Придворный Медик. Том 3

Глава 13

Ещё до того, как мы с коллегой приступили к беседе, я на всякий случай перепроверил, не попал ли я в какую-нибудь хитрую магическую ловушку.

А вдруг она высасывает из меня энергию? Не удивлюсь, если в этом мире и такое бывает. Но нет, моя мана не убавляется и не прибавляется. И у Дарьи Зориной жизненная аура тоже стабильная.

Не могу только понять, а что это за лекарский поток между нами? Готов поклясться, что Дарья его не видит. Никогда не слышал ни о чём подобном. Возможно, стоит спросить старика Бражникова. Валерий Николаевич о жизненной энергии знает всё. Может, объяснит, что это значит?

— Добрый день, Дарья Валерьевна. У меня для вас пациент. Хотел бы, чтобы вы его приняли, — произнёс я.

— Напомните ваше имя? Господин…

— Булгаков, — представился я. — Павел Андреевич.

— Хм, вы из новых лекарей? Раньше мы с вами не пересекались, — подметила Зорина.

Я почувствовал на себе её взгляд. Магический. Она осматривает меня «анализом». Интересно, с какой целью?

— Вообще-то пациент — не я, Дарья Валерьевна. Меня можете не осматривать, — усмехнулся я.

— М? — вскинула брови она. — О, так вы умеете ощущать чужой «анализ»? Прошу прощения, мне просто стало любопытно…

Она смутилась. Видимо, не ожидала, что я поймаю её магический взгляд. Не совсем, правда, понимаю, чего она вообще пыталась добиться этим осмотром. Но да ладно — у всех свои тараканы.

— Вот, познакомлю вас, — я указал на пациента. — Иван Васильевич Лагунов. Сахарный диабет второго типа. Осложнён диабетической полинейропатией, хронической болезнью почек. И, как я предполагаю, ретинопатией. С последним заболеванием явно разбираться придётся вам.

Этот недуг развивается из-за отмирания мельчайших сосудов, питающих сетчатку. А сетчатка — самая главная часть глаза. Именно она позволяет нам превращать видимую картинку в нервные импульсы. Однако из-за высокого уровня сахара питание сетчатки нарушается и начинает развиваться слепота.

Слепота, которую обратить вспять уже не выйдет. Я бы мог оказать Лагунову помощь самостоятельно. «Гистологический анализ» позволит мне оказывать воздействие на мельчайшие структуры организма вроде сетчатки или питающих её сосудов.

Но энергии на это уйдёт немерено. А Лагунов — не единственный пациент, которому я должен помочь. Лучше тратить ману экономно. Иначе я рискую пережить перегрузку магических каналов.

Яркий пример — Максим Ломоносов. Чуть не убил себя, пытаясь победить нас с Гавриловым в соревновании. Бражников об этом предупреждал.

Так что лучше пусть пациентом займётся специалист. Магия Зориной должна быть заточена строго на органы зрения. И для лечения гарантированно понадобятся элементы «клеточного анализа».

Дело в том, что в этом мире классификация уровней сил очень специфичная. Некоторые рождаются с предрасположенностью лечить определённые системы.

Например, Леонид Беленков может осматривать только нервную систему и связанные с ней сосуды. И он очень быстро может дойти до «клеточного» или даже «молекулярного анализа». Но хоть убей, никогда не сможет использовать эту силу на лёгких, сердце и других органах.

Скорее всего, точно по такому же принципу работает магическая система Дарьи Зориной. Уверен, она способна лечить зрение на клеточном уровне.

Этим лекарь общего профиля вроде меня и отличается от узких специалистов. Я могу осматривать всё. И лечить могу всё. Но за это платится высокая цена. Приходится очень долго накапливать ману и опыт, укреплять свои магические каналы, чтобы перейти на более продвинутые уровни.

Не исключено, что узкие специалисты практически сходу овладевают «гистологическим анализом». Мне же пришлось потратить недели, чтобы отточить этот навык. Зато потенциально я могу заменить их всех, если продолжу развиваться в том же духе.

— Так-так… — Дарья Валерьевна вышла из-за стола. Её каблуки издали ритмичное цоканье. Девушка подошла к Ивану Лагунову и внимательно всмотрелась в его глаза. — Да, вы правы, Павел Андреевич. С глазками у нас тут совсем беда…

— Как беда? Насколько беда? — испугался барон. — Я видеть-то смогу? Или…

— Сможете-сможете. Походите ко мне несколько дней. Станет намного лучше. А господин Булгаков вам уровень сахара как-нибудь настроит. Или отправит к эндокринологу, — водя пальцами у глаз Лагунова, произнесла Дарья Зорина.

