Потерянная любовь

23

День клонится к завершению, окрашивая небо густыми темными мазками. Одна за другой зажигаются холодные звезды. Прохладный ветер теребит растрепавшиеся волосы, бросая их на лицо.

Шоссе виляет, убегая вперед серым полотном, сплошь и рядом покрытым старой прошлогодней листвой и травой. После привала мы с Джанин обозначили ближайшее поселение для проверки. Завтра уже должны дойти до него.

— А где мы будем спать? — внезапно спрашивает моя попутчица, догнав и поравнявшись со мной. — Нам же надо переночевать где-то.

— Собираешься спать в открытом поле?

— Нет.

— Тогда придется идти всю ночь до тех пор, пока мы не найдем нормальное место для ночлега.

— Не люблю передвигаться ночью, страшно.

— Чего теперь бояться-то? — спрашиваю скорее у себя, чем у нее. — Зараженных? — развожу руки в стороны, сделав поворот вокруг себя. — Оглянись! На ближайшие километры никого нет, кроме нас!

— Браконьеров я боюсь! Мародеров и прочих. Даже не смотря на то, что я заражена, я все еще боюсь умереть, знаешь ли. Еще есть дикие животные, собаки, медведи.

— У нас есть пистолет. К тому же, ты сама говорила, что раньше передвигалась по Ноун-Тауну только ночью. В чем теперь проблема?

— Одной пулей уложишь целого медведя? Сколько у тебя патронов-то?

— На тебя хватит, если будешь слишком много болтать.

Джанин обиженно поджимает губы и отворачивается. А что? Я не обещал ей светские беседы и хорошее отношение. Сама решила пойти со мной, нечего теперь пенять.

Дальше мы идем молча. Звенящая вокруг тишина, разрезаемая иногда далеким взмахом крыла ворона, давит на мозг. Лишь звук шагов Джанин за моей спиной напоминает, что я не один и не оглох.

Через три часа, когда серебряный диск луны поднялся над нашими головами, освещая все вокруг мягким светом, а небо стало темнее моих глаз, впереди показались очертания брошенного белого автомобиля. В лунном свете он выглядел как памятник нашему прошлому.

— Надо же, даже стекла на месте, — подхватываю пальцами ручку, и дверь с глухим щелчком открывается.

— Мы будем спать в машине? — Джанин топчется на месте, постоянно оглядываясь и обнимая себя руками. — У меня есть спальный мешок, я могу лечь на улице.

— Чтобы ночью тебя загрыз проходящий мимо волк, да? — залезаю внутрь, ощупывая приборную панель и обыскивая бардачок. Вдруг, удастся найти ключи. — Не говори глупостей, залезай на заднее сиденье.

Джанин еще какое-то время стоит, осматривая окружности, но усталость берет свое, и очень скоро она садится в старенький Ситроен.

— Ключей нет?

Отрицательно качаю головой. В этот раз не повезло. Откидываю назад водительское сиденье, пытаясь устроиться поудобнее. Не очень хорошее место для ночлега, но все же лучше, чем под открытым небом.

Джанин возиться сзади, раскладывая спальный мешок.

— Послушай, Алекс. У этой модели же вроде заднее сиденье тоже откидывается. Может… Эм, — слышу нотки неловкости в ее голосе. — Может, ты ляжешь ко мне, а спальником укроемся? Так теплее будет!

Забавно.

— Уже не боишься меня?

— Пытаюсь не замерзнуть ночью, — шепчет Джанин и замолкает.

— Только что ты собиралась спать на улице.

Не хочу ложиться рядом с ней, но она права — так будет намного теплее. Автомобиль промерз насквозь, кажется, что я сейчас примерзну даже к сиденью, хоть на улице уже весна.

Не хочу ощущать рядом никого, кроме Ребекки. Но заболеть воспалением и умереть, не найдя лекарство, — тоже не вариант.

Черт!

Тихо ругаясь, перебираюсь на откинутое заднее сиденье, где Джанин разложила спальник на манер одеяла. Она сразу отворачивается, избавляя меня от ненужной неловкости, и огромное спасибо ей за это. Укладываюсь на другой бок, устремив взгляд в спинку пассажирского сиденья, где из сетчатого кармашка торчит старенький журнал про поп-звезд. Кажется, я в детстве собирал похожие.

— Ты веришь, что мы сможем найти лекарство? — спрашивает Джанин, когда я почти отключился.

— Надежда способна творить чудеса.

— Сам-то в это веришь?

