Придворный медик. Том 5

Глава 10

Дежавю — чувство, которому люди приписывают некий магический характер. Как только суеверные не объясняют это ощущение. Ясновидение, воспоминания из прошлой жизни или параллельного мира, сбой в матрице.

На деле же дежавю — это сбой в работе гиппокампа. Часть нашего мозга начинает путать прошлое и настоящее, и воспринимает происходящие события как то, что уже когда-то происходило.

Например, студент-медик сидит на лекции и впервые в жизни слушает рассказ профессора о том, как работает сердечно-сосудистая система человека. И в эту же секунду ему кажется, что он уже был на этой лекции. Уже слышал эти факты. Но на деле его мозг случайно записал эту информацию в участки, где хранятся старые воспоминания, а затем извлёк их заново.

Однако в моём случае всё иначе. Чувство дежавю, которое я испытал при встрече с Валерием Фадеевичем Венцовым, имеет больше магический характер.

Я не помню, чтобы пересекался с этим магом яда. Не помню его лица, не помню его фамилии. Но жизненная аура… До ужаса знакомая. Будто когда-то давно мои магические каналы хорошо запомнили этого человека.

Лекарская магия умеет различать жизненную энергию людей не хуже, чем криминалист, исследующий отпечатки пальцев.

Кто он? Возможно, с ним пересекался не я, а мой предшественник. Другой Павел Булгаков. В таком случае это чувство дежавю можно отнести к воспоминания из прошлой жизни.

Я насторожился. Приготовился атаковать ядовитого мага, если потребуется. Но Венцов стоял спокойно. Он опасен, но в данный момент бороться со мной не собирается.

Интересно, откуда вообще взялся этот помощник онколекаря, который так легко его предал при первой же подвернувшейся возможности?

Молодой, явно без большого опыта работа. Мы примерного одного возраста. Как же он умудрился выслужиться, чтобы попасть в тайное четвёртое отделение научно-исследовательского центра Платонова?

— У меня после одного инцидента память отшибло начисто, — я постучал указательным пальцем по своему темечку. — Не напомните мне, где мы с вами встречались?

— Так я и думал, — улыбнулся Венцов. — Явная амнезия. Иначе бы вы точно меня вспомнили, Павел Андреевич. Если честно, меня даже удивило, что вы не узнали меня, когда вышли из лифта. И, признаться, мне было стыдно отравлять вас своим ядом. За это я глубочайше извиняюсь, — он положил руку на грудь и опустил голову. — Клянусь, я как раз шёл сюда, чтобы вас освободить. Но вижу, вы и сами справились.

Ух ты, как интересно… Тройной агент? Предал Платонова и перешёл на сторону Биркина, а теперь решил пойти против главного дознавателя и освободить меня? Такому товарищу точно доверять не стоит. Он может запросто продолжить цепочку предательств. На мне он не остановится.

Скорее всего, он использует каждого в своих целях. Какой-то период ему был важен Платонов, затем он начал менять союзников, как перчатки. Но спешить с выводами я не стану. Посмотрим, что он сам мне расскажет.

Он ведь не знал о моей амнезии, пока я сам о ней не упомянул. Значит, Валерий Венцов действительно рассчитывал, что я его помню.

— Никаких обид, Валерий Фадеевич, — сухо ответил я. — Но для начала я хотел бы узнать, кто вы на самом деле такой?

— Мы с вами работали вместе. Стажировались у вашего отца. До того, как произошло то, что… Ну, вы меня понимаете. Искренне соболезную вам. Ваш отец был моим учителем, — Венцов начал заикаться.

Странно, будто и вправду говорит искренне. Кроме того, я слышу его сердцебиение. Он не лжёт. Эта тема и вправду тяжело ему даётся. Любопытно… А вопросов становится всё больше и больше.

— Давайте продолжим разговор в моём кабинете, — предложил Валерий Венцов. — У нас есть ещё минут двадцать, пока Аристарх Биркин осматривает отделение. Но на его счёт не беспокойтесь, у меня уже созрел план, как можно от него избавиться.

Избавиться? Интересно. Да какую же игру он затеял?

Готов поспорить, что Платонов считал своего помощника обычной серой мышью. Человеком, который не представляет для него никакого интереса. А на деле тот оказался хитроумным интриганом.