— К эндокринологу пока не отправлю, — ответил я. — Сам разберусь.

Зорина бросила на меня короткий взгляд. Улыбнулась. Чёрт знает, что её так развеселило! Но реагирует она на мои высказывания как-то странно. Словно знает что-то, чего не знаю я.

Любопытно… Заинтриговала!

Дарья выдала талоны пациенту на несколько дней вперёд. Пообещала курс интенсивной терапии, после чего отпустила. Я предупредил Лагунова, что он ко мне уже тоже записан. Рекомендации он уже получил.

Следующую неделю барон будет лечиться сразу у двух специалистов. Думаю, мы его быстро приведём в порядок! О профессионализме Зориной я ничего не знаю. Ранее мне отправлять к ней пациентов не доводилось. Но я уже научился определять знающего врача по взгляду.

Она всего за минуту обнаружила дефекты в сетчатке Лагунова. Думаю, восстановить зрение пациенту она сможет без особого труда.

— Господин Булгаков, будьте так добры, задержитесь ненадолго, — попросила она.

Я попрощался с Лагуновым, прикрыл дверь, и тут же услышал совершенно неожиданное для меня заявление:

— Оригинально. Так завести со мной знакомство ещё никто не пробовал. Но я оценила, Павел Андреевич. Честно скажу, оценила.

Что она несёт?

Я сдержал смешок, хотя скрыть улыбку всё равно не удалось.

— По-вашему, привести пациента равно завести знакомство? — с искренним недоумением спросил я. — Для меня это новость! Выходит, я уже с несколькими лекарями так «познакомился». Надеюсь, Алексей Георгиевич не уловил двойной подтекст, как это сделали вы.

— Не притворяйтесь, Павел Андреевич, — всё ещё не веря мне, рассмеялась Зорина. — Вы ведь не повели господина Лагунова к эндокринологу. Решили лечить его сами. Не повели его к нейролекарю, хотя ему помощь этого специалиста тоже требуется. Зато повели ко мне. Странное совпадение, правда?

— Разумеется, я просто не смог удержаться. Настолько мне хотелось провести с вами эти десять минут, — не скрывая сарказма, ответил я. Затем взглянул на часы и добавил: — А если серьёзно, мне уже пора — пациенты ждут. Не надумывайте себе лишнего, Дарья Валерьевна. Если бы я хотел познакомиться, то сделал бы это иначе.

— Правда? — она приподняла одну бровь. — И как же?

— А вот об этом вы, возможно, никогда не узнаете, — улыбнулся я, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

Щёлк! И связь жизненных энергий резко исчезла. Моя аура вновь приобрела прежний облик. Хм… Интересно, а если я сейчас снова открою дверь — эта связь вновь появится?

Нет, лучше сделаю это позже. Не стоит лишний раз тревожить столь мнительную даму такими экспериментами.

Да… Не думал, что в кабинете офтальмолога встречу такую специфическую девушку. Причём затрудняюсь даже сказать, что меня больше всего удивило. Её характер или же загадочный жизненный поток, что протянулся между нами.

Нет, всё же стоит поскорее встретиться с Бражниковым. Расскажу старику, что мне удалось выяснить в ордене лекарей, а также поделюсь этой историей.

Надеюсь, он не ушёл в запой и не забыл, что я набился к нему в ученики!

— У нас всё готово, Владимир Алексеевич? — вместо приветствия произнёс руководитель охраны Бондарев, когда Коршунов вошёл в его кабинет. — Финская делегация прибудет уже завтра. С остальными секторами двора я уже разобрался. Все командиры выставили дополнительную охрану. Вас я позвал в последнюю очередь, поскольку уверен, что вы-то уж нас точно не подведёте.

— Всё в полном порядке, Игорь Станиславович, — задрав подбородок, ответил Коршунов. — Можете не беспокоиться насчёт моей зоны. Все линии защиты отрегулированы. Своих стражников я выдрессировал, как цепных псов. Каждый знает своё место, никаких проблем не возникнет. Кроме того, мы наладили связь с гвардейцами. Если вдруг что-то пойдёт не так, мы узнаем об этом первыми. Я потрудился, чтобы организовать цепочку.

— Вы самое главное поручение не забыли? — перебил Коршунова руководитель службы безопасности. — Письмо передали?

