Презренный металл

6. Время любить, и время ненавидеть

Меня будто электрическим разрядом прошило. А в глубине, от самого сердца начала подниматься чёрная, мрачная пена. Гнев. И даже мышь никак себя не проявила, утонув в этом гневе. Гнев мигом заполнил меня всего, и я почувствовал, как мои глаза прояснились и из них полились потоки чистой ярости.

— При всём уважении, Сашко, — сказал я, пытаясь сдерживаться, чтобы не броситься на него и не вгрызться в кадык. — Мы пришли потанцевать. И вообще мы не пьющие. Так что… Спасибо за приглашение. Как-нибудь в другой раз.

Сашко уставился на меня немигающими, жёлтыми, гиеньими глазами. Он оценил мой взгляд. Вероятно он видел такие взгляды много раз, и поэтому для него не составило никакого труда понять, что на самом деле я ему говорю и куда посылаю. И это его задело. Это его не просто задело, а вызвало такую же волну гнева. И его радужки цвета блёклого янтаря вмиг помутнели, и из них полилось чистое зло.

— Мне не говорят «нет», — повторил он сделавшимся хриплым, голосом.

Казалось бы, бросил, какую-то лёгкую, опереточную фразу, но тот, кто увидел бы его лицо, ни за что бы так не подумал. Это было сказано очень веско и очень серьёзно.

— А я и не говорю нет, — всё ещё пытаясь совладать с собой, довольно дипломатично ответил я. — Я говорю большое спасибо. И мы обязательно воспользуемся этим щедрым предложением. Только в другой раз. А сейчас пойдём потанцуем.

С двух сторон от меня возникли два самца гориллы с озабоченными лицами и крепкими бицепсами.

— Спасибо, Сашко, — кивнул я. — Действительно очень лестное предложение.

— Идите за мной наверх, — процедил он.

— Почему-то мне кажется, что ты, Сашко, начинаешь немного беспределить, — прищурился я, сжимая кулаки.

Жёлтые гиеньи глаза кипели яростью и сочились ядом. Настя стояла бледная, как полотно. Она не осознавала, что именно тут происходило, но страшно перепугалась, потому что не нужно было особо хорошо разбираться в жизни, чтобы понять, ситуация складывалась крайне опасная.

— Наверх её, — тихо бросил цыган, не глядя на своих торпед.

И в тот же миг они подступили к Насте. Обстановка становилась максимально взрывоопасной. Я сжал челюсти и был готов крушить всё на своём пути.

Но вдруг, в этот самый момент, произошло нечто неожиданное.

— Крас! — окликнули меня.

Голос показался смутно знакомым, но я не обернулся.

— Крас, братко! — повторил голос. — А ведь я тебя предупреждал, что не надо иметь дел с кем попало.

И я хмыкнул, сообразив, кто это был. Конь-Огонь, предводитель тех патлатых бродяг, что приходили вступаться за Маратика и пеняли мне за дружбу с Князем. Как в воду глядели братья.

— Белая Русь! — кивнул я, не отрывая взгляда от кипящих глаз Сашко. — Здорово, Акела.

— Дожили! — воскликнул он. — Притесняют титульную нацию в сердце России, да? Что за проблемы, братишка?

Он хлопнул по плечу телохранителя Сашко. Тот дёрнулся, но возражать не посмел, потому что неожиданно этих забавных байкеров здесь оказалось целых пять человек.

— Проблемы, амиго? — кивнул Конь-Огонь взбрыкнувшему телохранителю.

Тот напрягся, загородил спиной своего босса. Второй сделал то же самое. Они собрались, как бы готовясь к схватке.

— Чё за кипиш, Серёга? На девчонку твою глаз положили? Вы чё, арийцы недоделанные? Вообще нюх потеряли? Мы вам сейчас зубы подпилим и коготки подточим. Ещё и по соломинке в жопу засунем и надуем, как воздушные шарики. И понесут вас воздушные потоки по местам былых кочёвок.

Подошёл ещё один цыган. Конфликт начал приобретать этнический характер. Тут же нарисовались энергичные, бодрые, как спецназовцы, охранники этого заведения.

— Так, так, в чём проблема? — начали оттеснять они всех участников нашей небольшой конференции. — Проходим, проходим, отсюда отходим, вон туда, в конец коридора.

