Привет магия! Пирожки. Книга первая.

Глава 12

Интерлюдия.

Ева.

Пустыня «Эль-Миракле».

Где-то на её западной окраине, там, где раскалённые ветра гонят по барханам алые волны песка, стоит «Огнебор» — город, выкованный из самой ярости пустыни.

Его стены из обожжённой глины хранят тепло дневного зноя и медленно отдают его долгими холодными ночами. Узкие улочки, петляющие между глинобитных домов, пахнут жареным перцем, сушёными травами и горячим металлом — здесь кузнецы с незапамятных времён ковали клинки, способные рассекать сам ветер.

Над городом возвышается «Ханская Башня Смотрителя» — древний минарет, сложенный из чёрного базальта. Говорят, если приложить ухо к его стенам в полдень, можно услышать, как песок внутри шепчет забытые проклятия.

А ещё говорят, что где-то под Огнебором спит огненный джинн, заточенный в медном сосуде. И тот, кто его разбудит, получит власть над всеми песками Эль-Миракле... Но какой ценой?

Пока же город живёт своей жизнью — шумной, жаркой, полной тайн. Здесь пьют крепкий, как сама пустыня, кумыс, торгуют самоцветами, добытыми в глубине барханов, и рассказывают старые сказки о том, как однажды пески снова придут в движение... И вот сегодня они запомнят ещё одну сказку, что будут рассказывать будущим поколениям. Если такие будут.

Она мчалась по узкой улочке, прижимая к груди потрёпанный плащ, будто тот мог укрыть её не только от пронизывающего ветра, но и от всевидящего ока преследователей. Каждый камень под босыми ногами обжигал, словно раскалённый уголь, но боль уже не имела значения — лишь бы жить. Лишь бы бежать.

Ищейки графа Сухолима не оставляли попыток загнать её в угол вот уже четвёртый месяц. Казалось, сама пустыня ополчилась против неё: то караванщик, обещавший безопасный путь, намеренно сворачивал с тракта, бросая её среди безжалостных барханов; то трактирщик, улыбаясь во всю ширину жёлтых зубов, впускал в её комнату людей с кинжалами за пазухой. Доверять больше было некому.

Потому девочка по имени Ева — имя, столь же чужеродное в этих краях, как снег среди раскалённых песков, — давно перестала искать кров среди людей. Заброшенные лачуги, полуразрушенные амбары, холодные подвалы — вот её приюты. Между городами она пробиралась в стороне от оживлённых трактов, словно тень, скользящая по краю мира.

И всё это время в её груди пылал огонь мести — единственное, что согревало её холодные ночи.

Около пяти месяцев назад псы Сухолима вырезали всю её семью в борьбе за власть. Если бы она была дома в тот роковой день, её кости уже белели бы в семейном склепе. Но судьба, словно насмехаясь, подарила ей недельную отсрочку — мать отправила её погостить к подруге, где жила её ровесница и давняя приятельница.

Весть о трагедии достигла её почти сразу. Фаина, подруга матери, последняя из древнего, но угасающего рода Квилари, отказалась выдать девочку людям графа, несмотря на уговоры мужа.

«Мы не выстоим против него сейчас», — шептала Фаина, пряча в складках платья дрожащие руки. Ева её не винила. Та могла просто ей ничего не говорить. Дождаться людей Сухолима и передать её им, получив немало золота.

Вместо этого она снарядила Еву в путь — дали припасов, двух провожатых и тяжёлый кошель, которого хватило бы на жизнь в чужом королевстве. Но предательство подкралось оттуда, откуда не ждали: провожатые, едва отъехав на неделю пути, ночью обчистили её и скрылись в темноте. Лишь благодаря детской привычке прятать самое ценное в любимую куклу у неё осталось двадцать золотых — жалкие крохи былого благополучия.

Она рыдала тогда, проклиная беспощадные пески, бездушное небо и всю жестокость этого мира. Но в тот миг, когда ей впервые пришлось вонзить стрелу света (заклинание Lux Sagitta) в горло одного из преследователей, слёзы сменились ледяной яростью.

Ева понимала: убитые ею — всего лишь мелкие шавки. Настоящая охота начнётся, когда Сухолим отправит за ней профессионалов — боевых магов или ветеранов-наёмников. А ей, адепту света, даже с её не по годам развитой магией, не выстоять против опытного огневика или мага миражей и песков.

Её спасение пришло неожиданно — в образе странного мужчины, сидевшего у ночного костра в глуши пустыни. Он пил ароматный отвар, запах которого смешивался с дымом, и слушал её историю, не перебивая.

«Империя Феникса, — сказал он на прощание. — Их Академия даст тебе и защиту, и силу. А там... Там ты сможешь вернуть долги»

Почему-то она поверила ему. Возможно, потому что в его глазах не было ни жалости, ни алчности — только понимание.

Теперь, сжимая в кулаке последние монеты, Ева бежала сквозь ночные улицы Огнебора. Города, стоящего на границе с империей Вечного рассвета. Впереди мерцала цель — Академия, где её ждала не только безопасность, но и ключ к мести. А месть — это единственное, что ещё грело её озябшую душу.

