Придворный Медик. Том 3

Глава 12

Этот навык я тренировал всю ночь. Знал, что встреча с Владыкиным неминуема, поэтому оттачивал новую способность, без которой этого урода одолеть никак не получится.

Даже не спал толком. Поэтому и услышал, как Киммо с Тапио вернулись домой. Слышал, как они суетились.

Но не отвлекался. Продолжал ковыряться в себе лекарской магией. Искал те самые структуры нервной системы, без которых мой план не мог сработать.

Теперь остаётся только наблюдать плоды моих трудов. Но для начала позволю психолекарю почувствовать себя победителем. Это ослабит его бдительность.

— Павел Андреевич, ну как же вы умудрились дважды наступить на одни и те же грабли? — усмехнулся Владыкин. — В прошлый раз вы попали под моём влияние, но каким-то чудом смогли из него выбраться. И что теперь? Сделали то же самое. Зря я переживал… Всерьёз ведь думал, что разобраться с вами будет тяжело. Сам на себя магией воздействовать не могу, поэтому пришлось пить успокоительное! — Борис Геннадьевич нервно усмехнулся, достал из кармана пачку таблеток и закинул в себя ещё одну, даже не запивая.

— Печально, Борис Геннадьевич, — я откинулся на спинку мягкого кресла и удручённо покачал головой. — Даже не знаю, что мне теперь делать. Я целиком и полностью в ваших руках!

Зараза! Перегнул палку.

Теперь он поймёт, что я над ним издеваюсь. Надо было дальше притворяться поверженным. Было бы веселее наблюдать за его реакцией. Но не смог я удержаться!

— Э-э-э… Погодите, я же точно заблокировал вам речь. Ерунда какая-то! — напрягся Владыкин и снова окатил меня волной своей магии.

Я вновь потерял сознание. Всего на секунду. Но мой план работал. Контроль над разумом и телом тут же вернулся. Значит, я действительно смог сделать то, что запланировал изначально.

Получилось… Я пошёл на серьёзный риск, но моя идея всё же себя оправдала! Теперь остаётся только наблюдать за Владыкиным. Повлиять на меня он никак не может. Зато я на него — легко!

— Заткнулись, наконец? — он помахал ладонью перед моим лицом. — Ух… Я уж начал думать, что магия не работает!

Я смотрел в одну точку. Мне хотелось послушать Владыкина. Он может выдать ценную информацию. Да и не хочется мне раньше времени раскрывать свои козырные карты.

— Поймите, Павел Андреевич. То, что мне приходится делать — это не моё желание, — вздохнул он. — Ничего личного. Вас заказал другой человек. Вы мне совершенно неинтересны. Я бы с радостью продолжил работать с вами, господин Булгаков. И не стал бы лезть не в своё дело. Но обстоятельства вынуждают. Вас хочет убрать очень важный человек, и я никак не могу ему препятствовать.

Ну надо же! А он ещё и от чувства вины страдает, как выяснилось. Даже успокоительные лопает, как конфетки. Наверное, сам же их себе и выписывает.

Но это к лучшему. Пусть исповедуется. Я помню, что ему поручено сделать: выяснить тайны моей семьи, а затем убить меня. Вернее, внушить мне, что я должен собственноручно с собой расправиться. Хитрый ход. И не придётся даже искать убийцу, ведь я всё сделаю сам.

Но нет, господин Владыкин. Не прокатит такой трюк. Мне моя жизнь дорога. Одну я уже потерял. А вторую никому не отдам.

— Знаю, что вы — очень способный лекарь. Знаю, что без вас многие пациенты лишатся квалифицированной помощи, — Владыкин ходил туда-сюда по своему кабинету, активно жестикулировал, кривился от собственных слов. Пытался сам себя убедить, что поступает правильно. — Серьёзно, мне очень стыдно, что я так поступаю. Простите меня, Павел Андреевич. Изначально я хотел просто лечить психические заболевания. Но так уж вышло, что нашёлся человек, которому нужны мои навыки. И я… Чёрт! Не могу я пойти против него, понимаете? Ага… Вижу, что понимаете.

Чего он там видит? Я просто муху на стене рассматриваю. Видимо, мой отрешённый взгляд заставил Владыкина думать, что я уже сошёл с ума от его магии.

— Я не верю в богов, господин Булгаков. Но если они есть… Передайте им, чтобы не судили меня строго. Я делаю это не ради денег. Просто не хочу потерять свою голову. Слишком уж много я знаю. Как и вы. Только вы из-за своих знаний умрёте, а я возвышусь — вот и вся история. А теперь — перейдём к делу, — Владыкин сделал глубокий вдох. Успокоился. — Времени у нас с вами немного. Скоро ко мне подойдут пациенты. Через пятнадцать минут вы покинете мой кабинет, затем подниметесь на крышу клиники и спрыгнете. Вниз головой. Так, чтобы повредить головной мозг и сломать шею. Это понятно?

