Последнее отражение

Глава 14

После того, что рассказал Браун, возвращаться в заброшенный дом Лине было откровенно страшновато. Она понимала, что коллекционер многое мог выдумать или же просто пересказать старые байки, в которые и сам не верил, чтобы впечатлить и напугать гостей. Не для того, чтобы они и думать забыли подходить к дому, а просто из любви, так сказать, к искусству. Однако менее страшно от этого не становилось. Лина не была уверена, что верит в проклятые зеркала, но возможность такую допускала.

Стефану не терпелось попасть в дом, уже имея его план, однако визит пришлось отложить на следующий вечер, чтобы получше изучить план дома и наметить самые вероятные места для хранилища. Лина хотела бы пойти туда днем, но Стефан настоял на вечере. С одной стороны, лазить по старым обломкам в темноте было плохой идеей, эдак можно не только ноги переломать, но и шею свернуть, а с другой – в тихом районе по ночам все спят, меньше вероятность, что их кто-то заметит и вызовет полицию. Возможно, местные жители и вовсе привычны к тому, что в старом доме ночуют бездомные и искатели приключений. Но Лине почему-то казалось, что те уже давно сюда не являются, отпугнутые дурной славой.

Стефан распечатал фотографии, которые успел сделать, и долго изучал их, прежде чем отправиться на поиски зеркала. Лина видела, что он уверен: зеркало в доме и сегодня они его найдут. Сама она такой уверенности не испытывала. Да, Стефан потратил на поиски этого артефакта уже несколько месяцев, привлек к делу не только старую подругу Кристину, но еще и совершенно незнакомую и необузданную девицу, однако, если они найдут зеркало сегодня, это все равно будет слишком легко. Благо так думала одна Лина, Стефан же не сомневался в успехе «операции».

– Как думаешь, искать это зеркало не опасно? – спросила Лина, когда они были еще в отеле.

– Опасно, – отозвался Стефан, рисуя что-то на плане дома. – Главное, в него не смотреть, тогда опасность снизится.

– Я имею в виду наложенное Ордынским заклятие.

Стефан оторвался от плана, посмотрел на подругу.

– Он наложил его на дневник. Я попросил Крис присматривать за Лу. Нам же ничего не грозит.

И все же Лине было неспокойно. Облачившись в удобные одежду и обувь и вооружившись мощными фонарями и кое-каким инструментами, если придется вскрывать пол или стены, в начале одиннадцатого вечера они пробрались в дом. Тот встретил их тишиной и полным запустением, как и несколькими днями ранее, но теперь эта тишина не казалась Лине мертвой. Она слышала неясные шорохи, которые наверняка были и днем, просто маскировались за привычными звуками с улицы. Ей казалось, что на нее кто-то смотрит, то и дело касается одежды, стоит только пройти слишком близко к стене.

– Все в порядке? – спросил наконец Стефан, когда она в очередной раз нервно вздрогнула.

– В полном, – с сарказмом ответила Лина.

Они обследовали весь первый этаж дома, постоянно сверяясь с картой, но не нашли ничего необычного. Схема полностью соответствовала тому, что они видели. Стефан хмурился, но не терял надежды. Это была лишь малая часть дома, оставался еще второй этаж, а потом подвал. О последнем Лине страшно было даже думать.

Еще раз осмотрев просторную гостиную и даже заглянув внутрь камина, Стефан опустил фонарь и спросил:

– Второй этаж или подвал?

– Как это по-джентльменски, позволить даме выбрать, – хмыкнула Лина. – Второй этаж.

– Лестница может провалиться, – покачал головой Стефан, освещая неустойчивые ступеньки. – Я пойду первым, держись ровно за мной. Если мой вес выдержит, то и ты не провалишься.