Глава двенадцатая.

Вор, крадущий у вора, Вор?

Я восседал на покосившейся крыше одного из домов, что ютились на улице Цветов, о которой рассказал Рома. Внизу, упрямо сопротивляясь наступающей ночи, тускло светилось окно лавки старика Пита. Он то и дело выходил, будто кого-то ждал, а затем, махнув рукой, возвращался внутрь.

Само название улицы казалось злой насмешкой — «Цветы». Скорее уж «Переулок Разбитых Надежд» или «Проспект Гнилых Дощатых Заборов».

Контраст с центром города был вопиющим. Там — отполированный мрамор, золочёные фонари, благоухающие сады. Здесь, в полутора часах неспешной прогулки от того великолепия, — рассыпающиеся фасады, заплесневелые стены и въевшийся в кожу запах безнадёги.

Я сидел в позе лотоса, пытаясь медитировать, по крупицам восстанавливая истощённый источник магии. За целый день блужданий с новыми знакомыми он наполнился едва ли на треть. Сейчас, после нескольких часов сосредоточения, удалось почти добраться до половины — и всё из-за моих настойчивых попыток освоить новое заклинание.

«Шаг во тьму» — так называлось это коварное заклинание, которое я подсмотрел в гримуаре и впервые увидел в исполнении Морвенс. При очередном воспоминании об её имени по спине пробежали мурашки, и я в очередной раз выпал из медитативного состояния.

Заклинание напоминало телепортацию, но с изрядной долей ограничений. Теневые маги могли использовать малейшее пятно тени для перемещения. Мне же, магу чистой тьмы, требовалось нечто большее — либо естественные густые тени, либо созданная мною непроглядная мгла. Зато в последнем случае возможности становились поистине пугающими — мгновенные перемещения на значительные расстояния с головокружительной скоростью.

Но была и ахиллесова пята — маги света. Не столь уж редкие, чтобы не опасаться встречи с ними. Всё это я почерпнул из аккуратных записей в гримуаре. К моему удивлению, прежняя владелица оказалась не только могущественной магиней, но и педантичной исследовательницей — ровный почерк, чёткие формулировки, последовательное изложение.

Любопытно, что Альбус не передал это знание в Башню. Возможно, считал его слишком опасным для родичей. Или, быть может, сам не владел этим искусством. Впрочем, это не имело значения.

Главная проблема заключалась в чудовищном расходе энергии. И, конечно, в моём отвратительном контроле. С магией молнии мне повезло — Фулгрис и Торгус терпеливо объясняли все нюансы. Здесь же я напоминал медведя, пытающегося аккуратно разложить на столе, а затем пить из фарфорового сервиза на двенадцать персон.

Первая попытка использовать заклинание закончилась болезненным столкновением со стеной. Хорошо ещё, что отделался кровавым носом, а не переломом. Кровь тогда хлестала так, что я всерьёз задумался о целесообразности подобных экспериментов.

Но что поделать — жажда знаний сильнее страха. Тем более я не ради праздного любопытства её изучаю. Обелиск гномов. Вот что меня манит. Только пробраться туда просто так не выйдет. А вот если некий парень сможет становиться невидимым, возможно, у него есть шанс. Причём под горой уж точно темно, как… Темно, короче.

Свет в окне погас, и старик Пит закрыл дверь снаружи. Ввиду чего я облегчённо выдохнул. Я уж думал, что делать, если вдруг он живёт в своей же лавке. Убивать я уж точно не собирался. Я что, маньяк какой-то? И так психика едва-едва справляется.

В своём мире максимум я мог похвастаться так это убийством комара, ну ещё лягушки. На которую, когда был мелким пацаном, наехал велосипедом. Причём плакал я в тот день долго и навзрыд. Мы даже с отцом ходили её хоронить. Вот такой он был у меня понимающей.

Я слез с крыши и, постояв минут десять, оглядываясь по сторонам, не вернётся ли хозяин и нет ли лишних глаз, двинулся к двери. Вскрыть её для мага оказалось проще простого. Маленькая искра — и тонкое железо замка расплавилось. Войдя внутрь, прикрыл за собой дверь, переходя на магическое зрение.

Хм-м… Чем же это таким торгует старик? Я неспешно зашагал между пыльными стеллажами, внимательно осматривая товары. Посуда, котлы, ложки… Ха. Да тут всё настолько древнее, что кажется, будто кто-то выкопал эти вещи из-под слоёв тысячелетней пыли и решил сбыть их Питy. Посуда была покрыта патиной времени, медные котлы потемнели от старости, а деревянные ложки и вовсе рассыпались бы в труху при малейшем нажатии.

До меня быстро дошло: эта лавка — прикрытие. Значит, старик Пит в деле. Ну и чёрт с ним. Меня волновало другое — как попасть в подвал? Где тайный лаз?

Сначала я прошёл через зал — квадратное помещение, примерно шесть на шесть шагов. Справа от входа ютился небольшой прилавок, а всё остальное пространство занимали стеллажи, заставленные той самой древней утварью. За одним из них я обнаружил дверь.

Дёрнул за ручку — не заперта. Отлично.

