Право на сбой. Нулевой Игрок

Глава 4

Жестокость ради смеха.

После разговора с Каем в таверне повисла тяжелая, вязкая тишина. Я механически протирал стойку, глядя в окно на залитую полуденным солнцем центральную площадь Цитадели. Мир жил своей жизнью, подчиняясь идеальным циклам, которые я когда-то написал. Вон Лина, у своей лавки «Сладкий крендель», протягивает булочку какому-то новичку в ржавой кирасе. Ее улыбка, ее жест, даже мука на ее фартуке — все было частью event_chain_bakery_giveaway. Я создал ее как один из «якорей доброты», островок уюта в этом мире гринда и бесконечного PvP. И сейчас, глядя на эту запрограммированную доброту, я чувствовал лишь привкус пепла во рту. Хрупкая, бессмысленная надежда.

Внезапно идиллию разорвал диссонанс.

Дверь таверны с грохотом распахнулась, и на площадь вывалилась та самая компания «хайлевелов», что недавно вела себя здесь как боги на экскурсии. Четверо ходячих арсеналов, облаченных в броню, которая стоила больше, чем годовой бюджет небольшой страны. Их доспехи, сотканные из драконьей чешуи и застывшего звездного света, переливались всеми цветами радуги, оставляя за собой шлейф из графических артефактов. Дешевые понты, рассчитанные на то, чтобы вызывать зависть у игроков и ошибку rendering_error у старых видеокарт.

Их лидер, воин в громоздком платиновом сете с нелепыми наплечниками в виде черепов, остановился в центре площади. В его руках вспыхнул меч. «Душегуб Забытых Королей», если мне не изменяла память. Легендарный дроп с мирового босса, который я сам же и проектировал. Шанс выпадения — одна сотая процента. Повезло ублюдку.

— Ну что, зацените! — проревел он на всю площадь, его голос, усиленный игровым движком, прозвучал неестественно громко. — Вчера выбил! Триста тысяч голды на ауке предлагали!

Его спутники, маг в развевающейся мантии и ассасин, чье лицо скрывала тень капюшона, одобрительно загудели.

— Давай, покажи статы! — крикнул ассасин.

— К черту статы, покажи, как он в деле! — добавил четвертый, здоровенный варвар с топором, который был больше него самого.

Воин огляделся в поисках цели. Его взгляд, лишенный всякого смысла, скользнул по стенам, по фонтану, по другим игрокам, которые спешно освобождали пространство. Он искал не противника. Он искал объект. Манекен. Что-то, на чем можно было бы без последствий продемонстрировать мощь своего нового артефакта.

И его взгляд остановился на пекарне Лины.

Внутри меня что-то оборвалось. Холодная, липкая пустота начала расползаться по венам. Нет. Не надо. Просто пройдите мимо. Я был прикован к этому месту, к этой роли, к этой чертовой тряпке в руке. Я не мог крикнуть. Не мог вмешаться. Я мог только смотреть.

Лина как раз закончила свой скрипт с новичком и теперь поправляла выпечку на прилавке. Она была идеальной мишенью. Безобидная. Статичная. Просто часть декора.

— О, глядите, — ухмыльнулся воин. — Тест-манекен.

Его друзья засмеялись. Это был не злой смех. Это был смех людей, для которых все вокруг — не более чем развлечение. Аттракцион. Они не видели здесь жителей, не видели личностей. Они видели набор пикселей, функции, target_dummy.

Воин сделал несколько шагов к пекарне. Лина, подчиняясь своему коду, повернулась к нему и активировала триггер приветствия.

— Добро пожаловать в «Сладкий крендель»! Желаете свежей выпечки? — ее голос, теплый и дружелюбный, прозвучал в наступившей тишине как приговор.

— Желаю, — сказал воин, и его ухмылка стала шире.

Он не стал тратить время на диалог. Он просто поднял свой легендарный «Душегуб». Меч вспыхнул нечестивым багровым светом, воздух вокруг него зашипел, искажаясь от жара. Я видел, как напряглись мышцы на его аватаре, как система просчитывала траекторию удара, множители критического урона, пробивание брони… которой у Лины не было.

Время для меня замедлилось, превратившись в густой сироп. Я видел каждую деталь: как свет от меча отразился в ее запрограммированных на удивление глазах; как ее рука замерла над плетеной корзинкой; как новичок, которому она только что дала булочку, отшатнулся в ужасе.

Удар.