— Да спокойно, спокойно, — улыбнулся Сашко и приподнял руки. — Спокойно, ребята, нету никаких проблем, лёгкое недопонимание.

Говорил он спокойно и открыто улыбался, вот только в глазах продолжал клубиться адский огонь. Будто через эти глаза можно было заглянуть туда, куда обычному смертному очень не хочется заглядывать.

— Ладно, ладно, всё. Мы идём в вип-зону. Я ваш вип-клиент. Никаких проблем. А ты, Крас, ещё выучишь урок, уверяю тебя. Скоро ты убедишься, что я всегда получаю то, что хочу, и то, что является моим.

— Ты всегда получаешь люлей, — усмехнулся Акела.

Он, похоже, был изрядно навеселе и поэтому дерзость его была достаточно напористой. Сашко отступил. Поднялся на лестницу и на прощание подмигнул Насте.

— До скорой встречи, красавица! — сказал он и улыбнулся, отвратительно, гадко, злобно и мерзко.

Ситуация разрядилась, но до завершения было очень и очень далеко.

Настя выпила залпом свой стакан.

— Кто это был? — тихонько спросила она. — Какой-то ужасный человек.

— Испугалась? — спросил я. — Ничего, всё хорошо, не беспокойся. Он ничего нам не сделает. Видишь, какие у нас замечательные друзья. Спасибо, братья. Кстати, мы так в прошлый раз и не познакомились. Ну, в смысле, ты-то меня знаешь, а как тебя зовут? Я не знаю.

— Ратобор, — усмехнулся Конь-Огонь.

— Красиво, — кивнул я, воздержавшись от комментариев.

— Ну что, нужно это дело залакировать! — радостно предложил он.

— Давайте. У меня вот есть уже.

Мы отошли в сторону бара. Я достал телефон и написал сообщение Чердынцеву:

«Нужна эвакуация. Клуб ВТФ. Возьмите ствол и для меня».

Ответ пришёл очень быстро, почти молниеносно:

«Буду через 20 минут».

Это было уже неплохо. Все двадцать минут мы провели в толпе парней из «Белой Руси». Надо сказать, что Настя пользовалась успехом. Никто к ней, разумеется, не приставал и не лез с вопросами, но я ловил заинтересованные взгляды этих поддатых рестлеров. Надо сказать, что сегодня они выглядели намного приличнее, чем тогда во дворе. Иначе, думаю, фейсконтроль было бы пройти довольно трудно.

Волосы их были чисты и расчёсаны, джинсы и свитеры выглядели вполне аккуратно. Всего их было пятеро. Пятеро крепких парней из местного отделения Ku Klux Klan. Я совсем не расист, но союзники бывают разными. Нужно только грамотно выстраивать взаимодействие. Я усмехнулся.

Настя немного успокоилась и даже повеселела. Вероятно, подействовало снадобье, которое она выпила. Я же к своему так и не притронулся. Сейчас нужно было сохранять трезвость.

Через восемнадцать минут после получения сообщения от Чердынцева появился он сам. Зашёл расслабленной походкой, эдакий плейбой средних лет в дорогом пиджаке, в дорогой сорочке и в крутых очках. Отдыхающий элитарий, желающий элитного отдыха.

Обнаружив меня в толпе крупных бугаёв, он напрягся, но я сделал знак, что, мол, это свои.

— Ладно, ребята, — сказал я. — Ратобор, не пропадай. Я вижу, вы парни неплохие. Жалко, что в первый раз у нас возникло небольшое недопонимание.

— Да нормально, чел, не парься. Ты тогда чётко разрулил. Пацаны тебя зауважали. Так что, если что надо, звони.

Мы даже обменялись с ним телефонами. Жизнь длинная, а ситуации возникают разные.

— Мы за любой кипиш, за чистоту и за историческую справедливость, — заявил он.

— Ценю, — улыбнулся я. — Молодцы, ребята!

Я пожал всем пятерым руки, взял Настю и подошёл к Чердынцеву.

— Здрасьте, Александр Николаевич!

— Что тут у тебя творится? — кивнул он и посмотрел на Настю.

— Это Настя, а это Александр Николаевич.

— Привет, Настя, — кивнул он и быстро, молниеносно просканировал её, оглядев с ног до головы, и удовлетворённо кивнул. — Хорошая.