Я молча кивнул и последовал за Валерием Фадеевичем. Мне же лучше, если он проведёт меня через отделение. Главное понять, где находится кабинет Платонова. Наверняка палаты пациентов открываются где-то там. Вариантов два.

Либо я освобожу больных с помощью паролей, которые хранил онколекарь, либо найду систему, открывающую все двери.

Как ни крути, а придётся совершить саботаж внутри одного из главных объектов Российской Империи. Но бояться мне нечего. Даже если после этого меня задержат, доказательств виновности Платонова в этом месте достаточно. В итоге получится, что я сделал всю работу за орден лекарей, который почему-то закрывает глаза на происходящее здесь.

Лекарство от рака они тут ищут! Идиоты. Чего стоит такое лекарство, если из-за него будут заглублены сотни больных людей?

Кстати, эти больные люди многое смогут рассказать, когда выберутся наружу. Уж им точно поверят. Их показания хорошо подкрепят мои объяснения о том, что последние годы творится в четвёртом отделении.

Да и сам Платонов уже сломался. Я сильно на него надавил. По сути, я только что сломал все его поганые мечты. Он давно грезил о панацее, которая будет лечить всех онкобольных людей.

Но создать такую ему не удастся. А если и удастся, то какой ценой? Нет. Эксперименты над людьми негуманны. Тем более они запрещены на законодательном уровне и в моём мире, и здесь.

Мы с Венцовым прошли в небольшую комнатушку, которая служила Валерию кабинетом. На долю секунды я удивился, что у него даже окон нет, и лишь после вспомнил, что мы находимся глубоко под землёй.

В одной из самых тайных лабораторий Санкт-Петербурга.

— Вот теперь можете задавать свои вопросы, Павел Андреевич, — Венцов расслабился, налил себе стакан воды и присел в своё кресло. — Тут нас никто не побеспокоит.

— Пока что я не могу понять, как вы могли стажироваться у моего отца, если вы не являетесь лекарем, — подметил я. — Маг яда в клинике? Звучит не больно-то реалистично.

— Всё — яд, всё — лекарство. Дело только в дозе, Павел Андреевич, — Венцов процитировал Парацельса. Расплылся в самодовольной улыбке. — Мы с вашим отцом пытались создать новые разновидности лекарств на основе тех ядов, что я создаю. Тем более в фармакологии яды уже используются очень давно. Яд красавки или белены — атропин, лекарство. Яд белладонны — дигоксин, тоже лекарство. Да и химиотерапия… Господин Платонов следует тому же принципу. Убить опухоль можно только ядом. Поэтому я сюда и попал. Ему пригодились мои навыки. С помощью моей магии было создано большинство новых химиотерапевтических препаратов. Вот только… Аскольд Афанасьевич как-то забыл упомянуть в своих патентах, что это именно я произвёл эти вещества. Обидно, правда?

Чёрт его раздери… Платонов создал идею. Но реализовал её Венцов. Проблема четвёртого отделения прямо передо мной. Яды.

Причём яды, которые используют бездумно. Во многом Венцов прав. Да, дигоксин, атропин, да и почти любой лекарственный препарат в повышенных дозах может стать ядом. Даже обычная таблетка от головной боли может убить, если превысить терапевтическую дозу. Были у меня такие пациенты. Переели аспирина, возникла язва, началось кровотечение, затем перитонит. И у многих этот процесс заканчивался летальным исходом.

Да чего уж говорить про лекарства? Даже водой можно отравиться, если выпить её слишком много и неадекватно быстро.

— Значит, вы предали Платонова, потому что он обделил вас деньгами и славой? — поинтересовался я.

— Можно и так сказать, — хмыкнул Венцов. — Это дело принципа. Он меня вообще за человека не считал. Я был для него обычным мальчиком на побегушках. Он изучил моё личное дело, узнал, что я бастард. И после этого перестал даже обращаться ко мне по имени и отчеству. Я для него инструмент. Но меня такая роль не устраивает.

— Логично, — кивнул я. — Поэтому вы решили сдать его главному дознавателю. Но я что-то не могу понять, почему вы и Биркина решили предать? Он ведь здесь исключительно ради меня. Если он узнает, что я сбежал, обязательно придёт в ярость. Почему вы хотите мне помочь?

Я извлекал информацию из Венцова аккуратно. Поэтапно. Он мне не союзник — это точно. Этот человек травил онкобольных людей вместе с Платоновым. Никакой пощады он не дождётся. Но он как-то связан с моей семьёй, с погибшими Булгаковыми. Поэтому он и хочет меня спасти.

