Последнее отражение

Глава 22

Лу была уверена, что Дэн ждет ее или приготовил очередной дурацкий сюрприз, поэтому очень удивилась, когда он открыл дверь сонный, всклоченный, кутаясь в большой банный халат.

– Ты? – только и спросил он, потирая глаза. – Который час вообще? Как ты узнала, где я живу?

Лу оттеснила его в сторону, проскользнула в квартиру, которая уже на стадии прихожей разительно отличалась от квартиры его отца: была просторной, светлой даже ночью, с белыми стенами и минимумом мебели.

– Еще скажи, что ты меня не ждал, – заявила Лу, складывая руки на груди.

Дэн взъерошил волосы, потер ладонью глаза.

– Честно говоря, не очень, – признался он.

На шум из-за закрытой двери, ведущей, очевидно, в спальню, выползла длинноногая блондинка, одетая лишь в прозрачный пеньюар.

– Дэ-э-эн? – томно и капельку недовольно протянула она. – Кто это?

Ни Дэн, ни Лу не обратили на нее внимания.

– Ты сам дал нам подсказку! – сказала тем временем Лу. – Ты написал мне записку, чертов извращенец! И мы выяснили, что ты ошивался возле того следователя, который объединил смерти девушек. Ты знаешь, что их убило зеркало, и ищешь его, да?

Дэн несколько раз крепко зажмурился, пытаясь согнать сон, а потом вынужден был признаться:

– Не думал, что вы выясните все так быстро.

– Дэн! – уже громче и недовольнее позвала блондинка. – Что происходит? Кто эта мадам и почему она заявилась к тебе среди ночи?!

– Я по делу, – огрызнулась Лу.

– По делу приходят днем и по предварительному звонку! – не осталась в долгу девица. – Но тебе, видимо, правила приличия неведомы?

– Уйми свою подружку, – поморщилась Лу.

Дэн повернулся к девушке.

– Прости, Ленусик, это действительно срочно.

– Я Катя! – прошипела девица, превращаясь в разъяренную кобру.

– Да, Катюш, извини, я еще не проснулся, – повинился незадачливый любовник. – Я вызову тебе такси.

– Не трудись, сама вызову, – заявила Катя, вернулась в комнату и громко хлопнула дверью.

Лу не сдержала усмешки.

– И часто ты имена подружек путаешь?

– Мы вчера познакомились, – признался Дэн. – Не уверен, что я вообще знал ее имя. Проходи на кухню, я сейчас.

Лу дважды просить не пришлось. К тому моменту, когда Дэн наконец выпроводил подружку, она уже успела отыскать чашку, поставить ее в кофемашину и нажать кнопку. Кухня здесь была не чета той, что Лу видела дома у его отца. Она, как и прихожая, была сделана в светлых тонах и нашпигована техникой не хуже космического корабля. Вот теперь сразу видно, что здесь живет шеф-повар.

– Знаешь, скромность украшает человека, – заметил Дэн, возвращаясь на кухню.

Лу только хмыкнула, забирая наполненную чашку.

– Вот пусть уродины ею и пользуются. А я и так красивая и спать хочу.

– Так зачем явилась среди ночи?

– Время не ждет. Лина пропала. – Лу была уверена, что Дэн давно навел справки обо всей их компании, а потому прекрасно знает, кто такая Лина.

– А я тут при чем?

– Она поехала в музей, принадлежащий Антонову. Вероятному владельцу зеркала, как ты наверняка знаешь.

Лу и сама была рыжей, а потому прекрасно знала, что в моменты сильного волнения она не бледнеет, как большинство людей, а покрывается красными пятнами. Произошло это и с Дэном.

– В смысле?! – не удержался он. – Как вы узнали про него? Я не давал подсказок.

– Ну извини, что мы оказались умнее, чем ты предполагал, – развела руками Лу. – Так что, все серьезно?

– Более чем! По моим прикидкам, ему в ближайшее время нужна еще минимум одна или две жертвы, после чего он опять перейдет на «поддерживающее питание» лет на двадцать или даже тридцать, у него сын еще молодой. Если он сейчас закончит с жертвами и перевоплощением, его уже будет не поймать. Наверняка он отвез вашу подругу к зеркалу.

