Глава 20

Герда больше не ощущала промзону. Огромную территорию с заводами, предприятиями, подъёмными кранами и руинами словно бы невидимая вуаль накрыла, скрыв её обитателей. И это вызывало досаду. Будто Антошка на секунду показал карту минных полей и, не дав её запомнить, тут же спрятал. Но было ещё кое-что... Герде понравилось чувствовать себя чем-то большей, чем обычный человек. Понравилось то, что находилось за рамками нормальности. Она удручённо вглядывалась в подлунный мир, но не видела ничего достойного внимания. И странно было сознавать, что прямо сейчас, только в ином измерении, там бродит гигантский монстр, а вместо скучных зданий высятся постоянно меняющиеся конструкции из геометрических фигур. Ненадолго показав всё это, Смотритель как будто бы прибегнул к шантажу: «Соглашайся на моё предложение, и ты снова прикоснёшься к чудесам, станешь их частью». Сделка. Вот только какова её истинная цена? Герда подозревала, что высокая. Впрочем, конкретно задумываться об этом ей сейчас не хотелось. Как и смотреть на промзону.

— Давай вернёмся в зал, — попросила она.

— Ты загрустила, — заметил Антошка. — Боюсь, эта тоска теперь всегда будет с тобой. Пока не примешь решение. Действительно, давай спустимся в зал.

Прежде чем покинуть площадку, Герда оглянулась, в надежде увидеть хотя бы отголосок чего-то чудесного. Но нет. Она стала снова слишком обычной для тайного мира.

Спустились. Танцоров в зале больше не было, но музыка продолжала звучать — теперь уже тихая, лиричная. Герда посмотрела на своих застывших за столом друзей.

— Ты их отпустишь со мной? — сейчас для неё это был самый важный вопрос.

— Отпущу, — кивнул Антошка. — Вот только действительно ли ты хочешь, чтобы они не остались здесь, со мной?

Герду эти слова озадачили. С её точки зрения, ответ был очевиден.

— Конечно, хочу.

— Уверена? Они тут в безопасности и, как я уже говорил, счастливы. Ты готова лишить их этого? Готова, чтобы твои друзья снова рисковали ради тебя жизнью?

Герда разозлилась.

— Не ради меня! Не нужно делать из меня эгоистку! Почему бы их самих не спросить, что они хотят?

— Разумеется они скажут, что желают пойти с тобой, — отозвался Антошка. — По-другому и быть не может. Но ведь с ними может случиться беда.

Герда смерила его недовольным взглядом.

— Ты видишь их судьбу? Они погибнут, да?

— Понятия не имею. Могу заглянуть в их будущее, но не стану. Это так волнительно — чего-то не знать. Да и твоё присутствие рядом с ними делает их судьбу... — он задумался, подыскивая подходящее слово, — неясной.

— Ну тогда и не нужно меня пугать, — Герда уже достаточно осмелела, чтобы выдвигать упрёки этому существу.

— Я не пугаю. Просто не хочу, чтобы ты винила себя за неверные решения.

— За это решение я не буду себя винить, — Герда сама удивилась своей уверенности. — Сказочник и Потеряха может сейчас и счастливы, но это неправильное счастье, ненастоящее.

Антошка посмотрел на неё снисходительно.

— Если хочешь, ты тоже можешь ощутить то, что сейчас чувствуют твои друзья. Я могу сделать так, что ты встретишься со своими родителями, братом. Это будут времена, когда всё у вас было хорошо.

Герде больше всего на свете этого хотелось, вот только она опасалась, что иллюзии Антошки затянут её точно в болотную топь. Боялась, что поверит в реальность происходящего. Ей стоило огромных усилий, чтобы выдавить:

— Нет, спасибо. Лучше освободи моих друзей, и мы пойдём.

— На ночь глядя? Ты устала, тебе нужно поспать.

Герда качнула головой.

— Поспать? Да после того, что я увидела, я ещё долго глаз сомкнуть не смогу. Слишком много впечатлений.

— Присядь, — Антошка жестом указал на стул. — Ты поспишь и отдохнёшь так, как давно не отдыхала. И обещаю, никаких иллюзий. Всего лишь крепкий здоровый сон.

С некоторыми сомнениями Герда заняла место за столом рядом со Сказочником.

— Ты что, усыпишь меня?

— Можно и так сказать.

— Постой, расскажи сначала, почему ты выглядишь как мальчишка? Я понимаю, ты можешь выглядеть как угодно, но... мне кажется, образ этого рыжего пацана в шортиках — он для тебя важен.

