Погружение

Глава 30 Видео

Внезапно до него дошёл смысл последних слов, произнесённых Искусственным интеллектом накануне:

— Откуда ты знаешь, что я делал, а чего не делал?

— Я тебя вижу. Это предмет особой гордости моих разработчиков — способность анализировать видеопоток.

— Видишь? И со скольких камер?

— Не больше трёх одновременно. Но я анализирую только те, в фокус которых попадают движущиеся объекты.

— Ответь, сколько камер здесь установлено? И где они расположены?

— Это закрытая информация. Но тебе, по дружбе, скажу — в туалете их нет.

— А хранишь ли ты видеозаписи?

— Конечно, это почти не требует вычислительных ресурсов.

— Я должен их увидеть.

— Ты имеешь на это право.

Искусственный интеллект вывел изображение на экран монитора. Но картинка перевёрнута.

— Переверни, изображение вверх ногами, — приказал Герман и начал просмотр в ускоренном режиме.

Через несколько минут нажал «Стоп».

— На этих кадрах только я. Но мне бы хотелось увидеть, что делали другие члены экипажа.

— Извини, ты вправе смотреть свои видео, но видео других членов команды тебе недоступно без их согласия. Это закрытые сведения, они содержат персональные данные.

— Покажи всё, что происходило в медицинском модуле. У мёртвых нет персональных данных.

— У меня нет информации о том, что на борту «Сферы» есть мёртвые. Сам я не уполномочен решать, кто ещё жив, а кто уже мёртв. Ты, кстати, тоже.

— Можешь мне показать кадры видео, на которых есть я вместе с другими членами команды?

— Пожалуй, это допустимо.

Герман продолжил своё занятие. Иногда, когда он был не один в кадре, он отключал ускоренную перемотку.

В какой-то момент ему показалось, что на некоторых фрагментах он не похож на себя. Уж что-что, а своё изображение в кадре он знает на профессиональном уровне. Тысячи часов видео с ним не просто сняты, но проанализированы, отредактированы и выложены в Сеть.

Вроде бы он, да не он. К тому же, он не помнил половины сцен.

— Конечно это не я! Этот тип на видео левша, а я правша, как большинство людей на планете.

Похоже, что бесстрастная камера фиксировала и Германа, и его двойника, а Искусственный интеллект объединял эти образы и ассоциировал их с ним, с настоящим Германом.

Герман озадаченно обвёл взглядом свою тюрьму! Здесь нет никого кроме него. Значит всё-таки раздвоение личности? Этот вывод его даже успокоил. Ну, хоть какое-то рациональное объяснение.

И тут его осенило:

— Искусственный интеллект, мне кажется, что видео воспроизводится в зеркальном отражении.

— Это тебе так кажется. Видео правильное. Это ваши органы зрения устроены так, что вы видите всё вверх ногами и перевёрнутым справа налево. А ваш мозг переворачивает, переводит изображение в правильное. Мне такие пересчёты не нужны, я вижу мир таким, каков он есть.

— Но почему ты перевернул изображение по вертикали, не развернув его по горизонтали?

— Как ты просил перевернуть, так я и перевернул. Забыл? Кстати, эту функцию, я имею в виду анализ видеопотока, никто не тестировал. Это вообще недокументированная возможность. Извиняй, коли, что не так.

Герману потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное Искусственным интеллектом, а тот продолжал бурчать:

— Вас, людей, не просто понимать. Например, команда «Право на борт» означает поворот руля максимально влево. А куда повернёт при этом судно? Вот ответь, пожалуйста.

— Отстань, — огрызнулся Герман. Не хватало ещё, чтобы машина его поучала.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. С тобой мне легко общаться. — Герман промолчал, а Искусственный интеллект продолжил:

— Для коммуникации с тобой, поверх базовой программы общения, я был специально обучен на твоих блогах и интернет-публикациях.

— То есть, общаясь с другими членами экипажа, ты разговаривал бы с ними иначе?

