Придворный медик. Том 5

Глава 9

Вот это я понимаю — сцена великого предательства! Когда ядовитый газ заполнил мои лёгкие, я с интересом наблюдал только за одним человеком.

За онколекарем Платоновым, который корчился от вдыхаемого яда, кашлял, сползал на пол по стенке лифта. В это время Аристарх Биркин и его главный помощник лишь молча наблюдали за тем, как некогда в глазах многих людей специалист теряет сознание.

Или даже умирает? Не знаю пока что, насколько опасен яд, который уже вовсю всасывается в наши тела. Но одно я знаю точно…

Меня, господа, этой дрянью взять не получится. Теперь не получится.

Но я всё же создам видимость своего поражения. Мне нужно проникнуть в самую глубь четвёртого отделения. А проникать в такие места куда проще пленнику, чем свободному человеку.

Я попаду внутрь без боя, но скованным. И меня это устраивает. Ведь я сполна отплачу всей этой троице за то, что они здесь устроили.

Надо лишь отключить свою защиту на пару секунд. И позволить газу подействовать на мою нервную систему. Отлично… Я упал рядом с Платоновым. Начал терять сознание.

Иронично вышло. Я ведь приехал сюда без плана. Собирался импровизировать. Но как только меня загнали в ловушку, план тут же появился. И всё пошло гладко, как по маслу.

Хлоп.

Темнота.

Здорово я рассчитал с ядом. Даже сознание до конца не исчезло. Тело уснуло, а мозг — нет. Будто в осознанном сне оказался. И никакой лекарь при осмотре не сможет доказать, что я не сплю.

— Ты чего, придурок, натворил⁈ — услышал я голос Биркина. — Я же просил усыпляющим ядом, а не убивающим! Ты меня вообще слышал?

— Простите, Аристарх Иванович, но я всё сделал правильно, — ответил главный помощник Платонова. — Просто не сдержался. Очень уж мне надоел Аскольд Афанасьевич. Прямо-таки придушить его ядом захотелось.

Интересный товарищ. Так спокойно и невозмутимо говорит об отравлении людей, будто они с Биркиным сорта элитных чаёв обсуждают.

— Чёрт с ним, с Платоновым! Можешь делать с ним всё, что хочешь. Булгакова убивать нельзя. Он нужен мне живым, — напряжённо кряхтел Биркин.

Я почувствовал прикосновение к шее. Вот ведь скотина! Неужто шрам уже искать взялся?

— Он живой, господин Биркин. Пульс стабильный. Булгаков просто спит. Я сделал всё, как вы просили.

— Не трожь шею! Убери руки! — взвизгнул Биркин. — Вообще постарайся к нему не прикасаться своими ядовитыми пальцами.

А-а, так это не дознаватель. Меня маг яда осматривает. Отлично. Пусть болтают. Биркин, конечно, в своём репертуаре. Из-за своей помешанности на моём шраме он вечно творит чёрт знает что, и почти каждый раз это играет мне на руку.

Пожалуй, это мой единственный враг, который умудряется своими действиями приносить мне только пользу. Если бы меня сцапали Платонов со своим помощником, то обязательно бы попробовали меня убить.

Но позже. Каким-нибудь ядом отсроченного действия или онкологией.

Убить меня здесь в стенах научно-исследовательского центра — ошибка, которую они никогда не допустят. Ведь о моей поездке сюда знает слишком много людей. У Евгения Кирилловича Гаврилова даже протокол имеется на руках. В нём чётко прописано, что меня пригласили в центр и просят освободить от работы на ближайшие два дня.

Если я пропаду и начнётся расследование, естественно, в первую очередь начнут подозревать именно Платонова и его людей. Они не настолько глупы, чтобы допустить такую ошибку. А уж Биркин — тем более.

Аристарх не идиот. Но сумасшедший — это факт.

— Тащи его в палату! Да-да, в ту самую, где опасных магов ранее содержали, — услышал я голос Биркина. — И проследи, чтобы другие сотрудники не увидели. Ещё они из-за Платонова тут шум не подняли!

— Сделаю, как вы велите, — ответил помощник. — Только… Аристарх Иванович, вы ведь сдержите своё обещание? Не забывайте, что я помогаю вам не просто так.

— Я прослежу, чтобы ты получил то, что хочешь. Походатайствую. Получишь ты своё четвёртое отделение. Будешь заправлять им вместо Платонова. У меня сейчас налажен контакт с императором. Я смогу повлиять на этот центр через него, — пообещал Биркин. Зубы у него скрипели. Дознавателя явно раздражал тот факт, что какой-то мелкий помощник диктует ему свои условия.

