Попаданка за штурвалом

Глава 32

Дженсен Авей

Дядя Говард устраивается против хода движения, уступив мне самое удобное место полностью, хотя мог сесть справа или слева от меня. Или этикет запрещает? Я хоть и старалась учиться, но во многих вещах всё равно “плаваю”. Ну, обвешивать парусники артефактами мне было интереснее, чем выяснять правила рассадки, так что всё закономерно.

— Альянс заявил о себе четыре года назад, если я не ошибаюсь? — спрашивает дядя таким тоном, словно он нашёл, как поддержать пустую болтовню.

Я не обманываюсь.

Кажется, дядя Говард не слишком верит моим словам о создании Альянса.

— Верно.

— Признаться, я поражён. С появлением Альянса крушения перестали быть обыденностью, полёты стали по-настоящему безопасными. По крайней мере не опаснее поездки на экипаже. Как вам пришла в голову идея создания Альянса, Джен?

Для публики я давно создала красивую сказку по образу и подобию тех, которые очень любят рассказывать земные корпорации. Тот самый успешный успех, озарение и шаг из грязи в князи. Непритязательным слушателям заходит. Но дяде скармливать ту же байку явно плохая идея.

Соврать что-то правдоподобное?

А стоит ли? Это поначалу я боялась, что меня отправят на костёр или просто скинут с острова в Бездну, а в последнее время я скрывала правду о своём перерождении, чтобы защитить родителей Дженсен от боли…

Однажды Милан сам поймёт, что я обладаю готовыми знаниями, которыми не обладает никто в этом мире.

Заподозрит, что я явилась из Бездны?

Гораздо безопаснее самой начать разговор, и лучше мне сделать это… А пожалуй, сразу после возвращения из храма. Пока Милан занять спасением Рена, у него не будет времени долго думать о моём происхождении.

Только вот я готова к откровенности с Миланом, но не с его дядей.

— Идея не пришла мне в голову, — пожимаю я плечами. — Вы так говорите, будто идеи самовольно бродят и сами решают, к кому прийти, а кого проигнорировать. Альянс, по своему устройству, не так уж и отличается от купеческой гильдии. Я имею в виду объединения прошлого, о которых мы можем только читать. Ввести ограничения тоже не моё изобретение. Галоп в городе запрещён. Что это как не ограничение? Я опиралась на готовый опыт. Лучше расскажите мне, что я должна знать перед визитом в храм. Полагаю, в столице гораздо строже.

Смена темы дяде явно не нравится, но вопрос я задала по делу, поэтому отказаться отвечать он не может.

В конце концов, как он сам недавно сказал, теперь я говорю и действую от имени Авей, и я не должна опозорить фамилию.

— Вы же религиозны! — раздражённо цыкает он, когда я докапываюсь, могу ли я притронуться к угощению раньше младших жрецов.

— Дядя Говард, если вы до сих пор не поняли, я перебиралась через стену, и вся моя религиозность в прыжке терялась.

— Зачем такие сложности? Неужели господин губернатор не стал бы прислушиваться к дочери? Он показался мне умным человеком. Вон, брата моего как лихо поймал на брачный крючок.

— Я сомневалась, что получу поддержку, — пожимаю я плечами. — К тому же мне хотелось летать. Отец бы волновался, а мне этого не хотелось. Знаете… Меньше знает — крепче спит.

— Пфф.

Продолжить расспросы дядя не успевает. Экипаж останавливается перед стеной в пару метров высотой. Кучер предупреждает о себе стуком и распахивает дверцу. Вскакивать я не тороплюсь, потому что сперва кучер устанавливает откидную ступеньку, затем наружу выбирается дядя Говард и именно он подаёт мне руку. Несмотря на предубеждение, с которым он ко мне относится, про галантность мужчина не забывает.

Пожалуй, со временем мы поладим.

Или рассоримся вдрызг.

В стене устроена узкая калитка, пройти можно только по одному, и дядя пропускает меня вперёд.

Храм встречает нас ароматами садовых цветов и пышной зеленью. Слева белеет россыпь молельных домиков. Справа возвышается громада храма.

Кстати, а если посчитать… Близнецы-Ветра получали больше сил, когда их почитали на континенте или здесь, на островах? На континенте у них было немало последователей, однако далеко не все люди отдавали свои молитвы Близнецам-Ветрам. Кто-то вообще не молился и посещал храм от случая к случаю, кто-то шёл к тому же богу войны… Сейчас людей мало, Близнецам-Ветрам приходится тратиться на острова и парусники, зато молятся им практически все за редким исключением. И молятся искренн, от души.

Хм…

Опасные мысли, которые лучше задвинуть в самый дальний уголок сознания. По крайней мере пока я не выйду из храма.

У входа, но уже с внутренней стороны стены нас встречает младшая жрица. Девчушке лет четырнадцать. Вертлявая, бойкая — сидеть и караулить визитёров ей откровенно скучно, и девочка развлекается ловлей большекрылых бабочек.