— Да, господин Владыкин! — изобразил покорность я.

Ну и болван. Он весь сейчас сам жизнью рискует. Пока что ещё не понял, что его приказы могут отразиться в него самого.

— Отлично, — с явным облегчением улыбнулся он. — Но перед этим вы расскажете мне, почему ваша семья вышла из союза? Зачем вы решили предать нашего общего господина?

Так… Интересно. О каком союзе идёт речь? И кто этот господин? Брат императора? Константин Романов?

Что ж, я уже приблизился к разгадке. Теперь понятно, что Булгаковы были с кем-то в сговоре. Но в итоге решили выйти из этого союза.

Получается, моих родителей убили как раз из-за этого. Они что-то знали. Что-то, что могло навредить другим семьям этого союза.

Стоп… А ведь руководитель службы безопасности вызывал меня не просто так. Бондарев упоминал, что мою семью подозревали в сговоре против Российской Империи. Правда, он быстро забрал свои слова назад. Убедился, что я ничего не знаю — и дал заднюю. Сделал вид, что это была простая проверка. Блеф.

Но теперь мне ясно, что это не так. Никакой это не блеф. У императора и его служб явно есть подозрения насчёт моей семьи. Меня не трогают, потому что думают, будто я не принимал участия в этом сговоре.

Однако я не могу сказать наверняка! Воспоминания предшественника обрывочные. Был прежний Павел Булгаков в теме или нет — вопрос спорный.

Может, поэтому нас с Кириллом и пытаются убить? Думают, что мы знаем имена других заговорщиков!

— Булгаков! — Борис Геннадьевич хлопнул ладонью по столу. — Отвечайте на мой вопрос. Это приказ. Что вы знаете о нашем союзе? Сохранились ли какие-нибудь доказательства?

— Сохранились, — вновь кивнул я. — Вы с Константином Романовым хотите предать императора. Доказательства у меня есть. И они надёжно спрятаны.

Интересно, как он к этому отнесётся? Он ведь уверен, что я говорю чистую правду. Пока что Борис Владыкин не понял, что я обошёл его колдовство.

Владыкин вздрогнул, напряжённо взглянул на меня. Его руки затряслись.

— Г-где эта информация? — просипел он. — Булгаков, где эти данные? В вашем телефоне? В записях? Где⁈ Я приказываю вам ответить! Константин Сергеевич не может потерять свою власть!

И снова моё сознание отключилось. На этот раз на долю секунды. Мелочи! Главное, что я не поддаюсь его магии.

Но мне уже надоело терять сознание каждые пять минут. Пора действовать.

— Всё, господин Владыкин. Я уже достаточно развлёкся с вами. Теперь ваш черёд отвечать на мои вопросы, — я встал с кресла, потянулся, размял пальцы.

Владыкин ещё несколько раз попытался взять меня под контроль, но ничего из этого не вышло. Я даже сознание перестал терять. Полностью адаптировался.

Теперь его магия вызывает у меня только неприятное покалывание в голове — не более того.

— Стойте… Стойте! Нет! Почему? Как⁈ Вы должны меня слушаться! Я приказываю вам сесть в кресло! — запаниковал психолекарь.

— Да успокойтесь вы. Хватит! — попросил я. — Сломалась ваша магия, разве не видите?

Владыкин рухнул в своё кресло, задрожал. Психолекарь окончательно понял, что его колдовство против меня бессильно. Не мог только понять — почему.

Объяснять я ему свою идею не стану. Но на самом деле всё очень просто. Во-первых, перед походом к психолекарю я заблокировал те же нервные волокна, что и в прошлый раз. Не давал приказу распространиться по нервной системе. В итоге его магия рассеивалась на полпути.

Но главная идея не в этом. Мне удалось активировать зеркальные нейроны. Это очень важные нервные клетки. Именно благодаря ним люди в принципе способны чему-то обучаться.

Например, если человек впервые в жизни видит молоток, он сразу не поймёт, для чего может пригодиться этот инструмент. Но если ему показать, как другой человек забивает гвозди, он сможет повторить эти действия.

Все наши повторения за другими людьми — это работа зеркальных нейронов. Танцы, спорт, музыка, любого рода движения — всё это происходит за счёт них.

Владыкин не догадывался, что эти нейроны могут сыграть с ним злую шутку. Но они сыграли. Ещё как сыграли! Я всю ночь искал в своей нервной ткани эти структуры. И научился отражать от себя магию.

