Проклятый Лекарь

Глава 24

Интересный поворот. Бандитская разборка — это много раненых. С обеих сторон.

Много раненых — много благодарности. А мне нужна Жива. Очень нужна. Это шанс за одну ночь пополнить Сосуд так, как я не смог бы и за месяц рутинной работы в клинике.

С другой стороны, влезать в войну двух крупных кланов — не самая умная идея.

Шальная пуля, захват в плен, обвинение в пособничестве… последствий может быть масса. Но Паша прав. Они мне доверяют. А доверие в моей ситуации — это ресурс, который дороже золота. И который нельзя терять.

— Док? — Паша ждал ответа. — Время не ждёт.

Внедорожники, словно подтверждая его слова, синхронно взревели мощными моторами.

— Ладно, — кивнул я. — Но на моих условиях.

— Каких? — с облегчением выдохнул он.

— Обсудим в дороге.

Я не стал ждать его ответа. Произнёс это как утверждение, а не как предложение, и тут же открыл тяжёлую дверь внедорожника, забираясь внутрь. Это был классический приём: создаёшь иллюзию, что всё уже решено, и не даёшь оппоненту времени на возражения.

Паша на мгновение замер, явно не ожидая такой наглости. А затем, поняв, что выбора ему не оставили, усмехнулся и сел рядом. Он принял мои правила игры.

Салон пах кожей, оружием и адреналином. Нюхль, невидимый для всех, тут же устроился у меня на коленях, недовольно поскрипывая костями. Ему явно не нравилась эта суета.

Я усмехнулся. В конце концов, что может пойти не так? Абсолютно всё.

Машины с рёвом тронулись с места. Впереди меня ждал вечер, полный крови, боли и безграничных возможностей. Моя стихия.

Двое бандитов на передних сиденьях молча проверяли свои рунические пистолеты, а Паша, сидевший рядом со мной, изучал какую-то карту.

— Итак, Паша, — я прервал эту тишину, когда мы выехали на широкое, почти пустое шоссе. — Теперь, когда я сижу в этой машине, окружённый вооружёнными до зубов людьми и еду неизвестно куда, самое время обсудить мои условия.

Он оторвался от карты и посмотрел на меня.

— Я слушаю, док.

— Мне нужны гарантии полной безопасности, — сказал я. — Я врач, а не боевой маг. Я не умею уворачиваться от пуль или ставить магические щиты.

Паша усмехнулся.

— Всё продумано, док. Мы же не идиоты, чтобы рисковать таким ценным активом. Смотри сюда.

Он развернул на коленях большой лист бумаги — детальный план какой-то промзоны. На нём крестиками и стрелками была обозначена расстановка сил. И в самом конце колонны, в так называемой «зелёной зоне», был нарисован небольшой фургон.

— Вот, — он ткнул в него своим толстым пальцем. — Это твой мобильный госпиталь. Бронированный микроавтобус. Броня держит автоматные очереди, стёкла — пулестойкие. Будешь стоять в паре кварталов от основного замеса, в полной безопасности. Раненых будем привозить прямо к тебе.

— И это всё?

— Не совсем, — Паша наклонился вперёд, и его голос стал серьёзным. — Понимаешь, док, это не просто работа. Одно твоё присутствие там, рядом с полем боя, поднимет боевой дух моих парней до небес. Они будут знать: даже если их подстрелят, у них есть шанс. Что лучший, мать его, док в этом городе их вытащит. Это дорогого стоит. Это — наше психологическое преимущество.

Психологическое преимущество. А до этого все выставил так, будто это крик о помощи. Но я знал, что он не так прост. И он знал, что я тоже.

Он хочет использовать меня как знамя, как живой талисман. Что ж, талисманы стоят дорого.

— Насколько дорогое преимущество? — спросил я.

Паша улыбнулся, понимая, что я повёлся на его игру.

— Пять тысяч рублей за одну эту ночь. Плюс по тысяче за каждого спасённого. Наличными. Сразу после боя.

Жива и деньги. Что может быть лучше? За одну ночь я смогу заработать больше, чем за месяц в этой проклятой клинике, и, что гораздо важнее, наполнить Сосуд. Риск огромен, но и куш соответствующий.

— Я согласен, — кивнул я.

— Вот и славно! — Паша с силой пожал мою руку. — Добро пожаловать в команду, док. Сегодня будет весело.

