Привет магия! Пирожки. Книга первая.

Глава 3

Глава третья.

Знакомство и легенды.

— Кто таков будешь? — Его могучая длань подхватила меня, словно перо, и опустила на землю с неожиданной бережностью.

— Кайлос. Из глухой деревни за Чёрными холмами, — ответил я, ощущая на себе тяжёлый взгляд, будто пробующую на вес гирю.

— А я — магистр Торгус Громовержец из рода Ворхельм, — произнёс он с горделивой неторопливостью, протягивая руку для пожатия. Его ладонь напоминала дубовую кору — шершавую, испещрённую шрамами-рунами былых сражений. Судя по виду, он явно вёл нескучный образ жизни.

Я не удержался: — Тот самый род, что встал стеной за императора, когда Совет Девяти вознамерился свергнуть его с трона Пламени? В памяти всплыли строки из "Хроник Империи Вечного Рассвета", которые я когда-то листал в первые дни путешествия.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

— А ты, малец, знаешь толк в историях. Это редкость нынче.

К нашему разговору присоединился Рид, его тень скользнула по выщербленному каменному полу.

— Рад видеть твоё доброе расположение к нему, старый друг. Поскольку пришёл я с предложением — взять этого юнца в ученики.

— Я не соб... — начал было он, но огневик перебил жестом, похожим на рубящий удар.

— Не спеши. Когда узришь, на что он способен, с тебя будет должок — месячный запас пирогов с луком и яйцом. В его голосе зазвучали нотки торгашеского азарта.

Торгус прищурился, будто высматривая подвох в прозрачном воздухе.

— Не многовато ли для зелёного малыша? Но Рида невозможно было смутить — он стоял невозмутим, как скала перед натиском волн.

— Слово моё — кремень. А теперь веди нас в столовую — желудок урчит громовее твоих заклятий. Он шутливо толкнул магистра в бок, но тот даже не пошатнулся.

— Прожора проклятый, — проворчал Торгус, но беззлобно. Однако вместо столовой мы свернули в кухонные покои, где пахло дымом и забытой надеждой. Пока мы удалялись, краем глаза я заметил, как к нашей телеге подошёл сутулый мужчина и увёл кобылу под уздцы.

Странный контраст — туалеты здесь, словно перенесённые волшебством из иных миров, а транспорт все тот же, допотопный. Если эти люди владеют магией, почему не изобрели хотя бы паровые повозки что будут приходить в движение магически кристаллами? Но я отогнал эти мысли — мой мозг и так перегружен новыми знаниями, а желудок требовал своего. Да и вряд ли я что-то на этом поприще смогу достичь. Хотя поживём увидим.

Похлёбка оказалась достойной лишь того, чтобы скромно умереть в углу тарелки. Я молча ковырял ложкой в мутной жидкости, но мои спутники поняли все без слов.

— Да, паренёк, не спорю, — магистр вздохнул так, что его борода колыхнулась, будто ветром. — Сам еле глотаю. Старая кухарка моя — царство ей в тени садов Иркании — отправилась собирать травы да угодила в пасть магической твари лесной. Говорил — не ходи в сезон листопада, когда звери злее голодных духов. Но упряма была, как мул.

Рид нахмурился:

— Так вот почему Флоки ходит, словно призрак? Давно это было?

— Месяц стукнет на следующей луне. Торгус сжал кулак, и по его жилистой руке пробежали синие искры магии. — Два дня гонялся за тварюкой по Черному бору — ушёл, как дым сквозь пальцы.

— Помощь нужна? — предложил Ридикус, но магистр резко встряхнул головой.

— Нет. Это мой долг и моя месть. В его глазах вспыхнуло что-то первобытное, напомнившее мне волка, попавшего в капкан. — Хватит о мёртвых. Лучше поведай, что привело вас в мои владения. Кого успели в царство теней отправить?

Я подавился несуществующим куском, и его ладонь — тяжёлая, как плита — шлёпнула меня по спине с отеческой заботой.

— С чего ты взял что мы кого-то куда-то отправили? — Огневик развёл руками с театральным возмущением.

— Чтобы достичь чина архимага в твои-то годы, нужно либо продать душу, либо утопить в крови пол-империи, — проворчал Торгус. Его голос звучал, как скрип древних дубовых дверей. — Или лет сто вкалывать. Тебе же, как я помню, оставалось что-то примерно около сотни. А от тебя силой прёт за сотню метров. Значит, забрался на ступеньку. А кроме как прихлопнуть кого-то равного или посильнее, я способа ускорить не ведаю.

Новоиспечённый архимаг сдался, подняв руки в знак капитуляции: — Ладно, старый хитрец, изложу всё как есть. От тебя уж скрываться мне точно нету смысла.