За дверью оказалась комната поменьше — склад. Ящики, коробки, швабры, вёдра… Всё покрыто слоем пыли, будто здесь давно не ступала нога человека. На противоположной стене — ещё одна дверь, за ней узкий коридор с несколькими комнатками.

Я заглянул в каждую. Койки, тумбочки, потрёпанные одеяла… Похоже, здесь жили те самые «работнички». В дальней комнате обнаружился туалет — старый, с облупившейся краской и ржавыми трубами. Вообще обстановка так себе. С другой стороны, кто чужой проникнет, сразу поймёт — тут ловить нечего.

Но где же вход в подвал?

Я снова активировал магическое зрение и снова прошёлся по всем помещениям. И только тогда, во второй раз, заметил едва уловимый контур люка под ковром в одной из спален. Причём он был обычный, не единого магический. Никаких защитных рун. Но, признаюсь, скрыт хорошо. Ковёр лежал идеально ровно, не взывая подозрений.

Ну конечно… — Сморился я от увиденного. Кровать, стоявшая поверх ковра, прямо кишила разными тварями. Я отодвинул её, поддел люк — тяжёлая деревянная дверца с железными петлями. Под ней — лестница, уходящая вниз.

Глубина… Метров двадцать, не меньше. Я ошалел от такого. Кто вообще копает такие глубокие подвалы и главное как?!

Но потом до меня дошло: стены были идеально ровными, ступени — высечены будто одним взмахом резца. Каменикус. Маг земли. Значит, он помогал им строить это убежище. Получается, всё было задумано очень давно.

Мгновенно насторожившись, я замедлил шаг. Если маг работал здесь, то мог оставить ловушки.

И не зря. Когда до конца лестницы оставалось девять ступеней, я заметил слабое свечение в стыке между ступенью и стеной.

Осторожно перешагнул через неё, присел, разглядывая. Мелкие руны, едва заметные в полумраке.

Сигнализация. Наступи — и маг тут же узнает о вторжении. Хитро… Но и мы не лыком шиты.

Далее меня ждала железная преграда. Внизу меня ждала массивная железная дверь.

Я попробовал вскрыть её — безрезультатно. Искры, посылаемые в замок, лишь отскакивали, не оставляя и следа на холодном металле. После десятой неудачной попытки я сжал зубы. Оставался один вариант использовать — «Шаг во тьму».

В двери была замочная скважина, и сквозь неё я видел тьму по ту сторону. Я сделал глубокий вдох, сосредоточился.

«Umbra Transitus», — произнёс я чётко, без дрожи в голосе.

Мысленно представил, как моё тело растворяется в тенях, просачивается сквозь щель… И шагнул вперёд.

***

Город Ревущих ветров.

Величественные башни из чёрного базальта, выточенные неумолимыми ветрами пустыни, возвышались над тренировочной площадкой, где сегодня решались судьбы молодых воинов. Воздух был наполнен запахом раскалённого песка и возбуждённым рокотом собравшихся орков, чьи тени колыхались на древних камнях, будто живые.

— Вул'дан Ночной Прилив, твой выход! — прогремел голос Зул'тана Костяного Молота, чей могучий силуэт отбрасывал тень даже в полуденный зной.

Этот берсерк, чьё имя стало легендой после того, как он в одиночку сокрушил отряд копьеносцев и двух магов пустынных племён, ныне занимал пост начальника боевой подготовки. Его фигура, покрытая шрамами, будто карта былых сражений, внушала благоговейный трепет даже бывалым воинам.

Три зимы назад сам вождь Крушак Костолом привёл сюда своего сына.

— Мой сын — такой же орк, как и вы все. Своё место среди нас он завоюет в бою… или падёт, пытаясь это сделать, — заявил тогда вождь, и в глазах собравшихся воинов вспыхнуло одобрение.

И вот теперь настал час испытаний.

Юный Вул'дан вышел на песчаную площадку, его зеленоватая кожа блестела под палящим солнцем. Он был строен, как клинок, ещё не познавший вкуса крови, но в его глазах горел огонь, достойный настоящего сына племени.

Зул'тан медленно обвёл взглядом трибуны, где сидели старейшины и ветераны — сегодня был день, когда орки оценивали, чего добились их отпрыски.

— Тор'вакс Пламенный Гнев, твой черёд! — прокричал Зул'тан.

— С радостью! — оскалился в ответ матёрый воин, только что вернувшийся из кровавого набега. Его доспехи всё ещё хранили следы недавней резни, а в глазах плескалась неукротимая ярость.

— Готовы? Начали!

Зул'тан отступил, оставляя двух бойцов лицом к лицу. Он прекрасно понимал: у юнца не было ни единого шанса против закалённого в боях Тор'вакса. Но суть этого испытания заключалась не в победе.

Это был урок смирения.

Урок, который должен был напомнить Вул'дану, что зазнайство — удел слабых. Что всегда найдётся тот, кто сильнее, быстрее, смертоноснее. И что настоящий орк сначала думает головой, а уже потом пускает в ход мышцы.

Ведь они — не жалкие людишки, дрожащие за свои жалкие жизни.

