Приключения Печорина, героя из нашего времени

Глава 26

Максим Максимович не спал. Вылазка Вулича была согласована с ним. Да и стрельба со стороны реки перебудила всю крепость, а комендант, разумеется, объявил боевую тревогу. И, как только мы возвратились после стычки, Максимыч встретил нас у ворот, сразу согласившись с мнением Вулича и моим, что Амирана Бешлоева необходимо немедленно допросить с пристрастием. И потому Максимыч пошел с нами. Не мешкая, мы сразу спустились в каземат, где применили к музыканту не слишком конвенциональные методы дознания.

Напуганный, он кричал:

— Я все расскажу, только не бейте и не ломайте пальцы!

Из показаний музыканта выяснилось, что грузинский князь продался персам. Но, он все просчитал в отношении нас. По его замыслу, меня должны были убить враги, а заодно и Казбича. План князя Георгия Гиоргадзе был коварным, но простым. Гиоргадзе выбрал на этот раз в качестве приманки для меня Амирана Бешлоева вполне сознательно. Ведь князю, на самом деле, стало хорошо известно и про измену Веры, и про шантаж музыканта в отношении меня, и про мою вспыхнувшую ненависть к ашугу, как и про то, что я перетянул джигита Казбича на свою сторону.

Со слов Амирана получалось, что князю Гиоргадзе было не жалко ни музыканта, ни джигита, ни казаков. А от меня он и просто горел желанием избавиться, но собирался сделать это таким образом, чтобы всем казалось, что я погиб в бою. Как выяснилось из показаний Бешлоева, грузинский князь с самого начала, едва лишь прибыв в нашу крепость, предложил коварный план использовать Веру в качестве приманки лишь для того, чтобы увидеть мою реакцию.

Теперь же, подстроив мне и Казбичу ловушку на берегу речки тем, что известил через Амирана английского шпиона Мертона, устроившего засаду, поскольку Амиран работал еще и на него, князь собирался одним ударом разрубить весь гордиев узел интриг, покончив со мной и с остальными в той мере, насколько это получится. Он рассчитывал, что мы все поубиваем друг друга, и все погибнут в этой заварушке возле речки: я, Казбич, Амиран, Мертон, Азамат, сколько-то чеченцев и те трое казаков, получивших приказ защищать Амирана, которые оказались ненужными свидетелями. Но, князь просчитался, поскольку в самый трудный момент на помощь пришел Вулич.

Князь никак не рассчитывал, что серб приведет с собой свою казачью полусотню, ворвавшись в бой на моей стороне. Как сказал мне сам Вулич, он все это время внимательно наблюдал за князем Гиоргадзе, не доверяя ему и тайно докладывая Максимычу, что тот замышляет. Потому штабс-капитан тоже заподозрил неладное в отношении Гиоргадзе и вмешался вовремя, дав приказ Вуличу действовать в нужный момент. И вот теперь Амиран Бешлоев утверждал, что у него имеются доказательства, что князь Георгий Гиоргадзе, оказывается, все это время работал на разведку Персии!

Когда мы закончили допрос Амирана, время уже близилось к рассвету. Максим Максимович вышел из каземата с хмурым лицом, проговорив:

— Получается, что князь Гиоргадзе подстроил все это. Но, мы до сих пор не знаем всех его планов. Подумать только, среди нас все это время сидел за одним столом хитрый персидский шпион, который, через этого Бешлоева пытался вести дела и с англичанами, и с горцами, и с турками против нас!

Мы пошли к тому место в заброшенной части старого аула на горе, которое указал нам Амиран, как тайник князя Гиоргадзе. Но, в той нише под старым фундаментом, про которую говорил Бешлоев, ничего не оказалось. Похоже, князь прихватил бумаги из тайника с собой. Потому прямых доказательств шпионской деятельности Гиоргадзе нам найти не удалось! Тогда мы кинулись искать самого князя. Но, его нигде не было. Его комнаты оказались пусты, а личные вещи исчезли. На столе лежала только одна записка:

«Извините, господа! Но я вынужден покинуть крепость по срочным делам. До следующей встречи».

Что касается внезапности, с которой Гиоргадзе улизнул из крепости, то момент его отъезда никто даже не заметил. Вероятно, он воспользовался той самой тайной калиткой в то время, пока у реки продолжалась перестрелка, узнав о том, что Вулич вывел на помощь к нам с Казбичем всех своих казаков. Как бы там ни было, а князь исчез, забрав с собой Веру. Я понимал, что теперь она нужна ему, в первую очередь, как заложница.

