Презренный металл

19. Пай-пай-пай-пай-пай

Снежинки кружили в опасной близости от лица Альфы, и те из них, что, потеряв осторожность, касались её кожи, моментально таяли, превращаясь в малюсенькие капельки воды.

— Послушай, Сергей… — сказала Алёна, чуть нахмурившись. — Ты же всё знаешь, почему спрашиваешь? Ты что, забыл? Я ведь уже говорила.

— То, что ты мне говорила, я помню, — кивнул я, пристально вглядываясь в её глаза.

— Так в чём же тогда дело? — фыркнула она.

— Просто мне кажется, что я что-то недопонял.

— Да что там понимать-то? — вздёрнула она заснеженные брови.

— Ну так что?

— Не понимаю… — удивлённо покачала она головой. — Что случилось? Почему ты спрашиваешь?

— Потому что мне кое-что стало известно, — кивнул я с видом, мол, меня не проведёшь.

— И что же интересно тебе стало известно? Что именно?

— Мне стало известно, что отец не Петрушка, — прищурился я.

— Ты прямо искусственный интеллект или этот экстрасенс…

— Искусственный экстрасенс.

— Точно. И как же ты узнал?

— Вообще-то, — хмыкнул я, — вопросом на вопрос знаешь, кто отвечает? Но ладно. Ты сама сказала в учительской вчера, или когда… уже позавчера, что ребёнок… не Петрушкин.

— Послушай, Сергей… — вздохнула она.

— Нет, Лен, ты мне только голову не морочь, ладно? Скажи просто, как есть.

— Послушай, Сергей, — повторила она мягко и положила руку в пушистой варежке мне на грудь. — Серёжа, ну что ты суету разводишь?

— Ничего себе, суета.

— Вспомни, ведь я тебе говорила, что была на УЗИ. Правда? Помнишь? И что ребёночку восемь недель было на тот момент. А мы с тобой на тот момент столько ещё знакомы не были. Ну, то есть ты понимаешь. Близко знакомы, я имею в виду.

— Ну да, но ты же могла мне наврать.

— Что⁈ — глаза её распахнулись, и лицо стало негодующе-обиженным.

— Ты могла мне наврать. Ведь ты явно кому-то наврала. Почему не мне? Например, могла сказать, что срок восемь недель, а сама, например, не ходила ни на какое УЗИ, а просто пописала на эту штучку. На тест.

— Ну… пописать на тест я, конечно, могла. Но я ходила на УЗИ.

— А вот я уже не знаю…

Она засмеялась:

— Слушай, тебе ещё рановато. Ты почему, так торопишься папашей стать? Так и быть, будешь приходить, нянчиться, я тебе разрешу. Под моим присмотром, конечно.

— Нет, ты мне сейчас ответь. В сторону разговор не уводи, пожалуйста. Скажи чётко, отец ребёнка… кто?

Я сделал паузу перед этим «кто». Хотел спросить «отец ребёнка — я?», но в последний момент не решился. Вставил дурацкое «кто».

— Серёж, — всплеснула она руками. — Сейчас у меня очень непростой период в жизни. Много волнений, надежд, хлопот. Понимаешь? Мысли там разные, тревоги, мечты, всякое такое.

— Понимаю, — кивнул я.

— Ну вот, хорошо. И в этот… э-э-э… и на этом жизненном отрезке мне совершенно не важны все эти разговоры… Как же это объяснить? Тебе сложно понять… Ты мужчина. У тебя… В общем, конструкцией не предусмотрено понимание таких вещей. Но внутри меня появилась жизнь. Жизнь! Новое существо, которое будет разговаривать, бегать, смеяться, думать, принимать решения, грубить может быть, а может и не будет… Но зачем ты меня заставляешь сейчас думать о том, что в данный момент совершенно не важно для меня? Как вам не надоедят эти постоянные дурацкие вопросы? Что вам всем надо? Почему вы все лезете с ними?

— Но ты же сказала Юле…

— Ну мало ли кому я что сказала.

— Класс! Так ты и мне мало ли что могла сказать.

