Принц

Глава 15

Эллера открыла глаза, и первое, что увидела — сводчатый потолок. Беленый, освещенный ярким светом магического светильника.

Потом почувствовала щекотку от ворсинок шерстяного одеяла, которым накрыта. Где находится?! Что с ней?! Надо думать, шаг за шагом. Обнажена, но в этом не было ничего странного, скорее наоборот — как можно спать одетым во что-то, кроме своей природной «одежды»? Это только имперцы кутаются в ткани, стыдясь своего несовершенства. Народ, люди — гордятся своей красотой, гордятся тем, что им не нужно прибегать к услугам магов, делающих красоток из страхолюдин. Настоящие люди красивы, и только имперские уродцы, не вызывающие ничего кроме жалости омерзения, скрывают свои тела, считая Настоящих людей дикарями.

Так. Хорошо. Она спала, теперь проснулась. Только…где она проснулась? Что это за помещение? И почему так тихо?

Эллера снова закрыла глаза и попыталась очистить мозг от лишних мыслей. Нужно было идти по дороге памяти с самого начала. Итак, Большой Круг, на котором решали, кто же станет предводителем Непримиримых. Вообще-то Эллеру никогда бы не позвали на Круг, если бы не одно обстоятельство — она дочь своего отца. Она — принцесса! После смерти отца Непримиримые остались без предводителя, и нужно было выбрать Короля. И вот он станет Предводителем.

Если бы Эллера была мужчиной — она бы наследовала трон. Но Эллера не может наследовать трон. Она может быть только консортом, то есть — рожать детей для Короля. А королем может стать только тот, кто женится на Эллере. И вся мерзость в том, что никому не интересно мнение Эллеры — за кого ей выходить замуж и от кого рожать детей. Круг выберет ей мужа, который после свадебного ритуала станет Королем и Предводителем. Все просто, все гадко, и…обычно.

Когда Эллеру известили, что ее мужем станет Керлен, она ничем не выдала своих чувств, но ее просто затрясло от ненависти. Мерзкий старикашка! Он ненавидел отца и всю жизнь его подсиживал! И вот — дождался своего часа! Эллере шестнадцать лет, Керлену — семьдесят. Эллере иногда казалось, что от него пахнет чем-то тухлым. Может его мыслями? Внешне он ничем не отличался от обычного человека, до самой смерти остающегося подтянутым, молодым, красивым. Но все равно от него несло тухлятиной. Имперской тухлятиной! Ведь это имперцы посвятили свою жизнь интригам и всякой такой подлости. Настоящим людям это невместно!

Эллера ушла той же ночью. Она не была боевым магом, не участвовала в набегах. Она лекарь, как и многие женщины их рода. Но нет людей, которые с детства не занимаются единоборствами, которые не умеют ходить по лесу так, что не треснет ни одна веточка. Потому если человек не хочет, чтобы его догнали…его не догонят.

В Империи она никогда не была, и не выходила за пределы Леса, но много читала о мире, и конкретно об Империи, потому была уверена, что найдет тех, кто ей нужен. Во-первых, семью дяди, настоящего короля, который передал свою корону ее отцу. Эллера не собиралась осуждать или оправдывать его деяние. Он сделал так, как считал нужным. Сделал, и…все тут. Не ей его судить. Вот только теперь люди нуждаются в его твердой руке, и он не может отбросить свой народ! Король должен возглавить людей!

Керлен приведет людей к гибели — в этом Эллера была уверена. А еще — она подозревала, что стрела, пущенная имперцем, и убившая ее отца, принадлежала совсем не имперцу. Вот только доказать этого не могла. Прилетела эта самая стрела после того, как отец на Кругу с горечью сказал, что возможно его брат говорил правду. И что пора заканчивать это противостояние с Империей. Хватит убивать, хватит умирать!

Она почти дошла до города. Через Лес, через степи. Ее взяли тогда, когда она уже видела флаги на городских стенах. И случилось это так просто, так глупо, что Эллера даже не успела испугаться. Просто…БАМ! Тупая стрела в затылок, и вот она уже растянута на траве — обнаженная, привязанная к колышкам, вбитым в землю

Эллера сжалась, судорожно вздохнула — память с трудом, но выдала ей картинку — рожи, мерзкие бородатые и обросшие щетиной рожи. И боль, разрывающая внутренности.