На рассвете Казбич вернулся в крепость. И он забрал Бэлу, которая казалась теперь вполне счастливой. Добрый Максимыч дал на дорогу молодым деньги и даже прослезился, прощаясь с ними. Так они и уехали вместе на одном коне Карагезе. И их путь лежал куда-то далеко в горы. Когда я спросил Казбича, прощаясь с ним, что он сделал с Азаматом, джигит лишь хищно ухмыльнулся, потом шепнул мне перед тем, как отправиться в дорогу:

— Если найдешь Гиоргадзе — убей. Иначе он убьет тебя.

И что стало с Азаматом — нам оставалось только догадываться. Впрочем, как бы не поступил с ним джигит, — убил ли, или взял в заложники, — а было понятно, что Азамат более угрозы не представляет. Шантажист Бешлоев тоже был нейтрализован. Впрочем, угрозы для крепости сохранялись. Мертон опять сбежал вместе со своими чеченцами. А горский князь Аслан и его помощник Кэлекут не собирались снимать осаду, видимо, уповая на скорый подход еще одного отряда турецких наемников.

Что же касалось князя Георгия Гиоргадзе, то я знал — мы встретимся снова. И в следующий раз один из нас не уйдет живым. Вот только, наибольшая опасность теперь грозила Вере. И я обязан был предпринять решительные меры для ее спасения. Но, где же ее теперь искать? Гиоргадзе исчез, словно призрак, оставив после себя лишь горький осадок предательства и записку, полную издевательского высокомерия. Но хуже всего было то, что он увел Веру в неизвестном направлении.

— Значит, он все это время играл с нами, как со слепыми котятами! Каков подлец! — продолжал возмущаться Максим Максимович. — И ведь как ловко у него получилось! Вера, Бэла, Казбич, Азамат, бродячий музыкант, — всеми этот мерзавец манипулировал… Всех вертел, как хотел!

Я молчал. В голове роились мысли, одна страшнее другой. Что он сделает с ней? Вера, наверняка, знала слишком много, или, по крайней мере, догадывалась: и о его связях с персами, и о тройной шпионской игре с Мертоном, турками и горцами. Теперь Вера была не просто заложницей — она стала разменной монетой в грязной игре этого подлеца Гиоргадзе.

— Надо его догнать! Немедленно! — резко сказал я.

— Ты знаешь, куда поехал этот хитрый грузин? — усмехнулся Вулич. — Горы — это его родная стихия. Да и вряд ли он поскакал отсюда прямиком в Персию. Скорее всего, у него есть убежище где-то в этих краях.

— Но, он же не мог просто раствориться! — я ударил кулаком по штабному столу. — Он везет с собой женщину, да еще и не одну, а и служанку Веры. А, учитывая обстоятельства, вряд ли Вера поехала с ним добровольно. Значит, он либо связал ее, либо оглушил, либо запугал. А служанку мог и убить!

Максимыч тяжело вздохнул, проговорив:

— Ты уже и так, Печорин, выслал на поиски всю свою казачью разведку. Разведчики непременно доложат, если увидят следы. А пока нам нужно готовиться к худшему. Крепость остается на осадном положении. Да еще и турецкие наемники могут подойти в любой момент. И, возможно, Гиоргадзе успеет удрать…

И тут Вулич предположил:

— А что, если хитрый грузин попытается укрыться в турецком лагере? К чеченцам он вряд ли пойдет, как и к черкесам. А вот наемники, с которыми он вел переговоры через Амирана, по-моему, вариант более подходящий…

Он не стал продолжать. Ведь это было лишь еще одно предположение, не подкрепленное никакими фактами. Но, я и так понимал: если князь доберется до турецкого лагеря, степень опасности для Веры лишь увеличится. Я не мог сидеть сложа руки. Пока Максимыч и Вулич думали о том, как бы еще укрепить оборону, я снова отправился к покинутым комнатам Гиоргадзе. Должен же был остаться хоть какой-то след!

Но, комнаты эти были пусты. Слишком пусты. А в камине оказался свежий пепел. Гиоргадзе явно сжег какие-то бумаги перед отъездом. Я наклонился и посмотрел внимательно. Мне повезло. Под слоем пепла обнаружился недогоревший бумажный листок, словно фрагмент письма. Князь слишком спешил, чтобы заметить его. Но, что же там говорилось, я не мог понять, поскольку текст представлял собой турецкую вязь. И мне нужен был переводчик.

К счастью оказалось, что Максимыч, который прошел всю русско-турецкую войну, смог кое-что разобрать. В обрывке письма говорилось, что встреча с каким-то турком назначена в черкесском ауле, в доме князя Аслана.

— Похоже, этот Гиоргадзе решил отсидеться тут совсем недалеко, раз у него есть дела в ауле, — проговорил штабс-капитан.

— Тогда, возможно, нам следует нанести неожиданный визит нашим соседям? — предложил поручик Вулич.

— А вы что думаете, Григорий Александрович? — посмотрел на меня комендант.