Они — великие орки. И их сила — не только в мускулах, но и в мудрости, переданной через поколения в песнях шаманов и в рубцах на теле их народа.

Арена замерла в ожидании первого удара. Ветер стих, будто затаив дыхание. Даже солнце, казалось, приостановило свой неспешный путь по небосводу, чтобы не пропустить это зрелище.

И тогда Тор'вакс сделал первый шаг... Однако юный Вул'дан отнюдь не был простодушным глупцом. С детства он проявлял необычайную пытливость ума, ненасытную жажду знаний и, что важнее всего, мудрость внимать советам тех, кто соглашался делиться с ним опытом. Будь то седобородый шаман, ковавший заклинания в дымном святилище, или покрытый сажей кузнец, выбивающий ритм молота по раскалённому металлу, или даже древний резчик, чьи руки превращали камень в летопись племени — каждый находил в юном орке внимательного ученика. Сегодня настал час доказать, что годы впитывания мудрости не прошли даром.

Присутствие отца среди почтенных старейшин не сковывало его движений — напротив, оно наполняло душу особым воодушевлением. Юный «наследник» прекрасно осознавал боевое превосходство Тор'вакса, но знал и другое: за два года отсутствия в племени, проведённых в бесконечных набегах, воин мог не ведать о его даре, что возрос до уровня ранга ученика. Вул'дан был не просто воином — он был рождён магом, явлением столь редким среди орков, что подобные рождались раз в несколько поколений.

Ещё в час его рождения древний Улгурис Говорящий с Ветрами провозгласил: «Сей отрок станет величайшим повелителем водной стихии». Пусть «величайшим» он вряд ли станет — в магии орки уступали даже приземистым гномам — но лучшим среди сородичей ему было суждено быть. Так он думал, и этого он собирался добиться.

Секира Тор'вакса, его излюбленное оружие, с свистом рассекла воздух, но встречи с плотью не произошло.

«Glacies Acus», — произнёс Вул'дан в последний миг, и водяная стрела, рождённая из фляги у его пояса, точным ударом отклонила смертоносное лезвие. Последовал удар молота в грудь противника, однако он прошёл вхолостую — опытный воин успел увернуться. Что ничуть не расстроило водника.

Вместо гнева в глазах Тор'вакса вспыхнуло неожиданное одобрение — он явно радовался, что среди соплеменников растёт столь необычный воин-маг. С новым энтузиазмом он возобновил атаку.

Двадцать минут яростного поединка оставили на обоих бойцах следы усталости, но ни один не опустился на колени. Когда старейшины остановили схватку, седовласый мудрец, чьи волосы белели чище зимнего снега, хрипло спросил:

— Ты первый за многие зимы, кто выстоял против натиска могучего Тор'вакса. Какой урок ты извлёк из этого боя?

— Силой я не превзошёл его, — честно ответил Вул'дан, — магия стала моим союзником. Я благодарен великому воину за бесценный опыт и за мысли, что помогут мне стать сильнее.

— Слова, достойные твоего отца, — кивнул старейшина.

Вул'дан сделал шаг вперёд, его мощная грудь вздымалась от волнения. — Это... не то, что мне нужно. — Он тщательно подбирал слова, чувствуя, как десятки пар глаз впиваются в него. — Книги, которые мне дают, — всего лишь капли в океане знаний. Без истинного наставника я словно слепой щенок, тыкающийся носом в темноте.

Он поднял голову выше, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь, что когда-то заставил Улгуриса назвать его «повелителем вод».

— Я хочу стать орком, чьё имя шаманы будут вырезать в священных камнях. Чтобы наш народ гордился не только силой наших кулаков, но и силой нашего разума!

Тишина на арене стала такой густой, что казалось, её можно разрезать топором.

— Людские маги растут в могуществе с каждым днём, а мы... — его голос дрогнул, но не от страха, а от ярости, — мы топчемся на месте, словно стадо баранов, довольных тем, что у нас уже есть!

Глаза старейшины вспыхнули, как угли в пепле.

— Не поймите меня неправильно! — Вул'дан ударил себя в грудь, с вызовом смотря в глаза старшин и отца. — Я буду чтить традиции, пока моё сердце бьётся в груди! Но я отказываюсь верить, что мы должны плестись в хвосте прогресса, подбирая крохи с чужого стола!

Вождь Крушак Костелом уже начал подниматься, его лицо исказила ярость. Как СМЕЕТ этот мальчишка?! Наказать! Растоптать!

Но, прежде чем он успел изрыгнуть гнев, Дар'гхун Чёрное Проклятье, шаман самого короля, поднял руку. Его костлявые пальцы, покрытые ритуальными шрамами, замерли в воздухе — и этого жеста хватило, чтобы заставить всех замолчать.

— Ночной Прилив прав. — Его голос звучал как скрип древних ветвей. — Мы закостенели. Наши редкие маги десятилетиями не поднимаются выше уровня адептов. А мир... — он окинул всех тяжёлым взглядом, — мир уже давно ушёл вперёд.

Тишина стала ещё глубже. В ней явственно слышалось, как трещат устои старого мира. И рождается что-то новое.

