Придворный медик. Том 5

Глава 11

— Вот оно… Боги… Как же давно я стремился к этому! Как же давно я жаждал увидеть… — бормотал себе под нос Аристарх Биркин.

Да. Я решил положить конец этому противостоянию. Показал Аристарху Ивановичу то, чего он так страстно жаждал.

Свой шрам. Уродливую полоску под гортанью. За последние несколько месяцев она успела здорово разрастись. Не только снаружи, но и внутри моего тела. Превратилась в магическую опухоль, если верить словам Ушакова, который занимается исследованием моего организма.

— Почему только сейчас? — задрожал Биркин. — Почему вы показали его мне только сейчас, Павел Андреевич? Я ведь столько сил положил, чтобы добраться до вашего шрама! Я травил вас, убивал людей, сажал тех, кто того не заслуживает. Пытал заключённых до смерти… Я нарушал законы! Я ведь даже не рассказал императору, что на самом деле происходит в научно-исследовательском центре. И всё ради того, чтобы добраться до вашего чёртового шрама!

Биркин визжал, как сумасшедший. Хотя я уже давно понял, что главный дознаватель выжил из ума. Много лет назад. Мой шрам и его помешанность на нём стали лишь последней каплей. Но поезд с адекватностью господина Биркина отбыл в неизвестном направлении уже очень-очень давно.

И он умел очень хорошо это скрывать от окружающих, когда ему это выгодно. Поэтому и оставался на своей должности.

— Вы спросили, почему я показал вам шрам именно сейчас? — вздохнул я. — Это на прощание, Аристарх Иванович. Сюда уже едет полиция. Всё, что вы только что сказали, записывается на камеры видеонаблюдения. Они передают данные наверх, в главный корпус. Даже если там остались верные Платонову люди, эти записи всё равно никуда не денутся. Подозреваю, что полиция и айтишники гвардии императора уже вошли в сеть. Они наблюдают за нами в прямом эфире. А вы только что признались во всех своих преступлениях. По крайней мере, в части из них.

— Нет… Нет! Этого не может быть! — закричал Биркин.

Он заметил камеру. Понял, что я не лгу. Что она и в самом деле ведёт съёмку. Хорошо, что я смог быстро восстановить видеонаблюдение. Платонов его отключил, чтобы никто не смог обнаружить, чем он тут занимается на самом деле. Скорее всего, вместо реальной съёмки использовались старые записи. Их же и отправляли для отчётности в орден лекарей.

Иллюзия законности и благополучия.

— Да, Аристарх Иванович. Это конец, — заключил я. — Мы с вами видимся в последний раз. Не знаю, куда вы в итоге попадёте, когда всё закончится. В тюрьму или в психушку… Но факт остаётся фактом. Эта наша последняя встреча. И это — мой прощальный подарок. Надеюсь, вы удовлетворены.

— Удовлетворён ли я? — поёжился Биркин. — Нет… Совсем нет. Красивый шрам, Павел Андреевич. Не более того. Я ожидал чего-то… Чего-то большего. Чёрт… ЧЁРТ!

Биркин несколько раз ударил себя кулаком по голове.

О-о… Началось. Как я и думал. Не так уж просто Аристарху дастся это поражение. Догадываюсь, что он сейчас испытывает. Это очень сложное чувство.

Часто это состояние называют синдромом Мартина Идена. Своим именем этот синдром обязан книге Джека Лондона. Её главный герой Мартин Иден достиг своей цели, к которой стремился всю жизнь. Но закончилось для него это только несчастьем.

То же самое происходит в данный момент с Аристархом Биркиным. Он стремился добраться до моего шрама. Последние несколько месяцев это было для него смыслом жизни. Он чуть ли молиться на мою шею не начал.

С самого начала главный дознаватель был моим врагом. Он пытался отравить меня. Пытался заманить в ловушку. Много раз. Я уже даже со счёту сбился, сколько Биркин совершил покушений на меня. Да, ни разу он не пытался меня убить. Всё время его целью был только мой шрам.

Но добивался он этого максимально бесчестными способами. И каждый раз мне удавалось отбиться от его дурацких нападок. Но он продолжал. Снова и снова. Повторял свои безумные попытки добраться до меня.

В итоге я решил, что пора положить этому конец. Сегодня. Здесь и сейчас. Хватит с меня этого. Да, Биркин — лучший дознаватель Империи. Он может достать признание из кого-угодно. Но это не означает, что я должен ему позволять любые вольности.