Я смотрел в тёмное окно, на проносящиеся мимо огни. «Весело». У бандитов и некромантов, видимо, очень схожее чувство юмора.

Внедорожник мягко покачивался на рессорах, убаюкивая, но напряжение в салоне можно было резать ножом.

Заброшенный склад на окраине города выглядел как декорация к фильму про апокалипсис: ржавый металл, выбитые окна и два десятка машин, выстроившихся в боевой порядок. Полсотни вооружённых до зубов людей, молча проверяющих оружие.

Меня проводили в бронированный микроавтобус, который Паша предусмотрительно поставил за углом склада, и начал раскладывать инструменты. Нюхль, невидимый для всех, забрался на крышу — оттуда ему был лучший обзор на предстоящее представление.

Началось оно внезапно.

Не было ни криков, ни предупреждений. Просто ночь взорвалась огнём и грохотом. Сухие, злые хлопки выстрелов, крики, глухие разрывы светошумовых гранат. Судя по тому, что стрельба шла с трёх сторон одновременно, «Серые Волки» атаковали грамотно. Кто-то из их главарей явно служил в спецназе, а не просто смотрел боевики.

Первый «клиент» появился через пять минут. Молодой парень с безумными от адреналина глазами. Пулевое в плечо, чистое, навылет.

— Держись, браток, — бормотал своему товарищу тот, кто его притащил. — Док тебя сейчас залатает, будешь как новенький.

Я остановил кровотечение, зашил рану, ввёл обезболивающее и влил тонкую, экономную струйку Живы, чтобы ускорить регенерацию.

— Как новенький! — он вскочил, проверяя руку. — Спасибо, док!

Два процента в Сосуд. Начало положено.

Следующий — осколочное ранение в бедре. Потом — глубокий порез на руке. Ножевое в бок. Перелом рёбер от удара руническим кастетом. Они сменяли друг друга, как на конвейере.

Я работал как автомат. Некро-зрение для мгновенной диагностики, быстрое хирургическое вмешательство, минимум Живы — только чтобы стабилизировать и отправить обратно в бой или на отдых.

И Жива лилась рекой. Не жалкими ручейками, как в клинике от лечения насморка. А мощным, горячим потоком. Искренняя, почти первобытная благодарность людей, которые только что смотрели смерти в лицо и были спасены. Эти парни, в отличие от изнеженных аристократов, знали настоящую цену жизни.

Я чувствовал, как Сосуд наполняется. Сорок процентов… Пятьдесят… Пятьдесят пять…

К концу боя, когда стрельба стихла, я проверил счётчик. Шестьдесят процентов! Невиданная, почти забытая цифра. За одну ночь я получил больше, чем за целую неделю в этой проклятой больнице.

Жаль, что клановые сражения происходят не так часто. На моей памяти это первый раз.

Полевым хирургом мне тоже бессмысленно устраиваться. Сражения случаются крайне редко — я умру быстрее, чем ко мне приведут раненого. Сейчас Российская империя не ведет активных войн с соседями. Потому клановые разборки куда интереснее. И опаснее.

Стрельба стихла. «Чёрные Псы» победили, «Серые Волки» отступили. Но не все.

— Док! — в микроавтобус заглянул боец с окровавленной повязкой на голове. — Ещё один! Из «Серых»! Тяжёлый! Срочно!

Из «Серых»… Врагов сегодня я еще не лечил.

Внутрь втащили молодого парня. Лет двадцать пять, тёмные волосы, аристократические, почти женственные черты лица, даже под слоем крови и грязи. Огнестрельное ранение в живот. Серьёзное.

Я начал работать, разрезая его одежду, но что-то царапнуло моё сознание. Машина, в которой я находился, слишком резко, с визгом шин, рванула с места.

— Куда мы⁈ — крикнул я водителю. — Я ещё не стабилизировал его!

Но он не ответил.

Странно. Очень странно. Он бы подождал, пока я закончу. Впрочем, некогда было думать. Кровотечение нужно было остановить. Прямо сейчас.

Я склонился над раненым, и тут его лицо показалось мне смутно знакомым. Где я мог его видеть? И почему мы так спешно уезжаем с поля боя, бросив остальных?

Микроавтобус резко, с визгом тормозов, остановился в каком-то тёмном, вонючем переулке. Мы проехали от силы пару кварталов.

Я как раз заканчивал пережимать артерию, когда задние двери распахнулись, и внутрь, отталкивая друг друга, набились люди Паши.