У нее еще не было мужчины. До того, как она попала в лапы охотников. После того, как по ней прошлись тридцать мужчин (если можно назвать мужчинами этих грязных животных!) — у нее скорее всего никогда больше не будет ребенка.

А дальше…дальше все было совсем плохо. Ей затолкали в рот кляп, предварительно крепко связав, и…больше Эллера вспоминать не могла. Память блокировалась, выключалась, как только девушка пыталась припомнить подробности пыток. Наверное — для того, чтобы она не сошла с ума. Потому что переживший такое никогда уже не будет прежним.

Девушка помотала головой, изгоняя жуткие картины, всплывающие перед глазами, и медленно, аккуратно изучила свое тело, прикасаясь к коже кончиками пальцев. Как ни странно, ни ран, ни каких-либо других следов пыток она не обнаружила. Только…ребра слишком уж торчали, будто Эллера сильно похудела. А может и похудела — бежала по степи ночами без перерыва, почти не ела и не пила, боялась, что погоня ее настигнет. Отсыпалась днем, забравшись в какие-нибудь кусты. Да и потом, уже когда приблизилась к обитаемым местам Империи, перестала отдыхать днем — шла открыто, изображая из себя обычную жительницу империи. Ведь в империи хватает ворков (как их называют имперцы), многим из них надоело воевать и они ушли в города. По последним подсчетам в Лесу осталось всего двадцать тысяч людей, разбросанных по чащобе непроходимого Леса, усыпанного многочисленными смертельными ловушками.

Если бы не эти ловушки, многие из которых были связаны с магическими артефактами, лесных людей давно бы уже истребили имперцы, упорно уничтожавшие всех, до кого они могли дотянуться. Редкий поход имперцев, вошедших под сень гигантских деревьев, возраст которых насчитывал пять-десять тысяч лет, а то и больше — обходился без каких-либо потерь. Лесные люди славились тем, что умели ставить неснимаемые ловушки. Потому до сих пор столица людей, и оно же единственное их поселение в этом мире, до сих пор не был найдено имперцами. Даже если бы имперцы захватили кого-то из людей, те все равно не смогли бы провести имперцев в столицу, потому что местоположение ловушек постоянно менялось. Все, что предатели могли бы сказать, это то, что столица находится в глубине Леса. Что в общем-то имперцы знали и без рассказа пленных или перебежчиков.

Эллера повернула голову, и вдруг увидела рядом с собой…парня! Парня из их народа! Он лежал с закрытыми глазами, вроде как спал, а на нем…на нем была надета одежда имперцев! Ненавистная одежда, символ убийства, порабощения, смерти!

Перебежчик. Точно, перебежчик. Служит империи. Да, таких было немало — это они водили имперцев в Лес, это они служили и за страх, и на совесть. Большинство из перебежчиков родились уже в Империи и считали ее своей родиной. Имперцы отвратительны в своей подлости, но эти…люди одной крови, одного племени — убивают, помогают убивать своих?! Эти гораздо хуже! Эти даже не отвратительны, эти — исчадья Преисподней! Не зря каждого пойманного человека их племени показательно казнят, применяя всевозможные, самые изощренные пытки. Эллера ненавидела пытки, она вообще не любила причинять вред живым существам — если только не хотела есть, или же существо само напало на нее. Но при этом считала, что для «воспитания» подлых предателей все средства хороши. Может тогда кто-нибудь из тех, кто собрался предать, задумается — что будет с ним после предательства? Может выбросит из головы свои подлые мысли? Эллера в это не особо верила, но…что-то ведь с негодяями делать надо? Ну не в тюрьму же их сажать! Тем более что тюрем у Настоящих людей нет.

В уши девушки вдруг будто ударили широкие ладони — больно, страшно, непонятно! Она сразу же стала слышать! И лучше бы она этого не слышала. Какой-то человек, мужчина — стонал, захлебывался рыданиями, кричал — так жалобно, так страшно, что…нет, Эллера не хотела это все слышать! Жаль, что она не боевой маг, иначе сожгла бы на месте палача, стоящего возле пытаемого мужчины. Она только смотрела на происходящее, не в силах ничего сделать.

