Попаданка за штурвалом

Глава 27

Дженсен Авей

По-моему, я всё логично изложила, и любой человек, хоть немного умнее табуретки, поймёт, что нужно бежать и покупать, а Милан смотрит на меня глазами обиженного котика и не торопится.

— Милан, — в тон отвечаю я.

— Обязательно бежать самой? Ты ведь хочешь конкретный парусник. Достаточно поручить помощникам, нет?

Я закатываю глаза:

— Разумеется, нет! То есть тогда нужно дополнительно приглашать эксперта из Альянса. Документы это хорошо, но судно было в частном владении, а не принадлежала флоту одного из воздухоплавательных клубов. В каком оно состоянии, неизвестно. Нужно проверять и корпус, и оснастку, и артефактный обвес. В идеале вообще нужен пробный вылет. Знаешь, почему “Рик” уцелел ночью? Потому что всё было в идеальном состоянии. И-де-аль-ном.

— Дорогая, у меня для тебя плохая новость.

— М?

Своё судно — удовольствие не из дешёвых. Я не про челноки. Они где-то на уровне велосипеда идут, если искать параллели с Землёй. “Бочка” же… пусть не спорткар, но где-то рядом.

Милан взял “Рика” в аренду, а я угробила, и теперь князю придётся выплатить не только стоимость парусника, но и компенсацию. Требовать ещё одно судно с моей стороны… Неправильно? Но я ведь не для себя.

Взять новую “Бочку” у Альянса? Я могу воспользоваться служебным положением, но я упрусь в прежнюю проблему — для управлением “Бочкой” нужны документы, которых у меня нет. Лететь без документов и тем самым подавать дурной пример? Оформить дарение, чтобы перевести вылеты в категорию частных? В любом случае с Альянсом будет бюрократическая волокита. Купить напряму проще и быстрее.

— Джен, повернись вполоборота налево. Что видишь?

— М-м-м?

— Солнце взошло пару часов назад. Через сколько можно будет зарегистрировать сделку купли-продажи?

— Р-р-р-р.

— Пожалуйста, потерпи?

Когда так просят, разве можно отказаться? Тем более про часы работы официальных учреждений я действительно забыла.

— Только ради тебя, Милан, — хмыкаю я.

И Милан, подхватив меня под руку, увлекает в дом. Вроде бы надо оглядеться — всё же новое место, но адреналин, кипевший в крови, уходит, зато приходит усталость, и я останавливаюсь у окна. Хочется прислониться лбом к прохладному стеклу, но я этого не делаю, чтобы не оставить на прозрачной поверхности некрасивых пятен. Я ведь ни вечером, после ужина, ни утром не умывалась.

Князь отвлекается на дворецкого, что-то говорит. Потом я слышу голоса в холле. Наверное, дядя вернулся?

— Джен, может чаю? — раздаётся над самым ухом.

Когда он успел вернуться? Я не заметила…

Ладони ощущают тепло. Я пытаюсь ухватить предложенную чашку, но пальцы соскальзывают. Милан спокойно удерживает блюдце и, подхватив меня под локоть, провожает к дивану, сам садится рядом со мной, приобнимает за плечи. Жест совершенно ненавязчивый, в нём ни капли романтики, только забота, и я, увереннее взявшись за дужку, делаю глоток.

Чай приятный, с непривычным травянистым привкусом. Я улавливаю что-то похожее на мяту, но не уверена. Второй глоток, третий.

В какой момент чашка возвращается на блюдце, а моя голова оказывается у Милана на плече, я не знаю.

Я пытаюсь приподняться. Милан не удерживает, зато собственная голова отказывается расставаться с удобством, и я закрываю глаза. Насколько же я устала? И дело не в усталости как таковой, а в нервах. Толком не придя в себя после посадки парусника, я нырнула в Бездну с дядей Таром, потом встала за штурвал, чтобы лететь к столице…

Так нельзя делать, совершенно нельзя.

А что я сотворила после завтрака?! Я, которая всеми лапами топлю за безопасность, поступила в духе воздухоплавателей прошлых лет. Я попусту рискнула нашими жизнями. Пусть всё прошло хорошо, но могло быть иначе.

Меня будто придавливает ладонь невидимого гиганта, и я сдаюсь. Хорошо, что Милан меня остановил. Я бы банально пропустила дефект в обвесе, а после оформления рванула бы искать базу, а ведь сперва надо карты изучить, статистику поднять… И всё это вдумчиво, но мысли буквально вязнут во тьме, и я засыпаю. В объятиях Милана спокойно и легко.

Тьма колышется, качается. Во сне я куда-то плыву, то поднимаясь на чёрных волнах, то соскальзывая вниз. Сон гаснет.

И когда я открываю глаза, я понимаю, что проспала очень долго, и что чай был если не со снотворным, то с успокоительным. Тяжёлое одеяло придавливает, и я вижу только белый потолок и полупрозрачный синию тюль, зацепленный на витые столбики. Подобные кровати давно не в моде… Насколько я знаю, после поднятия островов кровати с балдахином вообще никогда не были в моде. Но князьям мода не указ. Может, это вообще семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение?