Лина кивнула, остановилась, позволяя Стефану чуть вырваться вперед. Когда он прошел уже почти половину широкой лестницы, она вдруг услышала посторонние шаги где-то в стороне гостиной. Они только что были там и не видели никого чужого. Больших дыр, через которые кто-то мог забраться с улицы, там тоже не было, даже окна оставались заколоченными. Лина отвернулась от Стефана, посветила фонарем в сторону шума.

– Эй, кто здесь? – шепотом спросила она.

– Лина, не отставай! – раздался голос Стефана сверху, но Лина не могла пойти за ним, не проверив. Просто для собственного успокоения, чтобы никто не мог напасть на них внезапно. Кому именно могло понадобиться на них напасть, Лина не представляла, но отбрасывать такой вариант не могла. В конце концов, тот мужчина, который украл дневник и у Стефана, и наверняка у Брауна, мог вполне выследить их.

Шаги приближались, двигались прямо к Лине, однако она по-прежнему никого не видела. Светила фонарем, вглядывалась в темноту, но ничего не замечала. Наконец шорохи были совсем близко, тот, кто вышел из гостиной, уже должен был стоять прямо перед ней. Сердце от испуга билось в неровном темпе, пот стекал по спине, и Лина почти готова была броситься за Стефаном, когда вдруг догадалась опустить фонарь вниз. Прямо возле ее ног сидела огромная крыса и деловито смотрела на нее черными глазками. Лина не знала, могло ли животное издавать такой шум. Когда фонарь осветил крысу, она то ли испугалась, то ли разозлилась и с громким писком бросилась на Лину, вцепилась острыми когтями ей в джинсы в районе бедра. Лина даже не предполагала, что крысы могут так высоко подпрыгивать. Она закричала, отбросила тварь в сторону и, уже не глядя, куда ступает, бросилась следом за Стефаном, который давно ушел вперед, думая, что она идет за ним. Старые доски ломались под ее ногами, кроссовки то и дело проваливались вниз, но Лина, хватаясь руками за неустойчивые перила, взлетела вверх не хуже крысы.

Из коридора тут же показался испуганный Стефан.

– Лина? Что случилось? Лестница все-таки не выдержала?

Лина кивнула. Не говорить же ему, что она испугалась крысы. Тварь ее не укусила, уколы от бешенства можно не делать, все остальное не следует принимать во внимание. А вот влажные салфетки она с собой не взяла зря. От мысли, что она касалась крысы рукой, Лину начинало тошнить.

– Держись рядом, – попросил Стефан, снова возвращаясь в коридор.

На второй этаж они в прошлый раз не поднимались, поэтому все здесь было в новинку, но мало отличалось от первого этажа. Такое же запустение и разруха. Висящие клочьями обои на стенах, обломки мебели на полу, крысиный помет, кое-где – пустые бутылки, но меньше, чем на первом этаже. Очевидно, если вниз еще хоть кто-то когда-то забирался, то на второй этаж заходить не рисковал.

Лина насчитала четыре комнаты и две просторные ванные, в которых даже сохранились большие ванны на гнутых ножках. Сами ванны внутри давно покрылись слоем грязи и помета, в одной из них что-то шевелилось. Лина поспешила отойти в сторону и не приглядываться. Надо же, а вот в отеле, бывшем ранее домом Марии, никаких крыс не водилось!

Пока она осматривала обстановку, Стефан проверял стены, пытаясь отыскать несоответствие с картой, но ничего не находил. Некоторые перегородки он простукивал в надежде отыскать тайник, но тот если и существовал, то был слишком хорошо спрятан. Ордынский не зря писал в своем дневнике, что зеркало никто не найдет.