— Сашко Пустовой, — сказал я. — Слышали про такого?

— Тогда понятно, что там за пятнадцать-двадцать черноволосых красавцев тусуются у входа. Тебя ждут? Боюсь, они могут быть вооружены не только добрыми словами. Выглядят не очень дружелюбно.

— Да кто их знает. Может, меня, а может, тех парней.

— Ладно, не будем проверять. Идём.

— Вы взяли инструменты?

— Какие ещё инструменты, — отмахнулся он. — Пойдём через чёрный ход. Там ждёт автобус.

— Большой?

— Нормальный.

— Ну, я б тогда и этих ребят с собой прихватил, — кивнул я на Ратобора.

— Ну, давай, если ребята нормальные.

— Настя, стой с Александром Николаевичем. Ни на шаг от него не отходи.

— Не бойся, я её не отпущу, — подмигнул ей Чердынцев.

Я вернулся к Акеле.

— Ратобор, тут такое дело. Там враги раздухарились, хотят продолжения банкета или что там они хотят, точки над «и» расставить.

— Чё такое? Они хотят махач что ли устроить? Так мы им быстро объясним правильный ход истории.

— Не факт, что быстро, — покачал головой я. — Их там на парковке перед входом уже человек двадцать. Так что могут быть осложнения. Предлагаю сейчас отложить разбирательство до лучших времён. Всё-таки тёплая, ламповая, дружеская атмосфера. Зачем портить впечатление от хорошего вечера и предпраздничную обстановку?

— А какой праздник?

— Ну как какой? Скоро четвертое ноября, красный день календаря, когда поляков из Кремля погнали.

— Ну да, да, это ты точно подметил… — несколько раз кивнул он и задумался.

— Ну так погнали с нами. Выйдем аккуратненько, у нас там автобус, а потом будет желание — найдёте их.

Они переглянулись. Отступать, как я понимаю, было не в их правилах, но здесь ситуация складывалась так, что лучше было отступить.

— Перехитрить не значит сдаться, — подбодрил я их. — Перехитрить значит победить.

Эти слова оказались решающими, и мы всем отрядом прошли через чёрный ход. Там стоял средних размеров автобус Mercedes Sprinter в люксовой комплектации с тонированными окнами. Мы зашли внутрь. Внутри, кроме водителя, было ещё трое крепких парней, одетых в цивильное, но всё чёрное. Как ниндзи. Походу, это и были ниндзи. Наши. Местные.

Мы выехали и проехали мимо засады. Мстители пристально посмотрели на автобус, но бросаться под колёса не стали. Просто проводили нас взглядами. На этом пролог начавшейся игры можно было считать завершённым. Пролог, потому что вслед за этим неприятным инцидентом обязательно должно было последовать продолжение с неминуемым катарсисом и развязкой. Скорее всего, не слишком мирной.

Парни вышли за поворотом у бара, носившего почему-то название дорогого Лондонского универмага, а нас с Настей Чердынцев подвёз до дома. Ну а за машиной я решил сходить завтра.

— Александр Николаевич, примите благодарность. Обязательно будет премия. Я поговорю с руководством компании.

— Ну-ну, хохмач, — усмехнулся он. — Поговори, поговори. Премия дело хорошее. Я тебе вот что скажу, Серёжа. Премия премией, но пора бы тебе уже что-нибудь предоставить посущественнее внезапных ночных подъёмов по тревоге.

— Что-то ещё существеннее этого?

— Да, я имею в виду какие-то материалы. Иначе контракт на льготное обслуживание может быть расторгнут в одностороннем порядке. Понимаешь, о чём я говорю? Смотри, кстати, какая у меня есть фотка прикольная.

Он вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист А4, развернул и протянул мне. Я включил фонарик на телефоне и посветил на снимок. Да, действительно он был прикольным. Это была распечатка с дорожной камеры. На ней крупным планом располагался водитель странного вида, в бейсболке, больших очках, как у мафиози из семидесятых, и с кривыми, вырезанными из овчины усами.

Они были приклеены не очень ровно и делали человека, изображённого на фото, похожим на почтальона Печкина. Ещё бы шапку поменять — и вообще вылитый. На соседнем снимке размещался общий план. Было видно автомобиль, марку, госномер.

— Занимательно, — кивнул я, сложил фото и засунул в карман. — А кто это?