Сам он втиснулся последним, и его лицо сияло, как начищенный до блеска медный самовар. Он был похож на кота, который только что проглотил не просто канарейку, а целую стаю.

— Знаешь, кого ты сейчас латаешь, док? — он ткнул пальцем в раненого. — Это не просто рядовой «Волк».

Я пожал плечами, не отрываясь от работы и накладывая швы. Мне было всё равно, кого лечить — пешку или короля. Главное, чтобы платили. Но когда Паша назвал его должность, мои руки на мгновение замерли.

— Это Алексей Ветров! Сам «Молния» Лёха! Глава «Серых Волков»! Мы взяли их самого главного!

Алексей… Тот самый «милый», с которым Аглая ворковала по ментальной связи. Тот самый, ради которого она сбежала из дома. Тот самый, к которому она так рвалась на Чистых прудах. Вот это поворот. Мир действительно тесен. И полон жестокой иронии.

— Это не просто пленный, док, — Паша потирал руки от удовольствия. — Это — наша ядерная бомба! Теперь я им всем покажу! «Волки» на брюхе приползут, будут умолять о пощаде!

— И что дальше? Обменяете его на что-то выгодное?

Улыбка Паши стала хищной и неприятной.

— Лечи его, док. Лечи хорошо. За него я тебе заплачу ещё столько же, сколько за всех остальных вместе взятых. Сделаешь его здоровым, как быка.

— Зачем? Хотите получить хороший выкуп? — поинтересовался я.

— Выкуп? — он рассмеялся, и этот смех мне совсем не понравился. — Нет, док. У нас планы поинтереснее. Он будет нашим… бесконечным источником информации. Будем его пытать — а ты будешь его лечить. Мы снова пытать — а ты снова лечить. И так до тех пор, пока он не выдаст нам все их тайны, все склады, все контакты! Гениально, правда?

Я закончил зашивать рану. Парень был без сознания, потоки Живы в его теле едва теплились. Благодарности от него сейчас было не дождаться.

План Паши с точки зрения бизнеса был безупречен. Бесконечный источник дохода. Постоянная, сложная работа для меня. А значит — постоянный, мощный приток Живы. Идеально.

Но что-то в этом плане… что-то в довольном, предвкушающем лице Паши напрягло меня изнутри. Бесчувственность? Жестокость?

Пытки и исцеление — классическая и очень эффективная методика некромантов. Но сейчас… сейчас что-то было не так. Неужели в этом слабом, смертном, человеческом теле я стал сентиментальным? Или это просто душа стареет, и ей надоели одни и те же кровавые игры?

Что-то изменилось при моем попадании в это тело… И я догадываюсь что. Появилась лекарская магия. Впервые за сотни лет я чувствовал вокруг себя не только человеческий страх, но и благодарность.

И мне это даже нравилось.

— Готово, — сказал я, отстраняясь от пациента. — Жить будет. Но ему нужен абсолютный покой и стерильные условия.

— Получит, — кивнул Паша своим людям. — В нашем лучшем, самом тихом подвале. Поехали.

Внедорожник снова взревел мотором. Я откинулся на сиденье, закрывая глаза. Ночь была долгой и… продуктивной. Сосуд был полон, карманы — тоже скоро наполнятся. Но странное, почти неприятное послевкусие от плана Паши никуда не делось.

Ох, да пребудет с тобой Тьма, Алексей Ветров. Ибо в ближайшее время она станет твоей единственной спутницей.

Обратная дорога до дома прошла в молчании. Бандиты были довольны победой, но вымотаны. Они высадили меня у подъезда, сунули в руки толстую пачку купюр и, не прощаясь, уехали.

Я вошёл в квартиру, и меня окутал умопомрачительный запах. Запах дома. Аглая приготовила что-то особенное — судя по аромату, это было жаркое из говядины с розмарином и чесноком. После запаха крови, пороха и адреналина, этот аромат казался чем-то из другого, мирного мира, в который я лишь заглядывал, как гость.

— Ты очень поздно, — она выглянула из кухни. На ней был мой старый фартук, в руках — прихватка. — Я начала волноваться.

— Срочный вызов, — соврал я, снимая пиджак. — Очень сложный случай. Пришлось оперировать в полевых условиях.

Ирония была в том, что это была чистая правда.