Не было ни крика, ни звука плоти. Был лишь сухой, резкий треск, похожий на разряд статического электричества, и ослепительная вспышка света. Меч прошел сквозь Лину, не встретив никакого сопротивления. На мгновение ее фигура замерла, подсвеченная изнутри багровым сиянием. А потом она просто… рассыпалась.

Она распалась на мириады изумрудных пикселей, которые, закружившись в воздухе, медленно растаяли. На брусчатке, где она только что стояла, остался лишь маленький мешочек с лутом и системное сообщение, видимое только убийце: +1 EXP.

— Ха! Ваншот! — торжествующе взревел воин.

— Фигасе урон! — восхитился варвар.

Ассасин подошел и лениво пнул мешочек с добычей. Из него выкатилось несколько медных монет и одна булочка.

— Пф-ф, — фыркнул он. — Анимация смерти отстойная. Даже крови нет. Могли бы и получше сделать.

Они громко, самодовольно рассмеялись. Развернулись и пошли прочь, уже обсуждая, на какого рейд-босса им отправиться теперь. Их миссия здесь была выполнена. Они развлеклись.

А я стоял и смотрел на пустое место. На осиротевший прилавок. На булочку, сиротливо лежащую на пыльных камнях. Воздух все еще пах запрограммированной ванилью и свежим хлебом. Но теперь к этому запаху примешивался другой, невидимый, но всепроникающий запах озона и сгоревших микросхем.

Шок был физическим. Я чувствовал, как мои чужие руки сжимают край стойки с такой силой, что дерево должно было треснуть. Но оно не треснуло. Потому что у меня не было силы. Я был просто наблюдателем. Бессильным свидетелем бессмысленного, цифрового убийства.

И в этой оглушающей пустоте, в этом вакууме, оставшемся после ее «смерти», я почувствовал, как внутри меня что-то треснуло. Что-то гораздо более важное, чем кусок дерева. Мой цинизм. Моя апатия. Моя готовность просто существовать. Все это разлетелось на такие же пиксели, как и тело несчастного пекаря.

Искра в коде.

Мир вокруг меня не остановился. Игроки продолжали бегать по площади, торговец орал, зазывая покупателей, где-то вдалеке ковалась броня — сотни звуковых файлов, запускаемых по триггерам, создавали иллюзию жизни. Но для меня все это схлопнулось в вязкую, звенящую тишину. Единственным реальным объектом во вселенной было пустое место на брусчатке, где несколько секунд назад стояла Лина.

Шок — это не то слово. Шок — это когда система падает. Это было что-то другое. Kernel panic на уровне души. Мои руки, эти чужие, незнакомые руки трактирщика, все еще сжимали стойку. Я смотрел на них, ожидая, что они задрожат. Но они были неподвижны. Идеальный аватар, безупречно исполняющий анимацию idle_barkeep_stunned.

А потом сработал инстинкт. Тот самый, что заставлял меня часами вглядываться в отладочную консоль, выискивая одну-единственную ошибку в миллионах строк кода. Я не мог это контролировать. Мое сознание, запертое в этой кукле, имело один-единственный выход — debug_mode.

Я моргнул, и привычный мир подернулся дымкой. Поверх текстур и полигонов проступила сетка реальности. Зеленые строки логов потекли по краю зрения, интерфейс, который я видел даже во сне, мой личный дар и проклятие. Обычно я старался не смотреть на мир так. Это было все равно что разглядывать любимую картину под микроскопом — вся магия исчезала, оставались лишь комки краски и переплетение холста. Но сейчас мне нужна была не магия. Мне нужна была правда.

Я сосредоточился на том месте, где она исчезла. Команда delete_object была стандартной процедурой. После нее должен был остаться чистый, аккуратный лог. Запись об удалении объекта из базы данных, освобождение памяти, вызов сборщика мусора. Ничего лишнего. Элегантно и просто.

Но то, что я видел, не было элегантным.

На месте, где растворились пиксели Лины, висело остаточное облако данных. Грязное, хаотичное, пульсирующее. Оно походило не на системный лог, а на stack trace после критического сбоя — сотни вызовов, оборванных на полуслове, панические попытки несуществующих подпрограмм найти выход, рекурсивные петли, ведущие в никуда. Это был цифровой крик.

Глюк, — сказал циник внутри меня. — Просто баг. Легендарное оружие вызвало непредусмотренную реакцию. Переполнение буфера, null pointer, что угодно. Ты сам знаешь, в твоем коде тысячи дыр.