Нужно понять, чего он добивается. Похоже, помощник онколекаря оказался куда более опасным человеком, чем думал сам Платонов.

— Павел Андреевич, я всё же надеюсь, что вам удастся вспомнить, кем вы были в прошлом. Ради чего трудились ваши родители. В последнее время я наблюдаю, как вы всё больше отдаляетесь от них. Но теперь мне всё ясно. Вы просто потеряли память. А ведь вы были верны нашему делу. Верны даже больше, чем ваши родители!

Что он вообще несёт?

Неужели и этот человек как-то связан с предателями Империи? Но если он говорит правду… Так, похоже, я тут наткнулся на настоящую сокровищницу преступников! Изначально я планировал схватить одного лишь Платонова. Но тут и Венцов плетёт свои интриги, и Биркин шляется где-то между палат с онкобольными.

Можно схватить их всех разом. Пора положить конец их злодеяниям. Каждый из них будет арестован к концу этого дня. А если учесть, что у меня ещё есть планы на вечер — надо поспешить.

— Верен нашему делу? — переспросил я. — Вы имеете в виду то, о чём я думаю?

— Да, господин Булгаков, — уверенно кивнул Венцов. — Может, остальных схватили, но я всё ещё здесь. Я все ещё готов служить Халифату. Раз Константин Романов схвачен, значит, мы с вами сможем закончить начатое. Да, ваша семья решила выйти из заговора. Но я помню, что вы были против этого.

Ох, твою ж…

Халифат? Если не ошибаюсь, в этом мире к югу от Российской Империи располагается ещё одно огромное государство. Арабский Халифат. Вот всё потихоньку и встаёт на свои места. Мы с Романовыми уже сделали вывод, что есть другое государство, которое руководило Константином — братом императора.

Кто-то пытался рассорить Российскую Империю с Королевством Финляндия. И теперь я знаю, кто стоял за всем этим. Арабский Халифат.

Но меня удивляет даже не это. Куда хуже тот факт, что бывший Павел Булгаков тоже состоял в заговоре. Всё это время я думал, что от моего предшественника скрывалось то, чем на самом деле занимаются старшие Булгаковы.

Но он был в курсе. И, если верить словам Валерия Венцова, бывший Павел был верен Халифату даже после того, как его родители решили выйти из группы заговорщиков.

Вряд ли он мне лжёт. Вижу по глазам Венцова, что он обрёл надежду. Он — последний заговорщик. Единственное звено, которое никто до сих пор не обнаружил.

И он не знает, что я давно стою на стороне императора. Моё участие в борьбе с заговорщиками никак не афишировалось. Возможно, он полагает, что я до сих пор следую нашей изначальной цели.

Если я прямо сейчас пойду против него, то никогда не узнаю, есть ли в Санкт-Петербурге кто-то ещё из врагов Империи. Нужно ещё немного продержаться. Показать свою заинтересованность в этой теме.

— Выходит, остались только мы вдвоём, Валерий Фадеевич, — наигранно вздохнул я. — Неужто больше никто не сможем нам помочь?

— Нет, — помотал головой он. — Мы — последние.

— Правда, не могу понять, чем вы всё это время здесь занимались? — сделав отсылку на свою амнезию, спросил я. — Как работа в научно-исследовательском центре может помочь борьбе с императором?

— Как же? — выпучил глаза Венцов. — Вы ещё не поняли? Павел Андреевич, так в этом весь смысл. Потому этот научно-исследовательский центр до сих пор никто не раскрыл. Константин Романов регулярно связывался с орденом лекарей, подавал ходатайства, чтобы Платонова никто не трогал. Он был лишь пешкой. А я в это время старался изобрести наиболее опасный токсин, который уничтожит весь дворец. Все самые важные дворяне Российской Империи должно были умереть менее, чем за один час.

— Чертовски умно, — съязвил я.

Не смог сдержать эмоций. Но Венцов так увлёкся своей историей, что даже не заметил моего сарказма.

— Скоро сюда придёт Аристарх Биркин. Мы с вами убьём его. А затем избавимся от Платонова. Сообщим, что глава научно-исследовательского центра скончался из-за работы с опасными химикатами. Вам придётся поддержать меня в этом вопросе. Вы заполните протокол, покажете людям, что Платонов умер на ваших руках. Вам точно поверят, Павел Андреевич!