— Серёж, что я сказала тебе — это между нами с тобой. А что я сказала Юле? Какая тебе разница? Может быть, я просто хотела, чтобы она от меня отстала?

— То есть ты ей соврала?

— Не морочь ты мне голову, — воскликнула Альфа и глаза её вдруг увлажнились, а губки надулись. — Ну пожалуйста. Хватит.

— Ты что, сама не знаешь?

— О-о-о! — выдохнула она, хлопнула ладошкой себя по лбу, и на лицо её посыпались снежинки, сбитые с шапки. — Фу! Всё лицо мокрое из-за тебя. Серёжа, я всё тебе сказал ещё тогда. Не приставай ко мне. Не дави на меня, пожалуйста. Я так радуюсь в последнее время, что никто на меня не давит. Я даже с отцом своим сократила общение. Понимаешь? Я хочу новую жизнь начать. Прекращай сейчас же.

— То есть ты мне ничего не скажешь?

— Блин, Краснов, я тебе сейчас пойду двойку поставлю за первый урок в следующей четверти.

— Да хоть кол! — возмутился я. — Ты чего не понимаешь, я же должен знать.

— Всё, я дальше с тобой не пойду.

— Почему это?

— Ну ты меня уже достал своими вопросами. Что за допрос? Что за недоверие? Слушай, отстань, тебе говорю. Отстань.

Она сверкнула глазами и я вдруг понял, что она действительно изменилась. Может, потому что теперь отвечала не только за себя… Я не знал, но в ней появилась сила… Маленькая, но сила.

— Ну смотри, — погрозил я пальцем. — Ты же понимаешь, я всё равно не отстану.

— Что значит не отстану?

— Я генетический анализ сделаю.

— Генетический анализ? — Альфа захохотала и прижала мокрую заснеженную варежку к лицу. — А-а-а, Краснов. Пойдём лучше кофе выпьем без кофеина. На миндальном молоке. Пойми, тебе незачем ломать голову. Я вообще тебя не понимаю. Тебе надо просто жить и двигаться вперёд. Вот и всё. Надо школу заканчивать, в институт поступать, а не искать себе проблемы.

Она потянула меня за руку, и мы двинулись дальше.

— То, что было между нами… — она запнулась и повертела головой, проверяя, не слышит ли кто-нибудь, — то, что было между нами, это было прекрасно, Серёжа, ну правда. Но сейчас всё поменялось. И это тоже прекрасно. И пусть то, что было, останется счастливым и тёплым воспоминанием. Не дави на меня. Я сейчас в балансе. Я счастлива. Я жду. Я меняюсь каждый день. Ты понимаешь? Ну, пожалуйста.

— Знаешь что, Алфёрова…

— Ты чё, Краснов, офигел? — хохотнула она…

Мы погуляли, попили кофе, потом ещё погуляли. И я пошёл домой. Сегодня меня никто не дёргал, и вечер прошёл спокойно. Единственный, с кем я разговаривал, был Кукуша. Я позвонил ему и договорился съездить за мамой. Напрягать его, конечно, было не очень удобно. Я подумал, что надо было придумать какой-то другой вариант, трансфер или ещё что-то, но он обрадовался.

— Да-да, конечно, отлично! А мы-то ждём уже с Ларисой, когда поедем.

— В смысле? — удивился я.

Лариса как раз хотела смотаться домой. У неё кое-какие делишки. Мы её закинем на пути туда, а на обратном заберём. Ну вот, и как бы ждали, когда надо за мамой ехать, за твоей, потому что… Ну, чтоб несколько раз не мотаться.

— А, ну я понял, понял. Ну хорошо, ладно, спасибо.

В общем, этот вопрос был урегулирован. Я лёг пораньше и выспался. Хорошо выспаться никогда не бывает лишним. А утром я встал, сделал зарядочку, позавтракал и двинул в школу.

— Куда, куда? — окликнул меня охранник. — Куда ты идёшь? Нет никого.

— Я к Лидии Игоревне, — пояснил я.

— Нет её, — недовольно буркнул охранник.

— Как нет? — возмутился я. — Она меня вызывала сегодня.

— Ну я откуда знаю. Жди.