Да и его методы иногда переходят все рамки. Страшно даже представить, скольких людей он запытал до смерти ради своего удовольствия. Биркин любит боль. Обожает наблюдать за чужими мучениями. Даже его магия заточена исключительно на вред другим людям. Хотя, казалось бы, сила у нас одинаковая. Лекарская магия. Управление жизненной энергией живых существ.

Разница только в том, на какие цели мы направляем нашу силу.

Он с рождения такой. Я поднял всю информацию о Биркине, какую только мог. Его лекарская магия изувечена изначально. Он даже себя лечить не может. Может только вредить. Причинять людям боль.

Единственная причина, по которой я до сих пор его не прикончил, лежит именно в этом. Аристарх Биркин с рождения живёт с этой силой. Он ничего не может с ней поделать. Думаю, во многом именно она повлияла на его развитие. Магия свела его с ума.

И в этом нет ничего странного. Точно такая же ситуация часто возникает и в немагическом мире. К примеру, те же люди больные шизофренией. Многие из них слышат голоса. И везёт тем людям, кто слышит голоса добрые или хотя бы нейтральные. Но некоторых посещают вымышленные существа, которые приказывают навредить себе или кому-то другому. Кто виноват в таком случае? Да никто.

То же самое и с магией Биркина. Именно поэтому я хочу убрать этого человека подальше от других людей. Он не должен занимать столь важную должность.

Что ж, ладно. Его судьба уже предрешена. Больше никаких решений касаемо Биркина мне предпринимать не придётся.

— Аристарх Иванович, я рекомендую вам сдаться, — произнёс я. — Погасите магию в своих каналах. Да, я вижу, что вы уже готовитесь атаковать меня. Не стоит этого делать. Просто примите свою судьбу.

— Судьбу? Какую ещё, чёрт подери, судьбу⁈ — выругался он. — Я — главный дознаватель Российской Империи! Я получил эту должность не просто так. Я — лучший из лучших. Никто больше…

— Хватит. Я знаю, сколько пользы вы принесли нашему государству. Знаю, что вы раскололи множество сотен изменников. Но это не значит, что вы имеете право мучить невинных людей. Да, я навёл справки. По императорскому двору ходит много слухов. Я даже узнал, что можно продать вам человека. Поначалу я не верил, что это возможно. Наивно полагал, что не может верный Империи человек увечить невинных людей.

— Вас, Павел Андреевич, совершенно не касается, чем я занимаюсь у себя на работе, — огрызнулся Биркин. — Я ведь не учу вас, как надо лечить людей!

— Это тут ни при чём, — сухо ответил я. — У нас ходил слух по клинике. Будто один из уже уволившихся врачей продал вам свою медсестру. Чем-то она его не устроила. Подозреваю, что дворянин просто завёл с ней роман, а потом захотел избавиться от любовницы. Её сразу же сочли врагом Империи, а потом она оказалась в ваших камерах пыток. И всё. Больше о ней никто не слышал. И точно такая же история связана с рядом слуг…

— Хватит! — проревел Биркин. — Вы просто хотите, чтобы я выдал признания на камеру.

— Вы уже это сделали. Теперь мне просто хочется узнать, почему вы так поступали. Если ко мне ещё попадут на приём пациенты вроде вас, я хочу вовремя остановить их. До того, как они кому-то навредят.

— Строите из себя святошу, господин Булгаков? — Биркин медленно пошагал навстречу ко мне. Стал сокращать расстояние между нами. — А вы многое не поняли. До сих пор думаете, что я не принёс вам никакой пользы. Думаете, что я только вредил вам. Но это совсем не так. Вы до сих пор живы только благодаря мне!

— Теневой союзник, — усмехнулся я. — Знаю, Аристарх Иванович. Не думайте, что я забыл об этом. Я расспрашивал ваших коллег, узнавал у гвардейцев. Собрал много информации о действиях, которые вы совершили, чтобы меня поддержать. Особенно тот инцидент, который произошёл во время торжественного ужина с финской делегацией. Вы прикрыли меня своим телом. И я этого никогда не забуду. Хотя я понимаю, что все ваши действия были направлены на сохранение моей жизни. И всё это ради одной лишь цели: добраться до моего шрама, пока я ещё жив. Так ведь? Вы ведь на самом деле спасали не меня. Вы просто хотели заполучить мою плоть в прямом смысле этого слова.

