Презренный металл

11. Position number two

— Действительно неплохое место, — улыбнулся я своим удивлённым «коллегам», — да, девочки? Обалдеть, сколько народу. Похоже, со всего города сюда обедать едут. Сейчас вернусь.

Я встал, обернулся. Жанны рядом уже не было. Она обнаружилась в другом конце зала. Стояла у стола и надевала куртку. Напротив неё надевал куртку невысокий мужичок лет сорока. Странно, когда мы зашли, мужичок сидел здесь, а вот Жанны не было. Наверное в туалет выходила…

— Игорь Тарасович, я сейчас, одну минуточку, — кивнула мужичку Жанна, когда я подошёл. — Идите, а я вас догоню.

— Хорошо-хорошо, я тебя в машине подожду, — ответил он, бросив на меня немного удивлённый взгляд, и пошёл к выходу.

— Как тесен мир, — усмехнулся я и кивнул Жанне. — Ты мусаку пробовала? Обалденная, да?

— А ты, — прищурившись, пронзила она меня острым взглядом, — ходок, да? Ни одной юбки, похоже, не пропускаешь.

— Во как! — поднял я брови. — Серьёзно? И как ты узнала?

— Видно птицу по полёту, — ответила она и сжала губы в узкую полоску.

Не так давно эти губы были мягкими, подвижными и даже ласковыми. А сейчас стали твёрдыми и грубыми.

— Это твой коллега по работе? — спросил я, кивнув вслед уходящему.

— Не твоё дело.

— Понятно, — улыбнулся я. — А это мои коллеги по работе.

— Ну-ну, — усмехнулась Жанна. — Ты, походу, в бордель устроился, да? Надеюсь, хотя бы на техническую должность?

Я засмеялся.

— Жанна, что с тобой? Конечно, на руководящую.

— То-то я и вижу, — всё ещё злилась она. — Персонал у вас, кстати, так себе, скажу честно. С такими девочками прогорите.

— Как у тебя дела? — попытался я закрыть тему.

— Очень хорошо, восхитительно! — выпалила она и достав из сумки телефон, полистала, а потом сунула мне под нос.

Это была статья Сергеева на канале Петрушки.

— Я, кстати, читал, — кивнул я. — Прекрасная статья. Тебе понравилась? Заголовок, конечно, дерзкий, но в целом очень даже здорово. Ты как думаешь?

— Как я думаю⁈ — чуть не взорвалась она. — А ты как думаешь? Ты вообще никак не думаешь? Тебе плевать на всё и на всех? Ты знаешь, что у меня из-за этой статьи полна жопа огурцов⁈

— Ничего себе, — засмеялся я. — А так и не скажешь. Слушай, Жанна, нам надо поговорить. Но здесь обстановка не самая лучшая, да и на ходу не хотелось бы. Опять же, ты, кажется, не наелась, злая какая-то.

— Я тебе сейчас… Я… Сейчас ты у меня такого наешься! — грозно прошептала она.

— Ладно, ладно, успокойся. Давай так, я к тебе вечерком подъеду, сядем, всё обсудим спокойно, без эмоций. Поговорим, да?

— Нехер заразу разносить! — отрезала она. — Не надо мне в дом всякую гадость тащить, так что не надейся.

— Жанна, ну заканчивай уже, — нахмурился я. — Выходи из образа. Ты чё закусила-то? Короче, в семь буду у тебя.

— Приезжай, — кивнула она. — Только меня дома не окажется.

— Ну ты уж постарайся, окажись.

— Я всё сказала, — отчеканила она и в качестве жирной точки громко вжикнула молнией на куртке.

— Смотри, подбородок не прищеми, — подмигнул я.

На это она ничего не ответила. Гордо подняла голову и прошагала к выходу, стуча шпильками так, что большинство джентльменов-любителей греко-армянской кухни обернулось и проводило её удивлёнными, а то и восхищёнными взглядами.

Осанку держать она умела. Шла от бедра, плавно покачивая упругими, обтянутыми тканью округлостями. Стройная, целеустремлённая, злая как сука. И, кажется, им это нравилось.

Я вернулся к столику.

— Это кто, мама твоя? — спросила Стася и снова закатилась от смеха.

— Стаська, ну хватит уже! — легонько толкнула её локтем Вера.

— Нет, не мама, это моя подруга, — улыбнулся я.

— Ух ты, какие у нас подруги! А она-то, походу, с другом была?