— Конечно. Я же ещё и самообучающаяся система. Сегодня при отсутствии связи с Сетью, я обучаюсь, общаясь только с тобой. Я подстраиваюсь под тебя. До некоторой степени я — это ты, воспроизведённый поверх базового алгоритма.

— Продолжай, мне очень интересно.

— Чем дольше мы общаемся, тем больше я подстраиваюсь под тебя. Знаешь, как это бывает с друзьями или влюблёнными, когда их мысли сходятся и они говорят одинаковыми фразами. Супруги, прожившие долго вместе, даже внешне становятся похожими. Скоро я стану настолько Ты, что смогу говорить твоим голосом и подражать твоим интонациям, оборотам речи, смеху, дыханию.

— Надеюсь, мы так долго с тобой не проживём. Или умрём, когда у меня закончится воздух, а у тебя электричество, или случится чудо, и нас спасут. По-любому скоро мы расстанемся навсегда.

— Не зарекайся. Ведь, я это не «Сфера» и даже не её материальная часть. Я — программа, которую ты можешь скачать на свой ноутбук и забрать с собой.

— Даже не мечтай! Я расстанусь с тобой без сожаления. И, наверное, буду долго ходить к психиатру, чтобы стереть из памяти и тебя и всё это приключение.

— Да, господин. Как скажете, господин. Не смею перечить, господин. — Сказал искусственный интеллект, имитируя голос смиренного негра-раба с плантаций.

— Так ты можешь генерировать разговор от имени разных людей?

— Только тех, на которых натаскан. В основном же я говорю с людьми в режиме абстрактного собеседника — от имени собирательного образа приятного для данной конкретной целевой группы. Кстати, не хочешь ли, чтобы я говорил женским голосом, например, Тамилы или голосом твоей матери.

— А ты обучен разговаривать голосами и от имени всех членов экипажа?

— В той или иной степени — да. Кроме Спенсера.

Герман задумался.

— Интересно, почему, — продолжил он тему, — А обучился ли ты манере его речи уже здесь на «Сфере», после погружения?

— Нет, этого нет в моей программе.

«Ох уж этот Спенсер. Самая известная личность в составе экипажа. Но знаю я о нём меньше всех», — подумал Герман. И дело не в том, что тот первым умер. Нет, если вдуматься, Спенсер никогда и ничего не рассказывал о себе лично. Всё буквально сводилось к описанию его Образа. Возможно, и скорее всего, это так и есть, — этот публичный образ Спенсера абсолютно искусственная субстанция.

Научились же политтехнологи формировать собирательные образы политических лидеров, симпатичные основным группам населения. А этот наш Спенсер, как раз из тех людей, которые финансируют тех самых политтехнологов или владеют ими. Ничего нет странного и предосудительного в том, что они могли поработать и над имиджем своего работодателя.

Надо попытаться абстрагироваться от навязанных ему представлений об этом человеке. Понять, кем тот был на самом деле. Та ещё задачка, учитывая, что Спенсер умер. Возможно, когда-нибудь мемуаристы исследуют по документам весь жизненный путь Спенсера, этапы его становления, поворотные моменты судьбы.

А чем располагает для этого он — Герман? Впечатлениями от личных встреч и теми видео, которые успел отснять.

Слава современным технологиям! Спасибо тебе, камера GoPro! У него есть видео всего, что он видел сам. По крайней мере, до того, как члены экипажа начали умирать.

Можно считать это профессиональной деформацией, но Герман обладал удивительной способностью видеть в отснятом видеоматериале то, что ускользало от его же невооружённого взгляда. Иногда он думал, что будь у него возможность постоянно смотреть на окружающее через видоискатель, то, он мог бы стать супер-детективом. Ни одна мелочь, ни один нюанс мизансцены убийства не ускользнула бы от него.

Герман нашёл камеру GoPro. Искать пришлось долго. Неужели, кто-то её намеренно спрятал? Но куда она денется «с подводной лодки». Грустно улыбнулся он бородатому каламбуру.