И я сказал решительно:

— Думаю, что поручик прав. Надо бы нам собрать ударный кулак и неожиданно атаковать аул! Пора уже поквитаться с местным князем. Сколько можно терпеть от него осаду! Надо ударить в самое сердце этого осиного гнезда!

— У меня полсотни казаков, — сказал Вулич.

— Да и у меня взвод, — кивнул я.

Тут и Максимыч добавил:

— А я выведу ту самую сотню, которая пришла в крепость пополнением вместе с этим Гиоргадзе. Всех вместе сил нашей казачьей кавалерии для атаки аула вполне хватит.

Штабс-капитан посмотрел на карту, потом добавил, тыча в нее пальцем:

— Ударим на закате. Пусть поручик Вулич со своей полусотней отвлечет горцев лобовой атакой от крепости под прикрытием огня нашей артиллерии. А мы с вами, прапорщик Печорин, зайдем в аул с разных сторон. Заранее выдвинемся. И, как только пушки заговорят, так и ударим на аул с тыла. А пока пусть казаки разведают еще раз пути для подхода и отхода. Если повезет, то Гиоргадзе получит свое. Он не просто шпион. Он опаснее. Возможно, что он управляет всеми враждебными для нас событиями вокруг нашей крепости не хуже Мертона, а то и получше. И, я даже допускаю, что эти двое действуют сообща вместе с турками и горцами, чтобы только навредить нам.

— Во всяком случае, новое сражение прояснит ситуацию, — сказал Вулич.

А я промолчал, подумав: «Главное, чтобы Вера не пострадала!»

Тут в штаб принесли новое донесение. Казачьи разъезды, которые рыскали с самого утра по окрестностям, выискивая следы Гиоргадзе, нашли кое-что. И к полудню один из дозорных вернулся с известием: на восточной тропе, ведущей к черкесскому аулу, на глине возле ручья найдены следы трех лошадей. Крупные следы, судя по всему, принадлежали рослому коню, вроде того, что имелся у князя, а двое других цепочек следов как раз подходили маленьким горским лошадкам. Возможно, тем самым, на которых ездили Вера и ее служанка Катя.

— Значит, они на самом деле направились в гости к Аслану, — пробормотал Максимыч.

Тут я проявил нетерпение:

— Считаю, что ждать до заката нельзя! А что, если турки уже в ауле?

— Спокойно, Григорий Александрович, — Максим Максимович положил руку на мое плечо. — Без четкого плана мы только головы сложим. Но ты забыл, что в этом ауле у меня есть свои люди. Духанщик Ахмед беспрепятственно ездит между крепостью и аулом со своей телегой, несмотря на осаду. Для горцев он свой. Да и пастух Шиготыж может быть полезным. Я уже приказал казакам дать этим двоим еще денег, чтобы разведали для нас обстановку и ближе к вечеру доложили подробно, как там и что.

Я не находил себе места, сомневаясь, правильно ли мы в штабе определили, что хитрый грузинский князь решил погостить у князя черкесского? Но, менять планы не потребовалось. Духанщик и пастух сообщили, что Гиоргадзе, действительно, гостит у Аслана. И Кэлекут тоже там. Да еще и турецкие наемники, которых горцы наняли себе в помощь против нас. Получалось, что враги, собравшись в одном месте, сами давали нам шанс застать их врасплох.

Когда мы выдвинулись в обход вокруг горы, на которой стоял соседний аул, день уже клонился к вечеру. И осеннее солнце висело совсем низко над гребнями горных хребтов, сверкая золотистыми бликами на далеких заснеженных вершинах. Как только мы обошли гору, аул оказался прямо перед нами на склоне. В подзорную трубу казалось, что все жители попрятались по домам и сидели тихо. Лишь в центре, в обширном дворе у большого дома князя Аслана, нависающего над рекой, толпились вооруженные всадники. Среди них мелькнула знакомая фигура — высокий человек с небольшой бородкой и холодным взглядом, одетый в алую черкеску и медвежью шапку. То был князь Гиоргадзе.

Мы залегли в кустах, наблюдая.

— Их больше, чем мы думали, — прошептал Максимыч. — Турков к ним подошло около полусотни. Просочились по горным тропам, окаянные.

Действительно, среди горцев выделялись чужие. Турецкие наемники не таились, щеголяя в красных фесах, с длинными ятаганами, подвешенными к ремням на боках. Но самое страшное было впереди. Из дома вывели Веру. Она шла, гордо подняв голову, но бледная, с завязанными руками. За ней за волосы волокли ее служанку — ту самую девушку Катю, что всегда была рядом с ней в поездке.

— Похоже, Гиоргадзе хочет не то продать русских женщин, не то подарить их туркам или горцам, — сказал Максимыч, который тоже смотрел в свою подзорную трубу.

Я лишь бессильно сжал кулаки, резко сказав:

— Нельзя медлить! Отдайте приказ к атаке, штабс-капитан, или я атакую без приказа!