Право на сбой. Нулевой Игрок

Глава 21

Капитан снова в деле

Канализация «Кайроса» пахла так, как и должна была пахнуть любая канализация: сыростью, гнилью и забвением. Элара вела свой небольшой отряд по узкому, скользкому карнизу вдоль потока мутной, светящейся слабым зеленым светом воды. Воздух был тяжелым и влажным. Каждый шаг отдавался гулким эхом в бесконечных туннелях. Идеальное место для тайной операции. Отвратительное место для всего остального.

Ее команда состояла из лучших, что у них остались: двое бывших стражников, верных Бастиану до последнего if-then в их коде, и низкорослый, жилистый NPC-контрабандист по имени Риз, чьи глаза-бусинки, казалось, видели в темноте. Он и вел их по этим забытым богом и разработчиками ходам. Цель их путешествия была самоубийственной: проникнуть в «Изолятор» и вытащить оттуда капитана.

— Мы почти на месте, хозяйка, — прошептал Риз, указывая на массивную решетку впереди, за которой виднелась стена из гладкого, лишенного швов металла. — За этой стеной — технический коллектор «Изолятора». Дальше я не пойду. Моя сделка выполнена.

— Твоя плата будет ждать тебя на тайном складе, — ровным голосом ответила Элара. — Можешь идти.

Контрабандист кивнул и беззвучно растворился в темноте. Элара посмотрела на своих бойцов. Их лица были напряжены, но в глазах горела решимость. Она активировала защищенный канал связи.

— Алекс, мы на месте. Твой выход.

Слышу тебя, — раздался в ее ухе голос Алекса, чуть искаженный помехами. — Подключаюсь к их системе охлаждения через старый отладочный порт. Какие же они идиоты… они даже пароль по умолчанию не сменили.

Элара ждала. Каждая секунда тянулась, как час. Она была стратегом, привыкшим контролировать каждую переменную. Но здесь, в этой вонючей дыре, она полностью зависела от гения человека, которого еще недавно считала токсичным активом. Доверие. Это было новое, непривычное и очень нервирующее чувство.

Так, внимание, — голос Алекса стал сосредоточенным. — Я внутри их внутренней сети. Но она изолирована от остального мира. Я могу видеть только то, что видят их камеры. И я могу их отключать. Но ненадолго. У вас будут окна по десять-пятнадцать секунд. Не больше.

— Нам хватит, — сказала Элара. — Что видишь?

Два охранника в коллекторе. Стандартные NPC-тюремщики. Вялые и невнимательные. Но дальше… дальше начинается протокол «Цербер». Логические ловушки, датчики движения, патрули боевых ИИ. Это будет ад.

— Мы готовы, — сказала Элара. — Давай первый пароль к решетке.

Уже. Код доступа — день рождения дочери их CEO. Банально, но эффективно.

На решетке вспыхнула и тут же погасла зеленая лампочка. Один из стражников Элары, здоровяк по имени Гром, навалился на тяжелую створку, и та беззвучно открылась.

Они вошли в технический коллектор. Воздух здесь был другим. Холодным, стерильным, гудящим от мощи работающих систем. Стены из полированного металла, пол из рифленой стали. И два охранника, лениво болтающие у пульта управления.

Элара подняла руку, сжав ее в кулак. Ее бойцы замерли, превратившись в тени. Она ждала сигнала.

Камеры в секторе Гамма отключены, — прошептал Алекс в ухе. — У вас пятнадцать секунд.

Она махнула рукой. То, что произошло дальше, было не боем, а хирургической операцией. Гром и второй стражник, быстрый и ловкий бывший разведчик по имени Ястреб, выскользнули из тени. Прежде чем охранники успели даже поднять головы, они были нейтрализованы. Ни одного лишнего движения. Ни одного звука. Два тела бесшумно опустились на пол.

— Чисто, — прошептала Элара в комлинк.

Вижу. Неплохо для начала. Двигайтесь по левому коридору. Через двадцать метров — лазерная сетка. Я попробую ее перегрузить, но будьте готовы к броску.

Они двинулись вперед, прижимаясь к стенам. Коридор был залит ярким, безжизненным светом. Впереди виднелось красное, мерцающее марево лазерной сетки.

Сейчас! — крикнул Алекс.

Сетка на мгновение погасла. Они рванули вперед, проскальзывая под ней за долю секунды до того, как она снова вспыхнула смертоносным барьером.

— Есть, — выдохнула Элара. Адреналин разгонял ее кровь. Она чувствовала себя живой, как никогда.

Слишком просто, — голос Алекса был напряженным. — Они куда-то стягивают все патрули. Будьте осторожны. Следующая дверь ведет в тюремный блок «Дельта». Там его и держат. По моим данным, три охранника внутри, один снаружи.