— Даже если это и правда, — оскалился Биркин, — что с того⁈ Я просто хотел изучить вашу рану! Но вы скрывали её от меня. Почему? Почему вы не показали её ещё в самом начале⁈

— Очевидно же, Аристарх Иванович, — пожал плечами я. — Если бы я сразу дал вам то, что вы хотите, вы бы удовлетворились своим желанием. А потом бы стали искать способ избавиться от меня. Ведь вам важен не я, не Павел Булгаков. Всё это время вы жаждали добраться до шрама. Только и всего.

— Заделались психологом? — хмыкнул он. — Или психолекарем? Между прочим, господин Владыкин теперь служит мне. Раскалывает людей по моей прихоти. Константин Романов сейчас страдает, выдаёт всю…

Он осёкся. Я спровоцировал Биркина намеренно. Он — истинный холерик. Дознаватель только сейчас понял, что все его слова записываются на камеру. Вернее, он понял это гораздо раньше, но всё равно потерял над собой контроль. Дал себе слишком много воли.

— Владыкина отстранят и отправят в тюрьму, — отметил я. — Скорее всего, так и закончится его путь. С вами всё будет гораздо сложнее. А потому я хочу задать вам один вопрос, господин Биркин. Только, пожалуйста, ответьте на него честно. Что вы почувствовали, когда увидели мой шрам? — я застегнул верхние пуговицы. Представление подошло к концу. — Что вы чувствуете теперь?

Аристарх Биркин молчал. Долго не мог решиться высказать свои мысли. Ему было тяжело. Понимаю, что с ним случилось. Он не думал, что достигнутая цель так быстро его сломает.

— Я ничего не чувствую, — прошептал он. — Кажется, будто я пуст внутри. Не могу понять, зачем я вообще преследовал вас. Зачем пытался добраться до вашего чёртового шрама… Будто всё было зря.

Да. Всё ровно так, как я и думал. Синдром Мартина Идена. Это не официальный диагноз. Людям его ставят нечасто. Но в то, что он действительно существует, я искренне верю.

Если человек посвящает всего себя одной лишь цели, то как только она будет достигнута, он почувствует то же, что и Аристарх Биркин. Пустоту внутри.

Ведь при таком стремлении эта цель заменяет весь смысл жизни. Человек готов пожертвовать всем. Водой, едой, сном, близкими людьми, своими принципами. Готов поставить на кон всё, лишь бы добиться желаемого.

Вот Биркин и добился. Вернее, я позволил ему добиться своей цели. Показал ему этот злосчастный шрам.

И что теперь? Куда двигаться дальше? Он увидел то, что хотел. Увидел линию, которая родилась в момент гибели прежнего Булгакова, и слилась со мной, с новым владельцем тела.

С точки зрения науки — это настоящая находка. Но Биркин разочарован. Не столько во мне, сколько в себе.

— Знаю, о чём вы сейчас думаете, — произнёс я. — Пытаетесь понять, как можно было так оступиться. Как можно было так зациклиться на каком-то дурацком шраме.

Аристарх сжал кулаки. В воздухе повисло магическое напряжение. Белки его глаз покраснели. Я словно стоял перед диким зверем. Перед зверем, заражённым вирусом бешенства. От него можно ожидать чего угодно.

— Я мог убить вас тысячу раз, Булгаков, — прохрипел он. — Вы пользовались мной. Но больше это не повторится. Пусть вшивые гвардейцы и бестолковая имперская полиция слушает наш разговор. Мне плевать. Я убью каждого из них. Сбегу из этого дурацкого центра. Они ничего не смогут мне сделать. Моя магия может убить сразу десяток людей, — он засмеялся, и в этом смехе скрывалось безумие. — Но первым умрёте вы, Павел Андреевич. Вы — худшее, что со мной случалось!

В следующую секунду произошло столкновение двух сил. Биркин оказался быстрее меня. Это совсем не удивило. В таком состоянии человек может превзойти любые пределы.

Он попытался уничтожить одним ударом все самые важные органы моего тела. Принялся вытягивать воду из мозга, направил огромной объём жидкости в сердце, чтобы создать перегрузку сосудистой системы. Параллельно с этим отрубил работу половины клеток печени. Ещё немного, и они начнут гнить.

Но опять же…

Я был к этому готов.

В первую очередь я восстановил всю работу в своём теле. Даже не успел почувствовать первые симптомы насланных на меня болезней. А сразу после этого нанёс ответный удар.