– Знаешь, где его искать?

– Предполагаю.

– Почему тогда сам раньше не нашел?

– Потому что не могу. Я был в том доме и ничего не увидел. Ты первой взяла в руки дневник Ордынского, за тобой зеркало начало охоту, а потому у тебя больше шансов его найти.

Лу залпом допила кофе, поставила чашку на стол.

– Тогда поехали искать.

⁂

Пока Дэн летел по пустым улицам Санкт-Петербурга, Лу попыталась вытребовать у него рассказ о том, кто он такой и зачем ввязался в поиски зеркала. Первое получалось с трудом. Дэн лишь усмехался и говорил, что он тот, кого зовут решить проблему, какой бы она ни была.

– А готовишь ты для собственного удовольствия? – с сарказмом поинтересовалась Лу.

– Именно так, – ничуть не смутился Дэн.

– Ну да, так-то у меня свой бизнес, а таксую я для удовольствия, – пробормотала Лу. – Интересно, чем тебе обязан хозяин ресторана, если отпускает «решать проблемы», когда нужно?

– А он обязан мне всем, – широко улыбнулся Дэн. – Хозяин ресторана – я сам. Ну и у меня прекрасный су-шеф, на которого я могу оставить ресторан на любое время.

Лу покосилась на него, не поверив, но никакие дополнительные вопросы картину не прояснили. Дэн профессионально уходил от ответов и откровенно насмехался, чем почти довел ее до белого каления.

Зато со вторым вопросом повезло больше. Выяснилось, что Стефан был прав: Дэна действительно наняли родители Светланы Мариненко, не поверившие в самоубийство дочери.

Светлане было всего двадцать, она училась в университете, пользовалась успехом у мальчиков и не имела ни единого повода прыгать с крыши. Это же подтвердили и шокированные смертью Светы друзья. Дэн несколько месяцев не ел и не спал (и не готовил, очевидно!), проверял всех знакомых Светланы, восстанавливал ее жизнь в последние недели перед смертью буквально по минутам, но так и не обнаружил ничего, что могло бы толкнуть девушку на такой страшный шаг.

Дэн уже почти совсем отчаялся, что с ним случалось нечасто, когда однажды утром в местных новостях вдруг упомянули, что вчера с крыши спрыгнула молодая девушка. Конечно, это могло быть простым совпадением, но Дэн взял след, как служебная собака, и вскоре выяснил, что и у этой девушки не было причин совершать самоубийство. Тогда он начал искать другие схожие случаи и нашел Марину Селиванову. Работать с системой было уже гораздо проще, чем с единичным случаем, и вскоре Дэн выяснил, что все девушки незадолго до смерти посещали одно и то же место – Музей мистики и эзотерики на Васильевском острове. Дэн наведался в музей, но, кроме кучи бутафории, призванной пугать беременных женщин и людей с больным сердцем, ничего не увидел. Однако это была единственная точка соприкосновения всех жертв, и он начал искать дальше. И вскоре выяснил, что владелец музея – бывший психиатр, в конце девяностых работавший в больнице, где таким же образом погибли несколько пациенток. Дэн разыскал бывшего коллегу доктора, тот и поведал, что, кроме самого Николая Васильевича, в больнице работал еще его отец, уволившийся почти сразу после сына, но за время его работы успели погибнуть еще две девушки.

Пока Дэн все это выяснял, погибла четвертая девушка. Он подбросил идею о том, что все смерти связаны, знакомому следователю (по роду деятельности Дэн знал многих полицейских и следователей, хотя Лу втайне подозревала, что это может быть обычным хвастовством, как и владение рестораном), и тот сначала даже ухватился за эту связь, но вскоре остыл. По несчастливому стечению обстоятельств на место гибели последней на данный момент жертвы выезжал не самый умный следователь, и вскоре дело он закрыл. Да и отец Светланы намекнул Дэну, что не хотел бы, чтобы имя его дочери полоскали в Сети, а это непременно началось бы, если бы журналисты узнали о связи девушек и объявили охоту на маньяка. И Дэн продолжил один.