За ужином она была непривычно тихой. Обычно она щебетала без умолку, рассказывая о прочитанном в моих книгах. Сегодня же она просто ковыряла вилкой в тарелке и тяжело вздыхала. Атмосфера уюта, которую она создала, была пропитана её тоской.

— Что случилось? Жаркое не удалось?

— Скучаю, — призналась она, откладывая вилку. — Просто… скучаю. Мне надоело сидеть в этих четырёх стенах, как в тюрьме. Я хочу на воздух, к людям. Увидеть солнце, а не только крыши из этого окна. Я же не преступница какая-то!

Она надула губы — жест, который на другой девушке выглядел бы капризно, но на её аристократическом лице смотрелся на удивление мило.

Я смотрел на неё и понимал: золотая клетка, даже самая уютная, остаётся клеткой. Её бунт был предсказуем. И его нужно было погасить в зародыше. Но не силой, а хитростью.

— Ты права, — сказал я с самым серьёзным видом. — Тебе нужен свежий воздух. Завтра сходим на прогулку.

— Правда? — она просияла, её глаза заблестели от радости. — Прямо завтра?

— Да. Но мне нужно будет подготовиться. Продумать безопасный маршрут, где мало людей. Возможно, придётся немного замаскировать тебя. Это целая операция. Но мы справимся.

— Ты лучший! — она снова улыбнулась, и на этот раз искренне.

Конечно, лучший.

Особенно учитывая, что твой драгоценный возлюбленный Алексей сейчас лежит в подвале у Паши, и его судьба полностью в моих руках. Но тебе об этом знать не обязательно.

Пока это не станет выгодно мне.

Когда я уже лежал в кровати, глядя в тёмный потолок, меня терзала одна очень неприятная мысль.

Ментальная связь.

Что, если она почувствует его? Что, если её дар работает на близком расстоянии, как локатор? Он ведь прямо в этом доме, в подвале. Если она почувствует его боль, его страх во время допроса… это будет катастрофа.

Я не мог рисковать. Полагаться на случай — удел идиотов.

Тихо встал и на цыпочках прошёл к раскладушке, на которой спала Аглая. Она лежала, свернувшись калачиком, и ровно дышала. Я подошёл к её кровати и, сконцентрировавшись, соткал из своей некромантской силы тончайшую, почти невидимую паутину. Это было простое заклинание — «Кокон Тишины». Оно не блокировало магию полностью, но создавало вокруг неё «белый шум», который должен был заглушить любые внешние ментальные сигналы.

Расход Живы был минимальным — меньше одного процента. Но цена за спокойный сон была невысока.

Убедившись, что «кокон» стабилен, я вернулся к себе. Теперь можно было спать. Я сделал всё, что мог.

Утром проснулся отдохнувшим и спокойным.

Первым делом прислушался к тишине в квартире. Слышно было только, как за окном шумит утренний город. А потом — тихий, мелодичный напев из кухни. Аглая возилась у плиты, готовя завтрак, и, судя по весёлой мелодии, была в прекрасном настроении.

Значит, заклинание сработало. Она ничего не почувствовала. Прекрасно.

Но полагаться только на «кокон» было бы неосмотрительно. Нужно было подстраховаться. Сегодня, когда пойду на работу, я найду способ спуститься в подвал к Паше. Якобы проверить состояние «пациента».

И наложу ещё один, более мощный «Кокон Тишины» уже непосредственно на Ветрова. Двойная защита. Это должно полностью изолировать его ментальные «крики» от внешнего мира.

В любом случае, непосредственная угроза миновала. Пока что.

Так я и сделал. Люди Паши пропустили меня без проблем, а сам заложник до сих пор не пришёл в себя. Моя мини-операция прошла успешно, и я, торжествуя, отправился на работу.

В клинике, на утренней планёрке, всё было буднично и предсказуемо. Место Волкова за столом пустовало, и это пустое место выглядело как выбитый в его самодовольной улыбке зуб. Без него атмосфера в ординаторской стала почти здоровой.

Варя и Оля сидели по разные стороны стола, как два генерала враждующих армий. Но обе, делая вид, что увлечены докладами, то и дело поглядывали на меня с плохо скрываемым интересом. При этом, когда их взгляды случайно пересекались, они метали друг в друга молнии.

Соперничество было в самом разгаре.

Отлично. Пусть стараются. Это может быть полезно.

После планёрки, когда все начали расходиться, я задержал Сомова.

— Пётр Александрович, минутку. Что слышно о нашем коллеге Волкове?