И он начал рассказ, поразивший меня деталями. Каждое слово, каждый наш диалог он воспроизвёл с пугающей точностью — будто читал по невидимой книге памяти. Но больше всего меня потрясло, что он не стал утаивать историю моего кольца — той странной находки у порога. Да, я открыл ему эту тайну. А чего скрывать? В этом мире, где даже воздух пропитан магией, он пока единственный, кто может дать мне ответы... или хотя бы намекнуть, где их искать ответы на вопросы, что копятся в моей голове с невероятной скоростью.

— Как говоришь там именуется твоя деревня? — спросил магистр, пальцы его непроизвольно теребили серебристую прядь бороды.

— Спелая Вишня, магистр Торгус.

— Хм-м... — задумчивое бормотание растянулось на несколько секунд, его рука замерла в складках бороды. — Не слыхал о такой. Внезапно его глаза сузились, будто поймав невидимую нить мысли. — А там, случаем... Ладно, об этом после.

Оттолкнув от себя полупустую тарелку с характерным скрежетом фаянса о дубовую столешницу, он протянул ладонь:

— Показывай своё сокровище. И не тревожься — в моих стенах оно будет в большей безопасности, чем в сокровищнице императора. Я позабочусь об этом лично. Ни одно поисковое заклинание не пробьёт защитные руны замка.

Мой взгляд непроизвольно скользнул к Риду. Огнебровый ответил едва заметным кивком — молчаливое разрешение, подкреплённое лёгким подмигиванием.

Когда я извлёк кольцо, воздух вокруг словно сгустился. Торгус уже готов был принять его, но в последний момент резко отдёрнул руку, будто коснулся раскалённого металла.

— Молнии оркам в задницу! — вырвалось у него. — Что за адскую мощь ты носишь в кармане, мальчишка? Убери это! Теперь мне придётся переписать все охранные руны от фундамента до шпилей!

Ридикус, наблюдавший эту сцену, не смог сдержать усмешки:

— Значит, берёшь мальчугана в ученики?

— Чёрт бы побрал твою проницательность! — проворчал маг. — Если этот щенок может держать в руках силу архимагистра и при этом ухмыляться, как сытый кот... Да, возьму. Но только до вступительных экзаменов в Академию. Дальше — его проблемы.

— Большего и не просил, — парировал огневик.

Воспользовавшись паузой, я осторожно вклинился:

— Господа магистры и архимаги... Позвольте вопрос? Дождавшись их внимания, продолжил: — Эта ваша Академия... она требует платы за обучение?

Ответ прозвучал в унисон, словно отрепетированный хор:

— Ещё как требует!

— И... сколько именно? — спросил я, чувствуя, как в груди холодеет.

Рид, как столичный житель, взял слово:

— На нынешний год первый курс стоит тысячу золотых имперских.

— СКОЛЬКО?! — мой возглас эхом отразился от каменных сводов. — Да они там с ума сошли!

Торгус расплылся в добродушной ухмылке, а Ридикус лишь театрально закатил глаза, будто говорил: "Ну вот, ещё один такой же".

— Ты ещё не слышал про систему штрафов, — продолжал огневик. — Три провала на экзаменах — и ты вылетаешь без возврата средств. А ещё куча мелких штрафов: за опоздание, невыполненное задание, нарушение дисциплины...

— Неужели нет никаких льгот? — мой голос звучал уже почти безнадёжно. — Не все же дворянские отпрыски могут позволить такие суммы...

Мысленно я уже подсчитывал: родители дали мне два золотых, один из которых я разменял на сотню серебряных. При том, что пирог стоит три серебряные... Выходит, год обучения равен примерно тридцати трём тысячам пирогов! Неужели в столице все с ума посходили?

Эта абсурдная арифметика невольно вызвала горькую усмешку. Как похоже на истории, которые я слышал от деревенских, побывавших в больших городах. Теперь и мне выпало испытать это на себе — провинциалу, осмелившемуся мечтать о столичном образовании.

— А... сколько вы возьмёте за обучение? — робко поинтересовался я, понимая, что мои мысли словно написаны на лбу.

Маги, чей возраст исчислялся веками, легко читали мои опасения.

— От тебя мне нужно только усердие в учёбе и помощь по хозяйству, — сказал Торгус. — Что до льгот... Их три. Первая — сорок лет службы в императорской армии. Вторая — десять лет в охотничьих отрядах, добывающих магическое мясо в Ничейных землях. Он сделал драматическую паузу. — И третий, самый опасный путь — заставить камни силы светиться выше четвёртого круга отметки.

— Что это за артефакт такой?