Он проработал много версий, досконально изучил жизнь психиатра Антонова, прежде чем позволил себе поверить в невероятное и исследовать не только Антонова и его отца, но и всю их родословную. Тогда-то он и дошел до Пауля Брандта, простого австрийского парня, знакомого когда-то с графом Всеволодом Ордынским. Если Стефан искал зеркало со стороны Ордынского, то Дэн пошел другим путем и вышел и на зеркало, и на самого Всеволода немного иначе: через письма и дневники других людей, в том числе старого аптекаря Гриммера. Именно поэтому Дэн и узнал то, чего не знал Стефан: что часть дневника Ордынского хранится у коллекционера из Вены. Он бы, возможно, попытался купить эти листы, но в тот момент Браун лечил спину где-то в теплых странах, поэтому Дэн попросту втерся в доверие к одной из горничных, а та не отказалась подзаработать.

Прочитав часть дневника, Дэн понял, что есть более полная версия и без нее ему не найти зеркало. А без зеркала не доказать причастность Антонова к смерти Светланы и других девушек. Конечно, для суда это не будет доказательством, потому что ни один суд не поверит в проклятые зеркала, способные убивать, и мужчин, живущих больше двухсот лет. Но для него самого и для отца Светланы этого будет достаточно. Кроме того, Мариненко требовал, чтобы зеркало было не просто найдено, а уничтожено.

Вскоре Дэн выяснил, где хранится вторая часть дневника. Узнал и о том, что Кузнецов славится крайне противным характером, и решил не рисковать с покупкой непосредственно у него. Но и красть дневник было нельзя, о проклятии Дэн прочитал в первой части. Тогда он договорился с сыном Кузнецова о том, что тот продаст ему не только дневник, но и еще кое-какие вещицы. Дэн надеялся, что это избавит обоих от проклятия: он честно заплатит деньги, и Кузнецов-младший понятия не будет иметь о том, что именно продает. Но была проблема: Кузнецов-младший находился не в самых теплых отношениях с отцом, просто так в отчий дом не приезжал. А если и случалось, то только по делу. Остаться на ночь и прогуливаться по дому было слишком подозрительно, поэтому они, как и Стефан с Лу, решили воспользоваться приемом. На людях Кузнецовы поддерживали образ идеальной семьи, сын, конечно же, был приглашен.

Кузнецов-младший впустил Дэна в хранилище (он давным-давно узнал код от замка) и велел ждать. Как только появится возможность, он зайдет в хранилище, найдет дневник Ордынского и отдаст его Дэну. Но раньше сыночка бизнесмена в хранилище появилась Лу и спутала Дэну все карты. Ему пришлось наводить справки теперь уже о ней, а заодно и обо всей компании, с которой она была связана.

Дэн давно выяснил предполагаемое местонахождение дневника, обследовал дом полностью, но так и не смог его найти. Однако, заполучив дневник Ордынского полностью, сделал вывод, что найти зеркало сможет та, что подверглась его заклятию. Зеркало подпустит ее ближе к себе, чтобы убить.

Логичным вариантом было бы прийти к Стефану и предложить работать вместе, но Дэн привык действовать один. Поэтому он просто подбрасывал им подсказки, чтобы они нашли зеркало, а затем собирался проследовать за ними и уничтожить зеркало раньше, чем до него доберется Стефан.

– План надежный, как швейцарские часы, – с сарказмом заметила Лу, показав ему большие пальцы обеих рук. – Молодец. А то, что я при этом сдохну, тебя не волнует?

– Напротив, – спокойно возразил Дэн. – Я, в отличие от твоего Стефана, собирался не дать тебе это сделать. Ему зеркало нужно целое, а я хочу его уничтожить. У кого, по-твоему, больше шансов тебя спасти?

Лу ничего не ответила. Она уже понятия не имела, кому верить, и собиралась действовать по обстоятельствам, но исключительно в своих интересах.

Они пересекли мост через Неву, и вскоре фары машины выхватили впереди стены домов, один из которых выглядел заброшенным. В отличие от соседних, краска на его фасаде облупилась, окна были заколочены. На третьем этаже вокруг одного из окон виднелись даже следы пожара. Но вовсе не это насторожило Лу. Она нагнулась вперед, чтобы лучше видеть крышу, и шумно выдохнула:

– Твою мать!..