Не в силах?! Эллера быстро обвела взглядом пыточную, и тут же ее взгляд зацепился за валяющийся на ковре вынутый из ножен меч. Обычный меч — сталь правда хорошая, ее сразу видно. Эту сталь вначале льют в специальные формы, придавая облик меча, а затем уже выделывают из нее сам меч. В стали содержатся специальные добавки, а еще — магия, дарующая полосе острого металла способность не тупиться и не ломаться — с чем бы он ни соприкоснулся. Имперцы делают отличные мечи. Все Настоящие люди вооружены их мечами и кинжалами. Зато — луки Настоящих гораздо лучше, чем имперские. И немудрено — их ведь выращивают, а потом специальной магией доводят до совершенства, придавая дереву лука невероятную крепость, а тетиве — способность не намокать и не рваться. Луком Настоящих людей можно парировать удар имперского меча, и на дереве останется только маленькая зарубка. А может и ничего не останется.

Тихо выскользнув из-под одеяла, девушка подкралась к мечу под вой и стоны пытаемого, взяла в руки чуть изогнутое орудие убийства, и медленно, на цыпочках пошла к спящему ворку. Да, это не Настоящий человек, это ворк! Потому что он служит империи. А Империи служат только ворки — предатели, потерявшие право называться настоящим именем.

Пока шла, прикидывала: спящий не представляет никакой опасности. Одно движение, и его горло перерезано. Но ведь с перерезанным горлом он будет хрипеть, булькать, дергаться. И зачем Эллере такое «удовольствие»? Во-первых, неприятно. Она лекарь, а не воин на вылазке. Во-вторых, услышит второй негодяй, и неизвестно, что он тогда сделает. Нет — вернее, известно. Он набросится на Эллеру и попытается ее убить. И вполне вероятно, что у него получится, потому что Эллера хороша в стрельбе из лука, в единоборствах без оружия, в беге…но никак не в бою на мечах. Тут имперцы точно превосходили Эллеру.

И что тогда ей остается? Нужно убить его в глаз! Через глазницу — в мозг, слегка подергается, но хрипеть не будет и булькать тоже. А как только убьет ворка, настанет очередь палача. Эллера зайдет со спины, и рубанет его по шее, не оставляя никаких шансов! Вдруг он боевой маг? Эллера рисковать не хотела. И даже не потому, что боялась и хотела жить, но и потому, что дело ее не было сделано. Ей нужно найти родню!

Бесшумно подошла к спящему ворку, занесла меч, нацеливая острием в глаз врага, помедлила секунду, будто собираясь с духом — не каждый ведь день ты убиваешь беззащитного спящего человека! Пусть даже и негодяя.

Честно сказать, Эллера вообще никого еще не убивала. Она лекарь, всего лишь лекарь.

Мышцы на руке напряглись, меч качнулся и пошел вниз, ускоряя свое смертельное падение. И тут…ворк открыл глаза! Открыл, и молниеносно убрал голову в сторону!

Острие меча звякнуло о камень пола, меч согнулся дугой, настолько силен был удар, и девушка едва не свалилась на пол, потеряв равновесие. Только меч и удержал ее, послужив чем-то вроде трости.

Несостоявшаяся жертва нападения встала быстрым, текучим движением, и больше Эллера ничего не смогла сделать, застыв на месте в довольно-таки двусмысленной позе: согнутая дугой, с торсом параллельно полу, с расставленными в стороны ногами и выпяченным задом. Что-то удерживало ее невидимыми путами, не давая даже дернуться. Ощущение было таким, как если бы Эллера вляпалась в прозрачную, невидимую смолу. Девушка видела куски янтаря с насекомыми, которые навсегда застыли в куске окаменевшей смолы, оставшись вечно молодыми на века и тысячелетия. Вот и она теперь в куске такого янтаря.