Смотритель взял со стола подсвечник, задул одну свечку, вторую и только после этого ответил:

— Так и есть. Антошка был сыном директора мясокомбината. Война уже длилась около года. Однажды отец взял мальчика с собой на работу, думал, что здесь они будут в безопасности. Под зданием было отличное бомбоубежище. Противник совершил налёт на город, тогда и промзоне крепко досталось. Несколько бомб с отравляющим веществом упали возле мясокомбината. Никто не успел укрыться в бомбоубежище, погибли все в радиусе двух километров и смерть их была очень мучительной. Погиб и Антошка. Его гибель стала тем триггером, что истончила грань между мирами. Я всегда был здесь, точнее — так давно, что уже и не помню, как и когда я был рождён. Но я ни на что не мог повлиять. Всего лишь безвольный наблюдатель, слабый дух. Смерть Антошки дала мне силу. Частица этого мальчонки здесь, со мной, — он приложил ладонь к груди в области сердца. — Благодаря этой частички я способен испытывать эмоции, способен сопереживать. И то, что я теперь хочу уйти отсюда, тоже её заслуга. А сейчас, Герда, спи.

Он дунул на последнюю свечку в подсвечнике, но темнота наступила повсюду. Герда провалилась в омут глубокого сна.

И ей ничего не снилось.

Когда пробудилась, сквозь разноцветные витражные окна уже пробивался свет утреннего солнца. Какое-то время сонный рассудок отрицал и этот зал, и яства на столе. Потом настроился на правильный лад и принял странную реальность. Герда вспомнила то, что видела на высотной площадке, в памяти всплыли образы геометрических конструкций, шествовавшего в свете огромной луны чудовища. Впрочем, эти воспоминания сейчас были очень смутными, затуманенными. Будто то, что она ночью наблюдала, случилось давным-давно. Даже возникли сомнения: а было ли это на самом деле?

— Выспалась? — услышала она голос Антошки и все сомнения развеялись в клочья. Да, всё это было на самом деле. И вовсе не давным-давно, а нынешней ночью.

Смотритель подошёл к столу, за которым помимо Герды всё так же сидели Сказочник и Потеряха, пребывающие в мирах своих иллюзий.

— Выспалась, — отозвалась Герда. — И, думаю, нам пора уходить. Ты обещал отпустить со мной моих друзей.

— Обещал, значит отпущу. Не желаешь позавтракать?

Желала, но задерживаться здесь больше не хотела. Ей казалось, что каждая лишняя минута, проведённая в этом месте, лишала уверенности, расслабляла. Слишком много искушений. Сейчас — это шикарный завтрак, а потом Антошка предложит что-нибудь ещё, от чего тяжело будет отказаться. Нет, пора проявить решительность.

— Спасибо, но нам пора.

Она вышла из-за стола, выжидательно уставилась на Антошку. Тот усмехнулся, махнул рукой, словно отгоняя от себя невидимую мошку, и Сказочник с Потеряхой тут же поднялись со своих мест. Впрочем, их лица по-прежнему оставались какими-то кукольными и отстранённость в глазах никуда не исчезла.

— Скоро они придут в себя, — заявил Антошка.

Герде ничего не оставалось, как поверить его словам. Она направилась к выходу. Сказочник и Потеряха двинулись следом. Заиграла музыка — бойкий марш, в котором особенно выделялся барабанный бой. В тёмных углах проступили неясные фигуры, послышались аплодисменты. Такие торжественные проводы выглядели как издёвка. Герда уже дошла до выхода из зала, как у неё возникла мысль, что Антошка может кое в чём помочь, и ради этого стоило задержаться ещё на минутку. Она развернулась, быстрым шагом подошла к мальчишке.

— Что ищет Потеряха?

Антошка улыбнулся.

— Всего лишь кусочек янтаря с букашкой внутри. Это подарок её матери. Потеряха его... хм, потеряла. Теперь ищет. Всё просто, как и сама Потеряха.

Герда задумалась.

— А ты можешь, дать ей этот янтарь?

— Могу создать такой же.

— Тогда создай.

— Но он ведь будет не тот самый. Подделка, — возразил Антошка.

— Потеряха не будет об этом знать. Она получит эту штуку и обретёт покой, — выдала аргумент Герда.

— Получается, ложное счастье ты не признаёшь, но обман тебя всё же устраивает. Ты правда хочешь лишить Потеряху цели с помощью хитрости? Да, возможно, она обретёт покой, перестанет под каждым кустом искать то, что потеряла, вот только именно эти поиски наполняет её жизнь смыслом.