— Я, Дар'гхун Чёрное Проклятье, — раздался голос, подобный скрипу древних камней, перетираемых ветрами времени, — дарую тебе право переступить границы родных земель.

На площади повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь скрежетом зубов собравшихся воинов, ожидавших решения совета. Все затаив дыхание ждали, казнят за дерзость или….

— Но помни: когда ступишь на эту землю вновь, тебе предстоит выдержать испытание кровью и сталью. Костлявые пальцы шамана, испещрённые ритуальными шрамами, сомкнулись в пророческом жесте. — Каждый, кто бросит тебе вызов, должен быть повержен. Поражение станет твоей последней песней. Победа... На иссушенных губах мелькнуло подобие улыбки. — Победа приведёт тебя на моё место. Слово сказано.

Если бы не леденящая душу слава Дар'гхуна, перед которой склонялись даже прославленные вожди, Вул'дан, возможно, не сдержал бы порыва — бросился бы к древнему шаману и заключил его в объятия, подобные стальным обручам. Но юный орк, чей ум был острее клинка, лишь почтительно склонил голову, скрывая за маской благодарности бурю эмоций, бушующих в его душе.

В этом поклоне было всё: и признание мудрости старейшины, и немой вызов, и обещание, что когда-нибудь он вернётся — не сломленным беглецом, а грозой, несущей перемены оркам.

А пока... пока его ждал путь, уводящий прочь от родных долин, через земли, где его будут подстерегать тысячи опасностей и возможностей. Путь, который либо вознесёт его к вершинам могущества, либо станет последней тропой в его саге.

Злость, одолевавшая отца, прошла, уступив место гордости. Сын не трус, он могучий воин, идущий вперёд и думающий не о себе, а о народе. В этот день он открыл две сотни бочек вина. В городе состоялся праздник, что перерос в прощание с тем, кто должен стать легендой или позором орков.

***

«Umbra Transitus», — произнёс я, и слова, словно капли чернил, растворились в темноте. Мир вокруг поплыл, заколебался. И без того мрачное пространство стало ещё более нереальным — представьте картину, написанную чёрной акварелью, по которой кто-то провёл мокрой кистью. Краски поплыли, смешались, границы исказились, как в знойном мареве.

Я сделал осторожный шаг, вытянув руку перед собой. Кончики пальцев коснулись двери — и прошли сквозь неё, словно сквозь холодный туман. Ощущение было странным, почти пугающим, но вместе с тем и восхитительным. Воодушевлённый, я шагнул вперёд, позволив тьме поглотить себя целиком.

Оказавшись за дверью, я тут же отменил заклинание. Реальность снова обрела чёткость, но теперь я стоял в совершенно ином месте. Огляделся и, не обнаружив никаких магических ловушек, отключил зрение, достав вместо него артефакт света.

Я оказался в очень просторной прямоугольной комнате. Потолок тут метра три, в длину примерно сорок, а в ширину где-то четыре. В начале вдоль стены шли стеллажи, примерно в длину до середины комнаты, после стояли ящики. Было так много, что реально офигел.

Вопрос: как они всё это сюда таскали? — мелькнула мысль при виде размеров ящиков.

Наверняка был ещё один вход, но, осмотрев помещение — даже включив на мгновение магическое зрение, — я не нашёл ничего.

Что ж, посмотрим, что тут у нас… В принципе, я примерно так и предполагал. Тюки с посудой. Ящики с вином — дорогим, судя по этикеткам. Специальные артефактные контейнеры, похожие на холодильники, внутри которых, вероятно, хранились драгоценные ингредиенты, добытые из морских тварей.

Но золота не было.

Поняв, что здесь ничего интересного, направился к стеллажам. Вот тут я немного изумился. Тут лежали магические кольца, артефакты как бытовые, так и боевые, защитные и те, назначение которых я не понял. Многие были не подписаны. Наверное, потому что не изучены. По большей части тут царил порядок, и каждая вещь имела листок с описанием. Как мне кажется, сюда водили тех, кто это у них скупал. Как в магазин. Вот для них и подписывали. Понятное дело, что сами разбойники вряд ли могли разобраться с артефактами, тут, скорее всего, дело рук мага земли. Взяв пару бумажек, сложил в карман. Если проверить почерк и он совпадёт, то это будет явным доказательством его причастности.

Так ладно, это всё понятно. Только мне нужно золото. Без него — только прямой визит к магу. А с пустым источником это было равносильно самоубийству.

Я продолжил поиски, перерыл каждый угол. Через полчаса, так и не найдя ни монеты, сел на корточки, сжав кулаки, задумался.

Неужели эти… «редиски» хранят деньги в банке? Возможно. Тут никто не будет спрашивать, откуда они у вас. Если принесли, значит, ваши. Тут налоговая ещё не наказывает за то, что ты заработал, а им долю не отстегнул. Нет, я стал достаточно взрослым и понимал, как устроена налоговая система и что учителям, полицейским и прочим надо платить, дороги и трубы ремонтировать. Но сейчас было не до философии, и потому не буду забивать этим себе голову.