Класс! Какую драму я наблюдаю. А точнее — слушаю. И прямо в первых рядах. Даже выспаться удаётся в каком-то смысле. А эти двое даже не подозревают, что они допустили очень большую ошибку.

Они явно не могли предсказать, что за несколько часов до прибытия сюда я открыл у себя сразу два редчайших вида «анализа». Клеточный и молекулярный. Теперь я могу углубляться на уровни организма, которые другим лекарями недоступны.

Лишь единицы владеют этой силой, но у меня был потенциал, чтобы овладеть новыми способностями. Уж не знаю, откуда он взялся. Либо он был у моего предшественника изначально, либо я принёс его в этот мир вместе со своей душой — теперь уже не важно.

Главное, что мой потенциал в совокупности с магией Дарьи Зориной — это чёртова бомба. Кажется, я немного сломал местную систему развития магии. Ну, мне от этого только лучше!

Зато я смог поймать каждую молекулу яда, которая проникла в мой организм. Смог быстро обезвредить все токсические вещества. И самое главное — не дал яду проникнуть к самым важным клеткам. Уплотнил их защитные стенки — мембраны. Не позволил яду повредить головной мозг.

Сил пришлось приложить немало. Но сознание своё я сохранил, хоть и допустил временную парализацию. Правда, её я тоже могу отключить в любой момент.

Всё! Все запреты сняты. Теперь я могу оказывать влияние не только на органы и ткани, но и на самые глубинные структуры.

Представляю, как удивится Валерий Николаевич, когда я выберусь отсюда и расскажу ему о произошедшем. Главное, чтобы учитель на эмоциях в запой не ушёл!

Но есть один нюанс… Помощник Платонова явно пытался меня убить. Биркин этого не понял. Они сейчас обманывают друг друга. На ходу плетут новые интриги.

Хотел убить, несмотря на то, что главный дознаватель приказал ему сохранить мне жизнь. А это интересно. Кто же он такой? Вроде мелкая пешка. Прихвостень Аскольда Платонова. Чего это он вдруг решил зайти так далеко?

Моё тело двигалось. Похоже, нас потащили в палаты. Хотят изолировать, чтобы выиграть время до нашего пробуждения.

— Кстати, ты мне так и не сказал, как тебя зовут, — бросил Биркин помощнику онколекаря. — Мне нужно твоё полное имя, чтобы я мог отправить запрос.

— Для начала расскажите, каким образом вы хотите избавиться от онколекаря и сделать меня заведующим четвёртого отделения, — ответил маг яда.

— А ты сам как думаешь? — хихикнул Биркин. — Главный дознаватель императора может отправить под суд кого угодно. Нужно всего лишь извлечь показания — вот и всё. Платонов сам во всём признается. Я удостоверюсь, чтобы он не упоминал о тебе. А потом… Ходатайство, пара-тройка бумаг, разговор с императором. Ничего сложного.

— Моя полное имя Валерий Фадеевич Венцов.

— Венцов, значит? — хмыкнул Биркин. — Первый раз слышу эту фамилию. Какой у тебя титул?

— У меня нет титула. Я бастард.

— Значит, не зря я говорю с тобой на «ты», — решил унизить собеседника Биркин. — А фамилия благородная. Странно. Ты не из здешних мест?

— Нет. Приехал с юга, — коротко ответил Валерий Венцов.

— С юга? В наши болота? Ха! — пыхтел Биркин. Дыхание у него сбилось.

Видимо, он меня тащит, пока Венцов несёт Аскольда Афанасьевича.

Тяжело ему приходится. Платонов худощавый, а я мышц нарастил за последние полгода очень много. Тащить меня полубольному дознавателю не так уж и просто.

Вскоре послышался лязг замков. Голоса притихли. Похоже, меня наконец заперли в одной из палат.

Что ж, отлично. Самое время вернуться в сознание.

Я направил поток лекарской магии в центральную нервную систему. Полностью расщепил молекулы яда, убрал паралич, а затем открыл глаза.

М-да… Последствия от такого трюка всё равно имеются. Будто похмельем страдаю. Сильная способность у этого Венцова. Странно, что такого, как он, взяли в научно-исследовательский центр. Я думал, что здесь работают только лекари.

С его магией самое то — трудиться где-нибудь в токсикологии. Изучать яды, помогать создавать противоядия для них. Ну… Или же стать убийцей, в крайнем случае! Уверен, гильдия таких, как он, принимает с распростёртыми объятьями.