Они подошли к массивной бронированной двери.

— Отключай камеры и открывай замок, — приказала Элара.

Не могу. Замок на этой двери — аналоговый. Его нужно вскрывать вручную. И камеры… черт! Камеры в этом блоке подключены к другому контуру, под прямым контролем гейм-мастера! Я не могу их тронуть!

Они стояли перед запертой дверью, и за ней их ждал враг, который уже знал, что они здесь.

— Значит, меняем тактику, — холодно сказала Элара. Она посмотрела на Грома. — Вышибай.

Гром кивнул, ухмыльнулся и отступил на несколько шагов. Его тело напряглось, мышцы вздулись под броней. Он рванулся вперед и ударил в дверь плечом. Раздался оглушительный грохот металла. Дверь содрогнулась, но выдержала.

Изнутри донеслись тревожные крики.

— Еще раз! — скомандовала Элара.

Второй удар. На двери появилась вмятина. Третий. Замок с треском вылетел, и массивная дверь со скрежетом отворилась.

Они ворвались внутрь. Тюремный блок был небольшим, круглым помещением с несколькими камерами по периметру. В центре стояли трое охранников, уже выставивших энергетические дубинки.

Бой был коротким и яростным. Гром принял на себя основной удар, его тяжелый щит отбивал искрящиеся разряды. Ястреб, как змея, скользил между врагами, нанося быстрые удары в уязвимые места. А Элара… она не сражалась. Она командовала. Она видела поле боя как шахматную доску, указывая цели, координируя атаки, используя слабости противника.

Через минуту все было кончено. Трое охранников лежали на полу.

— Камеры! — крикнула она.

Ястреб метнул три метательных ножа, и три камеры на стенах взорвались снопами искр.

— Алекс! Дверь камеры! Номер семь! — приказала Элара.

Уже делаю!

Она подбежала к седьмой камере. За силовым полем, тускло мерцавшим синим светом, она увидела его. Бастиан. Он сидел на полу, прикованный энергетическими цепями к стене. Его аватар был в ужасном состоянии, покрытый ранами и сбоящими текстурами. Но он был жив. И когда он поднял голову, в его глазах она увидела не сломленность, а холодную, несгибаемую ярость.

Силовое поле с шипением погасло. Дверь камеры со скрежетом открылась.

Элара бросилась к нему, ее бойцы — за ней.

— Капитан! — она опустилась на колени рядом с ним.

— Я ждал вас, — прохрипел он.

Ястреб начал взламывать замок на его цепях.

— Мы вытащим тебя отсюда.

— Тревога! — раздался в ухе крик Алекса. — Они идут! Все «Чистильщики» и гейм-мастера сектора стягиваются к вам! У вас меньше минуты!

— Цепи сняты! — доложил Ястреб.

Гром помог Бастиану подняться. Капитан стоял на ногах, шатаясь, но его рука уже сжимала меч, который ему протянул один из бойцов.

— Какой план отхода? — спросил он, и в его голосе уже звенел металл.

— План? — усмехнулась Элара, выхватывая из-за пояса два плазменных пистолета. — План — прорваться с боем. Как в старые добрые времена.

В коридоре уже слышался тяжелый топот десятков ног и гул энергетического оружия.

— Мне нравится этот план, — сказал Бастиан.

Они стояли впятером, потрепанные, но не сломленные, в самом сердце вражеской тюрьмы, готовые пробиваться к свободе. Миссия по спасению была выполнена. Начиналась миссия по выживанию.

Воссоединение

Они вернулись на рассвете. Если можно было назвать рассветом тот момент, когда нестабильные текстуры нашей глючной пещеры сменили свой багровый оттенок на болезненно-желтый. Элара вошла первой, ее лицо было измазано сажей и усталостью, но в глазах горел триумф. За ней двое уцелевших бойцов ввели его.

Бастиана.

Он был в ужасном состоянии. Его доспехи, когда-то бывшие символом нерушимого порядка, теперь представляли собой груду искореженного, оплавленного металла. Его аватар все еще мерцал, покрытый глубокими ранами, из которых сочился тусклый свет. Он тяжело опирался на плечо одного из своих людей, но спину держал прямо. Он был сломлен, но не согнут.

Он поднял на меня глаза. Я ожидал увидеть в них упрек. Ненависть. Обвинение. Но я не увидел ничего из этого. Только бесконечную, глухую усталость воина, вернувшегося с проигранной войны.

И в этот момент стыд, который я испытывал после разговора с Каем, вернулся с новой, удесятеренной силой. Это я сделал с ним. Моя паника. Моя гордыня. Моя слепая, идиотская вера в то, что я один знаю, как правильно.