Владимир Алексеевич мысленно выругался. С трудом удержался, чтобы не ударить себя ладонью по лбу. Письмо! Это чёртово письмо! Он ведь уже второй день носит его в своей сумке. Но так и не собрался с мыслями. Не приготовился передать его получателю.

Иногда забывал об этом. А когда вспоминал, изо всех сил старался придумать оправдание, почему это стоит отложить на потом.

Иным словами, Коршунов очень не хотел встречаться с тем, кому было адресовано это письмо.

— Игорь Станиславович, я передам его сегодня же, — прокашлявшись, ответил Коршунов. — Одного не могу понять — почему это доверили нам? Ни вы, ни я должность посыльного не занимаем, если мне не изменяет память. С какой стати я должен тратить своё время, чтобы передать Павлу Булгакову эту… дурацкую бумажку?

— Господин Коршунов, успокойтесь, пожалуйста, — напрягся Бондарев. — Я вас не узнаю! — Игорь Станиславович выдержал паузу, поправил повязку на глазу. Под ней уже успел собраться пот. А затем смягчил тон: — Володь, ты чего? Раньше не замечал за тобой такой агрессии. Ты, конечно, всегда был холериком, но последние полтора месяца ты сам не свой. Что случилось?

— Булгаков. Вот что случилось, Игорь, — вздохнул Коршунов и рухнул на стул перед Бондаревым. — Не покидает меня ощущение, что с ним что-то не так. Ты ведь и сам говорил, что его семья была замешана в…

— Не распространяйся об этом, — перебил его Бондарев. — Это лишь догадки. Тем более я разговаривал с Булгаковым. И не заметил, чтобы он лгал. А ты знаешь — я умею распознавать ложь. Я вижу куда больше, чем другие люди, — Игорь Станиславович постучал пальцем по своей повязке.

Коршунов вспомнил. Правда ведь… От Бондарева трудно что-то утаить. Когда они служили на фронте, Игорь Станиславович магией не владел. Даже ходили слухи, что он — бастард, поэтому и родился без способностей. Но всё изменилось, когда тот получил рану. Лишившись глаза, Бондарев стал видеть намерения людей.

Это что же получается? Выходит, Павел Булгаков и вправду ничего не скрывает? Ну не может Коршунов с этим смириться! У него магического чутья нет, но… Мог же Бондарев ошибиться? Наверняка его сила способна давать осечку?

— Оставь ты в покое Булгакова, — попросил Бондарев. — Правда, Владимир. Нам поручили передать ему письмо, потому что никто кроме службы безопасности не сможет сделать это скрытно. А тайные службы императора заняты более важными делами. Не упирайся. Просто отдай парню эту бумажку — и всё. Хм… — Игорь Станиславович улыбнулся. — Подожди… Я ведь вижу, что проблема не только в Булгакове. Что это за эмоции? Ты ведь тревожишься не только из-за него.

— У меня сегодня важная встреча, — коротко ответил Коршунов. — Хочу повидаться кое с кем. Поэтому и хотел попросить, чтобы ты отпустил меня. Буквально на несколько часов.

— И кто же эта женщина? — усмехнулся Бондарев. — Удивлён, что кто-то смог покорить твоё сердце. Ты всегда был неприступен, как скала. И в бою, и в личной жизни.

— Я ничего не говорил про женщину!

— Но я всё равно тебя понял.

— Она работает у нас тут. В императорской больнице, — признался Коршунов.

— Дай отгадаю — медсестра? — улыбнулся во весь рот Бондарев.

— Что-то вроде того… — уклончиво ответил Коршунов.

— Я смотрю, ты к лекарской сфере вообще неровно дышишь. Булгакова терпеть не можешь, на медсестёр западаешь… Не обижайся только! Не мне тебя судить. Хоть я и твой начальник, но до сих пор помню времена, когда мы были по разные стороны должностей.

— Ну так что? Дашь мне отгул? — насупился Коршунов.

— Разумеется. Вы его получите, Владимир Алексеевич, — вновь вернулся к официальному тону Бондарев. — Только перед этим письмо Булгакову передайте. А подруге своей передайте от меня «привет». Если у вас с ней всё получится!

— Ну кто это? Кто этот человек⁈ — Аристарх Биркин в ярости швырнул свой телефон в стену.

Это был далеко не первый и даже не десятый его мобильник. Поэтому он уже прикупил себе защитный чехол. Знал, что рано или поздно он снова вспыхнет и разобьёт очередное средство связи.

Главный дознаватель заперся у себя в кабинете. Ходил вокруг стола, расковыривал пятна крови на стене. Да, их так до сих пор и не отмыли. Биркину приходилось лицезреть это пятно уже пятый месяц. Хотя… Оно ему нравилось. Чем-то эти узоры напоминали современное искусство. Практически картина!