Я пошёл на выход, схватив коробку с мана-кристаллами среднего качества, которые, между прочим, почти все оказались пустыми. Потому что я их все осушил. А что тут такого? Мне вот очень надо. Тем более предстоит лезть в дом мага.

Покинув лавку, я на мгновение ощутил жгучую потребность поджечь это проклятое место — пусть горит, пусть обращается в пепел, как мои надежды. Но почти сразу же разум взял верх над бессмысленной яростью. «Я что, несмышлёный щенок?» — мысленно упрекал я себя. «Не нашёл золота — и сразу же в припадке разрушать всё вокруг?» «Похоже, Женя, сила кружит тебе голову», — сказал я себе с укором.

Остановившись посреди улочки, я сжал виски пальцами, пытаясь унять пульсирующую в висках ярость. Этот район — сплошь деревянные постройки, тесно прижавшиеся друг к другу. Одна искра — и полгорода вспыхнет, как сухая солома. Вспомнились рассказы Торгуса о пожаре в городе Буреград, он тут неподалёку, лет пять назад — тогда погибли сотни ни в чём не повинных людей. Нет, спасибо, мне такой славы не надо.

Глубокий вдох. Выдох. Ещё один. Постепенно бешеный ритм сердца начал успокаиваться. «Это всё молодость», — размышлял я. «Гормоны бушуют, сила требует выхода». Вспомнился персонаж из старых фильмов — могучий Халк, теряющий рассудок от гнева. Он спасался медитацией. В итоге научился полностью контролировать эмоции. «Вот и мне нужно научиться такому контролю — иначе в академии не выжить».

Мысль об учёбе заставила меня вздрогнуть. Там наверняка будут потомки знатных родов, готовые задеть из-за моего происхождения. Один неверный шаг — и вместо учёбы придётся бежать от гнева влиятельных семей, дабы не убивать всех подряд и не становиться тем, о ком будут говорить: «А, это тот сумасшедший двухстихийник. Да-да, они все такие». Да и деньги на обучение всё ещё нужны...

В сердцах я ударил кулаком по стене, оставив в досках зияющую трещину. Боль в костяшках пальцев помогла окончательно прийти в себя.

Я завис, решая, к кому идти?

«Иди, Женя, тебя ждёт дом Томикуса», — пробормотал я себе под нос. Почему именно к магу воды? Логика проста — после сегодняшних подвальных приключений мне претила сама мысль о новых подземельях. Да и какой бы близкой ни была дружба магов, вряд ли водник допустил бы земного мага к строительству своей сокровищницы. Скорее всего, его хранилище находится на поверхности — возможно, даже под защитой водяных ловушек.

Поправив плащ (кстати, классный он. Нашёл на одном из стеллажей) и стряхнув пыль с рукавов, я направился к улице Поющих фей. Этот квартал славился своими фонтанами и каналами — идеальное место для мага водной стихии. В воздухе уже витала вечерняя прохлада, а где-то вдалеке действительно слышались странные мелодичные звуки, напоминающие пение. Может быть, поэтому улица и получила своё поэтичное название?

Шаг за шагом, оставляя позади район лавок и складов, я погружался в другой мир — мир, где даже воздух был пропитан магией воды. И где меня ждала новая опасная встреча.

Преображение было столь разительным, что я диву давался. Тут каждый дом — произведение искусства. У всех собственные дворики, украшенные красивыми цветами, ровными кустарниками, деревьями. Никаких ворот, всё открыто. Будто они ничего не боятся, а в каждом доме по архимагу соседу живёт. Нет, я точно знаю, что в этом городе всего два мага. Кстати, надеюсь, они сейчас не дома, а где-нибудь на приёме. Всё-таки им же надо как-то развлекать Милену Ворхельм. Надеюсь, у них всё хорошо. А то я что-то совсем забылся, позабыв о поручении Торгуса.

До нужного дома я дошёл относительно быстро.

Первое, что бросилось в глаза, так это отсутствие света в окнах. Маг не был женат, а слуги, скорее всего, спят. С другой стороны, они могут быть приходящими. Официально у них не настолько богатое жалование, чтобы жить на широкую ногу.

Вот будь они хотя бы магистры, тогда да, там заработки совсем другие. Мастер же… Ну такое себе. Почти каждый, кто оканчивает академию, достигает этого ранга. Потому они не особо ценятся, а вот те, кто решается рискнуть, каждый отправляясь в ничейные земли для раскачки источника, заслуживают совсем других зарплат.

Я стоял перед высоким домом Томикуса, скрытый в тени соседнего здания. Особняк мага воды выглядел удивительно беззащитным — никаких видимых заклятий, никаких стражей у входа. Но это лишь казалось.

Кстати, тут вся улица прекрасно освещалась. Фонари чуть ли не через каждые тридцать шагов. Интересно, на чём они работают. Артефакты или манные кристаллы? Скорее всего, первое, так куда дешевле. Да и заправлять так часто не надо. Вот потому-то я и спрятался, наблюдая издали.

«Водяные ловушки…» — мысленно усмехнулся он.

