла себя в руки.

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно, — подтвердил Антошка. — Я Смотритель, слежу, чтобы в промзоне был порядок, забочусь о том, чтобы из другого мира не выползло нечто такое, что может всё разрушить и создать полный хаос. Но я устал здесь быть. Хочу просто ходить по земле и наблюдать. Вот только мне нужна замена.

— И ты желаешь, чтобы этой заменой стала я?

— Ага.

— Но я ведь обычный человек.

— А станешь необычной, — улыбнулся Антошка. — Я передам тебе свою силу. Вся промзона станет твоей. Ты сможешь карать и миловать, менять всё по своему усмотрению.

От волнения у Герды слегка закружилась голова. Она сделал глубокий вдох, медленно выдохнула.

— Ты просил, чтобы я была с тобой честна. Ну так вот я до сих пор считаю, что ты — зло. А твои слова...

— Искушение? — Антошка всплеснул руками. — Так я это и не скрываю. И не вижу в этом ничего плохого. А что касается зла... Зло — понятие относительное.

— Обладая такой силой, ты мог бы уничтожить Цветочницу сразу же, как только она появилась в промзоне. И Себастьяна. Но ты, похоже, и пальцем не пошевелил. Добрым тебя уж точно трудно назвать.

— Ты просто ещё не способна видеть последствия, — парировал Антошка. — Злые поступки в будущем могут привести к чему-то хорошему, а добрые деяния, наоборот, могут спровоцировать что-то кошмарное. Вот ты убила Цветочницу, на данный момент это тебе кажется правильным, справедливым. Но ты понятия не имеешь, что в будущем, была бы Цветочница жива, она сожрала бы одного типа, которому суждено уничтожить целое поселение. Его жертвами станут сотни людей.

— Получается, в гибели этих людей буду виновата я? — опешила Герда.

— Возможно. А быть может и нет. Судьба — это всего лишь черновик. Обстоятельства вносят свои коррективы. Ты должна понять, Герда, что всё для чего-то нужно и у всего есть цель. Если примешь моё предложение, ты научишься видеть те нити, что ведут к последствиям. Ты научишься видеть черновик. И уверяю, твоё отношение к злу и к добру изменится. Если хочешь, называй это мудростью. А ты способна быть мудрой, пожалуй, поэтому я тебя и выбрал.

Герда смотрела на луну. Ей очень хотелось снова ощутить на лице ветер иного мира, снова прикоснуться к тайне. Антошка сулил власть, но не тупую власть земных царьков, а нечто большее. Скорее, это была абсолютная свобода, сила знаний, безграничность действий.

— Если ты видишь судьбу, то, наверное, знаешь, каков будет мой ответ, — заметила Герда. — Мой путь ещё не окончен. Я должна спасти брата.

— Да, я догадывался, что ты ответишь мне именно так, — признал Антошка. — Но моё предложение касается твоего будущего, не настоящего. А по поводу твоей судьбы... Нет, Герда, твою судьбу я не вижу. Ты для меня секрет, а я люблю секреты, потому что они для меня большая редкость. И это ещё одна причина, почему я выбрал именно тебя. Продолжи свой путь, попытайся спасти брата. А потом возвращайся, я буду тебя ждать.

— Но я ведь могу не вернуться. Могу погибнуть.

— Не исключено, — вздохнул Антошка. — Однако, мне что-то подсказывает, что ты выживешь и достигнешь совей цели. Я на это надеюсь. Одно могу сказать с уверенностью, впереди тебя ждёт выбор, самый тяжёлый выбор в твоей жизни. О подробностях не спрашивай, я всё это знаю на уровне ощущений.

Герда не могла понять, какие чувства она испытывала к Антошке. Благодарность? Вроде бы нет. Страх? И его больше не было. В её сознании эмоции сменялись, как узоры в калейдоскопе. Ещё недавно она была уверена, что угодила в логово очередного чудовища и выбраться отсюда вряд ли получится. Но чудовище оказалось не тем, чем казалось. Возможно, в его предложении таилась опасность, вот только Антошка не настаивал, не давил. Он предоставлял выбор. Если для него секреты были редкостью, то для Герды — возможность выбора. Это обескураживало и вдохновляло.

— Так ты меня отпускаешь? — спросила она, зная, какой будет ответ.

— Разумеется.