Погружение

Глава 52 Записи журналиста

«Кому бы я мог довериться, когда был Журналистом? Эльзе, конечно. Но почему-то не оставил ей своих записей. Почему?

Не доверял? Нет, просто ей тоже негде спрятать мой секрет».

Утаить, скрыть что-нибудь в клинике почти невозможно. Пациенты лишены личного пространства даже более чем в тюрьме. Минимум личных вещей, никакой персональной территории. Ни в своей комнате, ни в душе, ни тем более в общественных местах пациенты не выходили из поля зрения объективов.

«Где же тут можно укрыться от вездесущих камер слежения? Журналист нашёл — и я найду», — рассуждал Герман.

***

Салон грузовичка Гюнтера выглядел неряшливо. Несвежие замусоленные журналы и бесплатные газеты вперемежку с какой-то ветошью торчали между водительским сиденьем и бардачком. Для любого нормального человека — это просто макулатура или хуже того — мусор. Но только не для пациента клиники лишённого связи с внешним миром.

— Можно посмотреть? — В надежде узнать хоть отзвуки происходящего за пределами Клиники, спросил Герман.

— Смотри, не жалко. Не испачкайся.

Но внимание Германа в это время привлекло то, чего здесь быть не должно было — корешок книги. Гёте, Фауст.

— Что это у тебя за книга?

— Это не моё. Ты сам её здесь оставил, забыл что ли? Я и читать то не большой любитель. Мне кино хватает.

— Как это оставил?

— Ты раньше любил приходить ко мне поболтать. Иногда просился посидеть в кабине машины. А мне, что, не жалко. Ключи у меня, без них не уедешь. Ты говорил, что только здесь можешь найти уединение. — Вот и сидел часами. Книжку вот эту читал. Пометки какие-то делал.

Герман вытащил книгу. Она сама раскрылась на исписанной мелким почерком странице.

***

...Клиника только внешне похожа на дорогой пансионат, но за показной открытостью, скрывается изощрённая система охраны пациентов.

Электронные браслеты и ошейники показались бы детскими игрушками по сравнению с тем, что применяют здесь. Имплантированные прямо в мозг микрочипы — вот что не давало пациентам сбежать.

Во всем мире врачи давно отказались от лоботомии, когда через глазную впадину пробив тонкую кость с помощью инструмента, похожего на нож для колки льда, грубо рассекались ткани мозга. После процедуры агрессивные психи становились безвольными как овощи идиотами. С варварской процедурой, слава Богу, покончено. Но доведённая до совершенства тысячекратно повторённая манипуляция проникновения в мозг неожиданно нашла новое применение.

Теперь, не разрушая тканей, на этот раз уже в спинной мозг местные хирурги внедряют миниатюрный имплант.

При попытке пациента покинуть территорию клиники, имплант разряжается серией электрических импульсов. Напряжение микроскопическое, менее одного вольта, но для нейронов спинного мозга этого достаточно, чтобы ввести их в возбуждённое состояние и тем самым полностью заблокировать двигательную и чувствительную активность. В итоге больного просто парализует. Ноги и руки становятся нечувствительными и перестают подчиняться. Неподвластные разуму части тела поражает отвратительное онемение. Представьте себе, что вы отсидели не руку или ногу, а всё тело.

Потом приходят санитары и возвращают бедолагу назад. И счастье, если они приходят быстро. Терпеть эту муку невыносимо. Имплант же периодически выдаёт новые и новые серии импульсов до тех пор, пока больного не возвратят внутрь разрешённого пространства.

Теперь доктору в случае буйного поведения пациента, не было нужды в бригаде санитаров, томящихся в засаде за дверью кабинета. Отпала потребность в смирительных рубашках и инъекциях успокоительного. Один щелчок микрокнопки «Нейтрализатора», замаскированного под шариковую авторучку и пациент обездвижен, только мычать и пускать слюни может.

К счастью, сердце, как и большинство наших внутренних органов, никак не связано с мозгом. Есть такая штука — вегетативная нервная система. Она управляет неосознанными процессами в организме — сердцебиением, дыханием, пищеварением. Сколько угодно примеров, когда мозг разрушен, а тело продолжает жить. Для трансплантологов такие случаи идеальный источник органов для донорства.

***

Журналист был прав. У него в руках сенсационная история. Именно за такие дают Пулитцеровские премии.

Список из десятка имён написанных, на внутренней стороне обложки ничего не говорил нынешнему Герману. Но вероятно для журналиста имел значение.

Но, что толку, если у него нет ни доказательств, ни возможности хоть кому-то рассказать о своих открытиях.