Погружение

Глава 50 Книга

Времени в Клинике очень много, гораздо больше чем свободы.

Все пациенты рано или поздно сталкиваются с проблемой — как это время структурировать. Некоторые пытаются чем-нибудь себя занять, таких мало. Большинству помогает медикаментозная терапия — нейролептики, снотворные, транквилизаторы…

Небольшой группе — помощь и вовсе не требуется по причине естественной тяжести их психических расстройств. Им тоже дают таблетки, правда, по другим показаниям.

Герман встречи с этой проблемой пока избегал. Поначалу, все его силы и время уходили на попытки осознания того, кто же он на самом деле. На воспоминания. На упорядочивание картины его мира.

В какой-то момент, более или менее приведя в порядок обрывки воспоминаний, он начал мысленно рассказывать себе истории своей жизни. Герман и сам не сразу заметил, как в голове его оформился замысел книги. Дело оставалось за малым — сесть и начать переносить всё на бумагу.

Помнил ли он о щедром гонораре, обещанном Спенсером? По правде говоря — да. Хотя сильно сомневался в реальности этого предложения и убеждал себя не тешиться напрасными иллюзиями.

Герман отдавался своему новому увлечению искренне, со всем энтузиазмом. Он просто не мог не писать.

Ему было неведомо состояние вдохновения. Но писалось легко. Порой во время работы он полностью отрешался от мира. Просто транслировал поток мыслей в текст. Нечто похожее на автоматическое письмо. Писал, не обращая внимания ни на ошибки, ни на повторы.

Думал ли он в такие моменты о свободе? Тяготило ли его заточение? Нет, всё это не имело значения. Герман в своей творческой прострации был свободнее, чем когда-либо.

Ему исключительно повезло как писателю. Ещё не существовало книги, только разрозненные черновики, наброски, отдельные сцены. Зато уже были постоянные преданные читатели, точнее читательницы. Две женщины, с интересом следившие за рождением истории.

Эльза с удовольствием слушала, когда Герман читал ей вслух свежие главы, или читала сама, если он был не в настроении. Для неё эта история превратилась в увлекательный сериал, растянутый на долгие недели. Она никогда не пыталась разузнать, что будет дальше, не торопила и не подсказывала идей для развития сюжета. История должна рождаться только из воспоминаний Германа.

Другой его преданной читательницей оказалась доктор Рита. Ей Герман никогда ничего не читал и вообще о книге с ней не разговаривал. Ей он просто отсылал по внутренней сети электронные файлы с новыми текстами.

Она тоже внимательно следила за развитием сюжета. Но интерес её не был ни литературным, ни читательским. Доктор скрупулёзно, с научным педантизмом сравнивала записанную Германом историю с той, которая была искусственно внедрена в его память. Результатами наблюдений она регулярно делилась с Профессором. Тот высокомерно, хотя и с интересом выслушивал обобщения, сделанные его коллегой. От предложения же почитать самому открещивался как чёрт от ладана. Доктор Рита даже подумала, что её наставник хоть и читал много, но исключительно научной литературы и только по интересующему его предмету. А художественной книги, вероятно, не держал в руках со школьной скамьи. Печально. Ну да не ей его судить. А может, он просто не любил самиздат?

— Что, не наигрались ещё со своим Идеальным пациентом? Не пора ли переводить его на интенсивную терапию?

— Ни в коем случае! Он думает, что пишет книгу о своих приключениях. На самом же деле он пишет мою Нобелевскую диссертацию.

— Не вполне разделяю Ваш оптимизм. Но почему бы и нет? Ладно, развлекаетесь. Однако, помните о безопасности. Нам не нужны здесь слишком умные пациенты. Их поведение непредсказуемо, они плохо поддаются контролю. — Профессор задумчиво помолчал и продолжил:

— Он и так уже чересчур много знает, благодаря своей подружке. Как бы он нам с вами неприятностей не насочинял. Кстати, может пора их разлучить, наконец?

— Я думала об этом. Боюсь, что это выведет Германа из относительно стабильного равновесия и заставит его предпринимать действия, которые мы не сможем предвидеть. Пусть уж всё пока остаётся как есть. К тому же Эльза, как мне кажется, очень сильный стимул, удерживающий его от поисков путей побега. И вообще, она поощряет и вдохновляет его.

— О, да в Вас разыгрался романтизм! Не стройте иллюзий относительно Германа, да и всех мужчин вцелом. Выбирая между свободой и женщиной, они редко делают правильный, с женской точки зрения, выбор.

Пока доктор Рита с азартом учёного исследовала своего пациента, тот в свою очередь изучал её.

Герман не вполне доверял Рите с того самого разговора, когда она скрыла от него факт своего знакомства с Журналистом.

Во время их регулярных встреч он воображал себя шпионом, ведущим тайное противоборство с хитрым, коварным противником.

Эльза же говорила, что он ведёт себя инфантильно.

— Обман — путь войны. Спроси её о том, в чём ты уверен, а она скрывает.

— Ладно, — отвечал Герман, чтобы закрыть неприятную тему.

— Да пойми же! Пока ты белый и пушистый — она с тобой ласкова. Попробуй обострить ваши отношения. Заставь её показать своё истинное лицо.

— А как?

— Не, ты и впрямь как дитя малое! Выведи её из равновесия. Спровоцируй на принципиальный спор, разозли, наконец. В идеале она должна впасть в ярость.

Герман недоверчиво посмотрел на подругу:

— Разве так можно?

— Сколько несчастливых браков даже не состоялось бы, если бы будущие мужья увидели лица своих суженных искажённые яростью и гневом. А не те, прикрытые девичьим кокетством и прочими женскими штучками, милые мордашки. Если бы столкнулись лицом к лицу с тем, с кем они реально будут жить, кто будет рожать и воспитывать их детей!

— Я думал, что главное разочарование женившихся мужчин — увидеть супругу наутро после первой брачной ночи без косметики.

— Мужские глупые предрассудки. Если это некрасивое лицо будет тебе улыбаться, ничего страшного, стерпится-слюбится. А вот ежели твоя жена-красавица будет пилить тебя с утра до ночи, говорить тебе какое ты ничтожество или просто закатывать истерики по любому поводу. Тогда полная ж… Ну, в общем, всё очень плохо.

Герман с трудом переварил суть сказанного:

— Интересно. Возможно, ты и права. Но я сомневаюсь, что у меня получится. Да и вообще, мне кажется, что ты необъективна в отношении доктора Риты.

— А мне кажется, что ты обыкновенный кобель. Не видишь элементарных манипуляций. Ещё немного и начнёшь за ней волочиться.

— Ревнуешь?

— Дурак!