Наконец они добрались до спальни, в которой оба опознали ту самую комнату, о которой рассказывал Браун. Это была спальня несчастного художника. Остов мольберта все еще стоял у окна, но вот холст давно истлел. Окно было занавешено лишь наполовину, и солнце ежедневно на протяжении более ста лет светило на холст, вот он и не выдержал. Внизу среди груды мусора еще можно было различить баночки с красками и кисти. Напротив окна стояла огромная кровать с балдахином, один угол был занят камином, во втором притаилось, скорее всего, то самое зеркало, о котором упоминал Браун. Его поверхность потускнела и покрылась таким толстым слоем пыли, что почти ничего не отражала. Когда Стефан подошел к зеркалу и встал напротив, Лина едва смогла различить его.

– Как думаешь, это может быть то самое зеркало? – вдруг предположила она. – Знаешь же, как говорят: хочешь что-то спрятать, поставь на самое видное место.

Стефан с сомнением покосился на нее, потом снова посмотрел на зеркало. Протянул руку, протер ладонью поверхность. Намного чище оно не стало, тут требовалась работа хорошего реставратора, но его отражение виднелось чуть четче.

– Я вижу только себя, – признался он. – Кирпич на голову мне не падает, машина не сбивает.

– То есть ты не рассчитываешь прожить до старости и умереть, окруженный безутешными родственниками? – хмыкнула Лина и тут же добавила: – Браун ведь говорил, что Ордынский искал какой-то способ нейтрализовать зеркало. Что, если он чем-то покрыл его поверхность, и теперь оно отражает лишь то, что видит? Например, настоящее отражение, показывающее твою смерть, осталось где-то внутри, а то, что мы видим – второй слой зеркала, к примеру.

Стефан снова долго вглядывался в свое отражение.

– Думаешь, Ордынский стал бы каждый день ходить мимо него, зная, что оно отражает где-то там, внутри? Он ведь предполагал, что зеркало может не показывать реальную смерть, а призывать ее.

– Мы не знаем, ходил он тут или нет, – настаивала Лина. – В этой комнате жил Бреннер. Через двадцать пять лет после Ордынского. Может, Ордынский повесил здесь зеркало, обставил комнату якобы как гостевую, но сам никогда сюда гостей не селил. Или! – Лина вдруг оживилась, придумав новую версию. – Он селил сюда гостей, позволял им смотреться в зеркало, как Мария когда-то, приносил их в жертву.

– Тогда он не стал бы убегать отсюда в Зальцбург.

– А может, потому и уехал, что перестал стареть?

– Тогда забрал бы зеркало. – Стефан повернулся к Лине, внимательно всмотрелся в ее лицо. – Не могу понять, ты сейчас серьезно все это говоришь или смеешься?

– Я бы не стала над тобой смеяться, – заверила она. Потом, подумав, добавила: – Не знаю, верю ли я в то, что говорю сейчас, верю ли в то, что услышала от Брауна. Но я знаю одно: подвергать сомнению все, зачем мы сюда притащились, бессмысленно и неэффективно. Поэтому раз уж пошла с тобой на поиски зеркала, буду идти в своих версиях до конца. А о степени нашего сумасшествия подумаю потом.

Стефан еще несколько секунд разглядывал ее лицо в темноте, потом едва заметно улыбнулся.

– Спасибо. – И снова повернулся к зеркалу. – Есть лишь один способ проверить, не является ли это зеркало тем самым.

Стефан сбросил с плеч рюкзак, принялся копаться в нем и вскоре выудил оттуда зажигалку и длинную тонкую свечу, похожую на церковную. Снова повесив рюкзак на одно плечо, Стефан подошел к зеркалу вплотную, зажег свечу и практически прижал ее к поверхности. Пламя сначала задрожало, задергалось, будто хотело погаснуть, но затем выровнялось, стало напоминать каплю.

– Это не то зеркало, – уверенно заявил Стефан минуту спустя и погасил свечу.

– Это церковная свеча? – уточнила Лина.

Стефан кивнул.

– Откуда она у тебя?

– Заказчик дал. Он же и сказал, как проверить подлинность зеркала. Если бы это было то, никакие заклинания и попытки скрыть его за другим не задавили бы его сущность. Свеча бы погасла.