— Не отвлекаться, не отвлекаться, — бубнил себе под нос Биркин.

Зачем он обратился к Владыкину? Какие воспоминания он решил себе стереть? И ведь теперь даже с психолекарем нельзя поговорить на эту тему. Биркин запросто мог бы придумать способ, как затащить Бориса Геннадьевича в свою допросную.

И расколол бы его.

Но Владыкин это предусмотрел: спрыгнул с крыши императорской клиники. Теперь неизвестно, когда он придёт в себя. От психолекаря ответов уже не дождёшься.

Аристарх Иванович понял, что у него появился новый враг. И этот человек — он сам. В прошлом Аристарх принял решение — стереть память о ком-то или о чём-то. Но эти воспоминания оказались гораздо сильнее.

Память исчезла, а вот эмоции, переживания — это никуда не делось.

— Болван, Владыкин! — выругался Биркин. — Дилетант! Если бы он смог ещё и эмоции мои стереть, меня бы это не беспокоило!

Больше Биркина никто не подслушивал. Аристарх надеялся, что владелец жучка себя выдаст. Но тот сделал всё в точности до наоборот. Отключил жучок. Разорвал связь и перестал подслушивать разговоры Аристарха Ивановича.

Наверное, Биркину стоило радоваться, что прослушки больше нет.

Но почему-то это жутко его бесило. Получается, что человек по ту сторону линии в нём не заинтересован.

Не заинтересован! Ха! Как кому-то может быть не интересен главный дознаватель?

Биркин был уверен, что утраченную информацию можно было бы получить из старых допросов. Но Аристарх прекрасно понимал, что и враг заготовил ему ловушку. Прошлый Биркин не стал бы сохранять записи о столь важном для него человеке! Он всё держал в уме.

Что ж, значит… Есть только одно решение.

Нужно повторить уже пройденный путь. Рано или поздно он вспомнит то, что осталось забытым.

Одно Биркин знал наверняка: «пропажу» нужно искать в императорской клинике.

Среди лекарей.

— Да, Евгений Кириллович, — прижимая телефон к уху, кивнул я. — Разумеется, не нужно класть в дневной стационар графа с пневмонией. Да… Да, я понимаю, что он граф. Но это не отменяет того, что он заразит других пациентов.

Ух… Гаврилов всё же согласился с моим мнением и положил трубку. Руководство целым отделением давалось ему тяжело. Только что Евгений Кириллович чуть не положил пациента с пневмонией в общий профиль.

А так делать нельзя. Если человек в медицинской сфере не варится, сходу понять суть проблемы трудно. Но описать эту ситуацию можно на примере одной истории из моей прошлой жизни.

Один раз молодой специалист допустил такую же ошибку, как и Гаврилов. Только Евгений Кириллович умом понимает, что так делать нельзя. Просто его пугает титул «граф».

В моём же мире никаких графов и прочих дворян в помине не было. Просто терапевт по глупости госпитализировал температурящего пациента в общий профиль.

Разумеется, я этого болвана уволил. Потому что на следующее утро все пациенты с больным сердцем, астмой и хроническими панкреатитами подхватили вирус гриппа!

Повезло ещё, что обошлось без летальных исходов. Жалко было увольнять терапевта, но за столь грубые ошибки нужно наказывать. Иначе человек не научится.

Инфекционные больные отдельно, все остальные — отдельно. По-другому нельзя. Точно так же нельзя класть мужчин с простатитом в отделение акушерства и гинекологии. По понятным причинам. Есть примитивные вещи, которые должен понимать каждый медик.

Но проблема Гаврилова в другом — он слишком податлив. Какой-то важный граф захотел лечиться от пневмонии именно в дневном стационаре! Всё, у Евгения Кирилловича ступор. Как можно отказать графу? Да очень просто. Люди ведь пострадают! И в медицине есть свои правила, против которых не может пойти ни граф, ни князь, ни император.

Я вразумил Гаврилова и уже собрался идти домой. Но перед этим решил заглянуть к Киммо. Кайнелайнен уже принял всех своих пациентов. Наконец мы могли переговорить наедине. Поликлиника — единственное место, где Тапио не преследует своего господина на каждом шагу.

А с Киммо мне уже давно надо поговорить. Я ведь понял, что он — не просто финский лекарь. У него есть тайна посерьёзнее. Причём не одна.