— Давай, Сергей, потолкуем завтра с Садыком. Фотографию можешь себе оставить.

— Ну, потолковать можно, почему не потолковать? — пожал я плечами.

— Значит, в половине шестого вечера будем ждать тебя на даче, где и были в прошлый раз. Найдёшь?

— Надеюсь, найду, — ответил я. — А вы мне найдите, пожалуйста, адресок этого Сашко.

— Зачем?

— Очень надо. Просто позарез.

Он пристально посмотрел на меня и кивнул.

— Видишь как? — покачал головой я, когда мы с Настей зашли в подъезд. — Всё-таки вечер у нас сорвался. Из-за хулиганов даже потанцевать не удалось.

— А кто такой Александр Николаевич? — спросила Настя.

— Хороший дядька, умеющий решать непростые вопросы.

Она хмыкнула.

— Пойдём к тебе чаю попьём? — попросилась она. — Мне надо съесть что-нибудь, чтобы от меня спиртным не пахло. А то мне отец хвост накрутит. Он предупредил.

— А ты что ему сказала? Куда идёшь?

— С тобой в кафешку.

— И они просто так отпустили? — удивился я.

— Ты у них на хорошем счету, — засмеялась Настя. — Они от тебя не ждут подвоха.

Удивительные встречаются родители. Просто удивительные…

— Пойдём, — кивнул я. — Тебе дать резинку жевательную?

— Нет, надо что-нибудь съесть. Это лучшее средство.

— Ну, пельмени могу тебе предложить.

— Нет, что-нибудь к чаю. Есть там у тебя какое-нибудь печенье или ещё что-то?

— Ну, может и есть. Посмотрим.

Мы зашли домой.

— Ты знаешь, — сказала Настя, глядя на меня какими-то доверчивыми, практически щенячьими и совершенно влюблёнными глазами. — Это был очень классный вечерок. Один из лучших. Будет, что внукам рассказать, провожая на танцульки.

Она засмеялась с видимым облегчением, как человек, чудом уцелевший в ужасной передряге.

— Хотя с драйвом, конечно, перебор вышел, — добавила она сквозь смех.

Я думал, после сегодняшних приключений она будет бежать от меня со всех ног куда подальше, а получалось всё наоборот.

— Так что за Александр Николаевич? Расскажи.

— Это мой хороший знакомый, — пожал я плечами.

— А тот, как его, Сашко?

— А тот родственник нашего Князя. По материнской линии.

Сука, добавил я про себя.

— Серьёзно? А что он от тебя хотел?

— По-моему, он от тебя чего-то хотел, — покачал я головой.

— Мне кажется, он хотел от тебя. А просто… решил надавить через меня, чтоб тебе сделать побольнее. Тебе так не показалось?

— Не знаю, Настя, — развёл я руками.

— А чего ему от тебя надо?

— Да не говорит пока. Но что-то надо, ты права.

— А что ты будешь делать? — не унималась она.

— Посмотрим. Сначала послушаем, что он скажет. А вот что ты будешь делать?

— В смысле, когда? — удивилась она.

— На следующей неделе, — пояснил я, выключая закипевший чайник. — У нас же каникулы.

— А, да, точно, — кивнула Настя, — каникулы. Долгожданные, да?

— Будешь торчать всё время в галерее?

— Нет, не буду, — помотала она головой.

— Почему? Там у вас тоже каникулы?

— Нет, все наши уезжают завтра в Минск на большой международный фестиваль искусств. Там будет сумасшедше интересная программа и всё такое. Со всей страны приедут, из Белоруссии тоже, а ещё будут китайцы, вьетнамцы, индусы, много кого.

— Круто, — оценил я масштаб.

— Круто, да, — пожала она плечами и улыбнулась, но как-то без особой радости.

— Чего? — нахмурился я. — А ты-то что, не едешь, что ли?

— А я не еду, буду сидеть дома, — ответила Настя.

— Почему?

— Ну, там надо было оплачивать своё проживание, питание, взнос. Потому что бюджет галереи на это мероприятие был ещё в начале года закрыт. И они сейчас меня добавить не могут. Предложили типа если сама оплатишь, то мы тебя с удовольствием возьмём. Там только дорогу, проживание и питание нужно оплатить.

— И почему ты не стала оплачивать?

— Так чем я оплачу-то? Сумма-то знаешь какая?