Я аккуратно поднялся на ноги, пошатался какое-то время, затем «откалибровал» тонус сосудов головного мозга и окончательно пришёл в себя. Супер. Осталось только осмотреться и придумать, как можно выбраться отсюда незамеченным.

Штурмом брать четвёртое отделение я не собирался с самого начала. План у меня иной. Изначально я вообще приехал на разведку. Но теперь всё развернётся по иному сценарию.

Я уничтожу научно-исследовательский центр до вечера. Ещё успею заглянуть к брату, а потом — к Зориной. Дел невпроворот!

Стоп… А это ещё что такое?

Я только сейчас заметил, что в моей камере находятся два громадных окна. И выходят они прямо в соседнюю комнату. За окнами располагаются другие палаты.

С одной стороны валяется Платонов. Храпит, скотина. Отсыпается!

Хм… Интересно, а почему я слышу этот храп? Надо кое-что проверить. Перед тем как начать свой эксперимент, я усилил слух, удостоверился, что рядом с палатами никого нет. А затем направил магию в свои мышцы. Заставил правую руку напрячься, а после этого изо всех сил ударил по окну.

Без толку. Только костяшки в кровь разбил, а окно даже не дрогнуло. Интересные у них тут материалы. Особенно если учесть, что вложенной мной магии хватило бы, чтобы оторвать человеку голову одним ударом.

Но я заметил, как Платонов вздрогнул и громче всхрапнул сразу после того, как услышал удар по стеклу.

Ключевое слово — услышал. Через стёкла проходит звук, но разбить их без грубой повреждающей магии нереально.

— Боже мой… — услышал я за своей спиной. — И вас сюда упекли, Павел Андреевич. Какое горе…

Я обернулся. За другим стеклом стоял худощавый мужчина. Весь иссохший. Но лицо до ужаса знакомое.

А вот и он. Евгений Васильевич Дробышев. Тот самый пациент, с которого всё началось. Мужчина, которого я направил к онколекарю на верную смерть.

Но никто не мог знать, чем занимается Платонов. Нужно быть сумасшедшим, чтобы заподозрить в онкологе садиста. Но наверное, я мыслю по меркам старого мира. Видимо, чтобы привыкнуть к этому, нужно действительно немного сойти с ума.

— Давно не виделись, господин Дробышев, — кивнул пациенту я. — Не стану лгать: выглядите вы паршиво. Как себя чувствуете?

— Чувствую я себя ещё хуже, чем выгляжу, Павел Андреевич, — Дробышев попытался натянуть улыбку. — Вы-то как здесь оказались? Знаете… Не сочтите меня безумцем, но я рад вас видеть. Я уже давно не видел адекватных людей. Но я сожалею, что вы тоже попали сюда — в это западню.

— Я попал сюда специально, чтобы вытащить вас отсюда, — уверил Дробышева я. — И не только вас. Здесь всех нужно спасать.

— Вы даже не представляете, как вы правы, — прошептал он. — Здесь уже столько хороших людей погибло. Никого не излечили. Всем становится только хуже! И куда только смотрит руководство вашей клиники? Почему они до сих пор не распознали в Платонове врага?

— Я вас удивлю, но главный лекарь клиники сейчас тоже здесь. Господин Преображенский переживает то же, что и вы, — объяснил я. — И что самое удивительное — в соседней палате лежит сам Платонов.

— Как? — оторопел Дробышев. — Это восстание? Мы действительно сможем выбраться?

— Пока что не восстание. Лишь смена одного психа на другого. Но настоящее восстание не за горами. Как раз для этого я сюда и пришёл. Кстати, Евгений Васильевич, а что насчёт вашей опухоли? Он совсем вам не помог?

— Только хуже сделал, скотина, — простонал Дробышев. — Нас тут травят. Изобретают что-то. Платонов постоянно твердит, что мы умрём, чтобы спасти миллионы людей. Но я на это не соглашался!

Не стану говорить ему правду. Пока что. К сожалению, он соглашался. Ему подсунули эти документы. Подставили, как и всех остальных.

Я направил свою магию через стену — в соседнюю комнату. Восстановил печень Дробышева, помог ему очиститься от токсинов и унять боль. Я мог сделать и больше этого. Чувствовал, что моей магии хватит, чтобы уничтожить опухоль внутри пациента. Но это я сделаю позже. Когда выберемся отсюда. Пока что нужно экономить силы. Они мне ещё пригодятся, чтобы разобраться с Венцовым и Биркиным. Их обоих ждёт большой сюрприз.