— Печально, Аристарх Иванович, — заключил я. — Если бы ваша сила изначально работала так, как надо, вы бы могли стать великим лекарем. Впервые я сожалею, что мне приходится вот так просто избавляться от своего врага.

И я нанёс по нему удар нейтральным потоком. Обычной чистой энергией жизни. Она выбила воздух из груди Биркина. Он вылетел из комнаты. Чуть не пробил своей спиной дверь, на которой висела табличка «Химическая опасность».

Думаю, за этой дверью хранятся те самые химикаты, которыми пичкают местных онкобольных. Я бы мог потратить чуть больше энергии. Тогда бы Биркин влетел в эту комнату, перевернул своим телом канистры и пролил на себя химикаты.

Но он этого не заслужил. Я чётко разделяю своих врагов на тех, кто осознаёт, что творит, и тех, чей разум болен. В каком-то смысле Аристарх Биркин — это мой пациент. Психически ненормальный мужчина, с которым уже давно нужно было разобраться.

И этот момент, наконец, настал. Как только Биркин потерял сознание, я услышал, как открылись двери лифта. И в четвёртое отделение ворвались оперативники.

Отряд специального назначения. Полиция. Гвардейцы. Кого тут только не было.

Они и меня заставили сдаться. Но я понимал, что это — необходимая процедура. Уже через несколько часов после ряда допросов сотрудники особых служб были отозваны по приказу Михаила Романова.

Я передал своему начальнику информацию о том, что происходило в научно-исследовательском центре. Разговор вышел долгий. Мы говорили по телефону не меньше часа.

— Не ожидал такого… Проклятье, Павел Андреевич. И зачем вы так рисковали собой? — разозлился Романов. — Могли ведь доложить мне заранее!

— А вы бы поверили? — усмехнулся я. — Конечно же нет. Зато теперь у вас есть доказательства.

— Да. Есть. Всех больных развезут по другим клиникам. Мы ещё подумаем, чем им можно помочь. А Платонова с Венцовым отправим за решётку. Может быть, даже казним. Император ещё не решил, как лучше поступить с этими подонками.

— У меня к вам лишь одна просьба, Михаил Сергеевич, — сказал я.

— Просьба? — хмыкнул он. — Да вы можете требовать, а не просить, господин Булгаков. Вы раскопали то, о чём наша Империя даже не догадывалась.

— И всё же я попрошу. Не казните Аристарха Биркина.

— Что? Вы в своём уме? Он же…

— Больной. Психически ненормальный человек. Отправьте его в клинику. Пусть им займутся самые лучшие психолекари. Он испоганил жизнь многим людям. Но я считаю, что по закону он должен отправиться на длительное лечение. Не в тюрьму. И не на казнь. Можете поспорить со мной, но моё решение окончательное.

— Если вы так настаиваете, мы сделаем, как вы хотите, Павел Андреевич, — после короткой паузы ответил Романов. — Пусть Биркин вместе с Владыкиным проходит лечение в психиатрической клинике. Я попрошу, чтобы им выдали именно такой вердикт.

— Благодарю, Михаил Сергеевич. До связи, — я положил трубку.

День вышел, мягко говоря, напряжённый.

После того, что случилось, я связался с Кириллом. Брат чувствовал себя лучше, чем прежде. Приступ прошёл, но я всё равно запретил ему выходить из покоев.

Вот теперь можно отдохнуть. Поздним вечером я наведал Дарью Зорину. Как и договаривались. Я ведь обещал ей, что успею на наше свидание. Делов-то! Пришлось перед этим закрыть главную онкологическую клинику в Российской Империи. Для меня это уже становится рутиной.

Однако Дарья была встревожена. Встретила она меня напряжённой, тут же закрыла за мной дверь, а затем показала небольшую коробку.

— Павел, мне прислали это сегодня. Не знаю, что это, но… Почему-то меня эта посылка пугает. Я вижу в ней какую-то угрозу, — прошептала она.

— Тише, не переживай. Дай мне взглянуть, — я взял из её рук коробку, аккуратно поднял крышку и заглянул внутрь.

Бинты? Нет… Какие-то повязки. Причём не новые. Совсем не новые!

Погодите-ка…

Я воспользовался «анализом», чтобы внимательнее осмотреть переданный Дарье материал.

Да это же повязки, которыми обматывают египетских мумий! Более того… На одной из них есть надпись. На русском языке!