— Какая?

— Под сто пятьдесят тысяч вышло.

— Ого, ничего так, прилично. Вы там будете в президентском дворце, что ли, жить?

— Нет. В гостинице обычной. Я не знаю. Короче, родители сказали, что у них сейчас нет свободных денег на мои хотелки.

— А ты сама-то хотела бы поехать?

— Ну, конечно. Я думаю, что там было бы офигенно. Можно было сделать крутой перформанс, как, помнишь, на выставке. Только аудитория была бы уже другая, более заинтересованная, и это могло бы прямо иметь международный успех.

— Ну, так поезжай, — кивнул я.

— Так я тебе говорю, денег нет, — удивлённо глянула на меня Настя, закидывая в рот маленькую сушку.

— Я тебе дам.

Она засмеялась.

— А ты-то откуда возьмёшь?

— Так я ж работаю, Настя.

— Ну и сколько ты зарабатываешь? Все деньги мне отдашь?

— Курьеры, если ты не в курсе, зарабатывают очень много! Почти как миллионеры.

Я вышел с кухни, через минуту вернулся и положил перед ней сто шестьдесят тысяч.

— Десяточку ещё на мороженое накинул, — сказал я.

Она обалдело хлопала глазами.

— Ты что, серьёзно?

Она подняла голову, посмотрела на меня, и я засмеялся, настолько обескураженно и удивлённо она выглядела.

— А когда я шутил?

— Мне кажется, всегда… — прошептала она и потрясла головой.

— Но не в этот раз. Кстати этот цвет волос просто офигительный. Это природный?

— Не, ну я так не могу, ты чего? — отодвинула она деньги. — Ты вкалывал, а я поеду их тратить? Если бы вместе, тогда ещё туда-сюда, а так нет. Да и что я родителям скажу?

— Скажешь, что нашли финансирование. А в галерее скажешь то же самое, но только про родителей.

— Нет, ну ты что, правда, серьёзно?

Глаза её увлажнились. Но я был серьёзен. Ещё как серьёзен. Потому что в свете последних событий меньше всего я хотел, чтобы Настя оставалась здесь одна, без присмотра и без контроля. Моталась бы на каникулах неизвестно где, рискуя оказаться на крючке у Сашко.

— Серёжка, ты такой… — начала она, но не договорила и закрыла лицо руками. — Можно я тебя обниму?

— Обними, дитя моё, — улыбнулся я.

Она села мне на колени, обхватила за шею, чмокнула в щёку положила голову на плечо, а я чуть не впал в кому от того, как это было приятно.

— Нет, — сказала она, оторвавшись от меня. — Вечер совсем не был испорчен. Вечер был самым классным в моей жизни. У меня ещё никогда такого не было. Правда. Спасибо тебе, Красивый. И я сейчас не про деньги. Про деньги тоже спасибо. Но я про другое…

«Спасибо» она произнесла с таким чувством, что у меня стало тепло на сердце.

Утром я заказал такси. Не знаю, как Настя смогла убедить родителей и успела всё решить с организаторами, но всё получилось. К десяти утра я отвёз её в аэропорт, пообещав её матери проследить, чтобы она никуда по дороге не врюхалась. Отдал её на руки коллегам по экспериментальной лаборатории, а она с гордостью меня всем представила, не объявляя статуса — друг, брат, сват или жених. Просто Сергей. В общем, с гордостью всем представила, и я поехал.

Им предстояло лететь в Новосибирск, а оттуда напрямую в Минск. Ну, а я рванул к клубу ВТФ, забрал свою машину и вернулся домой. Решил всё-таки навести порядок, потому что в конце недели должна была вернуться мама, а когда ещё появится время, было совершенно не понятно.

Так что, я закатал рукава и взялся за дело. Правда, практически сразу зазвонил телефон. Это была Жанна Константиновна.

— Привет, фиолетовая фея, — воскликнул я.

— Прекрати, — не слишком ласково ответила она. — У меня дело.

— Это прекрасно, Жанна Константиновна, — усмехнулся я. — Надеюсь, это именно то дело, о котором я сразу подумал?

— Дело, в котором ты фигурируешь у меня одно в производстве, — заявила она.

Но заявила не как обычно, а немного неуверенно, будто чувствовала себя не в своей тарелке.