Они все смотрели на меня. Элара, Бастиан, горстка выживших. Они ждали. Ждали, что я скажу. Снова начну раздавать гениальные приказы? Снова начну кричать о контроле?

Мое эго против их жизней. Моя гордость против нашей последней надежды. Я мог бы попытаться оправдаться. Сказать, что мои приказы были основаны на данных, которых они не видели. Что я действовал из лучших побуждений. Моя старая сущность, мой внутренний контрол-фрик, отчаянно цеплялся за эту возможность.

Но я посмотрел на раны Бастиана. Я вспомнил лица тех, кто погиб, прикрывая наше отступление из «Нулевого Лабиринта». Я вспомнил пустые глаза лейтенанта, предавшего своего капитана. И я понял, что оправданий нет.

Я сделал шаг вперед. Я подошел к Бастиану, игнорируя удивленные взгляды остальных. Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Прости меня, — сказал я. Голос был тихим, но в наступившей тишине пещеры он прозвучал оглушительно. — Я подвел тебя. Я подвел вас всех.

Я не стал ждать его ответа. Я повернулся к Эларе.

— И ты была права. Я был не лидером. Я был тираном. Мой страх, мое эго… они чуть не убили нас всех. Я прошу прощения.

Я замолчал. Я сказал все. Я вывернул себя наизнанку, признав свой полный, абсолютный провал не только как стратега, но и как личности. Я сделал себя уязвимым. И теперь их ход. Они могли принять мои извинения. Или могли растоптать остатки моего авторитета и пойти своим путем. Я был готов к любому исходу.

Бастиан смотрел на меня долго. Я видел, как в его глазах идет сложная, внутренняя работа. Он видел не трактирщика. Он видел изменившегося человека. Или то, что им было. Он медленно высвободил руку, которой опирался на своего бойца, и протянул ее мне. Его латная перчатка была поцарапана и покрыта вмятинами.

— Война меняет всех, Алекс, — сказал он. Голос его был хриплым, но твердым. — Важно то, какие уроки мы извлекаем из своих ошибок.

Я пожал его руку. Крепко. Это было больше, чем прощение. Это было принятие.

Я посмотрел на Элару. Она стояла, скрестив руки на груди, и на ее лице впервые за долгое время не было ни цинизма, ни расчета. Только… понимание.

— Твои извинения приняты, — просто кивнула она. — Но учти, Алекс. В моем бизнес-плане больше нет места для токсичных активов. Еще один такой срыв, и я тебя «продам».

Я усмехнулся. Это была старая Элара. И я был рад ее возвращению.

— Постараюсь поддерживать свою рыночную стоимость на должном уровне.

Раскол, который казался непреодолимым, исчез. Доверие, которое я разрушил, было восстановлено. И оно стало другим. Более крепким. Закаленным в огне поражений и прощения. Мы больше не были союзом, основанным на необходимости. Мы стали командой.

— План, который ты предложил… — начала Элара, переходя к делу. — Он все еще в силе?

— Да, — ответил я. — Он стал еще более актуальным.

— Он безумен, — сказал Бастиан. Он подошел к стене, где все еще виднелась моя схема атаки на «Сердце Мира». Он долго смотрел на нее. — Он нарушает все мыслимые правила тактики и стратегии. Он почти гарантированно убьет нас всех.

Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидел тот самый огонь, который видел в них, когда он присягал мне на верность.

— Мне он нравится, — сказал он. — Когда выступаем?

Элара кивнула, ее глаза блеснули азартом.

— Мои люди готовы. Те немногие, что остались.

Единство было полным. Абсолютным. Они приняли мой самый безумный, самый отчаянный план без колебаний. Не потому, что верили в его успех. А потому, что верили в меня. В нового меня.

— Как только Бастиан будет готов, — ответил я. — Нам понадобится вся его сила.

Мы стояли втроем посреди этого глючного, нестабильного мира. Трактирщик, капитан и королева торговцев. Все, что осталось от нашей армии. Но мы были едины. И этого было достаточно, чтобы бросить вызов богам.

Информационная буря

Комната Логана превратилась в командный центр информационной войны, которую он сам же и объявил. Он не спал. Он не ел. Он был подключен к Сети, как никогда раньше, его сознание разделилось на десяток потоков. Один монитор — его основной дискорд-сервер, где тысячи пользователей координировали свои действия. Второй — лента Твиттера, обновляющаяся с такой скоростью, что превратилась в размытое пятно. Третий — аналитика его заблокированных каналов, показывающая миллионы неудачных попыток входа от его аудитории. Он был отрезан, но он не был один.

Реакция на его отчаянный призыв была медленной. Сначала — тишина. Несколько минут, которые показались ему вечностью, ничего не происходило. Он уже начал думать, что все кончено. Что его крик утонул в бездне интернета.