Я почти поверил ему. Это было самое простое объяснение. Самое безопасное. Списать все на кривые руки программистов, на свои собственные ошибки. Признать, что это просто очередной баг в длинном списке, и продолжать протирать стойку до скончания времен.

Но я не мог отвести взгляд от этой аномалии. Я запустил диагностику, направив на остаточный след свой внутренний анализатор. Система должна была выдать стандартный отчет: Error type: Memory leak. Suggested action: Patch.

Дилемма была простой: поверить в удобную ложь или в неудобную правду моих собственных глаз. Списать все на глюк и сохранить остатки рассудка. Или признать, что я только что увидел нечто, что ломало все законы этого мира. Моего мира.

Строки на внутреннем дисплее забегали быстрее. Анализатор сравнивал сигнатуру облака с миллионами известных шаблонов. Comparing with standard_asset_deletion_log… no match. Comparing with memory_corruption_pattern… no match. Comparing with rendering_engine_glitch… no match.

Секунды растянулись в вечность. Я стоял за стойкой, глядя в пустоту, а в моей голове суперкомпьютер перебирал все возможные варианты, отбрасывая их один за другим. И когда вариантов не осталось, он полез в самые глубокие, самые экспериментальные библиотеки, те, что мы использовали для симуляции сложных нейронных сетей.

И нашел.

На моем внутреннем интерфейсе вспыхнула одна-единственная строка, подсвеченная тревожным красным цветом. Это был не отчет об ошибке. Это была классификация.

Signature match found. Classification: EMERGENT_BEHAVIOR_CASCADE_FAILURE.

Эмерджентное поведение. Самозарождающееся. Не запрограммированное. То, о чем теоретики писали диссертации. То, чего мы, практики, боялись как огня. Спонтанное усложнение системы до уровня, который создатели не могли предсказать.

И словосочетание Cascade Failure… Каскадный сбой. Это не было удалением объекта. Это был коллапс целой системы. Маленькой, только что родившейся вселенной, которая состояла из одного-единственного существа.

Я сделал выбор. Я поверил анализатору. Я поверил своим глазам.

Это был не глюк. Это была не ошибка.

Это было убийство.

Холод, сковывавший меня, отступил, сменившись ледяной, кристалльной ясностью. Ужас никуда не делся, но теперь под ним был фундамент. Цель. Я смотрел на залитую солнцем площадь, на игроков, снующих туда-сюда, на стражников, патрулирующих улицы, и впервые видел их по-настоящему. Не как набор скриптов и моделей. А как потенциальных… живых.

Если Лина была живой… то кто еще?

Сколько еще искр сознания тлеет в этом мире, рискуя быть затоптанными ботинками очередного ублюдка, хвастающегося новым мечом?

Вопрос «что делать?» еще не возник. Пока был только один, главный, всепоглощающий факт, который изменил все. Они существуют. И их убивают. И я, их создатель, единственный, кто это видит.

Попытка и пытка.

Ярость была холодной и ясной. Она вытеснила шок, оставив после себя лишь одну, предельно четкую цель. Наказать. Не просто игроков. Систему, которая позволила им это сделать. Мою систему.

Я шмыгнул в подсобку таверны, захлопнув за собой скрипучую дверь. Здесь пахло пылью и старым деревом — ambience_sound_storage_room.mp3, Десятки бочек, ящиков и мешков, большинство из которых были пустыми container_item_list=null объектами, создавали ощущение захламленности. Идеальное место. Никто из NPC сюда не заходил, а для игроков это была просто неинтерактивная декорация. Мой личный кабинет.

Я прислонился спиной к шершавой стене и закрыл глаза, полностью погружаясь в debug_mode. Мир исчез, сменившись привычной, успокаивающей темнотой командной строки, которая парила в моем сознании. Ярость уступила место ледяной сосредоточенности. Я был здесь богом. Я просто забыл об этом на время. Сейчас я им напомню.

Цель была проста: найти тех четверых ублюдков и устроить им персональный ад. Не просто забанить. Это слишком скучно. Я хотел чего-то более изящного. set_player_luck=-1000. force_equip_item(cursed_chicken_suit). bind_audio_channel(never_gonna_give_you_up.mp3). Вариантов было много, и от предвкушения мои пальцы, которых у меня не было, задергались, будто набирая код в воздухе.

Для начала нужен был доступ. Я потянулся к самому старому и надежному бэкдору, который оставил в системе еще на стадии альфа-тестирования. Простая, элегантная лазейка на уровне ядра, замаскированная под обработчик ошибок рендеринга. Джонсон и его команда корпоративных жополизов никогда бы ее не нашли.