— Ну… дружба ведь не ставит количественных ограничений, верно?

— Верно, — согласилась Стася. — А чё она злая-то такая? Приревновала, что ли? Ко мне или к Верке? Или, может, подумала, что мы на тройничок договариваемся?

— Ой, Стася, ты прям такая наблюдательная, атас просто! — усмехнулся я. — И догадливая. Похоже, межполовое общение почти все твои мысли занимает.

— Ага, — заржала она. — Я и не скрываю.

Вера тоже засмеялась, но не над моими словами, а над Стасей.

— Стася у нас озабоченная, — пояснила она. — Как говорится, кто про что, а вшивый про баню.

— Злая ты, Верка, уйду я от тебя, — легонько толкнула её Стася.

— Да ты постоянно ищешь приключений! Смотри, не накличь неприятности на свою голову, — вздохнула Вера и поплевала через левое плечо. — Тьфу-тьфу-тьфу…

— Какие ещё неприятности?

— А вот придёт какой-нибудь агрессор и покажет тебе кузькину мать.

— Ага, — ухмыльнулась Стася. — Мечты, мечты, в чём ваша гадость… Куда он придёт-то? В бухгалтерию, что ли? Я ведь нигде не бываю. Только дома и на работе. Сижу допоздна каждую ночь.

— Почему? — удивился я.

— Да дура, потому что.

— Как это? Не успеваешь в течение дня работу сделать? Или не сходится дебет с кредитом?

— Не такая дура, в цифрах у меня, как раз, всё сходится. Просто выполняю ещё особые поручения. Дура, потому что безотказная. Уловил намёк? Безотказная ключевое слово.

— Особые поручения? — с уважением протянул я.

— Да! — махнула рукой Стася. — Ерунда. Ничего интересного. Мутота и скукота. Просто сидеть долго приходится.

— Хотя бы тебе доплачивают за это?

— Ну, доплачивают, конечно. Но… жить ведь тоже надо. Не всё же время деньгу зашибать. Правильно?

— Наверное. С тобой не поспоришь.

— Вот и не надо со мной спорить, со мной надо соглашаться, — подмигнула она. — Так что, когда ты ко мне в ванную придёшь? Только смотри, без подружки приходи. Нам, как говорится, кузнец не нужен.

— Я так понимаю, ты можешь принимать гостей только по ночам, раз допоздна сидишь в бухгалтерии?

— Для хорошего человека могу сделать исключение. Принять утром. В воскресенье.

Она снова засмеялась.

— Ой, что-то объелась, уже не лезет, — простонала Вера. — Стась, доешь кусочек?

— Не, я сама уже объелась. Вон, с Сергеем договаривайся.

— Нет, девочки, мне уже хватит, — покачал я головой. — На мне выехать не получится.

Мы заказали кофе. И у Стаси ещё нашлось место на пахлаву. А вот времени уже не было.

— Палимся, палимся, палимся, ребята, — запричитала она, запихивая кусок десерта в рот. — Надо ехать. А то мне дадут по башке.

— Ну, так доедай, да поедем.

— Доедай! Давайте, помогайте. Надо сказать Ариэлю, что эта официантка как корова, не шевелится. Люди на обед приходят, им каждая секунда дорога, а она…

— Ешь, ешь, не разговаривай. Если б ты не хохотала, давно бы всё съела, — возразила ей Вера.

— Так зачем вы меня смешили? Не смешили бы, я бы и не хохотала.

— Ой, ты сама себя смешила.

— Ну ладно уже, Вера, заканчивай хоть ты мне нервы делать.

В конце концов мы всё-таки вышли из кафе и загрузились в машину и Стася начала причитать и поторапливать.

— Ну всё, опоздали. Давай, давай, давай, гони! Скорее! — наседала она на меня.

Когда мы подъехали к офису, она выскочила, как пробка и побежала ко входу.

— Ну, а тебя куда, Вер? — спросил я, повернувшись к заднему сиденью. — Я так понял, на работу ты уже не идёшь. Домой?

— Нет, если можешь, отвези меня, пожалуйста, к филармонии.

— О, на концерт? Органная музыка?

— Нет, там салон красоты, я на стрижку записалась.

— Так чего ж ты сразу-то не сказала? Мы ж там рядом были.

— Так вот, из-за Стаси, она ж опаздывала. Сможешь?

— Ну, смогу, — пожал я плечами, — как не смочь.