М-да… Слишком много людей собралось в четвёртом отделении. И каждый преследует свои цели.

Я, Биркин, Платонов, Венцов. И каждый сам за себя. Причём трое из этой компании уже давно заслуживают гнить в тюрьме. Лучшей возможности и придумать сложно.

Нужно упечь их за решётку. Всех разом!

— У меня для вас неприятные новости, Валерий Фадеевич, — поджал губы я. — Есть одна проблема, с которой мы не сможем разобраться.

— Вы это о чём? — нахмурился он.

— Я — не тот Павел Булгаков, которого вы знали, — заявил я, а затем ударил по Валерию Венцову своей лекарской магией.

Решил сжать все сосуды, что идут к его головному мозгу, чтобы вывести его из строя. Однако…

— Это вы зря, Булгаков! — взревел он. Затем вскочил на ноги, его глаза покраснели, а комнату начал заполнять едва заметный серый газ. Он исходил из пор на коже Венцова. — Вы предали меня!

Хитрый засранец! Кажется, он владеет ядами не хуже, чем я владею лекарской магией. Я сжал ему сосуды, но он расширил их с помощью токсинов. Как же, чёрт подери, обидно… Его бы силы направить в медицину! А чем он в итоге занимается? Убивает онкобольных, создаёт яды, чтобы убить правящую верхушку Российской Империи.

А мог бы послужить во благо граждан Империи!

Я рванул вперёд, временно заблокировал свои дыхательный пути, чтобы не вдохнуть ни капли его яда. Оттолкнул Валерия Венцова, и тот повалился на спину. Послышался хруст. Я уж было обрадовался, что мне удалось ему что-то сломать, но оказалось, что ядовитый маг переломил своей спиной скамью для пациентов.

Мне удалось прорваться к компьютеру. У меня было всего несколько секунд, чтобы сделать всё, что запланировал.

Я включил запись с камер. Они здесь были. В каждой комнате. Но я понимал, что Платонов с Венцовым намеренно отключили видеонаблюдение, чтобы никто не смог доказать, что на самом деле творится в четвёртом отделении.

— Не смей! Не трогай компьютер! Там важная информация! — завопил Валерий.

Поздно. Камеры уже работают. Запись идёт.

Но пока я искал способ запустить камеры, Валерий выпустил новый яд. Красное облако. Мне пришлось воспользоваться молекулярным анализом, чтобы определить его состав.

Чёрт! А вот тут задержка дыхания точно не поможет. Эта дрянь проникнет через кожу. Придётся сжать сосуды кожи и вырубить этого ублюдка, пока он окончательно меня не отравил. Главное, не держать сосуды сжатыми слишком долго, иначе пойдёт некроз. Потом сам из стационара выписаться ещё пару недель не смогу!

В следующие секунды произошло сразу несколько событий. Я сжал свои сосуды, ворвался в облако яда и одним ударом вырубил Венцова. Хороший удар в челюсть в паре с лекарской магией отправил его нокаут.

В тот же момент дверь в наш кабинет выбил Аристарх Биркин. Его воспалённые глаза смотрели на меня как на жертву, загнанную в угол. Биркин не знал, что всего пару минут назад я не только включил камеры, но ещё и вызвал полицию.

В медицинской информационной системе этого мира есть тревожная кнопка. Можно в любой момент сообщить о правонарушении. Я потому и задержался около компьютера. Ввёл все данные, сообщил полиции всё, что мог.

И про предателей Империи, и про незаконные эксперименты. Также указал своё имя, чтобы они смогли связаться с Михаилом Романовым, на которого я работаю.

Скоро сюда прибудет несколько отрядов. Возможно, даже гвардейцев пригонят. А они уж точно найдут способ проникнуть в отделение. Скорее всего, им даже удастся наблюдать за камерами в прямом эфире через службу безопасности научно-исследовательского центра.

— Вот мы с вами и остались наедине, Павел Андреевич, — прошипел Биркин. — Думаю, это — наша с вами последняя встреча. Покажите шрам или нам придётся сразиться. Моя магия против вашей. Я больше не могу терпеть…

— Вы удивитесь, Аристарх Иванович, но я выберу оба варианта.

И я распахнул ворот своей рубашки.