Торгус откинулся на спинку кресла, его голос приобрёл торжественность рассказчика древних легенд:

— Представь массивный каменный круг, испещрённый рунами, что старше самой Империи. В его поверхности мерцают самоцветы, расположенные концентрическими кругами — чем дальше от центра, тем труднее заставить их светиться. В самом сердце диска — углубление, куда кандидат должен положить руку...

Он сделал паузу, его глаза вспыхнули таинственным блеском:

— Говорят, когда к нему прикасается достойный, камень оживает — из выемки струится сияние, словно незримое око вглядывается в самую душу претендента. Бывали случаи, когда ученики из древних родов не решались пройти это испытание...

Прожевав, он продолжил.

— "Диск Пробуждения Силы" — так именуют этот древний артефакт в стенах Академии. Сотворённый в незапамятные времена первыми архимагами, он являет собой не просто измеритель магической мощи, но безжалостное зеркало души. Когда дрожащая ладонь кандидата касается его поверхности, камень обнажает не только силу дарования, но и саму суть нутра испытуемого — его сокровенные устремления, скрытые демоны и тот рок, что может принести его магия миру.

Ярким примером стала история юной претендентки, чьё прикосновение заставило вспыхнуть пятый круг самоцветов — редчайшее проявление мощи. Но вместо ожидаемого изумрудного сияния жизни, из глубин камня выползла чернота, словно жидкая тьма, заполняющая сосуд. "Я исцеляю травы в саду", — лепетала перепуганная девушка, в то время как артефакт безжалостно обнажал её истинную природу — душительницу светлых начал, будущую повелительницу скорби. Ректор лично прервал этот опасный путь одним взмахом посоха, прежде чем тьма успела вырваться на волю.

— И за это убийство не последовало возмездия? — вырвалось у меня, и ложка замерла на полпути ко рту.

Торгус усмехнулся, и в его взгляде мелькнуло что-то древнее и беспощадное:

— Архимагистр стоит выше законов смертных. Даже император может лишь склонить голову в почтительной просьбе. А за какую-то провинциальную девчонку... — Его плечи выразительно дрогнули. — Кто посмеет бросить камень?

— Но как же проходит само испытание? — не унимался я.

Рид, до этого молчавший, неторопливо выпрямился:

— Повторюсь: огромный базальтовый диск, испещрённый рунами, что старше наших самых древних хроник. Испытуемый возлагает ладонь на его центр... — Его голос приобрёл торжественность ритуала. — Сначала — тишина. Затем, будто пробуждаясь ото сна, начинают вспыхивать древние символы, один за другим. Самоцветы в камне загораются, как звезды на вечернем небе — сначала робко, потом все ярче. Каждый круг — это ступень, каждая вспышка — откровение. Но так не со всеми.

Он сделал паузу, его глаза отражали далёкие воспоминания:

— И тогда камень показывает истину — чистую, как первый снег, или тёмную, как бездонная пропасть. И нет силы, способной обмануть это древнее око...

— Далее камень поглощает каплю крови (символически — через лёгкий укол магией) и пробуждается.

Постепенно проявляется знак, указывающий на природу магии:

Если кристаллы засветились глубоким синим (вода, хладнокровие, аналитический ум).

Алый вихрь (огонь, страсть, разрушительная сила).

Зелёные ростки (жизнь, исцеление, связь с природой).

Темно-фиолетовая бездна (тьма, запретные знания, опасность).

Кружащийся песчаный смерч (магия земли — стойкость, терпение, власть над материей).

Сверкающая сеть молний (магия бури — скорость, ярость, неукротимость).

Прозрачный, но ревущий вихрь (магия воздуха — свобода, изменчивость, безграничность).

Чистый белый свет (редчайший дар — «незапятнанная магия или как ещё называют магия света»).

Затем на поверхности диска проявляется число концентрических кругов — от одного до семи. Чем их больше, тем выше уровень силы.

Помни про его особенности:

Артефакт невозможно обмануть — он читает саму суть души, испытывая её всеми стихиями.

Если испытуемый скрывает тёмные наклонности, камень начинает гудеть, а руны чернеют, искры бьют в пальцы, а песок царапает кожу. Случись такое и ректор тут же тебя прихлопнет и пискнуть не успеешь.

Пять кругов за последние века появились лишь трижды — и каждый из этих магов либо стал величайшим архимагистром, либо погрузил мир в хаос.

Если артефакт молчит и не реагирует — значит, перед ним либо абсолютный нуль, либо нечто за гранью понимания.

— А случалось ли кому-то зажечь все семь кругов? — спросил я, ощущая, как в груди замирает любопытство.

Торгус провёл ладонью по бороде, оставляя на серебристых волосах мелкие искорки. — Ходят слухи, будто Шаркус Стойкий способен возжечь шесть, — произнёс он, и в его голосе зазвучали нотки скептицизма, смешанного с почтительным трепетом. — Но кто знает правду...