Маги воды редко полагались на грубую силу. Их защита была тоньше, коварнее. Невидимые глазу потоки, способные утопить незваного гостя за секунду. Замки, открывающиеся лишь под правильным напевом. И, конечно, сокровищница — не в подземелье, как у мага земли, а где-то… в родной стихии, а именно — воде.

Я стал рисковать с заклинанием прохода через тьму — если Томикус действительно защитил дом, любая магия могла спровоцировать ответный удар. Вместо этого я использовал старый добрый метод — отмычку. Окно на втором этаже поддалось после нескольких секунд работы стальным инструментом.

Прислушался — тишина. Затем скользнул внутрь, как призрак. В надежде, что никакая старушка из-за бессонницы не сидит у окна и не пялится на дом мага, а заодно на меня, пробирающегося в него.

Комната оказалась кабинетом — книги, карты, склянки с жидкостями всех оттенков синего. Но сокровищницы здесь не было. Странно, если бы была. Нет, наверняка всё будет очень сложно. Судьба любит Евгения, особенно подкидывать ему неприятности.

Так-с, где же ты можешь быть… И тут до меня дошло. Если сокровищница в воде, то, значит, где-то должен быть бассейн. Скорее всего, подвал или первый этаж. Я медленно вышел в коридор и, найдя лестницу, начал спуск.

Нашёл я его на первом, прям под кабинетом, через который забрался в дом. Именно тут располагался бассейн. Небольшой, но глубокий — идеальное место для мага воды.

Здесь не было окон, но на стенах висели фонари. Так что тут было довольно светло. Я подошёл к краю, заглянул вниз. Вода была настолько прозрачной, что казалось, будто её нет вовсе. Но на дне…

Да-а, — от радости я сказал это вслух, и в который раз за день обругал себя за несдержанность. Ящик. Массивный, окованный серебром. Знаете, я готов поставить на спор почку, он явно защищён заклятьями. Только вот какими — непонятно.

И как мне тебя достать? При этом не разбудить половину квартала.

Обычные методы не работали. Я даже нырнул, но руки проходили сквозь желаемую добычу. Как будто он нарисован. Ударил молнией, вода её легко погасила, но своего я добился: сундук дёрнулся. Значит, он настоящий, а не моя галлюцинация. Тьма, кстати, также бесполезна. Но я знал слабость водяных магов — они слишком полагались на свою стихию. Об этом часто упоминал Фулгурс, когда рассказывал, как сражаться с тем или иным магом. Для нас, магов молнии, водники — самые лёгкие враги и лучшие партнёры. Нам легко их победить, и в паре же с ними легко побеждать остальных.

Я достал из сумки небольшой кристалл — «Сухости», редкий артефакт, вытягивающий влагу из всего, к чему прикоснётся. Как знал, что пригодится. Найденный, кстати, там же, на стеллажах. Там были и другие. И я понимаю зачем. Зарядив такой, и какое-то время можно не опасаться магии воды ну или огня, смотря на что настроен кристалл.

— «Siccatio» — произнёс я бытовое заклинание. Кристалл коснулся поверхности воды — и бассейн начал иссыхать. Ящик теперь лежал на дне, беззащитный и такой доступный. Ты моя прелесть.

Замок поддался после пары минут работы. Крышка откинулась с глухим стуком.

Золото! — не сдержал я улыбки и желания запустить в него руки, пропуская монеты через пальцы. Внутри сверкало много золота. Монеты, много-много монет. Тут как минимум тысячи три золотых — больше, чем я видел за всю свою жизнь. Что эту, что прежнюю.

Я замер на мгновение, поражённый. Вот же хапуга. При его-то зарплате скопить подобную сумму ну никак не выйдет. Это при том, что дом явно не из дешёвых, как всё его содержимое. Маг себя точно любил побаловать хорошими и дорогими вещами.

«Томикус… Ты действительно любил своё золото». Вон какой сундук для него приобрёл, само произведение искусства. Но времени на восхищение не было.

Я быстро пересыпал монеты в подготовленный мешок, оставить что ли горсть — на память? Не-а, это нечестные деньги. Всё заберу.

Когда я собрался покидать дом, вода в бассейне уже почти вся вернулась на место, и потому я неспеша двинулся к лестнице, не желая разбудить, если кто-то всё-таки в доме есть. Вот только в проёме столкнулся с разъярённым магом, пытавшимся отдышаться. Он, видимо, бежал сюда сломя голову, а я всё-таки упустил где-то скрытую ловушку.

— М-м-м, здрасте. А я тут, представляете, ничейное золото нашёл. Дай, думаю, в банк отнесу, вдруг хозяина найдут.

Вместо возмущения, оскорблений в мой адрес или ещё чего-то в этом духе, в меня полетело водяное копьё. Пришлось бросить мешок с монетами, чтобы успеть уйти с траектории.

Он ударил от всей души. Прекрасно понимая, что тот, кто смог обойти его защитные заклинания, точно непростой человек. А то, что перед тобой молодой парень, ничего не значит. Я мог быть магом иллюзий, а на деле быть стариком.

Копьё, пролетев над моей головой, угодило в бассейн. Вода взметнулась вверх, превращаясь в десятки острых как бритва лезвия, что, конечно же, устремились ко мне.