Что-то подобное Герда уже слышала от Сказочника. Путь к цели иногда важнее самой цели. Она вдруг осознала, что своей просьбой дать Потеряхе кусочек янтаря, заботилась в большей мере о себе, а не о зубастой девочке: вот, мол, какая я добренькая, не забываю о друзьях. И всё ради сиюминутного ощущения собственной значимости. Предложение Антошки отвергла, а ведёт себя как вершитель судеб. Возможно, Смотритель был прав, она действительно эгоистка. У неё отпало всяческое желание ещё что-то спрашивать и о чём-то просить.

— Прощай, Антошка, — буркнула и снова поспешила к выходу.

Возле ворот на большой тумбе лежали рюкзаки, оружие. Герда взяла свои вещи. Её примеру совершенно бездумно последовал Сказочник.

Вышли из здания, добрались до проходной. Герда оглянулась. Никакого дворца, никакой башни с наблюдательной площадкой наверху. Всего лишь громадное строение из красного кирпича. Всего лишь то, что осталось от мясокомбината. На парапете крыши сидел рыжий мальчишка в шортах. Он болтал ногами, улыбался и махал рукой в прощальном жесте.

Герда подумала, что уже не вернётся сюда. И никогда больше не прикоснётся к другому миру. Тяжело стало на душе от этих мыслей. Впереди опять борьба за выживание, неизвестность, страх. Опять непредсказуемая и жестокая промзона. Антошка дал возможность хорошенько выспаться, но он не избавил от морального изнеможения. Теперь с этой усталостью нужно идти дальше.

И она пошла, больше не оглядываясь. Успокаивало одно — с ней друзья. И из ещё одной ситуации удалось выбраться живыми и невредимыми.

Сказочник и Потеряха начали приходить в себя, только когда вышли на бетонную дорогу, ведущую строго на север. Солнце к тому времени уже поднялось высоко и палило вовсю, обещая сделать этот день очень жарким. Постройки и заборы колыхались в знойном мареве.

— Вы как? — спросила Герда друзей.

Сказочник тряхнул головой, опустился на землю, долго молчал, потом произнёс тихо:

— Ни черта не понимаю. Я был в прошлом, в юности, сидел в кафе со своей подругой, а теперь... я здесь. Это был сон? Нет, нет, точно не сон. Я действительно там был.

Потеряха прижалась к забору и всхлипнула, быстро вытерла слёзы и тонко заскулила. Она, как и Сказочник, не могла понять, как так произошло, что счастливые моменты её жизни вдруг сменились промзоной. Глядя на друзей, Герда ощутила чувство вины. Это ведь она лишила их хоть и иллюзорной, но всё же радости. По-прежнему считала, что поступила правильно, вот только от этого было не легче.

— Не понимаю, — повторил Сказочник с горечью в голосе.

— Это всё Антошка, — пояснила Герда, пытаясь разгрузить свою совесть, переложив часть груза на могущественного обитателя мясокомбината. — Всё, что вы видели, было не по-настоящему.

Потеряха заскулила громче, точно зверёк, которому причинили боль. Сказочник приложил ладони к лицу, будто пытаясь таким образом спрятаться от всего мира.

— Нет, — выдавил. — Не может быть. Я был в том кафе. Моя подруга, Кира, мне улыбалась. Мы ели эклеры. У меня до сих пор во рту этот вкус. Всё было по-настоящему.

Герда уселась на землю рядом с ним. Ей хотелось хоть как-то утешить своих друзей, вот только понимала: никакие слова им сейчас не принесут успокоения. Они ещё не осознали, что находились под влиянием морока и, была бы их воля, не раздумывая снова окунулись в омут прекрасных иллюзий. Сказочнику и Потеряхе нужно время, чтобы излечиться от жестоких последствий обмана и вспомнить о своих целях.

— Всё это было, — упрямо настаивал Сказочник. — Всё это было... — впрочем, с каждым словом его голос звучал менее уверенно. — Чёрт, как же тошно. Я в жизни не чувствовал себя так паршиво.

Он поднял тоскливый взгляд на Герду.

— Значит, Антошка? Тот рыжий пацан? А тебя, я смотрю, он не обработал.

Обработал. Герде очень не понравилось это слово, тот смысл, который вкладывал в него Сказочник, означал насилие. Но Антошка ни к чему не принуждал, он всего лишь предлагал. Ей вспомнилось, что она дала сама себе твёрдое слово быть с друзьями предельно честной, ничего не скрывать. И после недолгих колебаний решилась и рассказала, как провела время в замке Смотрителя. Ничего не утаила, хоть и понимала, что её история похожа на полнейший бред.

Выслушав, Сказочник долго молчал. Потом произнёс:

— Вот значит, с чем мы на этот раз столкнулись. Существо, которое приглядывает за промзоной. Почему-то я даже не удивлён. Всегда чувствовал, что здесь творится какая-то потусторонняя хрень. И этот Антошка всю дорогу нам помогал? Получается, мы обязаны ему жизнью?