Ну а ворк с нескрываемым интересом обошел вокруг девушки, бесстыдно заглядывая ей в том числе и туда, куда смотреть позволено только любимому мужчине, а еще — лекарю, избавляющему от женской болезни. На красивом даже по меркам Настоящих людей лице парня играла насмешливая улыбка. Мерзавец забавлялся ее беспомощным положением, он глумился над ней, и похоже что готовился к…чему?! Неужели будет повторение того ужаса, что случился с ней совсем недавно?! Хоть бы уж он убил ее сразу!

Обойдя девушку со всех сторон, и заглянув куда хотел, ворк уселся на пол прямо перед лицом наклоненной Эллеры, скрестив ноги и поджав их под себя, и приятным, негромким голосом спросил:

— И что бы это все значило? Когда это люди убивали своих спасителей? У тебя вообще совесть есть? Или вместо нее сиськи выросли? Сиськи так-то хорошие, и все остальное выше всяких похвал, но хоть каплю совести надо все-таки иметь! Фу такой быть!

Эллера была шокирована. Во-первых, грубостью ворка. Не пристало человеку из Настоящих людей так говорить о девушке. Есть же в конце концов какие-то приличия! Во-вторых, что это он сказал насчет спасения? Если этот ворк и правда ее спас, тогда она собиралась подло напасть на своего спасителя, да еще и не ожидавшего нападения! Бесчестный поступок. Ужасный поступок, который Дух Леса воспримет именно так, как и положено — порицанием. И накажет — не сейчас, так когда-нибудь, взвешивая на весах плохие и хорошие поступки человека.

Но все равно! Он не должен был так мерзко, плотоядно рассматривать девушку, да еще и хлопать ее по заду со словами: «Ох, хороша, демоница!». Возможно, что такое поведение даже обнуляет заслуги спасителя!

— Если я тебя отпущу, обещаешь вести себя скромно, не пытаться меня убить, не будешь кусаться, пинаться, и…приставать ко мне? — при последних словах ворк гнусно ухмыльнулся, и откинувшись на спину, заложил руки за голову и пристально посмотрел в глаза загнутой дугой Эллере. Девушка снова попыталась дернуться, в очередной раз обнаружила, что это все бесполезно, и замерла, не говоря ни слова и только злобно поджав губы.

Как бы она хотела сейчас пнуть этого наглого мерзавца! Как бы хотела врезать ему между ног, чтобы он закорючился в позе зародыша, чтобы надолго, а лучше навсегда забыл о том, как мужчины используют свою штуку. Негодяй! Наглый негодяй!

— Ну, что молчишь? — вздохнул ворк — Говорить-то ты можешь. Так что давай, скажи что-нибудь дельное. Или ты ни на что дельное не годна?

— Уж побольше годна, чем ты! — не выдержала, выпалила Эллера — Сейчас же освободи меня, подлец! Предатель! Я тебе покажу, как умирает настоящий человек!

— О как! — неприятно удивился ворк — Печально. Я освобождаю тебя, а ты на меня набрасываешься? И вот нахрена мне это надо? Нет уж, стой так, как стоишь. Тем более что вид у тебя очень даже завлекательный. Красива, демоница! Но к делу. Кто ты такая, как тебя звать, где тебя поймали негодяи.

— А ты не негодяй?! — задохнулась от возмущения девушка — Ты держишь меня в плену! Ты загнул меня в непристойной позе и насмехаешься! Вы пытаете человека, и ты хочешь мне сказать, что не являешься негодяем?!

— Объясняю — со вздохом ответил ворк — Тот человек, которого сейчас пытает мой товарищ, некогда…убил его близкого друга. Можно сказать — брата. Еще этот мерзавец замучил до смерти множество ворков — как мучил и тебя. Он самый настоящий маньяк, убийца, и сейчас несет наказание за свои преступления. Ты умирала…вон там (он указал на ряды наручников), у тебя были изрезаны, изорваны груди, частично содрана кожа на спине, и внутренности превратились в кисель. Они тебе порвали все, что могли, а что не порвали — отбили. Я тебя вылечил. Для того, чтобы привезти меня и тебя спасти, моему другу пришлось рисковать — ехать за мной через весь город, рискуя тем, что его могут раскрыть. Ну а я отдал все магические силы на то, чтобы произвести лечение. Как ты возможно знаешь — ничего не дается даром. Чтобы лечить, надо тратить силы. И вот когда я уснул, изнемогший от твоего спасения, ты взяла меч и попыталась убить спасителя. Так кто из нас негодяй?