— И кто же этот могущественный маг? — не удержался я от вопроса.

Магистр рассмеялся, и его смех наполнил кухню теплом, словно луч солнца пробился сквозь толщу туч. — Нынешний ректор нашей Академии, малец.

— Вот оно что... — только и смог выдавить я, чувствуя, как в горле пересыхает.

Торгус вдруг оживился, его глаза заблестели, как полированный обсидиан при свете факелов. — Кстати, есть одна легенда... Он наклонился впереди, и тень от его массивной фигуры поползла по столу, словно живая. — Говорят, этот артефакт — не просто бездушный инструмент, а древний страж, рождённый в союзе первых магов и духов стихий. Порой он шепчет имена тех, кому ещё только суждено явиться в этот мир и перевернуть судьбы магии с ног на голову. Его голос понизился до таинственного шёпота. — А ещё... он помнит каждое прикосновение и в час величайшей нужды может призвать силу всех, кто когда-либо проходил испытание.

— После таких рассказов моё желание поступать в Академию заметно поостыло, — признался я, за что мгновенно получил дружный хохот магов.

— Не торопись, птенчик, — усмехнулся Рид, поправляя складки своего багрового плаща. — До твоего поступления ещё лет десять. Успеешь и передумать, и снова возжелать.

— А вы, почтенные, сколько кругов зажигали? — поинтересовался я, перебирая пальцами по краю деревянной миски.

— Три! — прогремело в унисон, и оба мага выпрямились с явной гордостью.

— Впечатляет...

— Ещё бы! — воскликнул Торгус и с размаху взметнул ложку вверх, словно магический жезл. Капля похлёбке, сорвавшись с железной поверхности, устремилась к его бороде, но, едва коснувшись седых волос, исчезла в крошечной вспышке молнии.

Вот это да! Они и в быту используют магию с такой непринуждённостью... Нет, я точно хочу стать магом. Точка.

— Кстати, мальчик, — Торгус наклонился ко мне, и в его глазах заплясали искорки. — Три круга — это практически гарантированное будущее архимага. За такими... начинают охотиться. Он сделал многозначительную паузу. — Если кандидат не из знатного рода, вокруг него сразу же начинается бешеная возня: предложения о вступлении в кланы, спонсировании обучения... А особо удачливых могут даже женить на ком-то из младших отпрысков знатных фамилий.

— Классика жанра, — пробормотал я, отправляя в рот последний ковшик похлёбки.

Беседа плавно текла ещё некоторое время, пока я, испросив разрешения, не удалился в библиотеку, где и провёл остаток дня, утонув в фолиантах с головой. Когда сумерки уже плотно окутали замок, появился тот самый Флоки — угрюмый, как осенний дождь, — и проводил меня в мои новые покои. Комната оказалась скромной, но уютной: каменные стены, узкое окно, деревянная кровать. Главное сокровище — световой артефакт, активируемый голосовой командой. Неплохо, да? Замковое отопление работало на славу, делая ненужным толстое, как медвежья шкура, одеяло, лежавшее в ногах кровати. Оно выглядело настолько массивным, что, накрывшись им, моё трёхлетнее тельце вряд ли смогло бы пошевелиться.

Утро началось с пресной овсянки в компании магов, после чего я вновь устремился в хранилище знаний. Пока мои наставники были заняты своими делами, мне предстояло восполнить пробелы в знаниях об этом мире. К счастью, Торгус оказался не только могущественным магом, но и страстным библиофилом — его коллекция могла соперничать с иными королевскими библиотеками. Наверное. Я же в них не бывал. И ещё одно счастье: в этом мире существовал единый язык. Конечно, встречались диалекты и наречия, но в целом все говорили на одном языке. Какое облегчение! Вспомнились муки перевода в моем прежнем мире...

Достав с полки увесистый том "Волшебные твари и где они обитают", я погрузился в чтение. И словно по мановению волшебной палочки, время упорхнуло: только что был полдень, а уже спускаются сумерки. Не библиотека, а настоящая машина времени — моргнёшь, и день пролетел.

Я обнаружил магов в малом зале, где они, расположившись у массивного дубового стола, предавались азартной игре. Алый свет заката, пробивавшийся сквозь витражные окна, играл на гранях хрустальных бокалов и позолоте игральных костей.

— Присоединиться можно? — осмелился я спросить, задерживаясь у порога.

Торгус поднял на меня взгляд, в котором смешались ирония и любопытство. — А чего бы и нет, если золото в твоём кармане звенит весёлой песней? — Видя моё смятение, он разразился густым смехом, от которого задрожали складки его багрового плаща. Похоже он так постоянно смеётся, а я точно оглохну. — Шучу, малой. Или нет? — Его глаза сверкнули азартом.