— Ну так дайте пройти-то.

— Нет. Может, она вообще не придёт.

Пока препирались с охранником, появилась Медуза.

— Ты что тут делаешь, Краснов? — удивилась она.

— Да к вам иду, Лидия Игоревна.

— Ну что же, пойдём. На ловца и зверь, как говорится, бежит. А я шла, как раз, думала про тебя. Хотела тебе звонить, а ты вот он, видишь, тут как тут, сам нарисовался.

— У меня, Лидия Игоревна, интуиция. Я почувствовал электрические вибрации вашего сердца, потому что я настроен на вашу волну.

— Ну-ну, электрические вибрации. Будешь скоро про вибрации в Пятьдесят девятой школе рассказывать.

— Лидия Игоревна, Лидия Игоревна, — покачала я головой. — Опять вы за старое взялись, да?

— За старое или за новое, а результаты теста у тебя неудовлетворительные? Неудовлетворительные.

— Были же удовлетворительными. Фальсифицировали всё-таки?

— Были, да сплыли, — пожала она плечами. — Можешь хоть видео снять, хоть аудио. Мне плевать. Понял меня? Никто это во внимание принимать не будет. А то, что ты прошлый раз мне демонстрировал, так это ты всё с помощью нейросетей сфабриковал. Сейчас это просто делается.

— Неужели? Научите меня?

— Научишься на уроках информатики, но только не у нас, — злорадно улыбнулась она, — а в Пятьдесят девятой школе. Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Она открыла дверь своего кабинета, зашла и подошла к столу. Огромные настенные часы неприветливо и громко цокали.

— Вот, видишь, — с победным видом вытянула Медуза руку в сторону стола и указала перстом на небольшую пластиковую папку. — Это твоё личное дело. Специально распечатала. Видишь, оно уже на столе у меня лежит?

— Вижу, — кинул я.

— А знаешь почему? Потому что я его подготовила. Когда там твоя мама приедет?

— Скоро приедет.

— Ну вот, как приедет — сразу пусть идёт сюда. Я ей всё объясню, что делать, как быть, как поступать, если сын тупица да ещё и хулиган, и как перевестись в другую школу.

— А я не хочу в Пятьдесят девятую, — покачал я головой.

— Так кто ж тебя спросит? В хорошую-то школу тебя с такими оценками не возьмут.

— Ох, Лидия Игоревна, ну что ж вы за человек такой? Я ж вас предупреждал. Говорил, что займусь вами.

— Так, ты тут мне не хами, я тебе не подружка на переменке. Я директор школы.

— Да знаю я, что вы директор школы. Пока ещё.

— Пока ещё⁈ — возмущённо рявкнула она. — Пока ещё это ты здесь ученик, но ненадолго.

— Я-то человек не злой, — усмехнулся я, — и не ставил цель обязательно засадить вас за решётку. Достаточно, если вы просто напишете заявление об уходе и больше не будете иметь возможность портить людям жизнь и брать взятки.

— Не наглей! Как ты смеешь со мной так разговаривать? Я говорила о тебе с исполняющим обязанности министра образования. Он меня заверил, что обеспечит полную поддержку юридическую и медийную. И никакие твои инсинуации и, ещё раз повторяю, сфабрикованные искусственным интеллектом псевдодоказательства рассматриваться не будут.

— А как же репутация, как же публикации в прессе? — улыбнулся я.

— И прессу всю закроем.

— Это вряд ли. Не получится это. Но смотрите, как знаете. Если хотите перевести наши отношения…

— Нет у нас никаких отношений! — звонко перебила она, заглушая цоканье часов.

— Так вот, если хотите отсутствие наших отношений вывести на большую орбиту межпланетарных сфер, это в конце концов ваш собственный выбор. Прошу учесть такой момент. Я вам уже говорил, но вы, видать, не поняли. Я-то в этой школе останусь в любом случае. А вот вы — не факт. И мне эти материалы были нужны не для того, чтобы отжать у вас то, что и так моё по праву. То есть не для шантажа. Я надеялся, вы одумаетесь, прислушаетесь к робкому шёпоту совести. Ошибся. Ну, ладно, значит, идём каждый своим маршрутом. Правильно вас понимаю?