— Ты врешь! Ты все врешь! — выкрикнула Эллера, чувствуя, как щеки ее краснеют. И не от того, что кто-то увидел ее интимные места. Плевать на это…тем более после того, через что она прошла за эти дни, девушка наверное на всю оставшуюся жизнь лишились какого-либо нормального женского стыда.

— Вот что, подруга… — устало сказал ворк, медленно, с видимым усилием поднимаясь с ковра — Я сейчас освобожу тебя, и ты пойдешь отсюда куда глаза глядят. Вот как ты есть — в натуральном виде — так и пойдешь. Похоже, что ты просто истеричная дура, а истеричные дуры мне не интересны. Я выполнил свой человеческий долг — освободил тебя, вылечил, больше ты мне не нужна. Только сразу хочу предупредить: это — пыточная некого полковника Элрона, который тебя и захватил в плен. И который тебя истязал. Вон он, плачет, кается, рассказывает все, что у него спрашивают. Злые люди слабы. Они умеют только лишь мучить других людей, но сами терпеть страдания не могут. Но это неважно. Важно то, что сверху, на земле, поместье охраняют подручные Элрона, его доверенные люди. Вполне возможно, что они тебя прекрасно знают, и даже пользовались твоим телом. Скорее всего, как только ты выйдешь наверх — тебя там и прихватят. Ну а что с тобой сделают — ты уже знаешь.

Ворк помолчал секунды три, видимо собираясь с мыслями, продолжил:

— Этот парень, что сейчас…хмм…общается с негодяем — выглядит как сын этого подлеца. Совершенно один в один. Потому мы и смогли сюда пройти. А теперь думай, если у тебя остались хоть какие-то мозги! Если ты отличаешься от глупой курицы!

Последние слова ворк почти выкрикнул — раздраженно, зло, как если бы на самом деле разговаривал с тупой, избалованной девчонкой, неспособной отличить правду от лжи. И не то чтобы Эллере стало стыдно, нет…она как-то сразу потеряла боевой настрой. А если и правда? Все выглядит так, как если бы…

И тут вдруг путы, связывающие ее, исчезли! Эллера пискнула, и повалилась на пол, едва не порезавшись о меч, который так и держала в руке. Ворк же повернулся к девушке спиной, как бы демонстрируя, насколько сильно он ее презирает. Настолько, что даже не считает необходимым беречься.

Эллера встала на ноги, с досадой отбросив меч в сторону — что толку от меча, если противник может связать тебя покрепче, чем стальными оковами? Сильный маг, очень сильный! И…красивый парень. У Эллеры вдруг похолодело в животе и ей вспомнились его одобрительные, хоть и скабрезные слова, когда он ее осматривал со всех сторон. Ей почему-то было приятно, что он так одобрительно, хоть и грубовато о ней отозвался.

А потом она пошла туда, где на жутком приспособлении сидел человек…которого она знала. И которого ненавидела всей своей душой. Это он насиловал ее всеми возможными и невозможными способами, это он сдирал с нее кожу, и радостно похлопывал по сочащейся кровью трепещущей плоти, это он засовывал в нее палки, и…

Эллера вздрогнула, вспомнив, и ее внутренности отозвались дрожью и непроизвольным спазмом. Они помнили. И Эллера все вспомнила. Совсем все. До самой последней детали, с начала и до конца. И да, ворк…этот парень был прав. Вот он, настоящий виновник, сидит на мерзком изобретении больного мастера. Она тоже тут недавно сидела. И снова у Эллеры заныло, только теперь уже между ног, и она постаралась выбросить воспоминания о пытках из головы, оставив лишь холодную ненависть и решимость.