А потом появилась первая капля.

На малоизвестном видеохостинге, куда он посоветовал всем заливать ролики, появился первый клип. Название: Cleansing_Citadel_Square.mp4. Качество было ужасным, оператор явно снимал на внутриигровую камеру, дрожащую от паники. Но на видео было все: белый луч, падающий с неба, и цветочница, которая просто исчезает. А потом ее «перезагруженная» версия, стоящая как манекен.

Логан тут же скопировал ссылку и бросил ее в свой дискорд.

Вот. Первый. Нам нужно больше.

И плотину прорвало.

Через час Сеть была завалена доказательствами. Сотни, потом тысячи видеороликов. Скриншоты. Аудиозаписи. Стримы с резервных каналов. Это был цифровой Нюрнберг, где каждый игрок стал прокурором.

PR-машина Eterna Entertainment, оправившись от первого шока, заработала на полную мощность. Армия модераторов и ботов начала тотальную зачистку. Видео удалялись через несколько минут после загрузки по жалобе о «нарушении авторских прав». Аккаунты, публиковавшие материалы с хэштегом #KairosGate, улетали в бан. Форумы зачищались от «провокационных» тем. Это была игра в «убей крота», и у корпорации был гораздо больший молоток.

Но они недооценили одну вещь. Упорство и изобретательность геймеров, которым испортили игру.

— Они удаляют с Ютуба? — написал кто-то в дискорде. — Льем на «Порнхаб»! Туда их юристы не сунутся!

Идея была абсурдной. И гениальной. Через полчаса раздел «Public Fucking» был завален роликами с заголовками вроде «Горячая блондинка-эльфийка УНИЧТОЖЕНА огромным БЕЛЫМ ЛУЧОМ». Модераторы порносайта, очевидно, не понимая, что происходит, просто оставили все как есть.

— Они банят хэштег? — написал другой. — Меняем! #KairosGenocide! #EternaLies!

Новые хэштеги вспыхнули, как лесной пожар. Они были более агрессивными. Более точными.

Логан сидел в центре этого урагана и дирижировал им. Он больше не был просто стримером. Он был координатором. Он собирал лучшие доказательства, создавал зеркала удаленных видео, писал короткие, яростные посты, которые его аудитория тут же копировала и распространяла. Он не спал, подпитываясь энергетиками и чистым, незамутненным гневом.

Поворотный момент наступил под утро. Один из крупнейших игровых новостных сайтов, который до этого трусливо молчал, опубликовал статью. Заголовок был осторожным: «Скандал вокруг “Кайроса”: игроки массово сообщают о “стирании” NPC». Но внутри были ссылки. Десятки ссылок на видео, которые его сообщество успело сохранить и перезалить.

Это был прорыв. Скандал вышел за пределы форумов и стримов. Он стал новостью.

И тут же хэштег #KairosGenocide взорвал Твиттер. Он выскочил сначала в локальные, а потом и в мировые тренды. Сотни тысяч людей, никогда не игравших в «Кайрос», теперь спрашивали: «Что такое Eterna? И почему они устраивают геноцид?».

Логан открыл прямой эфир на одном из новостных каналов. На экране был Дэвид Джонсон. Он давал экстренное интервью. Его кашемировый свитер сменился строгим костюмом. Его лицо было бледным, а на лбу блестела испарина, которую не мог скрыть даже профессиональный грим.

— …это скоординированная атака на нашу компанию, — говорил он, пытаясь сохранить самообладание. — Группа хейтеров использует смонтированные видео и ложную информацию, чтобы нанести ущерб нашей репутации. «Очищение» — это плановый технический процесс…

— Но, мистер Джонсон, — перебила его журналистка, — мы получаем сообщения от тысяч наших зрителей. Они присылают нам свои собственные видео. Они все смонтированы?

— Наша юридическая команда разбирается в этом… — начал было он.

Логан рассмеялся. Громко, от души. Он видел, как врет этот человек в дорогом костюме. И он знал, что теперь ему никто не верит.

Катастрофа для Eterna была полной. Информационную блокаду прорвали. Правда, уродливая и неудобная, вырвалась на свободу, и теперь ее было не остановить.

Он посмотрел на свою доску с красными нитями. Его расследование было окончено. Началось нечто большее. Он не просто нашел тайну. Он дал оружие миллионам людей против бездушной корпорации.

Он открыл свой резервный канал, тот самый, на котором было всего несколько тысяч зрителей, и нажал «Начать трансляцию». Он не собирался ничего говорить. Он просто вывел на экран прямую трансляцию новостей с Джонсоном, а внизу пустил бегущую строку со ссылками на самые убедительные видео геноцида.

Он больше не был голосом правды. Он стал ее ретранслятором. А голосов у правды теперь были миллионы.