Я отвёз её к парикмахерской, а сам поехал домой. Хотел обзвонить всех. Давно уже с мамой не разговаривал, надо было узнать, как там у Насти дела. А ещё позвонить Кукуше, Чердынцеву и Пете. И надо бы заехать к Крабу, получить тумаков за пропущенную тренировку, но это уже не сейчас. Надо, кстати, Петю на него направить, пусть меня отмажет.

Когда пришёл домой, мне позвонила Грошева.

— Ой, Анюта, привет!

— Привет, — тихонько и немного робко сказала она.

— Как дела?

— Да… неплохо. А у тебя как? — спросила она. — Чем занимаешься на каникулах? Отдыхаешь?

— Да так, не то чтобы прямо заотдыхался. Мотаюсь, какие-то дурацкие дела да делишки.

— Понятно… — протянула она, не зная, что говорить дальше.

— Ну, а у тебя, Ань, как каникулы проходят?

— Да ничего, как обычно…

— Расслабляешься и ничего не делаешь?

— Слушай, — собралась она с духом, — я вот хотела тебе предложить… Давай, если ты ещё не передумал, заниматься физикой, я к тебе приду и мы попробуем. В принципе, я могла бы и сегодня уже подойти…

— Физикой на каникулах⁈ — возмущённо воскликнул я и сделал паузу. — Конечно хочу! Как не хотеть?

Она засмеялась.

— Ну что тогда? Во сколько ты будешь дома?

— Сегодня не буду, — грустно ответил я. — Сегодня есть дела кое-какие, а завтра или, возможно, послезавтра я уеду в Новосибирск на день-два. К тётке.

— К тётке… — погрустнев, протянула она. — У меня тоже есть родственники в Новосибирске.

— Тоже хочешь смотаться?

— Нет, не в этот раз. Может, когда-то позже… А ты, выходит, ещё не знаешь когда поедешь?

— Ну, скорее всего, завтра утром. Ещё не подтверждено. Наш знакомый обещал отвезти. У него туда дорога будет. Но что-то ещё может измениться. Так что жду отмашки.

— Понятно… — снова сказала она.

— А сегодня вечером ты чем занят?

— Ань, слушай… сегодня вечером я иду… — я споткнулся. — Ну не то чтобы в гости, мне там надо обсудить с ребятами один вопрос важный.

— Вопрос обсудить… — повторила она. — Ну ясно тогда…

— Слушай, жалко, что у меня такая накладка, но давай я когда вернусь из Новосиба, сразу тебе отзвонюсь, и мы договоримся, когда встретимся и займёмся уже физикой.

— Ну хорошо, — согласилась она и голос её стал бесцветным. — В принципе, на самом-то деле… если не хочешь, можем и вообще не заниматься. Я просто хотела к тебе припереться, если честно. А физику — ну так, в качестве повода придумала. За уши притянула, короче…

— О, ты хотела со мной потусить?

— Ну типа…

— Ну всё, заметано, потусим, но после Новосиба.

— Ладно… Давай. Хорошо тебе съездить.

— Спасибочки. Ты не скучай только, сходи куда-нибудь.

— Угу, — ответила она и повесила трубку.

Поговорив с ней, я обзвонил всех, кого планировал. У мамы всё было нормально, и в конце недели она собиралась возвращаться. Надо было за ней ехать. И Настя в конце недели собиралась возвращаться. То есть наступал сезон встреч.

У Насти всё было хорошо, она пребывала в полном восторге от мероприятия, от гостиницы, от Минска, от людей. Всё было здорово и прекрасно. Вообще всё. Если честно, меня всегда поражали люди, которые в любой ситуации находят повод для радости. С ними хорошо идти по жизни. И, похоже, Настя принадлежала к их числу. Находить во всём что-то красивое, интересное и привлекательное — это, мне кажется, настоящий талант.

К семи часам я подъехал к дому Жанны. Заскочил в магаз, на рынок, а потом двинул к ней. Заранее не звонил, поехал сразу, напрямую. Чего звонить, если предупредил, что буду?

Припарковал машину, подошёл к подъезду, набрал номер квартиры. Пик-пик-пик-пик. Домофон щёлкнул и по всему двору разнеслись громкие гудки. Кто придумал такие громоподобные домофоны, для меня загадка. Наверное, человек, который не хотел иметь никаких секретов ни от кого.