— Иди, иди своим маршрутом, Краснов, — удовлетворённо кивнула она. — Твой маршрут нам хорошо известен. Очень хорошо известен.

Я вышел из кабинета и пошёл по непривычно пустой и тихой школе в сторону лестницы. Пиликнул телефон. Пришло сообщение от Сергеева.

«Вышло», — написал он и прислал две ссылки. Я их сразу открыл. Первая была на блог Петрушки, вторая на статью в «Кремлёвском огоньке».

А «Кремлёвский огонёк» был непростым каналом, как я уже знал. Там публиковались материалы, только одобренные большими людьми, прошедшие проверку. И это средство массовой информации было из тех, к голосу которого прислушивались очень многие государственные служащие.

И вот в обеих статьях, хотя были они написаны в разном стиле и с разной степенью негодования, сообщалось, что при ограблении дома Кати был убит один из налётчиков, предположительно своим подельником. Но «авторы» ставили это утверждение под сомнение. Потому что, как они смогли выяснить, результаты баллистической экспертизы выдали поразительный результат.

Пуля, поразившая налётчика, скорее всего, была выпущена из того же самого оружия, из которого был застрелен капитан Бешметов тридцать лет назад. Капитан Бешметов был товарищем по работе и близким другом сегодняшнего начальника УВД — гражданина Щеглова. Я посмеялся, прочитав это «гражданин». Гражданина Щеглова.

Вот такие странные совпадения иногда случаются в жизни. Про Бешметова было написано и там, и там по нескольку добрых и тёплых слов. А вот про Щеглова — и там, и там, правда разными словами — было написано не так приятно. Так что наверняка эти статьи Никитосу не понравились. Впрочем, может быть, он их ещё и не прочитал.

Меня удивило, что Сергеев сам нашёл результаты экспертизы. Я о них пока ещё не знал. Пока я шёл домой, позвонила Катя.

— О, какие люди в Голливуде! — усмехнулся я. — Я думаю, ну где там Катя моя? Куда пропала? Надо позвонить, что ли.

— Ну а что ж ты, не позвонил? — с упрёком спросила она. — Забросил совсем старушку, да? Молодухи голову забили.

— Старушка нашлась, — усмехнулся я. — Тебе ж как маленькой не разрешают со мной встречаться. Вот, не хотел тебя компрометировать.

Она засмеялась.

— Ладно ты, подкалывать меня. Есть такое дело, действительно. Но… кажется, запрет снят. Давай, поужинаем сегодня вместе. Я тебя приглашаю.

— Ничего себе! — воскликнул я. — Ужин? Со мной? С персоной нон-грата?

— Да, да, с тобой! — радостно воскликнула она.

— Но, Катерина, это, я скажу, похоже на бунт. И настоящий праздник непослушания. Кажется, кто-то переполнил чашу твоего терпения. Не правда ли?

— Не знаю, но Никита сказал, что больше не будет меня ограничивать. Представляешь? Невероятно!

— И с чем же это связано?

— Короче, сказал, что я могу делать всё, что хочу, хоть даже с одноклассником сына встречаться. Ну, короче, это про тебя, ты понял?

— Серьёзно? — усмехнулся я. — Неужели про меня?

— Про тебя, про тебя. Так что давай, двигай попой. Там же, где в прошлый раз встречались, слышишь?

— Там, где Челентано пел, да? — уточнил я.

— Пел, пел, — подтвердила она.

— Ну хорошо. Против Челентано ничего не имею.

— Ну так что, будем считать, что договорились?

— Будем считать, что договорились.

День складывался удачно. После обеда я сходил на тренировку. Народу было мало из-за каникул и Краб казался расслабленным. Встретил он меня в штыки поначалу из-за пропусков, но я объяснил, что сам не в восторге от прогулов, но пришлось заниматься криминальными делами. Поэтому вот такая история вышла с посещаемостью. В общем, он смилостивился и допустил в зал, а, увидев, как я выкладывался сегодня, вообще сменил гнев на милость и даже поставил меня в пример нерадивому пацанчику.