— Сами пошутили, сами и посмеялись, — пробормотал я, с трудом взбираясь на высокий стул. Казалось, маги обладали сверхъестественным слухом, ибо мои слова лишь подлили масла в огонь их веселья.

— Предупреждал же я — этому мальчугану палец в рот не клади, — заметил Ридикус, перебирая в пальцах золотую монету.

Облокотившись о стол, я приготовился внимать сложным правилам, но они оказались до примитивности просты. Маг бросал три кости, называя желаемую сумму — скажем, девять. Неважно, сложится ли это из трёх троек или комбинации пятёрки, тройки и единицы. Суть заключалась в том, что опытный чародей мог заставить кости упасть нужным образом. Задача противника — магическим воздействием помешать этому. Физически касаться костей запрещено, как и напрямую влиять на соперника. На столе стоял прозрачный стеклянный артефакт, напоминающий кристаллическое яйцо на деревянной подставке, — безмолвный страж, следящий за честностью игры и не допускающий вмешательства третьих лиц. По сути, это была проверка чистой магической силы. И судя по быстро растущей перед Ридикусом золотой горке, недавнее повышение в ранге давало ему ощутимое преимущество.

— Суть уловил. Можно для начала попробовать без ставок? — предложил я, внутренне уверенный, что смогу либо управлять костями, либо противодействовать чужому влиянию.

— Дитя моё, — покачал головой Торгус, — среди магов не принято играть "на интерес". Поэтому предлагаю ставку — уборка первого этажа, а с меня заклинания второго круга в первый же год обучения. Согласен? — Его ладонь, покрытая шрамами былых битв, повисла в воздухе в ожидании рукопожатия.

Мысленно прикинув масштабы предстоящего труда, я неохотно кивнул. Возник лишь вопрос — как я, с моими детскими силёнками, справлюсь со шваброй, которая, кажется, весила больше меня?

— А кольцом можно пользоваться? — робко поинтересовался я.

— Ни в коем случае, — твёрдо ответил маг. — Это было бы знаком слабости. Особенно в Академии, где каждый норовит спровоцировать тебя на дуэль, чтобы завладеть источником твоей силы.

— Что?! Вы мне об этом не рассказывали, — возмутился я.

— А с какой стати? — искренне удивился Торгус. — В библиотеке есть свод академических правил, неизменный вот уже двести пятьдесят лет, с тех пор как Шаркус встал во главе академии. Ступай, почитай. А теперь — к делу.

Он взял кости в свою мощную ладонь, покачивая ими, как бы прислушиваясь к их тайному шёпоту. — Двенадцать, — объявил маг и с лёгким стуком бросил их на стол.

Я напряг все свои магические способности, пытаясь заставить кубики показать три шестёрки. Но увы — они беспристрастно легли: две пятёрки и двойка.

— Флоки покажет тебе, где найти швабру и прочий инвентарь, — с торжествующей усмешкой произнёс Торгус.

— А можно, реванш?

— Господин будущий маг, мой замок огромен, — весело вздохнул он. — Сомневаюсь, что тебе хватит и недели на первый этаж. Ты уверен в своём желании продолжать? Азарт — опасный спутник, питая его, можно про... профукать всю жизнь.

— Урок усвоен, благодарю. Я уж было хотел пойти к себе… Но всё же... ещё одна попытка? — не унимался я.

— Как знаешь, — пожал плечами маг. — "Чистота — залог здоровья", — с намёком добавил он, передавая мне кости.

Сосредоточившись, я загадал восемь очков. Кубики, кружась в причудливом танце, казалось, замедлили время. Первый остановился, показав четвёрку. Сердце ёкнуло от предвкушения победы — осталось всего две двойки! Второй кубик послушно лёг двойкой вверх. Но в последний миг третий, уже почти замерший двойкой к верху, вдруг перевернулся, показывая роковую единицу.

"Но... как? Это же..." — мысленно застыл я в недоумении.

— Ха! Судьба благоволит мне сегодня! — торжествующе воскликнул Торгус. — Кай, топай с утра к Флоки! Надеюсь, месяца тебе хватит на уборку замка.

***

Спустя десяток минут.

Тот же малый зал, окутанный дымом ароматических свечей.

— Ну что скажешь, друг? — Ридикус откинулся в кресле, наблюдая, как его старый друг в задумчивости вертит в руках магический кубик.

— Что я могу сказать? — Громовержец тяжело вздохнул, отчего его борода колыхнулась, словно под порывом ветра. — Мальчишка обладает силой, происхождение которой мне непостижимо. Я едва заставил кубик перевернуться — и это стоило мне трети магического резерва. Кто он, этот... феномен? Ему ведь всего два года...

— Почти три, — машинально поправил его маг огня, и оба невольно рассмеялись.