Я подошёл к соседнему окну, взглянул на спящего Платонова. А затем направил в него свою магию. Заставил проснуться. Его печень и почки ускорили выведение яда.

Аскольд Афанасьевич застонал.

— Доброе утро, спящая, чёрт тебя подери, красавица, — бросил ему я.

Услышав мой голос, Платонов вздрогнул и снова упал на колени.

— Булгаков? Какой кошмар… Так мне это не приснилось? — запаниковал он.

— Тебе больше ничего не приснится, если не объяснишь, как можно выбраться из этой палаты. Быстро и незаметно, — бросил ему я.

— Я… С какой стати я должен давать вам… Погодите, а с чего это мы вдруг перешли на «ты»? — возмутился Платонов.

— Наверное, потому что другого обращения ты не заслуживаешь, — пожал плечами я. — Смотри, как обстоят дела, Платонов. Возможно ты ещё не понял, но Венцов с Биркиным тебя предали. Скорее всего, тебя убьют. Однако я могу это сделать быстрее. И мучительнее. Магия через эти стены проходит, я уже проверил.

— Не надо мне угрожать! — задрожал Платонов.

— Разве это угрозы? Да после того, что ты натворил в своём центре, тебя нужно отдать Биркину на пожизненные мучения. Он любит использовать людей как игрушки. Но я дам тебе последний шанс. Выпусти нас обоих отсюда, и тогда тебя просто посадят. На пожизненное, скорее всего. Но ты хотя бы останешься в живых.

— Да ты совсем одурел, Булгаков! Этот научно-исследовательский центр — дело всей моей жизни. Я посвятил себя всего изучению новых режимов химиотерапии! А ты угрожаешь мне тюрьмой?

— Да… Ты прав. Что-то я загнул. Надо было сразу уточнить, что тебя не в тюрьму, а на смертную казнь отправлять пора. Но, если без шуток, Платонов, дело всей твоей жизни — самое отвратительное деяние, что я когда-либо видел в медицине, — я решил не сдерживаться. Нужно сломать его. Он это заслужил. А уже будучи сломленным, он быстро расскажет мне, как отсюда выбраться. Ему будет всё равно.

— Что ты такое говоришь… — голос Платонова задрожал.

— Говорю, что ты — бездарность, Аскольд. Я только что осмотрел твоего пациента — Дробышева. И понял, что смогу вылечить его за пару часов. И даже не придётся травить его твоей дрянью.

— Ты врёшь, — прошипел он, а затем принялся колотить по стеклу кулаками. — Врёшь, врёшь, врёшь!

Он размолотил руки в кровь, сполз по стеклу на пол. Захныкал, как ребёнок.

Вот и случилось то, чего я ожидал. Платонов сломался. Сомневаюсь, что его начала терзать совесть. Если бы она у него была, он бы уже давно начал испытывать угрызения. Не стал бы проводить эксперименты на тяжелобольных людях.

— Всё, закончил истерить? — спросил я. — А теперь говори мне код от моей двери. Единственное, что я могу сделать для тебя, Аскольд, это остановить Венцова и Биркина. На этом всё.

Он долго молчал. Но всё же произнёс последовательность цифр.

Дальше пришлось поднапрячься. Кодовый замок находился снаружи. И чтобы нажать необходимые кнопки, пришлось воспользоваться нейтральным потоком жизненной энергии. Я в прошлый раз заметил, что эта сила даёт возможность использовать что-то вроде телекинеза. На минимальном уровне.

И мой план сработал.

Замок открылся, я вышел наружу. Осталось только найти центр управления и открыть всех остальных пациентов. А затем вызвать сюда полицию. Телефон у меня отобрали. А даже если бы они этого не сделали, я бы всё равно не смог никуда дозвониться. Связь под землёй ловить точно не будет.

— А я догадывался, что вы выберетесь, господин Булгаков, — из-за угла появился помощник онколекаря. Маг яда, Валерий Венцов. — Не беспокойтесь. Биркин сейчас в другом конце отделения. Он нам не помешает.

— Не помешает чему? — стиснув кулаки, спросил я.

А затем заметил на лице Венцова улыбку. Впервые помощник онколекаря показал эмоции.

— Вы меня не узнаёте, да? — усмехнулся он. — Неудивительно. Мы ведь с вами очень давно не виделись, Павел Андреевич.

Только сейчас, оказавшись рядом с ним в сознательном состоянии, я почувствовал знакомую ауру.

Венцов прав.

Я не знаю его лица. Зато очень хорошо помню эту жизненную ауру.