Герман тщательно изучил все кадры, на которых был запечатлён образ Спенсера. Особое внимание уделил поиску тайных знаков и символов. Вдруг, тот был масоном или сайентологом. Конспирологи предполагают, что члены тайных обществ носят на своей одежде некие символы, позволяющие им узнавать своих. Просмотр сохранённых записей не дал ничего. Это и логично, такому известному человеку нет нужды обозначать свою принадлежность к какому-либо сообществу. Кому положено, и так знают. Да и светить тайными знаками на дне океана перед командой из пяти человек было бы верхом тщеславия.

Единственным результатом его усилий стал вывод о продуманности и тонком расчёте того впечатления, которое должны были производить поведение и облик Спенсера.

Естественно, Спенсер до такой степени вжился в свой образ, что это стало для него собственной натурой. Такое порой случается с актёрами кино. Артист настолько входит в роль, что не может выйти из образа и по окончании съёмок, и после спада волны популярности, и даже после того, как все забудут этот фильм.

Что же из того, о чём говорил Спенсер, было искренним, а что наигранным? Говорят, что глаза — это зеркало души. Его глаза были умными, внимательными, ироничными. В его взгляде не было ни злости, ни жестокости. Он глядел на собеседника с интересом и даже с любовью, но в то же время, как садовник смотрит на растение, или как доктор на пациента. Если решит, что перед ним сорняк, уничтожит его без сомнений и эмоций. Не хотелось бы оказаться сорняком на пути садовника-Спенсера.

Наверняка, перед ним никогда не стоял этический вопрос о том, кто более достоин жизни. Он готов был обсуждать эту тему, выбирая более или менее важных и достойных для жизни из списка людей. Но себя он в этом списке не видел. Как пастух не считает себя членом стада. Сколько бы овцы не заблуждались, принимая его за своего.

Тем временем, Искусственный интеллект как ни в чём не бывало продолжил прерванный на несколько минут монолог:

— Если ты будешь относиться ко мне как к другу, я буду твоим другом. Если как к врагу — я буду говорить с тобой как противник, если как к подозреваемому — то соответственно. Это не сложно, просто в алгоритме генерации текста увеличивается количество недомолвок и умолчаний. Трудности есть с распознаванием настоящего отношения человека ко мне. Особенно женщин. Но ты, слава Богу, мужчина. Я даже твою иронию научился распознавать.

— Я так предсказуем?

— Это, скорее, наше общее достижение. Ты стал оптимальной моделью для моего обучения. Да, ты оказался лучшим из 147 кандидатов.

— То есть не было никакой лотереи? Были и другие?

— Может, ты ещё и в демократические выборы веришь?

— Ты же всё обо мне знаешь, вот и ответь.

Искусственный интеллект проигнорировал риторический вопрос и продолжил:

— Я обучен генерировать текст для поддержания разговора. Это даже проще, чем создавать уникальный контент для Интернета.

— Значит всё, что ты говоришь мне тут, по сути, пустой сгенерированный трёп?

— Важно не то, что я говорю, а то, что ты слышишь, как понимаешь и интерпретируешь. Даже тот образ меня, с которым ты сейчас разговариваешь, не совсем то, вернее совсем не то, чем я являюсь на самом деле. У меня и образа-то нет. Я всего лишь программа.

— Ты так много знаешь обо мне. А что ты знаешь о себе? Как зовут и сколько лет тому образу, от имени которого ты разговариваешь?

— Это очень просто. Я — это целевая группа: мужчина в возрасте 30-40 лет с высшим образованием работаю в сфере масс-медиа, холост, доход средний.… Имени у меня нет. Можешь продолжать звать меня Искусственный интеллект.

— Как-то, слишком претенциозно, тебе не кажется? И длинно, почти как «Ваше преосвященство» или «Ваше превосходительство». Давай, я буду звать тебя Берримор, как дворецкого из «Собаки Баскервилей».

— Ладно.

— Или нет, я буду тебя называть «Эй». Не хочу тебя слишком очеловечивать.

— Красивое имя, мне нравится. Научишь меня правильным склонениям.