К сожалению, с любой магией так поступить не выйдет. Если в меня кто-нибудь кинет огненный шар — я сгорю.

Этот трюк работает только в том случае, если вражеская магия проходит через мою нервную систему. Зеркальные нейроны в команде с тормозными нервными клетками смогли остановить атаку Владыкина.

Более того… Есть риск, что его магия вернулась назад и воздействовала на его же тело. Но пока что эффект ещё не проявился. Надо за этим понаблюдать.

— Как вы это делаете? Павел Андреевич, это совсем не смешно! Сядьте! Лягте! Да убейте себя, чёрт подери! — завопил психолекарь. — Почему вы никак не реагируете на мои приказы⁈

— Мы оба прекрасно понимаем, что правду вы из меня не вытащите, — отметил я. — Поэтому жду от вас объяснений. Почему Константин Романов хочет меня убить? Вернее… Нет. Я уже догадался, почему он хочет это сделать. Лучше расскажите об этом другим людям. Поведайте службе безопасности, какие приказы даёт вам младший брат императора.

— Чёрт… Чёрт! — выругался Владыкин, резко вскочил с кресла и пошагал к двери. — Что вы наделали, Булгаков? Я… Я ничего не могу с собой сделать! Тело меня не слушается!

Взгляд психолекаря стал пустым. Он полностью потерял дар речи и прошёл мимо меня в коридор.

Кажется, ситуация вышла из-под контроля. Я лишь подозревал, что зеркальные нейроны вернут назад магию Владыкина. Но даже не думал, что это произойдёт так быстро.

Что ж, ладно. Остановить его я уже не смогу. Пусть идёт выполнять собственный приказ. Поделом! Всё равно никакой пользы от него больше не будет. Похоже, он рассказал всё, что знал. И всё, что мог. Большего бы я от него не добился.

Психолекарь — лишь мелкое звено между мной и более высокими чинами, стоящими во главе заговора. Больше он бы при всём желании не рассказал.

Я бы мог попытаться задержать Владыкина. Но понимал, что приказ, который он наслал сам на себя, окажется сильнее. Даже если я его свяжу — он всё равно найдёт способ его исполнить. Поэтому на этом допрос пришлось закончить.

Из-за приказа Владыкина «убить себя» имён членов союза я не узнаю. Хотя не исключено, что он и сам не знал всех его участников. Сейчас это уже неважно.

Главное, что я хотя бы немного начал распутывать эту интригу. У меня есть зацепки. Посмотрим, куда они выведут меня дальше.

Борис Геннадьевич вышел из кабинета, зато внутрь вошёл главный дознаватель, Аристарх Биркин. Увидев меня, мужчина тут же схватился за сердце.

— Проклятье! — выругался он. — Что-то мне… Что-то я паршиво себя чувствую! Господин лекарь, пожалуйста, помогите мне. Видимо, совсем нервы сдали.

Ну и какого же чёрта здесь творится? Видимо, Биркин пришёл на консультацию к Владыкину. Он уже несколько дней к нему ходит, я давно это понял.

Но почему он говорит со мной так, будто мы встретились впервые в жизни?

У Биркина началась аритмия. Пока что обычная тахикардия, но скоро она перерастёт в фибрилляцию предсердий. Я ведь предупреждал его, что нам нельзя находиться рядом. Так зачем же он тогда сокращает расстояние? Если не остановится, моя магия его убьёт.

— Пожалуйста, господин лекарь, помогите, — пропыхтел дознаватель. — Не могу понять, что происходит… Только что чувствовал себя нормально. А теперь сердце того и гляди из грудной клетки выпрыгнет!

— Готово, — я убрал свою магию, замедлил сердечный ритм.

Биркин с удовольствием сделал вдох. Улыбнулся, обнажив кривые зубы.

— Ох… Спасибо вам большое. Видимо, перетрудился. Кстати, не подскажете, куда ушёл психолекарь? У меня назначена консультация. Думал, господин Владыкин меня уже ждёт.

— Не уверен, что он вернётся в ближайшее время. Кажется, у него возник форс-мажор, — ответил я. — Аристарх Иванович, а что с вами происходит?

— Эм? — вскинул брови дознаватель. — Разве мы с вами знакомы? Простите, память на лица у меня плохая. Я только своих пленников хорошо запоминаю. Не подскажете, как вас зовут? Просто мне нужно знать, на чьё имя писать благодарность главному лекарю. Вы так оперативно восстановили мой сердечный ритм…

Чёрт меня подери! А ведь он не шутит. Не притворяется. Судя по работе печени, он не пьян. Биркин в своём уме. Но при этом не может меня узнать.