За эти дни Кайлос так изводил их своими комплексами по поводу возраста, что они и сами не заметили, как переняли его привычку уточнять.

— Если ты утверждаешь, что он из простой семьи... — Торгус бросил многозначительный взгляд, на что Огневик лишь развёл руками. — Тогда у меня нет ответов.

— Кольцо двух стихий — миф, понимаешь? — Громовержец встал и начал нервно расхаживать по малому залу, его массивные сапоги глухо стучали по дубовым половицам. — Его не должно существовать в природе!

— Но как ты...

— Да вижу я, чёрт побери, вижу, что оно существует! — Тор внезапно обернулся, и в его глазах вспыхнули крошечные молнии. — И носит его этот несносный малыш, который, между прочим, соображает лучше иных академиков. Я в его возрасте ещё сосал материнскую грудь, а он, по словам Флоки, уже заканчивает седьмой том "Основы магического миры и его обитатели"!

Огневик хмыкнул:

— Он сначала подумал, что мальчишка просто листает книги. Но когда тот предложил проверить... — магистр многозначительно поднял палец. — Кай цитировал целые главы наизусть.

— Молнию ему в ванну, — он с силой опустился в кресло, которое жалобно заскрипело. — Почему мне эти способности дались ценой сотен бессонных ночей и выпитых эликсиров, а у него они... с молоком матери?

— Всем нам пришлось пройти этот путь, старый друг, — Огнебровый налил в хрустальные бокалы рубинового вина. — Но дело даже не в этом. Ты же помнишь, что появление мага двух стихий всегда предвещало...

— Войну, — мрачно закончил Торгус.

Ридикус лишь кивнул. Что-что, а историю он знал превосходно. Его страсть к этому предмету зародилась ещё в академии, когда он, юный огневик, пытался произвести впечатление на Дорис из знатного рода Аир, что из королевства Пылающих Песков.

— И зачем я спрашиваю, — усмехнулся Громовержец, поднимая бокал. — Благодаря той девице ты сдал экзамены лучше всех. Сама Марина Великолепная удостоила тебя похвалы.

— Она была потрясающей... — голос Рида стал мечтательным, когда он отхлебнул вина.

— Ты о ком? — Торгус замер с бокалом на полпути ко рту.

— О Дорис, конечно! — он возмущённо фыркнул. — Марина — жена Вортиса. Осмелься я бросить на неё взгляд, и этот зеленокожий берсерк затолкал бы мне голову туда, куда даже солнце не заглядывает.

— Это да-а, — рассмеялся маг молний. — И никто бы не посмел ему перечить.

В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

— Жаль, её забрали на третьем курсе, — наконец проговорил архимагистр, осушая бокал одним глотком. — Я так и не успел попрощаться...

— Дружище... — хозяин замка тяжело вздохнул. — Тогда начались те самые события... Ты сам понимаешь. Война висела на волоске. Если бы не Шаркус...

Но Ридикус лишь махнул рукой, прерывая этот извечный спор. Этот разговор всплывал каждый раз, когда два старых друга собирались — как неизбежное эхо прошлого, которое уже никогда не изменить.

— Давай лучше вернёмся к разговору о кольце.

— Ах да, кольцо... Совершенно верно. Позволь продолжить свою мысль. В анналах истории зафиксировано лишь два случая рождения магов, владеющих двумя стихиями одновременно. Первый из них — Уэльс, прозванный Каменным Ураганом, выходец из затерянной в песках деревушки, живший восемь тысячелетий назад. Он достиг небывалых высот, получив звание архимагистра уже к восьмидесяти годам, и едва не стёр с лица земли целые народы — орков, фей и снежных эльфов.

— О, но ведь они сами виноваты! Зачем было лезть к нему? Я отчётливо помню из древних манускриптов, что Уэльс не раз предупреждал их не пересекать границы песков. Однако эти глупцы не только проигнорировали его предупреждения, но и осмелились сжечь деревню, откуда он родом, угнав её жителей в рабство.

— Совершенно, верно. Именно после этого, согласно древним летописям, Уэльс потерял рассудок и развязал полномасштабную войну в одиночку. Как ты помнишь, он преследовал их до самых горных вершин. И если бы не Совет магов, решивший, что эти народы находятся на грани вымирания, и не вставший на их защиту, он бы, несомненно, очистил те земли до последнего жителя.

— Зря Совет вмешался. Возможно, тогда мы бы избавились от этих отвратительных фей и надменных эльфов.

Друзья подняли кубки в молчаливом тосте, ибо оба питали глубокое презрение как к первым, так и ко вторым. Феи, мелкие и назойливые, вечно совали свой нос в чужие дела, раздавая непрошеные нравоучения. Эльфы же, высокомерные и заносчивые, смотрели на всех остальных свысока, считая их не более чем букашками под своими ногами.