— Не особо. Прекращай задавать глупые вопросы и спи. Не знаю, как у тебя, но у меня выдался крайне тяжелый день.

Я сижу на кровати, подогнув ноги под себя, и раскачиваюсь взад-вперед, покусывая губу. Литаниум действует, не могу не отметить, что дышать мне стало легче. Гретта говорит, что придется делать еще уколы. Ничего, не проблема.

Ненавижу подобное томительное ожидание. Словно сидишь и ждешь конца. Чтобы хоть как-то себя занять, принимаюсь вновь перебирать вещи. Теплая одежда, фляга с водой от Эдель. Бинты, сложенный гамак, моток веревки, батарейки для фонарика. Внезапно среди вещей нахожу подарок Алекса — деревянную куколку размером с монету, которую сам выстрогал из ветки дуба.

Кручу в руках теплую деревянную куколку на черном шнурке, разглядывая со всех сторон. Алекс подарил ее на мой день рождения целую вечность назад. Недолго думаю, натягиваю куколку-кулон на шею и прячу под футболкой. Это единственное, что мне осталось от него.

Не могу простить Уолетра, что не пустил. Не могу простить Алекса, что не позволил пойти с ним. Внутренняя обида терзает, пожирая душу кусочек за кусочком.

— Ребекка, — стонет Мастуф.

— Заткись! Я не желаю ничего слышать от тебя! Ни слова! — подхожу к нему, демонстративно показывая ополовиненный шприц. — Ты хотел пристрелить его, да? Пристрелить Алекса, а?

Парень молчит, изображая каменную статую.

— Убить его хотел… — злобно говорю, прокручивая перед его глазами шприц. — Уничтожить хотел, да?

— Ненормальная ты, — отвечает Мастуф. — Психопатка! Шайтан, чокнутая! Вы все тут ненормальные! Чокнутые! Отойди от меня!

Возвращается Уолтер с добытой винтовкой наперевес и сумкой с патронами, прерывая меня на самом интересном месте нашей с Мастуфом беседы.

— Ого!

— Пришлось соврать, что иду в долгий рейд на север по специальному приказу Тайлера.

— Они не будут проверять?

— Будут, конечно, но нас здесь к тому моменту уже не будет, — Уолтер ставит сумку на пол, оглядывает комнату и шумно выдыхает. — Там даже защитные маски есть. Как он?

— Боится нас, говорит, ненормальные.

Уолтер одобрительно кивает. Да, мы те еще психи.

— Надеюсь, Гретте удастся выкрасть информацию, — произносит Уолтер. — Послушай, Ребекка. Я знаю, ты все еще злишься на меня, но пойми, так будет лучше.

— Заткнись! Это не твое дело! Ты не имел права сдерживать меня!

— Хорошо, поговорим об этом позже, когда ты поймешь, что к чему.

В следующую минуту в комнату влетает наш врач с растрепанными волосами.

— Уходим!

— Ты нашла?

— Да, я нашла то, что нам надо! Информация о твоем сыне в этой папке, а теперь уходим! Нечего тут больше сидеть.

Вскакиваю с кровати, накидывая на плечи заранее собранный и пять раз перепроверенный рюкзак.

Уже через минуту, как Гретта влетела в квартиру, мы были наготове: все собранные, с вещами, медикаментами и оружием в руках Уолтера. Как я не просила, пистолет мне не дали. Придется довольствоваться шприцом.

— Почему ты не хочешь дать мне оружие?

— Застрелишься еще, — парирует Уолтер.

— Я, между прочим, знаю, с какой стороны вылетает пуля!

— Тем более не дам, меня еще от обиды застрелишь, нет уж.

Перед тем, как покинуть комнату, Уолтер подходит к Мастуфу и присаживается перед ним на корточки.

— Ты же понимаешь, что ничего не видел?

Мастуф кивает.

— Ничего не слышал? Ничего не знаешь?

Парень снова кивает.

— Молодец.

— Уолтер, — произносит Мастуф, когда мы уже стоим в дверях. — Не брат ты мне больше!

— Я никогда им и не был.

Быстрым шагом мы преодолеваем один лестничный пролет за другим. По пути нам попалась только повар Стефи, которая лишь вопросительно посмотрела нам вслед, но ничего спрашивать не стала. Молодец, целее будешь.

Мы покинули высотку, выйдя в весенний вечер под причитания Мастуфа. Меня даже совесть не терзала за него. Я потеряла ее где-то на дороге выживания за ненадобностью.

О чем ни капли не сожалею.