При виде нас она ойкает и, оступившись, садится на зелёный холмик справа от мощёной дорожки.

— Добрый вечер, — здороваюсь я.

Дядя Говард подаёт жрице руку.

— Ой, — повторяет она, но ладошку в его руку вкладывает и помощь принимает.

— Добрый вечер, — дядя тоже здоровается. — Пожалуйста, проводите нас в Малый зал и доложите старшему жрецу, что мы просим о встрече.

— Следуйте за мной, — жрица отряхивает юбку и припускает по дорожке прочь.

Я провожаю её слегка недоумённым взглядом. Допустим, она не знает дядю князя в лицо, но ведь хотя бы по одежде должна понять, что перед ней не простые смертные. Собственно, в главный столичный храм простые смертные не ходят.

Я вспоминаю младших жриц в храме на Энтайкасе — там они зашуганные, а здесь… Может, девочка родственница старшего жреца?.

Она приглашает нас в круглую беседку. Островерхая крыша держится на витых колоннах, вырастающих из спинок каменных лавочек. Кажется, будто павильон создан из монолитной глыбы, но это вряд ли, просто искусная работа.

Пока я кручу головой и ищу сходства и отличия с храмом Энтайкаса, девчушка убегает, зато вместо неё минут через пять появляется младший жрец и приносит чай и тарелку с традиционным овсяным печеньем. Поклонившись, жрец напоминает, что мы можем свободно прогуляться по саду и торопится уйти.

— Фамилии Авей недостаточно, чтобы сократить ожидание? — тихо уточняю я.

Ждать мне ну никак не хочется. Кажется, что всё самое интересное пройдёт мимо. А вдруг Милан рванёт в Бездну без меня? И я не знаю, что беспокоит меня больше — что он рванёт и будет подвергать себя опасности или что он сделает это один и не позволит мне подвергать опасности себя вместе с ним.

— Увы, — откликается дядя.

Ожидание затягивается.

Незаметно начинает смеркаться, и я подозреваю, что нас могут проигнорировать до утра, но на дорожке вроде бы появляется младшая жрица, та самая, которая ловила бабочек.

— Старший жрец приглашает вас разделить с ним ужин через полчаса, — сообщает она.

— Спасибо.

Если у меня есть полчаса…

Чай подействовал неожиданно сильно, и мне не помешает с ним расстаться.

— Дядя Говард, я отлучусь? Вы не могли бы проводить меня в дамскую комнату?

— Да, конечно, — кивает девушка. — Пойдёмте, госпожа.

Я торопливо поднимаюсь. Дядя, разумеется, остаётся скучать в павильоне.

Жрица огибает одноэтажный дом, соседствующий с беседкой. Насколько я понимаю, именно здесь живёт и работает старший жрец, поэтому девушка сворачивает по дорожке в сторону и указывает мне на ближайший молельный домик:

— Можете воспользоваться им. Госпожа, сами дорогу назад найдёте? Простите, но меня позвали, и я должна бежать

— Найду.

Странно…

Обычно гостей всегда сопровождают. В том же храме на Энтайкасе я была, что называется, постоянным клиентом, но всё равно меня встречали и провожали, гулять без присмотра позволялось только по саду.

Но у организма нужда, и мне не до размышлений.

Домик, внешне похожий на молельный, оказывается гостевым, только видно, что им очень давно не пользовались, и это логично. Я не питаю иллюзий — в главном храме решают хозяйственно-деловые вопросы, религиозность идёт фоном.

Я возвращаюсь из дамской комнаты в жилую, играющую роль одновременно и спальни, и гостиной, и кабинета.

Почему-то за то время, пока я отдавалась зову природы, в комнате появился запах жжёных трав.

Взгляд цепляется за круглую плошку, от которой вьётся дымок благовоний. Когда я пришла, курительница “молчала”. Что за…?!

Толком не обдумав, что к чему, я резко выдыхаю и задерживаю дыхание.

Мне бежать на улицу? Подозреваю, что за дверью меня перехватят. Ломиться в окно? Но оно слишком узкое, я не протиснусь.

В дамской комнате глухие стены, не выбраться. Если я вернусь, я наоборот загоню себя в ловушку.

Воздуха не хватает.

Я вдруг понимаю, что лежу на полу. Я упала? Рядом раздаются шаги. Кто-то молча подхватывает меня на руки. Кто бы он ни был, он, вероятно, ждёт, что я сплю. Я заставляю себя обмякнуть, повисаю в руках похитителя безвольной куклой.

Мужчина, кстати, бережен, не пытается облапать. Он опускает меня на кровать и заворачивает в покрывало, как в смирительную рубашку — нечего и мечтать вырваться. У меня даже мелькает мысль, пока я ещё сохранила остатки свободы движения, резко вскочить и, сыграв на неожиданности, попытаться вырваться, но я не успеваю.

— Ха, кто-то совсем не спит?

И мгновение спустя я проваливаюсь в кромешную тьму.