— Ого, — пискнула возле забора Потеряха, наконец взяв себя в руки.

— Получается так, — буркнула Герда.

— Да пошёл он! — зло процедил Сказочник и поднялся, повернулся, выкрикнул в сторону мясокомбината: — Да пошёл ты, Антошка! В жопу все твои иллюзии! В жопу твою помощь! Справились бы и без тебя! — он резко плюнул себе под ноги, сверкнув глазами.

Герда знала, что Смотритель Сказочника услышал и навряд ли эти обидные слова его хоть как-то задели. Он выше таких простых эмоций как обида.

Двинулись дальше. Промзона сюрпризов пока не преподносила. Всё было спокойно. Герда поглядывала на Сказочника. Тот, похоже, оклемался, ему помогла злость. Хотя, о полном исцелении не могло быть и речи. Иногда в чертах лица проступала грусть. Он будто бы уходил в себя и мысленно пытался вернуться в то кафе из его юности. Вот только воображение не способно было дать то, что, давали иллюзии Антошки. Память явно уступала волшебству.

Духота сгущалась. К полудню небо затянули тучи, хлынул ливень. А Герда, Сказочник и Потеряха всё шли и шли, промокнув до нитки и не желая укрываться от непогоды. Дождь — такая мелочь, после всего пережитого. Останавливаться не хотелось. Движение отвлекало от сомнений, тревожных мыслей о том, что ждёт впереди. Герда ощущала какую-то едва уловимую связь с Антошкой. Он отпустил, но часть её сути осталась там, в замке. И это частица шептала: «Вернись, вернись, вернись...» Зов, который обосновался в подсознании и теперь пускал корни. Среди дождевых струй иногда мерещились иррациональные геометрические фигуры. Рассудок словно бы намекал, что уже ничего не будет как прежде. После прикосновения к другому миру — нет, не будет. Ещё недавно Герда считала, что именно похищение Кая разграничило её жизнь на «до» и «после», однако, теперь понимала: настоящий рубикон был пройден, когда она увидела то, что не предназначалось взору ни одному человеку. Граница пройдена, возврата к нормальности не предвиделось.

Дождь закончился, оставив после себя грязь и лужи. Идти было не просто, иногда приходилось пробираться через заросли бурьяна и развалины. Однажды впереди показались несколько диких мутантов, но они, заметив путников, поспешили ретироваться. Это вызвало у Герды подозрение: а не Антощкана ли это заслуга? Не он ли приказал монстрам уйти? Сказочник выглядел недовольным, похоже, ему хотелось ввязаться в драку, чтобы взбодриться, почувствовать себя независимым от всех мистических причуд Смотрителя промзоны. Недовольство выражалось в невнятном ворчании, нервозности.

Вот уже и вечер настал. Разомлевший от духоты мир окутал туман. Целый день шли — и никаких неприятностей. Это Герде казалось чем-то невероятным. Остановились на ночлег, разбив лагерь в маленьком здании какого-то предприятия. Позже, когда власть перешла к звёздной ночи, сидя у костра и напряжённо глядя на языки огня, Сказочник произнёс задумчиво:

— А что если Антошка показал нам с Потеряхой то, что ждёт нас после смерти? Тех, кто это заслуживает? Что если смерть всё-таки не конец, и нам суждено видеть и чувствовать всё то, что мы видели и чувствовали в лучшие моменты своей жизни?

— Хотелось бы в это верить, — отозвалась Герда. — Может, это и есть рай?

— Если так, то... — Сказочник замялся, видимо не решаясь делать вывод. Но всё же решился: — Смерть — это благо.

Герда поморщилась. Ох как не понравились ей эти слова. Она жалела, что Сказочник вообще заговорил об этом. Её взгляд упал на кирпичную стену, на которой плясали отблески костра. Там был изображён дьявол — точно такой же, как и на заборе возле входа в промзону. Та же ехидная улыбка, те же рога. Вот только под тем рисунком были слова: «Хочешь жить — вали нахер! Здесь — ад!» А тут: «Я всегда рядом! Я слежу за тобой!»

Свернувшаяся калачиков у костра Потеряха вдруг встрепенулась, уставилась на тёмный оконный проём, прошипела:

— Покусаю нахер!

Снаружи послышалась шорохи, хрюкающие звуки, затем рычание. Сказочник резко выдохнул, потянулся к сабле.

— Ну наконец-то, — буркнул он. — А то я уж начал думать, что с промзоной что-то не так.

Загрузка...