«Fulmen Barriera!» — выкрикнул я, вскакивая на ноги.

Моя молниевая защита вспыхнула голубым заревом, испаряя первые атаки. Но пар тут же сконденсировался в новые лезвия.

— Су… что-то обожгло мне бок, но мне не до этого.

Держа барьер, я, стиснув зубы мысленно концентрировался, пришла пора контратаковать. Иначе он меня задавит. Не будь рядом столько воды, я бы смог с ним справиться, наверное, по крайней мере задавил бы голой силой, а так вон, он уже какого-то гада создал и отправил атаковать.

Я рванул вперёд, высвобождая «Fulmen Gladius» — клинок, сотканный из молний, чем-то напоминающий меч джедаев. Одним махом рассёк водяного элементаля, пытающегося меня сожрать, но Томикус лишь усмехнулся.

— Глупец. Вода не режется, зато прекрасно режет сама.

Может и не режется, но мне удалось его дематериализовать.

Ладонь водника сжалась — и я ощутил, как влага в моих лёгких начинает бурлить. Видимо вдохнул пары.

Надо что-то срочно делать. Я перебирал в голове сотни выученных заклинаний. Только делать это сложно, когда тебя режут изнутри.

«Fulmen Pulsus» — выдал я, вместе с тем забрызгивая пол кровью.

Под ногами мага расцвёл лиловый шар, затем раздался взрыв, отбросивший мага прямиком в бассейн. Понятное дело, он не захлебнётся в родной стихии, а потому, продолжая кашлять кровью, я обрушил на него самое мощное заклинание, что у меня есть, а именно «Fulmen Omega» — удар молнии, созданный чистой энергией, прямиком из источника. Оно способно расколоть камень.

Электричество ударило в бассейн. Вода вскипела мгновенно.

Томикус вскрикнул, его тело дёргалось в судорогах, под таким напряжением мало кто способен сконцентрироваться, и уж точно маг в ранге мастера на такое не способен. Я воспользовался моментом:

«Retia Electrica!» Накинув сеть, что вцепилась в его плоть, я потащил его ко дну. Благо воды было достатчно.

Он боролся. Отчаянно. Вода вздымалась волнами, билась о стены. Но моя сеть ни на секунду не ослабевала. Контроль 100% — это вам не шутки.

Когда пузыри воздуха перестали подниматься к поверхности, я рухнул на колено, ощущая жгучую боль в боку — три водяных кинжала пронзили меня. Не всё я успел блокировать. Плюс лёгкие продолжали гореть. Кровь струилась по полу, смешиваясь с водой.

Где-то на улице уже кричали — битва не осталась незамеченной. Дрожащими руками я схватил мешок с золотом и швырнул его во открывшееся око тьмы:

«Umbra Transitus Domum» — мешок исчез в портале. Если я всё правильно сделал, то он окажется прямиком в моей комнате.

Осталось только выбраться самому...

Когда я выполз на улицу, город начинал бурлить, словно кофе в турке. Но я успел дойти неузнанным до конца улицы. Тут никто не станет искать раненого мага — ведь все спешат поглазеть на дом водника, из окон которого валил странный черно-синий пар.

Я знал — к утру пересуды и шёпоты заполнят городские улицы. Люди будут с благоговейным ужасом рассказывать о схватке двух магов, гадать, что за маг столкнулся в роковом поединке с Томикусом. Но правду — имя второго участника этой дуэли — никто и никогда не узнает.

Стоя в тени дома дальше по улице, я ощущал странную тяжесть в груди — не от ран, а от чего-то более глубокого. Впервые за долгое время я позволил себе задуматься о том, на какой путь вступил.

Сегодня я стал вором и убийцей.

Попытки оправдаться рассыпались в прах, едва родившись в сознании. Да, он был нечист на руку. Да, вероятно, на его совести не один десяток жизней. Да, он напал первым — я лишь защищался. Но разве это меняет суть? Совесть, этот неумолимый судья, знала правду.

Капли дождя, просочившиеся сквозь порванный плащ, холодными пальцами скользили по моему лицу. Где-то вдали уже слышались крики — город пробуждался, потревоженный ночным катаклизмом.

И тогда до меня дошло.

Этот мир — не тот, откуда я пришёл. Здесь другие законы, иные правила игры. В этой реальности выживает не самый нравственный, а самый сильный. Я продолжал мыслить категориями прошлой жизни, словно пытался измерить океан чайной ложкой.

«Хватит» — прошептал я сквозь зубы, сжимая кулаки. Капли воды, застрявшие в складках плаща, разлетелись во все стороны.

Если этот мир жесток — я стану мудрее жестокости. Если он беспощаден — я научусь его безжалостности. Не для того, чтобы уподобиться ему, а чтобы выжить. Чтобы однажды, накопив достаточно силы, изменить эти правила.

Где-то за спиной раздался шум приближающихся шагов. Пора было уходить.

Последний раз окинув взглядом место битвы, я растворился в предрассветных сумерках, оставляя за спиной не только дом из окон которого продолжал идти пар, но и последние иллюзии о себе прежнем.

Новый день рождал нового меня.