После тренировки я зашёл на почту, получил посылку с Али, а потом вернулся домой и стал готовиться к встрече с Катей.

В назначенное время я зашёл в ресторан. Челентано был в ударе.

Пай-пай-пай-пай-пай, пел он, когда я вошёл. Пай-пай-пай-пай-пай!

Ностальгия, ёлки-палки! Ностальгия! Впрочем, на эстраде сегодня был не только он. Его на время подменил Тото Кутуньо. Итальяно веро.

Бонджорно, Италия! Бонджорно, Мария! Запел он, когда я подходил к столику. Кати, естественно, ещё не было. Мне принесли воду и меню. Пахло свежеиспечённым хлебом. Я почувствовал, что проголодался и глянул на часы. Ждать пришлось недолго, вскоре появилась Катя. Она влетела, как маленький ураган, истосковавшийся на домашнем аресте по движухе.

— Серёжка! — обрадовалась она, крепко меня обняв и чмокнув в щёчку. — Сто лет, сто зим! Молодец, что согласился. Не побоялся моего сатрапа.

— Как же побояться, если он сам практически тебя в мои руки подтолкнул? Иди и встречайся? Так он сказал?

— Ну да, точно, практически так и было, — засмеялась она. — Правда, он не говорил «иди встречайся», но сказал, что теперь, с этого дня, с этой минуты, ему безразлично, с кем я буду встречаться. Даже хоть бы и с Красновым.

— То есть ниже меня ты пасть не можешь, да? — засмеялся я. — И это прямо революция, да?

— Да, и не единственная. Представляешь?

— А что ещё разрешил Никитос?

— Нет, это уже про другое. Я сама разрешила. Себе.

— И что же ты себе разрешила?

— Я себе разрешила сократить потребление алкоголя.

— Браво, Катя! Браво, брависсимо!

— Вчера, — с гордостью заявила она, — я вообще ни капли не выпила.

— Ну ничего себе, вот это действительно серьёзно, — ободряюще кивнул я. — Думаю, было бы неплохо какой-нибудь курс пройти. Не лечения, а как это… Блин… Слово вылетело…

— Какого ещё лечения? — тут же насупилась она. — Я не алкоголичка там какая-нибудь.

— Нет, конечно, но в этом нет ничего зазорного, — подмигнул я. — Я буду тебе апельсины приносить. Может, ещё что-нибудь принесу. Грушу, например. Или яблочко.

— Ты прям как Серёга, — усмехнулась она.

Я нахмурился.

— Тоже мне апельсины покупал, когда я в больнице лежала. Давно. Тебя ещё и в планах не было. Не ревнуй.

Да, был один раз такой прецедент. Был.

— Я вообще хочу куда-нибудь съездить, — продолжала болтать Катя. — Отдохнуть. На море можно было бы. Правда, сейчас куда? Только в жаркие страны. В Таиланд я что-то не хочу. На Мальдивы, на Сейшелы далеко. Да и одной не охота. Полетели со мной?

— Конечно, Кать. Как не полететь? Полетели. Сейчас кнопку нажму, моторчик включу на спине и полетим.

Она засмеялась.

— Карлсон!

— А ты по-английски говоришь, Катерина? — поинтересовался я.

— Ну так… твоя моя не понимать. Немного говорю.

— Молодец, — кивнул я. — А ты упоминала вроде подругу какую-то в Дубае?

— Ну да, есть там у меня… Но в Дубае сейчас же зима, там не купаются. Дожди могут быть, понимаешь? Ветер… У меня там знакомых много и подруга, Женька Родимова. Мы с ней в школе вместе учились. Потом в универ поступали тоже вместе. Но она на юрфак, а я — на фил.

— А-а-а, понятно, — кивнул я.

— Говоришь, будто её знаешь, — засмеялась Катя.

Знал я её, конечно, как не знать. Та ещё была заноза, просто жесть.

— У Никиты, — сказала Катя и засмеялась, — в молодости от неё аж зубы сводило. Он мне вообще, представляешь, с ней общаться не давал. Вот как с тобой. Хотя ты на неё не похож.