У Лины на языке крутились еще десятки вопросов, но задавать их она не стала. Спросит позже. Стефан тем временем спрятал свечу и спички в рюкзак, снова вытащил карту, принялся обходить комнату по кругу. Лина была уверена, что и здесь он ничего не найдет и им все же придется спускаться в подвал, но Стефан вдруг остановился между камином и окном.

– Что? – спросила Лина, заметив, как он замер, глядя то на карту, то на стену.

– Здесь должно быть больше места, – произнес Стефан. – Смотри.

Лина подошла ближе, взглянула на карту. На схеме камин выглядел более выступающим в комнату, а на деле же почти полностью утопал в ней.

– Фальшстена? – предположила Лина.

Стефан осмотрел камин. Судя по всему, толщина фальшстены составляла около тридцати-тридцати пяти сантиметров. Вполне достаточно для хранения зеркала.

– Мы нашли его?

Стефан мотнул головой.

– Не будем радоваться заранее.

Он снова снял рюкзак, вытащил из него заранее припасенный топор, который купил еще утром. Подозревал, что придется ломать стену или пол, поэтому подготовился.

Первый удар показался Лине таким громким, что она испугалась: в ночной тишине он мог разнестись по всей улице, кто-то из соседей совершенно точно вызовет полицию. Однако после второго она поняла: это лишь эхо пустого дома. Стены деревянные, а потому едва ли что-то слышно на улице.

Стефан сделал приличную дыру в стене, но за ней была лишь пустота. Да, действительно, кто-то из предыдущих хозяев – это не обязательно мог быть Ордынский, но и кто-то после него – соорудил фальшстену, однако пока за ней ничего не было и ее предназначение оставалось непонятным.

Стефан отошел в другое место и снова ударил топором. Он старался бить аккуратно, неглубоко, чтобы не повредить зеркало, если оно действительно там. Но пока все удары были зря. Ни во втором, ни в третьем месте за фальшстеной ничего не было. И только когда Стефан сделал дыру с другой стороны камина, наконец обнаружил что-то странное. Нет, это тоже было не зеркало, но сбоку от камина обнаружилось большое пространство, а когда Лина посветила в него фонарем, они увидели старую деревянную лестницу, ведущую вниз. Даже не лестницу в полном смысле слова, а скорее стремянку.

Стефан просунул руку с фонарем в дыру, чтобы осветить пространство лучше, нахмурился. Лестница, ведущая в темноту, выглядела узкой и гнилой. Доски почернели, рассохлись, на них образовались трещины, и казалось, что они могут обвалиться в любую минуту. И уж совершенно точно не выдержат вес взрослого мужчины.

– Я могу попробовать, – предложила Лина, удивляясь собственной смелости. Но сейчас, в шаге от обнаружения зеркала – а она теперь почти не сомневалась, что оно там, внизу! – казалось глупым отступать.

– Нет, – мотнул головой Стефан. – Я тебя туда одну не пущу. Будь здесь и, если что, – он криво усмехнулся, – позвони спасателям.

Лина сложила руки на груди, посмотрела на него с иронией.

– Мне не терпится увидеть, как ты будешь протискиваться в эту щель.

Тут она была права: пространство между кирпичной кладкой камина и стремянкой, прибитой к настоящей стене, между которыми находилась лестница, было слишком узким, чтобы Стефан мог в него пролезть. Даже ей пришлось бы касаться кирпичей спиной или лезть боком, он и вовсе не поместился бы там.

Стефан закусил губу, с тревогой глядя вниз, в непроницаемую темноту.

– Я попробую прорубить стену. Вдруг там, внизу, будет чуть шире.

– А вдруг нет? Будешь рубить все время? Это во-первых. А во-вторых, фальшстену сделали из дерева, а вот основные могут быть каменными. Этому дому лет двести, если не больше.