— Итак, кто же был следующим?

— Смектус, известный как Теневой Рассвет, из народа Дракосов.

— Верно, — улыбнулся Рид радуясь начитанности друга. Тор не очень любил историю, но, видимо, в последние годы всё же посещал библиотеку. К слову, у него она выше всяких похвал.

— Он появился четыре тысячи лет назад и владел силами тьмы и света. Помнишь, какое событие тогда должно было произойти?

— Разумеется. Наше королевство, в союзе с гномами и лунными эльфами, объявило войну оркам. Пески тогда объявили о нейтралитете, но после того, как орки нарушили их границы, присоединились к нам.

— Я не сомневался, что ты всё помнишь, — подмигнул Торгус. — Ну-ка расскажи, что послужило причиной его действий?

— Его сестра Ноктиса вступила в войну на стороне людей, а брат Зубис, из-за своего друга Брогаса, встал на сторону орков. Сам же Смектус не стал принимать ничью сторону, пытаясь отстраниться от враждующих. Маг тьмы и света жаждал лишь одного — чтобы все успокоились. Но его не услышали, а когда он узнал, что брат и сестра пали в битве, подобно Уэльсу, потерял рассудок. Тогда он погрузил мир во тьму. Солнце не появлялось несколько месяцев. Урожаи гибли, дети умирали от голода. Разумных существ гибло столько, что дым от погребальных костров, вероятно, достиг небесных островов. Именно тогда спустились небесные люди и сумели успокоить Смектуса.

— Ага, "успокоили", — с горькой усмешкой произнёс Тор. — При этом сами потеряли почти три десятка архимагистров. После этого они удалились на свои небесные острова, зализывать раны. С тех пор они предпочитают не вмешиваться в земные дела, оставаясь в стороне.

— Подведём итог. Сегодня у нас идёт 12-е тысячелетие, 142-й год от появления магии. В мир явился кайлос-двухстихийник. Получается, в мире назревает что-то, что унесёт тысячи, а то и все сотни тысяч жизней, и перед нами с тобой встаёт дилемма. Убить мальца и дать миру спать спокойно или поддержать птенца, воспитав добрым и справедливым магом. Когда настанет тот самый день, когда мир рухнет, мы будем стоять подле него и не дадим слететь с катушек.

— М-да уж, — скривился Рид, — так себе выбор.

— Не знаю, как ты. Но я такую ношу на душу не возьму. Не смогу я убить пацана. Понимаешь? Его судьба — лабиринт, и только мы сможем направить его в нужный нам ход.

— Да понимаю я, я и сам этого не хочу. Но вдруг если он уничтожит мир? Тьма и молния — это не шутка. Он уж точно будет куда сильнее Смектуса и Уэльса вместе взятых.

— Но коли ты его привёл ко мне, значит, решение уже принял.

— Так и есть, друг. Хочу, чтобы ты из него сделал достойного человека.

Друзья чокнулись и сменили тему на женщин, с которыми они встречались в академии. А Кайлос, в это время шедший по коридору, всё больше обалдевал, поскольку ему предстояло всё это отмыть. И как он мог проиграть? В этот момент в голову пришла отличная идея. Короткие ножки быстро затопали в сторону библиотеки.

***

Земли королевства Громового Пика

Город Ревущих Ветров

Где-то на южных рубежах.

За пять лет до того, как в этот мир пришёл маг, которого в народе нарекут «Мерцающий во Тьме».

Вождь Крушак Костолом метался по тренировочной площадке, как загнанный зверь. Его могучие кулаки с глухим стуком обрушивались на манекен, и лишь зачарованная древесина удерживала тренировочное чучело от полного уничтожения. Без магического укрепления от него давно остались бы лишь щепки, разлетающиеся по всему двору.

Причина такого неистовства крылась в событиях этого дня — его половина, Шагра Огненная Грива, должна была вот-вот произвести на свет их первенца. Но не сам факт рождения отпрыска терзал вождя, а упрямство шамана Улгуриса Говорящего с Духами, который наотрез отказался открыть ему пол ребёнка.

Крушак знал, что будет любить дитя вне зависимости от того, родится ли у него дочь или сын. Однако в традициях орков считалось, что первенец-мальчик приносит племени удачу и процветание. Это был древний обычай, укоренившийся в их крови, и даже самому прогрессивному вождю было трудно отмахнуться от вековых суеверий.

Да, мир вокруг изменился. Многие заветы предков канули в Лету, растворившись в новых временах. Орки, некогда кочевавшие по бескрайним степям, теперь жили в каменных городах, возводили школы и больницы. Совет Племён уже не решал, на кого направить орду, а обсуждал торговые соглашения, строительство мануфактур и распределение ресурсов. Они погрязли в рутине цивилизации, и Крушак, хоть и принимал эти перемены, порой тосковал по просторам былых времён.