— Пока ничего хорошего, — он мрачно покачал головой. — Морозов держит его у себя в кабинете. Второй день уже. Говорят, даже домой не отпускает. Кормят там же.

— Держит? — я изобразил удивление. — Прямо как заложника?

— Что за формулировки, Пирогов! — Сомов дёрнулся. — Не говорите глупостей!

Я усмехнулся про себя. Просто в последнее время все вокруг берут заложников. Бандиты — аристократок и главарей. Главврачи — провинившихся ординаторов. Прямо какая-то эпидемия заложничества.

Может, и мне взять кого-нибудь? Чтобы не отставать от моды.

Глафиру Степановну, например. Хотя нет, за неё выкуп никто не даст. Ещё и приплатят, чтобы не возвращал.

— Идите работайте, Пирогов, — буркнул Сомов, видя мою усмешку. — И поменьше философствуйте. У вас и так дел хватает.

Он был прав. Дел хватало. Нужно было проверить Синявина, разобраться с Воронцовой и спланировать нашу «прогулку» с Аглаей. День обещал быть насыщенным.

Я шёл по коридору терапевтического отделения и впервые за долгое время чувствовал себя… комфортно. Коллеги, ещё вчера смотревшие на меня свысока, теперь кивали с уважением. Враги были повержены или запуганы. А в Сосуде было целых пятьдесят семь процентов. Можно было немного расслабиться.

В коридоре на моём плече заёрзал Нюхль. Я почувствовал, как он готовится спрыгнуть и отправиться на свою привычную охоту за умирающими.

— Куда собрался, неугомонный? — спросил я мысленно.

Вместо мысленного ответа Нюхль устроил целое представление прямо у меня на плече. Он лёг на спину, картинно сложил когтистые лапки на груди, высунул язык и замер, изображая покойника. Затем вскочил и отчаянно замахал лапой в сторону хирургического отделения.

Понятно. Искать умирающих. Работа не ждёт.

— Стой. Будь рядом. Живы пока достаточно. И что-то мне подсказывает, что твои… особые таланты… скоро понадобятся для чего-то более интересного, чем просто поиск клиентов.

Нюхль недовольно цокнул челюстями, но подчинился. Он любил охоту. А я предлагал ему сидеть в засаде. Скука.

Я как раз шёл к палате Воронцовой, чтобы проверить результаты её анализов и продолжить лечение, когда увидел впереди две знакомые фигуры.

Михаил Волконский, в своём идеально отглаженном халате, вышагивал рядом с пожилым аристократом. Высокий, сухой, с идеально прямой военной выправкой, седыми висками и тростью с массивным серебряным набалдашником. Его лицо было похоже на маску — никаких эмоций, только сталь в глазах.

Я инстинктивно замедлил шаг, прислушиваясь.

— … уверяю вас, граф, в нашем отделении — лучшее диагностическое оборудование во всей Империи! — подобострастно вещал Волконский. — Мы найдём любую аномалию! Диагностика на высшем уровне!

— Меня интересует не ваше оборудование, молодой человек, а результат, — отрезал аристократ, и его голос был холоден, как лёд. — С тех пор, как моя дочь пропала, это проклятое сердце так и шалит. Приступы, головокружение… У вас есть неделя, чтобы поставить меня на ноги.

Граф? Дочь пропала? Неужели…

— Конечно, граф Ливенталь, — продолжал лебезить Волконский, совершенно не обращая внимания на суть его слов. — Мы проведём полное обследование! К тому же, мои связи в городской полиции… мы можем помочь и с поисками…

Ливенталь! Отец Аглаи! Вот это удача! Судьба сама принесла мне в руки главный козырь. Он ищет дочь и одновременно нуждается в лечении. А дочь — у меня. Идеальный расклад. Осталось только правильно его разыграть.

Они свернули в боковой коридор, ведущий к кабинету Сомова. Я тенью последовал за ними, держась на безопасном расстоянии.

Нужно было познакомиться с графом. Произвести на него впечатление. Стать для него полезным, незаменимым.

А для этого сначала нужно было убрать с дороги этого павлина Волконского, который уже успел примазаться к чужой беде, строя из себя великого целителя.

Я погладил невидимого Нюхля по его костяному гребню.

— Приготовься, малыш. Сейчас мы с тобой устроим небольшое, но очень эффектное представление. Пора показать графу, кто в этой клинике «лучший специалист».