Что-то мне подсказывает, что тут тоже Владыкин потрудился. Промыл ему мозги. Интересно, с какой целью? Может, Биркин тоже знает то, что может навредить Константину Романову?

— Павел Андреевич Булгаков, — ради эксперимента ответил я. — Моё имя кажется вам незнакомым?

— Хм… — задумался Биркин. — Булгаков… Нет, почему же? Звучит знакомо. Кажется, вы — новый лекарь. Рад познакомиться с вами. Нашей императорской клинике не хватает свежей крови! Хорошо, что вы устроились к нам, — Биркин протянул мне руку.

Но пожать её я не успел. Поскольку именно в этот момент за окном пролетел вопящий Борис Владыкин. Только что спрыгнул с крыши, судя по всему. Но не вниз головой. Видимо, сработал инстинкт самосохранения. Перевернулся уже в воздухе.

М-да… И вот такая участь ждала бы меня, но мне повезло придумать способ борьбы с ментальной магией.

— Что это было? — оторопел Биркин. — Там человек упал!

— Поэтому мне придётся вас покинуть, Аристарх Иванович, — вздохнул я. — Думаю, этому несчастному потребуется помощь.

Не знаю, что случилось с Биркиным, но это мне только на руку. Он наконец-то забыл про меня и про мой шрам. Теперь можно снять с него повреждающую сетку. Не вижу смысла и дальше вызывать аритмию. Неизвестно, что с его памятью сотворил Владыкин, но я этому только рад!

Ура! Минус один псих в моём окружении. А если учесть, что Борис Владыкин только что спрыгнул с крыши четырёхэтажного здания, можно сказать: «Минус два».

Когда я вышел на улицу, вокруг психолекаря уже собралась толпа. Через собравшихся стражников и слуг пытался прорваться нейролекарь Сергеев. Старичок, громко шаркая ногами, растолкал людей и воскликнул:

— Разойдитесь! Сейчас же! Мне надо оценить степень повреждения… А где Лёня? Лёня!!! — заорал Алексей Георгиевич.

Леонид Беленков выскочил из-за угла. Сразу же явился на зов своего наставника.

— Лёня, скорее! — потребовал нейролекарь. — Кажется, наш коллега себе голову разбил.

— Могу чем-то помочь, Алексей Георгиевич? — я присел рядом с пострадавшим Владыкиным. Это хороший шанс оценить, как будет развиваться его судьба в дальнейшем. Смерти я психолекарю не желаю. Если есть шанс его спасти — это даже к лучшему. Тогда я в итоге смогу узнать от него больше информации о союзе, в котором состояли мои родители.

Да, он пытался меня убить. Но он ещё не рассказал всё, что знает о заговоре. Будет логичнее сохранить ему жизнь. Пока что он — единственная ниточка, которая может привести меня к разгадке убийства Булгаковых.

— Павел Андреевич, вы как нельзя вовремя! — закивал Сергеев. — Пожалуйста, осмотрите кости. Мы с Лёней… с Леонидом Петровичем займёмся нервной системой.

Кости я уже осмотрел. Можно сказать, что Владыкину повезло. Я бы на его месте точно переломал бы себе всё что можно. Борису Геннадьевичу надо было в акробаты идти, а не в психолекари.

Рёбра, кости голени, несколько позвонков и кости лицевой части черепа. Больше Владыкин ничего не сломал. Даже внутренние органы не повредил. Смог сдержать удар ногами. Но всё же ударился лбом об асфальт.

— Поврежденные сосуды заращиваю, — отчитался я. — Обломки костей лучше будет вернуть на места в условиях стационара. Что скажете насчёт головного мозга? Мне кажется, лобные доли повреждены. И затылочные, очевидно, тоже.

— Полностью с вами согласен, Павел Андреевич. Но при чём тут затылочные? А-а… Божечки! Вы правы, как же я сразу не догадался? Противоудар! — затрясся Алексей Георгиевич.

Стандартный механизм повреждения. Мозг человека ведь не закреплён на каких-нибудь штырях. Пространство вокруг него очень мягкое. Поэтому при ударе по лбу мозг может отлететь назад и удариться о кости черепа затылочной частью.

Получается, что при ударе страдает сразу две противоположные стороны.

— Порванные нервы восстановил, — сообщил наставнику Беленков. — Надо его госпитализировать в травматологию. Иначе умрёт от болевого шока.

— Болевые рецепторы я уже выключил, — помотал головой Сергеев. — Позовите санитаров. На носилки — и ко мне в неврологию! Я его быстро восстановлю. Не могу только понять, как господин Владыкин вообще умудрился вывалиться из окна.