Однако вождь не был консерватором. В своём городе он внедрял новшества, строил дороги, открывал мастерские, но при этом свято чтил воинские традиции. По его указу каждый орк, будь то мужчина или женщина, обязан был пройти школу воинов. «Сила — это не только магия, но и сталь в руках», — часто говорил он.

Сам молодой вождь был мастером земли, и его умение повелевать камнем и почвой внушало уважение. Но он никогда не полагался лишь на магию — часы, проведённые в тренировках, закаляли его тело не хуже, чем дух. И те, кто приходил к нему с докладами или просьбами, не стояли в стороне, ожидая решения, а брали в руки оружие и сражались рядом с ним. Такой был закон в Городе Ревущих Ветров.

Даже Верховный Вождь, которого люди называли Королём Громхаром Железнобоким, с уважением отзывался о правлении Костолома, признавая его умение сочетать древнюю мудрость с новыми временами.

Но сейчас всё это не имело значения. В мыслях вождя был лишь один вопрос:

«Кто родится сегодня — наследник или наследница»? Хотя последнее вряд ли. Как бы они не шли в ногу со временем. Женщине вождём никогда не быть.

И пока шаман хранил молчание, могучий воин вымещал своё нетерпение на несчастном манекене, с каждым ударом всё сильнее вгоняя его в землю.

Когда ночь опустила свои звёздные покрывала над городом, на тренировочную площадку, освещённую лишь бледным светом луны, явился Улгурис. Его фигура, окутанная шкурой снежного волка, казалась призрачной в лунном сиянии.

— Идём, вождь, — произнёс шаман глухим голосом, словно доносящимся из глубины веков, и, не дожидаясь ответа, развернулся, чтобы уйти.

Крушак Костолом, чьи мускулы ещё дрожали от непрекращающихся упражнений, кивнул. За ним последовали воины, проведшие весь день в изнурительных тренировках рядом со своим предводителем. Все они жаждали первыми узнать, кто появится на свет в семье могучего Костолома, сына Великого Таргара Чёрная Секира.

Дверь в покои Шагры скрипнула, словно не решаясь нарушить торжественность момента. Войдя внутрь, Крушак увидел свою супругу. Их взгляды встретились, и она, измученная, но счастливая, слабо улыбнулась ему. Камень, давивший на сердце вождя весь этот день, наконец упал. Он глубоко выдохнул, чувствуя, как напряжение покидает его тело.

Первые роды у орков — испытание не для слабых. Последующие будут легче, но этот первый раз... Огненная Грива выдержала его с честью. В отличие от людей, чьи женщины рожают каждый год, орчихи вынашивают детей три долгих зимы. И все эти годы жена не знала покоя — тренировалась в магии, совершала вылазки в Ничейные земли, чтобы её дитя родилось сильным и одарённым.

«Эх, размножайся наш народ с людской скоростью — давно бы уже и пески, и снежные вершины были нашими», — мечтательно подумал вождь, принимая из рук жены свёрток с новорождённым. Он ещё не знал, кто там — мальчик или девочка. Все присутствующие хранили молчание, соблюдая древний обычай.

Выйдя на улицу, где его ожидала немалая толпа воинов, юный предводитель сбросил покрывало и поднял младенца над головой, подставляя его свету луны.

Радостный рёв, подобный грому, прокатился по площади. Первенец вождя оказался сыном! Племя Железной Руки ждёт удача.

Когда могучие руки опустили ребёнка, к нему приблизился Улгурис. Шаман приложил к груди младенца Око Арканума — древний артефакт, переходящий от поколения к поколению. В следующий момент камень вспыхнул таким ярким светом, что даже видавший виды шаман застыл в изумлении, его глаза расширились от увиденного. Это точно будущий мастер, — мелькнула довольная мысль у говорящего с духами.

По обычаю предков именно шаман должен был наречь дитя. Крушак, чтя традиции, склонил голову:

— Говори, Улгурис. Какое имя дадут моему сыну?

Голос шамана зазвучал торжественно, наполняя ночь магией:

— Духи шепчут мне, что он станет великим воином. Вода будет склоняться перед его волей. Они нарекли его — Вул'дан Ночной Прилив.

Толпа взорвалась ликованием. «Вул'дан! Вул'дан! Вул'дан!» — скандировали воины, поднимая в ночное небо сжатые кулаки и сверкающие клинки. Даже звёзды, казалось, замерли, внимая этому древнему обряду, связующему прошлое и будущее орков.

А в руках главы города и племени маленький Вул'дан, озарённый светом Ока Арканума, спокойно спал, не подозревая о великой судьбе, уготованной ему духами.