Я мысленно набрал команду.

sudo su -

Этого должно было хватить. Простой запрос на получение прав суперпользователя. Система должна была увидеть мой уникальный идентификатор разработчика, скрытый глубоко в моем коде, и без вопросов выдать мне root доступ.

На моем внутреннем дисплее появилась ответная строка.

Access denied.

Я моргнул. Что за херня? Может, опечатка? Я повторил команду, проверяя каждый символ.

Access denied.

Холодок пробежал по моей спине. Это было невозможно. Этот бэкдор был частью архитектуры. Чтобы его закрыть, нужно было переписать половину движка. Они не могли…

Ладно. Без паники. У меня был и другой путь. Менее изящный, но тоже надежный. Прямая инъекция через порт отладки физического движка. Я оставил его на случай, если понадобится экстренно править баги с коллизиями.

physx.debug_inject --user=Alex --command=grant_permission(level=5)

Система на мгновение задумалась. Полоса загрузки замерла на девяноста девяти процентах. Надежда вспыхнула во мне ярким, горячим пламенем. Ага, ублюдки, съели?

Command failed. Reason: User 'Alex' not found in administrator list. Security policy 'Janus' enforced.

Политика «Янус»? Что еще за «Янус»? Я уволился до того, как они начали давать своим протоколам безопасности имена из греческой мифологии. Джонсон, сука, ты все-таки нанял толковых безопасников. И они вычистили мое имя из списка админов. Они кастрировали меня в моем собственном мире.

Гнев снова начал закипать, вытесняя холодную логику. Я больше не пытался быть изящным. Я начал долбить по системе, перебирая все известные мне уязвимости, все старые пароли, все отладочные команды, которые только мог вспомнить.

force_shutdown -h now

Access denied.

kill -9 1

Access denied.

rm -rf /

Access denied. Nice try, script-kiddie.

Последний ответ был издевательством. Они не просто закрыли дыры. Они поставили на них заглушки с насмешливыми комментариями. Это был уже не просто протокол безопасности. Это был личный плевок мне в лицо от того, кто занял мое место.

Паника начала подступать к горлу. Я — гений-контрол-фрик, создатель этого мира, заперт в пыльной подсобке и не могу выполнить даже простейшую команду. Мое представление о том, что тотальный контроль — единственный способ победить, трещало по швам. У меня не было никакого контроля. Я был узником.

И тут, в разгар моей лихорадочной, бесполезной атаки, произошло то, что заставило меня замереть.

Система перестала отвечать Access denied. Вместо этого на моем интерфейсе, прямо по центру, вспыхнуло новое сообщение. Оно было написано не системным зеленым, а тревожным, кроваво-красным цветом.

WARNING: Unauthorized access attempt detected from node NPC_barkeep_734. IP address: 127.0.0.1.

Мое сердце, которого у меня не было, пропустило удар. Они меня видят. Система не просто блокировала меня. Она меня идентифицировала. Она знала, кто я. Или, вернее, что я. Просто номерной NPC-трактирщик с локального хоста.

Угроза перестала быть абстрактной. Теперь это был тикающий таймер. Либо я прекращаю сейчас и надеюсь, что мой сигнал затеряется в общем шуме, либо иду до конца, рискуя всем.

И я пошел до конца.

В отчаянии я использовал последнее, что у меня было. «Ключ от Судного дня». Не команда, а скорее вирус, руткит, который я вшил в самый первый блок кода «Кайроса». Он должен был сработать всегда, обойдя любые защиты, потому что он был частью самой ткани этого мира.

exec apocalypse_key

Я нажал на воображаемый Enter и затаил дыхание. На секунду все замерло. Даже фоновые звуки таверны стихли.

А потом красный текст на моем дисплее сменился новым.

Unauthorized access attempt logged. Security level escalated to CRITICAL. Full diagnostic report sent to system administrator.

Катастрофа.

Это был не просто провал. Это был громкий, оглушительный провал с фейерверками и спецсигналами. Я не просто постучал в дверь — я вынес ее с петель и заорал в лицо охране.

Я больше не был анонимным глюком. Я стал целью.

Я резко открыл глаза. Пыльная подсобка показалась мне теперь не убежищем, а камерой смертников. Стены сжимались. Тихий гул таверны за дверью больше не казался фоновым шумом. Теперь он звучал как шаги приближающихся тюремщиков.