Парень, что стоял рядом с пытаемым, был похож на него, как две капли воды. Только поменьше объемом, посуше, да и посимпатичнее. Взрослый мужчина когда-то был таким же симпатичным, привлекательным парнем, но от времени обрюзг и отяжелел. Но даже сейчас — он был силен, плечист и опасен. Был опасен. Теперь, сидя на «коне» и воя от боли, он вызывал лишь омерзение и…нет, не жалость. Жалости не было. Только гнев и желание убивать. Эллера никого и никогда так не ненавидела, как эту мразь!

— Привет — сказал парень, повернувшись к девушке — Как себя чувствуешь? Петр хорошо потрудился, от тебя ведь только ошметки оставались. Этот тип тебя пытал?

— Он — с ненавистью вдохнула девушка, руки которой тряслись от возбуждения, а может еще и от слабости.

— Займешься им? — после паузы предложил парень, и протянул ей что-то вроде маленького острого серпа.

— Да! — не думая, выпалила Эллера, взяла серп, и шагнула вперед, к жертве, принявшейся жалобно стонать. Эллера помнила этот серп, очень хорошо его помнила. Это очень больно, когда серп раздирает твои груди…

***

Пришлось девицу заворачивать одеяло и выносить наружу в виде куля. Охранники конечно же смотрели подозрительно, но ничего нам сказать не решились. Все-таки сын хозяина, какие возражения-подозрения?!

Одеть Эллеру (как она себя назвала) было совершенно не во что. Да и не понял бы никто — с какой стати та, кого насиловали и пытали несколько дней своими ногами выходит из пыточной, когда она должна уйти только лишь в систему канализации. Они и на меня-то посматривали с эдаким прищуром, будто представляя, как будут сдирать с меня кожу. Элрон собрал в охрану отъявленных негодяев, себе под стать.

Надо было решить, куда отправить незадачливую ворку. Как оказалось, в городе она никого не знает, идти ей некуда (с ее слов). И вот теперь попробуй, реши — куда эту чертовку девать? Ну не в Академию же ее везти? Ее просто-напросто туда не пустят. У нее пропуска нет.

Тогда — куда? Ну само собой…к бабушке, куда же еще?! Если кто и поможет устроить чертовку, так это старая лекарка, знающая все и всех. Так что кряхтящий и ругающийся куль, лежащий передо мной на седле, был доставлен к дверям старой колдуньи.

— Кто? — спокойный голос «бабушки» меня почему-то обрадовал. Есть в мире нечто вечное, могучее, как скала, о которую разбивается бурный океан жизни — так это старая ворка, видавшая столько, что хватит на несколько жизней. И уж кто-кто, а она знает, как лучше пристроить бродяжку воркского племени. Скинуть с души и с плеча такую обузу — что может быть лучше?

Шагнув в дом под недоумевающим, но таким же спокойным взглядом лекарки, я поставил на пол «куль», и придерживая его одной рукой, приказал:

— Эй, бродяжка, покажи свой светлый лик!

И уже обращаясь к «бабушке», добавил:

— Отбил у маньяка. Куда девать — не знаю. Ну не на улицу же ее гнать! Пристрой куда-нибудь. Если что — я деньгами помогу, как говорится — мы в ответе за тех, кого отбили у маньяков. Ну что, поможешь?

Лекарка молчала и смотрела на то, как в свертке возится Эллера, стараясь и высунуть голову, и не остаться без «одежды». Наконец усилия девицы увенчались полным и окончательным провалом — одеяло слетело с плеч, упав на пол, и девушка осталась стоять в том виде, в каком я ее впервые и увидел — нагишом, как в момент рождения. Но даже это не удивило лекарку. Она вздохнула, посмотрела на меня, и усмехнувшись сказала:

— Неисповедимы пути Создателя. Познакомься, Келлан, это твоя двоюродная сестра Эллера, наследница престола и моя внучка. Эллера, это твой брат Келлан, ныне называющий себя Петр Син. Можете теперь обняться и расцеловать друг друга, как и полагается близким родственникам, встретившимся после долгой разлуки.

И проклятая старуха начала хохотать, глядя то на мою физиономию, то на физиономию Эллеры — красную от стыда, с челюстью, отвисшей до подбродка.

В общем: «Пипец, приехали! Здравствуйте, девушки!». Теперь у меня есть сестра. Пусть даже и двоюродная.