Гудки растворились в бесконечности. С той стороны бесконечности никто не отозвался.

Вот же своенравная девица, покачал я головой. Ну ладно, погоди у меня. Но придумать страшную кару я не успел, во двор заехал её белый автомобильчик и остановился рядом с моей лайбой. Жанна вышла и простучала шпильками по асфальту, не обращая на меня внимания. Подошла, приложила чип к домофону. Тот загудел, закурлыкал, щёлкнул замком.

— Чего это ты принёс? — хмуро спросила она, кивнув на свёртки в моих руках.

— Гостинцы, Жанна Константиновна.

— Мне не нужны никакие гостинцы, — сердито ответила она. — Коллег своих угощай. Ну что, так и будешь стоять? Давай, определяйся, туда или сюда.

Я определился быстро и перешагнул через порог. Мы молча подошли к лифту, она нажала прожжённую окурками кнопку, с лязгом открылись двери. Мы снова оказались в тесной душной кабинке.

— Жанна, хорош морочить голову! — сказал я.

— Да? — вскинулась она. — Серьёзно? Я, значит, тебе голову морочу?

— Послушай, ну что ты как ребёнок? Я не сплю со своими коллегами.

— Мне плевать, — отрезала она. — Это во-первых. А во-вторых, мне по барабану. Ты понял?

Я засмеялся.

— Жанна, я про тебя давно всё понял. Когда только первый раз увидел. У тебя, говорят, днюха скоро, да?

— Как ты узнал? — нахмурилась она.

— В статье прочитал.

— Не твоё дело.

Лифт открылся, и мы вышли.

Женщину-Скорпиона отличает мстительность. Она долго не может забыть и простить плохое отношение. Ей также свойственна ревнивость. Женщины-Скорпионы не выносят, когда к ним относятся как к запасному варианту…

Катя раньше любила эту муру, а теперь вообще не упоминала. Видать, разочаровалась, не нашла подтверждения звёздных теорий за годы жизни… Кстати, о Кате, куда-то она пропала, надо будет ей позвонить.

— Меня из-за этой статьи, — начала Жанна, когда мы вошли в прихожую, — шеф с грязью смешал. Ты знаешь, что это такое?

Она наклонилась, расстегнула молнии на сапогах, скинула их и двинулась в комнату.

— Я всё равно узнаю, кто это устроил. Ты меня слышишь?

Я прошёл следом и положил свёртки на стол.

— Он говорит, что это моих рук дело, — продолжала она. — Говорит, что я задумала хрень какую-то. Ты можешь это понять? Я тебя предупреждаю, я узнаю, кто это провернул. И если это ты устроил, я тебя кастрирую вот этими руками, собственноручно. Ты понял меня?

Я засмеялся:

— Капец, Жанна. Чего ты кипешуешь?

— Что⁈ — воскликнула она, — кипешуешь? Ты знаешь, чего я наслушалась после этой публикации, после того, как он её увидел? Сказать тебе? Ладно, пожалею малолетку, а то у тебя уши завянут. Ты понял?

— Жанна, короче, статья очень хорошая, написана красивым языком. Она привлекла внимание. О ней говорят. И о тебе, конечно, тоже говорят.

— А мне не надо! — резко ответила она. — Мне не надо, чтобы обо мне говорили! Ты этого не понимаешь, недоросль?

— Недоросль? — хмыкнул я. — А пару дней назад тебе так не показалось.

— Откуда тебе знать, что мне показалось, а что не показалось?

— Я бы понял.

— Что бы ты понял?

— Я понял то, что ты становишься популярной, — пожал я плечами. — И совсем не удивлюсь, если скоро о тебе появится очерк в центральной прессе, а то и репортаж в программе «Время». Кстати, кое-что уже было, да?

— Только посмей это сделать! Только посмей, слышишь? Я не шучу.

— Послушай, ты меня за кого принимаешь? — улыбнулся я. — На Эрнста я выходов не имею и влиять на редакционную политику программы «Время» точно не в силах.

— Я тебя предупредила.

— Жанна, я тебе один умный вещь, скажу, только ты не обижайся, да?

— Ну, — с вызовом ответила она.

— Успокойся. Твой шеф, который сейчас втаптывает тебя в грязь, очень скоро заткнётся. Очень скоро тебя начнут поощрять на всех уровнях, показывать как выдающееся достижение региональной правовой системы, а то и федеральной. Ты же хотела широкие лампасы на юбке и шитые золотом звёзды? Ну так и мысли стратегически. Скоро шеф будет тобой хвастаться как одним из лучших своих достижений.