Стефан понимал, что она права, но не мог решиться отпустить ее в неизвестность одну. Да не просто в неизвестность, а туда, где, скорее всего, их ждет проклятое зеркало.

– Будь осторожна, – попросил он, уступая Лине место. – И ни в коем случае не смотри в зеркало, поняла?

Лина кивнула, решительно подходя ближе. Кое-как протиснувшись в дыру, она повесила фонарь на шею, ухватилась за перекладины лестницы. Те внезапно оказались влажными и скользкими. Даже когда Лина коснулась крысы, ей было не так противно. Однако она стиснула зубы и опустила ногу вниз. Руки предательски дрожали, но она цеплялась за скользкие перекладины что было сил. Здесь было так узко, что Лина чувствовала спиной каждую шероховатость кирпичной кладки. Стефан, наполовину просунувшись в дыру, с тревогой следил за ней и освещал путь. Где-то на уровне первого этажа Лина вдруг уперлась ногами во что-то твердое и поняла, что сейчас ей нужно обогнуть лестницу и спускаться с другой стороны. Теперь свет фонаря Стефана уже не освещал ей путь, а собственный фонарь пришлось повесить на плечо: дыра становилась еще уже. Лина слышала шорохи по бокам и понимала, что где-то в стенах скребутся мыши или крысы, и молилась лишь о том, чтобы ни одна из них не вышла ей навстречу. Она не была в себе уверена: может и отпустить руки от испуга. Было сыро, пахло плесенью и еще чем-то противно-сладковатым.

Лина уже жалела о том, что несколько часов назад сама расспрашивала Брауна о том, что видел в этом доме художник. Воображение то и дело подбрасывало ей ужасные картинки. Ей с трудом удавалось заставлять себя думать только о деле и сосредотачиваться на каждом шаге. Похоже, где-то в крыше была дыра, вода то и дело попадала в эту щель, поскольку чем ниже она опускалась, тем более влажными и трухлявыми становились перекладины. И наконец одна из них ее не выдержала: подломилась под ногой. Лина от неожиданности отпустила руки и полетела вниз, не удержавшись от крика.

Падение было недолгим: вскоре дыра, по которой она скользила, расширилась, и Лина упала на каменный пол. Спина отозвалась резкой болью, и Лина не сразу смогла пошевелиться. Далеко вверху она слышала голос Стефана, спрашивающий, все ли с ней хорошо, но ответить не могла: воздух будто закончился в груди.

Прошло не меньше минуты, прежде чем она смогла пошевелиться. Фонарь, хвала всем богам, от удара не разбился, Лина смогла сесть и оглядеться. Она оказалась в маленькой комнатушке, похожей на чулан. Размером та была не больше пяти квадратных метров и высотой едва ли доходила до двух метров. Лина не видела здесь ни дверей, ни окон, а когда подняла голову вверх, поняла, что в западне: нижняя перекладина лестницы теперь была так высоко, что ей в жизни до нее не дотянуться. Она оказалась в ловушке.

Лина медленно поднялась на дрожащих ногах, обернулась вокруг себя. И только тогда заметила, насколько странные здесь стены. Сначала ей показалось, что это камни такой причудливой формы, но вскоре она поняла, что из стены торчат маленькие головы, руки, ноги. Ужас перехватил горло, не дал закричать, и в следующую секунду Лина осознала, что это куски старых кукол, вмурованные в стену. Грязные, изуродованные. Головки с пустыми глазницами, детские ручки, застрявшие в штукатурке, словно их использовали вместо кирпичей.

На миг ей показалось, что куклы шевелятся. Что их черные пустые глазницы уставились на нее, следят за каждым шагом.

– Стефан… – дрожащим голосом позвала Лина, но даже этот тихий звук ударился эхом о стену, и в ответ из нее выпала кукольная голова, подкатилась к ногам. В черной глазнице что-то шевельнулось.

Лина завизжала так громко, что стены задрожали.