Конечно, не похож…

— Но, вообще-то, думаю, вы бы подружились.

Подружились бы. Мы и так с ней не ссорились вроде.

— У неё муж, — продолжала Катя, — бизнесмен, а она так по юридической линии и пошла. Муж по заграницам всё время, ну и она тоже закончила какой-то университет в Англии. Защитилась там же и работает адвокатом теперь по корпоративному праву.

— Ну, вот и сгоняй к этой Женьке. Смени обстановку.

— Да хоть завтра, — засмеялась Катя. — Хочешь со мной? Надо только деньжат подкопить. Полетели. Потусим, рыбы свежей наедимся, рачков там всяких. Любишь такую еду?

— Полетели, — кивнул я. — Надо только загран проверить.

Мы сделали заказ. Поколебавшись, Катя всё-таки заказала вина. Молодая официантка кое-как открыла бутылку, налила нам попробовать. Катя с умным видом крутанула бокал, посмотрела на просвет, потом засунула в бокал нос.

Перед ней поставили тарелку с баклажаном, запечённым с сыром, а я взял тушёное в вине мясо. Оссобуко.

— Вкусно? — спросила Катя, когда я попробовал.

— Очуметь. Нежное, как…

Я не договорил, потому что к нашему столу подошли три суровых джентльмена. Один в штатском, похожий на комиссара Мегрэ, только что без трубки, и двое в ментовском. Как говорится, на плечах мышиный туз, был майорский макинтош…* или как там… Впрочем, это так, к слову, погоны у них были старлейские и капитанские.

— Ты Краснов? — спросил штатский.

— Возможно, — ответил я. — А чем вызван ваш интерес?

— Майор Удальцов, — представился комиссар. — Уголовный розыск. Пойдёшь с нами.

Нам нужно задать пару вопросов.

— Какие вопросы? — поинтересовался я. — Да ещё и в нерабочее время.

— Разговоры отставить. Чем раньше начнём, тем быстрее закончим.

— Раньше сядешь, раньше выйдешь, что ли? — пожал я плечами. — Кать, ну не судьба, похоже, да?

Посетителей в ресторации было немного, но все они с недоумением и интересом повернулись в нашу сторону. Удальцов вроде говорил не особо громко, но внимание своим появлением явно привлёк.

— А ты говоришь, разрешил, — хмыкнул я. — Видишь, оно как?

Под сердцем стало горячо и тоскливо, как перед экзаменом. Или, как перед прививкой в детстве. На прививку, первый класс. Вы слыхали, это нас. Я уколов не боюсь, если надо уколюсь… Я бы с удовольствием остался и посидел ещё с Катей, вместо того, чтобы двигаться в холодную, тёмную и опасную неизвестность с этими решительными дядьками, повидавшими за свою жизнь всякое и привыкшими к чужой боли…

— Я сейчас позвоню Щеглову! — попыталась как-то разрулить ситуацию Катюха, но даже она понимала, наверное, что это было бессмысленно.

— Можешь съесть моё оссобуко, — кивнул я на свою тарелку, вставая. — И придётся, наверное, нам в третий раз сюда приходить, да? Хотя, карма у этого ресторана битая, похоже.

Катя расстроенно покачала головой… Мы вышли из ресторана и погрузились в большую полицейскую машину. Майор сел вперёд, а меня с двух сторон прижали крепкие милиционеры.

— Поехали! — недовольно кивнул Удальцов-Мегрэ водителю, и тот завёл двигатель.

Под колёсами зачавкала ледяная каша, и машина, отъехав от раскисшего снежного бортика на обочине, покатила в сторону от центра. Туда, где фонари были тусклыми, туман густым, а мгла непроглядной…

— Пай-пай-пай-пай-пай… — пробормотал я под нос. — Пай-пай-пай-пай-пай…

ОТ АВТОРА:

📖 Роман, с которого началась эпоха «обратных попаданцев».

📖 Непредсказуемый сюжет, живые герои, узнаваемая реальность и сильный литературный слог.

📖 Серия продолжает расти — уже вышел десятый том, а на первый действует большая скидка: https://author.today/reader/450849/4185576