Сбросив одеяло, я сажусь, оглядываюсь.

Неужели уже вечер? Я не чувствую себя полностью отдохнувшей.

Наоборот, есть стойкое желание завалиться обратно и просто понежиться под одеялом. Только вот разбудило меня чувство голода. Я осторожно спускаю ноги на скрытый под ковром пол, ворс щекочет ступни, и только сейчас я замечаю, что вообще-то я раздета. Не догола, нижнее бельё не тронуто, но вот платье, чулки и туфельки с меня сняли. Интересно, кто? Горничная?

В комнате пусто.

Наверное, если позову, то кто-то из слуг появится, но я не тороплюсь и осматриваюсь. Спальня светлая, интерьер выдержан в кремово-голубых тонах с редкими синими акцентами, но вот мебель и, главное, кровать с балдахином, никак не похожи на “начинку” гостевой комнаты, про которую говорил Милан.

Я уснула у него на плече, и он… принёс меня к себе? Ну да, на столешницу трюмо небрежно брошена смятая рубашка. Милан явно переоделся.

Своей одежды я не вижу, зато нахожу неразобранные сумки. То ли слуги боялись разбудить, то ли не стали трогать вещи без разрешения. Меня пока устраивает.

Я прохожу в ванную — очень хочется смыть с себя дорожную пыль.

Обычно госпожам помогают горничные, но я и сама в состоянии о себе позаботиться, тем более у Милана всё на виду: и стопка чистых махровых полотенец, и шампунь. Не хватает только мочалки и зубной щётки. Не в том смысле, что их нет, а в том плане, что эти предметы слишком личные. Как и расчёска, кстати. Мочалку я заменяю полотенцем. Не очень удобно, но на разик сгодится.

После купания надевать несвежую одежду не хочется. Заранее вытащить из сумки сменный комплект я не догадалась, поэтому, завернувшись в полотенце, я выглядываю в спальню. В комнате по-прежнему никого, тихо.

Придерживая полотенце на груди, я склоняюсь над сумкой, но искать нужные вещи одной рукой очень неудобно. Я отпускаю полотенце, и оно соскальзывает. И именно этот момент кто-то выбирает, чтобы войти. А я, вместо того, чтобы подхватить полотенце, глупо замираю.

Входит Милан.

И он почему-то тоже замирает. Не отворачивается, не выходит, а смотрит на меня широко распахнутыми глазами, будто оглушённый, и, кажется, не дышит.

Зря он так, потому что во мне просыпается мелкая хулиганка. Устоять перед соблазном невозможно, и я медленно опускаю руку, ловлю край полотенца.

Сверкать наготой мне неловко, и прикрываюсь. Из полотенца получается этакое маленькое платье, только не чёрная классика, а белое махровое. Вместе с полотенцем ко мне возвращается уверенность, а вот по местным меркам я скорее по-прежнему обнажённая, чем прикрытая. Голые ноги даже мужчины не демонстрируют, разве что бедняки ниже колен. У меня же взгляду открыто почти всё: ноги, руки, плечи, декольте…

— Джен…, — он так и стоит столбом,

— Да-а-а? — по-моему, моя улыбка его немного пугает.

— Джен…

В такт своим шагам я почти неосознанно покачиваю бёдрами. Милан сглатывает Он не пытается приблизиться, но и не отступает. Мне до него остаётся последний шаг, я оказываюсь к Милану настолько близко, что могу встать на цыпочки и поцеловать. Я могу прижаться, но я этого не делаю, я просто смотрю ему в лицо.

Его зрачки затапливают радужку, отчего глаза начинают казаться чёрными.

— Отомри. Не забывай дышать, — я легонько, будто пылинку смахиваю, касаюсь кончика его носа.

Милан шумно втягивает воздух.

Он и правда не дышал?!

Его реакция… будоражит. Я очень давно не видела в мужских глазах искреннего восхищения, принадлежащего мне и только мне. Я неосознанно подаюсь вперёд.

— Джен… Кто из нас не хотел свадьбы, а?

— Пфф! Милан, не надо путать свадьбу и спальню.

Я запоздало прикусываю язык. Фраза про спальню слишком фривольная для местного уклада, и Милан заметно напрягается, но тотчас расслабляется.

— Как пожелаешь, Джен, — ухмыляется он и подхватывает меня на руки.

Взвизгнув от неожиданности, я цепляюсь за его плечи.

Милан ногой закрывает входную дверь и, перехватив меня поудобнее, относит к кровати, а я вместо того, чтобы потребовать отпустить меня, молчу, и Милан бережно опускает на подушки, а сам нависает сверху.

Не знаю, как далеко я готова зайти, но вот поцелуя мне точно хочется, и я, обняв Милана за шею, привлекаю к себе и прижимаюсь губами к его губами, а ещё я почему-то оказываюсь сверху и полотенце опять самым неподходящим образом сползает.