Дэн, до этого следивший за дорогой, тоже поднял взгляд и выругался куда более замысловато – на самом краю крыши стояла девушка. Дэн нажал на газ и, проигнорировав красный свет светофора, подлетел к дому. Одновременно из-за угла выскочил Стефан на арендованном электросамокате. Если бы не общая напряженность ситуации, Лу наверняка посмеялась бы над ученым, рассекающим на самокате, но сейчас лишь окинула его взглядом, выскочила из машины и побежала по тротуару. В темноте она плохо видела девушку на крыше, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что она готовится прыгнуть.

– Стой!!! – закричала Лу, подбегая ближе.

Краем глаза она заметила, что Стефан на ходу спрыгнул с самоката, тот упал набок и еще несколько метров прокатился по тротуару. Стефан и Дэн подбежали к ней одновременно с разных сторон.

– Это Лина? – спросил Дэн.

– Нет, – коротко ответил Стефан. – В музее была еще девушка.

– Да какая на хрен разница?! – перебила их Лу, во все глаза глядя на девушку. Та стояла на самом краю и смотрела не вниз, на них, а вперед, туда, где в лунном свете переливалась и сверкала Нева. – Стой! Послушай, не делай этого! – снова громко крикнула она.

– Она тебя не слышит, – нервно заметил Дэн. – Я изучал их смерти, их невозможно остановить.

– А ты попробуй! – гаркнула Лу. – Мы со Стефом здесь ее отвлечем, а ты лезь на крышу!

– Ее не отвлечь, – мотнул головой Дэн, но все же бросился к заколоченному входу в дом.

Он не успел пробежать и двух метров, как оказалось, что был прав. Девушка, взмахнув руками, словно птица, упала вниз. Лу и хотела бы сказать, что дальше все происходило как в замедленной съемке и у нее было время подумать и оценить ситуацию, но, к сожалению, это было не так. Девушка летела слишком быстро, и на обдумывание времени не осталось. Лу просто выставила руки вперед и выпустила то, что многие годы было ее вторым «я», что позволяло ей на расстоянии открывать любые защелки и справляться с самыми навороченными замками. И это «я» мощной струей потекло по венам к кончикам пальцев, устремилось наружу и невидимой нитью опутало девушку, дернуло вверх в полуметре от земли, не дало разбиться насмерть. Девушка застыла в воздухе на долю секунды, а потом все же упала, но с такой высоты получила максимум пару ссадин.

Зато Лу показалось, что она голыми руками поймала бетонную плиту. Ее швырнуло вперед, она упала на асфальт рядом с девушкой и поняла, что не может пошевелить руками. К ним обеим тут же подбежали Стефан и Дэн, что-то говорили, но от боли Лу даже не могла разложить их речь на слова, не то что понять смысл. Из глаз непроизвольно потекли слезы, и она просто уронила голову вниз, прислонившись лбом к прохладному шершавому асфальту.

Кто-то подхватил ее под мышки, помог встать. Когда Лу наконец смогла сфокусироваться, она увидела, что незнакомая девушка рыдает в объятиях Стефана, а ее саму поддерживает под руку Дэн.

– С тобой была девушка, еще одна девушка, где она? – спрашивал Стефан, но незнакомка, казалось, даже не понимала вопроса.

Лу покачнулась, едва не упала, но Дэн лишь крепче сжал ее плечо.

– Ты как? – спросил он, пока Стефан пытался выяснить у девушки, где Лина.

– Нормально, – едва шевеля языком, заверила Лу.

– Как ты это сделала?

– Врожденный талант.

Тем временем Стефану удалось добиться от девушки информации, что Лина осталась там, в этом доме. Где именно, она сказать не может, потому что плохо помнит, как вообще выбралась, как оказалась на крыше. Но точно знает, что они с Линой были вдвоем в маленьком тесном помещении без окон.

– Останься с ней, чтобы она опять фигни не натворила, а мы за Линой, – велел Дэн Стефану, затем повернулся к Лу. – Ты сможешь идти?

Та кивнула.

– Ты останься, я пойду, – возразил Стефан, но Дэн лишь хмыкнул:

– Сейчас не время препираться, я сильнее, ловчее и умнее, так что будь тут.