— О! Павел! Какими судьбами? — улыбнулся финн. — Прости, домой сегодня вместе пойти не сможем. Завтра приезжают мои коллеги из Финляндии. Мне надо… подготовиться к их появлению.

— Я тебя надолго не задержу, — ответил я. — Всего один вопрос. Мы с тобой эту тему закрыли и больше к ней не возвращались. Однако совсем недавно ты упомянул, что мы с тобой похожи. Скажи, что ты хотел этим сказать? Ты ведь тогда не договорил.

— Ой, слушай, Павел… — глаза Киммо забегали. — Думаю, ты меня неправильно понял. Я иногда путаюсь в вашем языке. Некоторые фразы вылетают невпопад.

Финн пожал плечами, рассмеялся, изобразил дурачка. Он всегда так делает. Вот только я уже понял, что это — просто образ. Да, Киммо Кайнелайнен всегда пытается казаться простым человеком. Я готов поклясться, что на деле он таковым не является.

— Киммо, ты на русском говоришь лучше половины моих знакомых. А все они — коренные жители Российской Империи, — подметил я. — Давай не будем притворяться. Ты ведь…

— Т-с-с! — он приложил палец к губам. — Что бы ты ни собирался сказать, потерпи ещё немного. Ты получишь ответы на свои вопросы, Павел. Но не сегодня. Завтра! Обещаю. У меня для тебя небольшой сюрприз. Не хочу, чтобы испортилось впечатление. Ты же помнишь, что случится завтра?

— Помню, — кивнул я. — Приедет финская делегация. Изначально мне говорили, что я буду принимать участие в этом собрании. Но почему-то сразу после этого все замолчали. Возможно, передумали.

— Понятия не имею, что на уме у твоего руководства, — сказал Киммо. — Но завтра сюда приедут не только лекари. К нам прибудет принц Королевства Финляндия. Моя задача — познакомить вас. Вот он тебе всё и расскажет.

— Вот как? — усмехнулся я. — Ну-ну. Тогда не стану больше тебя задерживать, Киммо. Пойду домой. Кстати… Ужин сегодня с меня! Сделаю для вас с Тапио наше традиционное блюдо. Уверен, вам понравится.

Я не стал больше допытывать Киммо. Потому что понимал, что на самом деле скрывает мой сосед по квартире. Его тайна мне никак не навредит. Я не против подождать до завтра. Пусть думает, что я пока что ни о чём не догадываюсь.

Главное — он мне не враг. Так что пусть плетёт свои интриги. В этих безобидных хитросплетениях я не против поучаствовать. Это даже забавно!

Я покинул клинику, не успел завернуть за угол, как чья-то рука схватила меня за плечо.

Ох и повезло же, что у меня не сработал рефлекс! После жизни в трущобах я отточил навык отвечать на такое прикосновение хорошим таким добротным разрывом желчного пузыря!

Только, к счастью, задержать меня попытался не какой-нибудь бандит или убийца, а наш оптилекарь. Дарья Зорина.

— Дарья Валерьевна? — я почувствовал, как между нами вновь сомкнулась лекарская связь. Мана внутри меня завибрировала. Странное чувство. Такого в начале рабочего дня ещё не было. Может, это из-за её прикосновения?

Лучше действовать аккуратно. Кто знает? Может, мы с ней, как лекари, не сочетаемся? И прямой контакт взорвёт нам магические центры! М-да, вот это была бы глупая смерть.

На всякий случай я одёрнул руку. Не хочу рисковать. Она-то этой связи не видит.

— Господин Булгаков, мне кажется, между нами осталась недоговорённость. Мы точно друг друга не поняли. Вернее… Мне кажется, что вы мне врёте! — заявила она.

Блин, вот привязалась-то!

— Госпожа Зорина, я не знаю, что вы там надумали. Но если вам хочется со мной провести время — так и скажите. Зачем эти сложности?

— Что? Я… Нет! Ничего подобного! — начала оправдываться Дарья Валерьевна. — Просто…

Просто её задела моя реакция. Мне это знакомо, уже доводилось сталкиваться с такими сценариями.

— Д-дарья Валерьевна? — послышался за нашими спинами до боли знакомый голос.

Там стоял Владимир Коршунов. В одной руке букет цветов. Во второй — письмо. Он замешкался, чуть не перепутал адресатов. Нахмурился, передал Зориной букет.

А письмо кинул мне под ноги.

— Это — последняя капля, Павел Андреевич, — процедил сквозь зубы он. — И решение может быть только одно. Дуэль.

Эм… И чем же на этот раз я разозлил старого вояку?