— Не из окна, — ответил один из стражников. — С крыши. Он сам спрыгнул. Мы видели. Никого рядом с ним не было.

— Ой, беда-беда, — вздохнул Алексей Георгиевич. — Наш психолекарь сам сошёл с ума! Видимо, не выдержал нагрузку.

Я помог нейролекарям перенести Владыкина в стационар и попросил Сергеева, чтобы тот сообщил мне, если Борис Геннадьевич придёт в себя.

Надо будет снова с ним поговорить. Высок риск, что с такими повреждениями он вообще не сможет вспомнить часть своей жизни. У него явно есть ушиб мозга. Причём степень тяжести далеко не лёгкая!

И ведь Константин Романов обязательно об этом узнает. Но как он отреагирует на произошедшее — большой вопрос. Возможно, поймёт, что соваться ко мне не стоит. Но, может быть, поступит иначе. Наоборот, снова начнёт насылать на меня убийц.

Как ни крути, а разбираться с ним придётся. Но лучше дождаться, когда Владыкин придёт в сознание. Он сам должен рассказать правду о заговоре. Мне никто не поверит, если я начну кричать на каждом углу, что Владыкин и Константин Романов намерены предать Российскую Империю!

После произошедшего я вернулся в свой кабинет. На ходу воспользовался своим новым навыком. «Массовый анализ» быстро определил, с какими диагнозами ко мне пришли жители императорского двора.

Большая часть обратилась ко мне с мелочами. Но один вызвал особый интерес. Барон Лагунов. Полный мужчина. «Анализ» сообщил мне, что пациент весит более ста двадцати килограммов.

Я уже привык, что повышенная масса тела у людей старше пятидесяти лет чаще всего идёт рука об руку вместе с сахарным диабетом второго типа.

И я оказался прав. Судя по анализам, этот человек живёт с диабетом уже не один год.

— Вы таблетки принимаете, Иван Васильевич? — обратился к Лагунову я. — Глюкоза выше десяти. Это же никуда не годится!

— Бывало и хуже, — вздохнул он. — Первый раз меня положили в эндокринологическое отделение чуть ли не в коме. Сахар поднялся выше двадцати.

— И гликированный гемоглобин очень высокий, — продолжил изучать анализы я. — Не пойдёт. Надо исправлять.

Многие диабетики забывают, что им надо контролировать не только сахар, но и гликированный гемоглобин. Ведь по этому показателю можно оценить эффективность назначенной терапии.

Простыми словами, сахар цепляется за гемоглобин, изменяет его структуру — и это можно увидеть в анализе крови. В норме он должен быть менее шести процентов. Если наблюдается подъём выше шести с половиной — можно с уверенностью сказать, что у пациента предиабет или диабет.

Я назначил Лагунову новые препараты. Откорректировал дозировки старых, посоветовал принимать тиоктовую кислоту для восстановления уже повреждённых нервных клеток, но на этом проблемы не закончились.

Пациент пожаловался на симптомы, которые я самостоятельно убрать никак не мог.

— Тут ещё другая проблема появилась, Павел Андреевич, — произнёс барон. — Я ведь всё время за компьютером работаю, с бумагами вожусь. А глаза уже ничего не видят. Хотя ещё пару лет назад зрение было идеальным! Никогда об очках даже не задумывался.

Плохо дело… Речь явно о диабетической ретинопатии. Другими словами, сахар убивает глаза. С этим надо к офтальмологу.

Вернее — к оптилекарю. Так в этом мире называют глазных врачей. Как раз сейчас, судя по расписанию, один из специалистов ведёт приём.

Дарья Валерьевна Зорина, если не ошибаюсь. Вот к ней-то я и провожу пациента.

Барону было трудно передвигаться, поэтому я решил лично проконтролировать, что он доберётся до специалиста. Очереди к Зориной не было. Она уже завершала приём, когда мы с бароном Лагуновым вошли в её кабинет.

— Чем могу помочь? — бросила молодая светловолосая девушка.

Зорина поправила очки и с интересом взглянула на нас с Лагуновым.

И в этот момент я почувствовал резкие изменения в окружающем меня мире. Вспомнились все уроки моего учителя. В голове всплыли посещённые мной места силы. Благодаря Валерию Бражникову я научился видеть потоки жизненной энергии.

И сейчас я увидел один из них.

По какой-то причине тонкая струйка лекарской магии вышла из моей груди и соединилась с телом Зориной. Дарья явно не видела того же, что и я.

Но в эту секунду я понял, что мы как-то связаны.