Не тратя больше времени, Дэн схватил Лу за руку и потащил к дому. И лишь когда они, отодвинув в сторону несколько прогнивших досок, ворвались в темное прохладное помещение, боль уменьшилась настолько, что Лу пришла в себя и смогла соображать. И сразу же увидела вдалеке, у подножья широкой лестницы, фигуру в темном платье.

⁂

Дверь за Паулем захлопнулась с такой силой, что Лина вздрогнула, но не открыла глаза.

Может быть, Стефан все же ищет ее? Не может не искать, ведь прошло уже много времени. Он наверняка звонил ей, а она не ответила. Он должен был забеспокоиться и начать искать ее. Все ее прошлые мысли о нем были лишь истерикой, теперь же Лина ясно осознавала: Стефан ее ищет. И ее задача – продержаться, пока найдет.

Она сидела на холодном полу, уткнувшись лицом в колени и жалея, что руки связаны за спиной. Очень хотелось закрыть ими уши, чтобы не только не видеть, но и не слышать. Не слышать того, что происходит вокруг, потому что рядом с ней, в совершенно пустой комнате, кто-то был.

Сначала в углу раздалось шарканье, тихое, как если бы кто-то, не поднимая ног, но стараясь не привлекать внимание, медленно приближался к ней. Затем послышалось сиплое дыхание. Намного ближе, чем Лина ожидала. Тот, кто шел из угла, теперь стоял за ее спиной. Лина сжалась, уткнулась лицом в колени так сильно, что стало больно.

Послышался звук: тонкий, как натянутая струна неизвестного музыкального инструмента. За ним другой, будто ногтем провели по стеклу. А потом раздался голос. Даже не один, а словно шептали сразу сотни людей. Звали ее по имени, кричали, стонали, о чем-то просили. Лина пыталась не слушать, пыталась заглушить их голоса собственными мыслями, но они были громче. Тогда она запела какую-то дурацкую песню, сначала про себя, затем вслух.

И вдруг голоса стихли. И в этой абсолютной тишине Лина не слышала даже собственного дыхания. Она резко распахнула глаза, и оказалось, что руки уже не связаны за спиной и сама она не сидит на полу, а стоит напротив зеркала. Несколько долгих секунд Лина смотрела лишь на свое отражение, боясь, что оно начнет меняться, но ничего не происходило. Тогда она медленно обвела взглядом пустую комнату. Что-то было не так, но что именно, она не понимала. Ее окружали пустые серые стены, под потолком не шевелилась тусклая лампочка. Никаких посторонних теней, никакого шепота, но что-то все же заставляло волоски приподниматься на затылке.

А потом она поняла: дверь, которая еще недавно была слева, теперь оказалась справа. Лина вздрогнула и отступила назад. То же самое сделало ее отражение, но если у него за спиной было пустое пространство, то Лина уперлась в невидимую преграду. И тогда она поняла, что не смотрит на свое отражение, она и есть отражение.

Настоящая Лина смотрела на нее с испугом и не двигалась, а эта – отражение – до ужаса боялась пошевелиться. Она понимала: она не обычное отражение, не обязана повторять движения той. И именно это было страшно: Лине казалось, что, если настоящая заметит хоть малейшее несоответствие, все будет кончено. Стоит настоящей испугаться, отвести взгляд или разорвать контакт, и тогда эту затянет внутрь, в самое зеркало, без шанса вернуться. Что тогда станет с настоящей? Она сразу умрет или сойдет с ума? Пойдет прыгать с крыши или даже не очнется?

Казалось, Лина застряла в узкой щели между стеклом и зазеркальем, и удержаться здесь можно лишь ценою предельной осторожности. Настоящая Лина смотрела на нее с испугом и – Лина видела – хотела отойти, снова закрыть глаза.

– Не закрывай глаза, не закрывай глаза, – взмолилась Лина мысленно, боясь нечаянно пошевелить губами. – Смотри на меня, пожалуйста, пожалуйста, смотри на меня. Смотри на меня, пожалуйста. Смотри на меня.