— Ты идиот? Что ты несёшь? Зачем мне эта шумиха?

— Тебе это надо для того, чтобы иметь развязанные руки. Очень скоро твой шеф больше не сможет на тебя орать, втаптывать в грязь и запихивать огурцы, куда не следует. Потому что ты будешь на карандаше у самого главного вашего босса, эскаэровского.

Для убедительности я показал пальцем на потолок.

— В этом нет ничего хорошего, кроме огромного кровавого геморроя, — заявила она.

— Не скажи, моя дорогая. Если грубо и схематично, ты станешь тотемом, священным животным, самой крутой легавой нашего сыска.

— Это свяжет меня по рукам и ногам.

— Да, но одновременно даст дополнительные степени свободы. И твой шеф не рискнёт на тебя наезжать, когда увидит, что тебя цитируют центральные каналы, а самый главный шеф спрашивает по цепочке шефов поменьше, мол, как там моя красотулечка Жанна Константиновна поживает? Вот тогда он начнёт тебя в попу целовать и пылинки сдувать. Только ты сама-то не бычься, работай над имиджем. Ты же красотка, трудолюбивая, упёртая, злая. Ты и есть та самая, избранная. Въезжаешь?

Жанна насупилась, поиграла связкой ключей от квартиры и посмотрела на меня, как Ленин на буржуазию. В глазах её поблескивали зарницы, отражая грозу, которую пока ещё удавалось гасить где-то там, в глубине сердца.

— И в конце концов, — продолжил я, — шеф твой не посмеет тебе сказать, мол, так и так, Сучкова, прикрывай дело Щеглова.

— Шалаевой, — поправила она.

— А может, ты и на Щеглова дело заведёшь. Ты, кстати, пулю, извлечённую из того бандоса в доме у Шалаевой, исследовала? Много на стволе кровушки?

— Хватает! — недовольно буркнула она.

— Слушай, Жанна, запроси в архиве дело капитана Бешметова, опера, убитого в марте девяносто пятого. Только никому об этом не говори, слышишь? Никому! Втихушечку, ладно? Заодно проверим, не успел ли кто выкрасть и уничтожить материалы. Я бы, честно говоря, совсем не удивился, потому что… Сейчас скажу важную вещь. Слушай. Я считаю, что Бешметова убил именно Никитос. И скорее всего, из этого самого пистолета. И оружие лежало у него в сейфе все эти годы.

— Стал бы он хранить это оружие у себя, — фыркнула Жанна. — Ты думай, что говоришь.

— Никитос стал бы.

— С чего? Бред какой-то.

— Ты просто проверь. Много сил и времени это не займёт, но если я окажусь прав, ты понимаешь, какие карты окажутся у тебя на руках? А к ним и другие карты пойдут. Если действительно это то самое оружие и оно лежало все эти годы в сейфе Никитоса. Скорее всего, грабители взяли его вместе с бабками и тут же применили.

Она помотала головой.

— Фигня какая-то! Фигня, Краснов! Нахрен я вообще с тобой, малолеткой, связалась! Дура! Идиотка!

— Жанна, перестань. Всё ведь нормально. Давай мы с тобой поужинаем, я тебя накормлю, хочешь? Ты поешь, расслабишься, подобреешь.

— Ни на что не надейся! — воскликнула она и подняла палец вверх.

— Посмотрим, — пожал я плечами, — что ты запоёшь, когда съешь всё, что я принёс.

— Закрой рот!

— Жанна.

— Не зли меня, Краснов!

Я подмигнул и пропел:

— Position number one… Отдыхаю сам…

— Краснов! — прорычала она.

— Position number two… Тебя хочу…

— Ах ты дрянь! — воскликнула Сучкова и, размахнувшись, швырнула в меня увесистую связку ключей, которую держала в руках.

Я успел увернуться. Ключи влетели в стеклянную дверку шкафа, и комната наполнилась звоном и дребезгом.

— Убирайся вон! — завопила Жанна.

— Даже не надейся, — ответил я и, широко улыбнувшись, продолжил вокальные упражнения.

Я знаю точно, знаю наверняка

Сегодня вторник и ты дома одна

И я тебе звоню, position number two…

Жанна сжала кулаки и, как дикая гарпия, как разъярённая фурия, бросилась на меня…