— Что же, дело это хорошо, тем более что мне очень нравятся ваши методы ведения следствия. Я готов поучаствовать ещё в парочке следственных экспериментов.

— Перестань, — раздражённо бросила она. — Я была не права. Это вообще всё получилось совершенно случайно. Ты сам виноват.

— Естественно, всю вину я беру на себя, — усмехнулся я.

— Прекрати, я тебе говорю. Вообще, удали эти файлы из памяти. Мы не можем… э-э-э… — замялась она.

— Ты не понимаешь, — возразил я. — Мы не только можем, но и хотим.

— Краснов, — рыкнула Жанна. — Мне надо тебе реально несколько вопросов задать.

— Знаешь, в каком месте выведывается больше всего тайн?

Она зарычала.

— Заткнёшься ты или нет?

— Нет, — прямо и честно ответил я.

— Короче, мне надо с тобой поговорить по делу, а не по всякой ерунде.

— Ну давай встретимся. Например, завтра в том же месте.

— Нет. Придёшь ко мне в управление.

— Управление исключено, — проговорил я. — Нафига мне это надо? Нет, Жанна Константиновна, сначала встретимся и обсудим, что это за вопросы, чтобы я успел подготовиться.

— Не наглей, Краснов.

— Я не наглею, но как бы… ты уж пойди мне навстречу. Не чужие люди, в конце концов.

Она начала тяжело дышать, похоже, пытаясь сдержать поток своих эмоций.

— Ладно, Жанна, всё, не спорь. Давай завтра в то же время и в том же месте. Мне тоже надо задать тебе несколько вопросов.

В конце концов, крыть ей было нечем. Вопросы, судя по всему, накопились. А может быть, и это мне нравилось гораздо больше, она заскучала и хотела меня увидеть.

Поговорив с ней, я вернулся к наведению порядка. Времени это сожрало огромное количество. Попросту говоря, целый день я посвятил тому, что раскладывал вещи по местам, а потом пылесосил и мыл пол. Чистота, как говорится, залог здоровья.

К назначенному времени я начал собираться на встречу с Садыком. Оделся, перекусил, взял с собой, что хотел взять, и вышел из квартиры. Вышел, быстренько пробежался по ступенькам вниз, выскочил во двор, хлопнув железной дверью, и двинулся к машине. Она стояла чуть в стороне, подальше от любопытных глаз.

С дальнего конца двора в мою сторону ехал чёрный джип. Останавливаться и всматриваться в него я, естественно, не собирался, как шёл, так и пошёл. Машина сама остановилась, догнав и обогнав меня. Остановилась, перекрыв мне путь. Из неё выскочил Князь.

Не обращая на него внимания, я обошёл препятствие по газону и подошёл к своей лайбе.

— Красный! — начальственным голосом бросил Жан. — Здорово!

— Здорово! — ответил я не оборачиваясь.

— Ты чего? — возмутился он. — Не видишь меня, что ли?

— Я поздоровался, — пожал я плечами.

— Садись ко мне в машину, поехали! — приказал он.

— Не получится, у меня дела, — по прежнему не оборачиваясь сказал я и взялся за ручку двери своего Ларгуса.

— Сашко вызывает!

— Так не пойдёт, брат, — спокойно объяснил я. — Я сейчас не могу. У меня серьёзное дело.

— Какое ещё серьёзное дело?

— Князь, тебя оно не касается.

— Боюсь, что теперь меня касается абсолютно всё, — высокомерно бросил он, как тогда, когда я его впервые увидел.

— Князь, — тихо сказал я, глядя в сторону, — Всему своё время, и время всякой вещи под небом: время обнимать, и время уклоняться от объятий;

время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;

время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру…

— Чего⁈ — огорошенно воскликнул он.

Я потянул за ручку.

— Эй, Крас, ты чё, не понял меня⁈ — зло вскрикнул он, подскочил и рванул меня за плечо, пытаясь повернуть к себе лицом.

И, в принципе, я сопротивляться не стал. Повернулся, даже, может быть, чуть быстрее, чем ожидал Жан. Повернулся и, не останавливаясь, с разворота прямым — хрен с ней, с рукой — втащил ему прямо по зубам. Голова его откинулась, он взмахнул руками и упал на асфальт под колёса своей крутой тачки.

Двери моментально открылись, его гориллы выпрыгнули и со всего духу бросились ко мне…