Она с напряженной тревогой следила за собой настоящей, пытаясь предугадать каждое ее движение, вовремя повторить, не дать той заметить хоть малейшую разницу. Та подошла к зеркалу, положила ладонь на прохладную поверхность, и Лина, не помня себя от ужаса и молясь только о том, чтобы не перепутать руку, сделала то же самое. Кончики пальцев коснулись ледяного стекла, напоминая, что она здесь взаперти, в ловушке, и ее разум, как наверняка и жизнь, висит на волоске.

Но все-таки настоящая дрогнула, отвела взгляд в сторону. Лишь на мгновение, но для отражения это стало смертельным приговором. Когда она повернулась, Лина-отражение не успела сориентироваться. Она настоящая заметила разницу.

Мир вокруг перевернулся и закружился в бешеном танце. Лину куда-то тянуло, и она в бесплодной попытке хваталась пальцами за гладкую поверхность, тщетно пытаясь удержаться. Ногти скользили по стеклу, издавая тот самый скрежет, который она слышала, сидя на полу с закрытыми глазами всего лишь несколько минут назад.

Сколько продолжалась эта бешеная центрифуга, Лина не знала, но, когда все закончилось, она упала на землю и несколько секунд приходила в себя, прежде чем оглядеться.

Вокруг раскинулось пространство, лишь отдаленно похожее на комнату, где она находилась раньше. Теперь оно было искаженное, вытянутое, будто отраженное в кривом зеркале. И главное – по другую сторону стекла не было больше настоящей Лины. Никто не смотрел на нее с испугом, никто не повторял ее движений. Она осталась одна. И все же вокруг нее была не серая пустота комнаты. Она видела застывшие тени на стенах, словно старые рисунки проступали сквозь краску.

Сначала Лина решила, что это игра света. Но едва она поднялась на ноги, как стены зашевелились, и в каждом отражении появились десятки, сотни ее собственных лиц. Они смотрели на нее из тусклых зеркальных панелей, искаженные, растянутые, то слишком худые, то с непропорционально огромными головами.

Лина шагнула вперед, и отражения двинулись тоже, не синхронно, а разрозненно, каждое будто жило своей жизнью. В одном зеркале Лина беззвучно смеялась, в другом – плакала, в третьем – яростно стучала кулаками по невидимой преграде.

Она шла, оглядываясь по сторонам, ища взглядом того, кто будет повторять ее движения, будто это спасет ее, но не находила ни одну себя, что действовала бы так же. Шаг ее ускорялся, и Лина даже не заметила, как побежала. Шаги отдавались металлическим эхом, бесконечные коридоры множились, ломались в острых углах. Сердце колотилось, дыхание вырывалось из груди со свистом, перемешиваясь со всхлипами. Отражений становилось все больше, каждое тянулось к ней, хотело схватить. Тонкие длинные пальцы лезли со всех сторон, касались ее лица, волос, будто хотели разорвать на куски.

И тут Лина заметила, что это были больше не ее руки. У них не было кожи и ногтей, лишь облупившийся фарфор, трещины, въевшаяся грязь. Они больше не были ее отражением, а превратились в кукол. Тех самых, что она видела в подвале заброшенного венского дома. Сотни безглазых кукол, оживших внутри зеркал, карабкались к ней сквозь хрупкие стены лабиринта.

Лина закричала и метнулась в сторону, едва избежав хватки одной из них. Куклы врезались в поверхность, ломали тонкие преграды, гнались за ней, хватали за одежду, скользили искусственными пальцами по коже.

Лабиринт дрожал, будто сам воздух становился жидким, зеркала плавились, стекали вниз серебристыми потоками, но отражения оставались. Кукольные лица ломались, вытягивались из стекла, и теперь они были повсюду. Их зубы щелкали в сантиметре от кожи Лины, пальцы хватали за волосы, выдергивая целые пряди.

Лина бежала, спотыкаясь, хватая ртом воздух, но коридор был бесконечным или вел ее по кругу. Каждое зеркало отражало ее бегущую фигуру, а кукол позади становилось все больше.

Она поняла – выхода нет.

Внезапно свет в лабиринте погас, и в этой кромешной тьме что-то ледяное сомкнулось на ее запястье. Лина закричала, попыталась вырваться, но хватка была несравнимо сильнее. Из тьмы проступали белые безглазые лица кукол, окружавшие ее плотным кольцом.