Победители тьмы

ПОБЕГ

Николай Аспинедов попытался было отложить продолжение своего рассказа на следующий день, но из этого ничего не вышло. Елена упросила его досказать в оставшиеся часы ночи самую интересную часть истории его жизни. И Аспинедов вновь приступил к рассказу:

- Опекун подробно описал мне, какие тяжкие испытания пришлось перенести троим беглецам с Долубинской ссылки. Они бродили почти три месяца, подвергаясь тысяче опасностей и неизменно держа путь на юго-запад.

Запас продовольствия давно уже кончился. Беглецы по целым дням оставались без пищи и воды. Сапатин и Кашур умело пользовались своей невидимостью для того, чтобы охотой пополнить скудный запас пищи. Если б не это обстоятельство, беглецы погибли бы от голода. Однако опекун утверждал, что днем светящиеся тени оставались невидимыми лишь для филинов, сычей и шакалов, мясо которых было очень неприятно на вкус; лакомились они также полевками и изредка попадавшимися непуганными птицами. Опекун рассказал мне также очень любопытный случай схватки с медведем. Могу тебе передать это приключение так, как мне его рассказал опекун, если только тебе это интересно…

- Рассказывай же, папа, рассказывай скорее, и не пытайся перескакивать через события! - взмолилась Елена.

- Разве у меня заметна такая тенденция? - улыбнулся старый ученый.

- Иногда заметна, - засмеялась девушка.

- Ну, тогда слушай подробный пересказ. Вот как описал мне этот случай дядя Богдан:

«…Это произошло поздно вечером, когда мы с Сапатиным уже улеглись спать, поручив сторожить и охранять нас Кашуру: в эту ночь была его очередь дежурить. Мы ведь каждую минуту могли бы попасть в беду. С наступлением темноты, усталые и голодные, мы растянулись под развесистым деревом и, как всегда, тотчас же уснули. Кашуру оставалось перебороть усталость и ждать, пока его сменит кто-либо из нас. И вот среди ночи мы проснулись от глубокого сна, услышав доносившийся откуда-то издалека голос Кашура, взывавшего о помощи.

Вскочив с земли, я тотчас взял винтовку покойного Матвея Клопа, хотя еще, не полностью очнувшись, не соображал, что, собственно, происходит. Кругом царила густая, непроницаемая тьма. Мы кинулись вглубь леса искать Кашура, которого мы обнаружили довольно легко: на черном фоне леса мелькало, то появляясь, то исчезая, молочно-белое облачко, испускающее такой же фосфорический блеск, как и то, которое неслось рядом со мной. Взятое нами направление быстро приближало нас к облачку. Голос Кашура слышался все отчетливей. Еще несколько шагов - и при фосфорическом сиянии мы заметили огромную темную тушу, по пятам следующую за доктором. Это был медведь, который, по-видимому, не решался напасть на светящееся существо, хотя часто поднимался на дыбы и, рыча, замахивался передней лапой, готовясь сразить нашего несчастного товарища. Нельзя было терять ни минуты.

- Богдан, я отвлеку внимание медведя, а ты постарайся попасть в него, - шепнул голос Сапатина. - Но, смотри, не промахнись, а то нам не спастись от его когтей!

Сапатин побежал к медведю, приблизился к нему с тылу. Между двумя светящимися тенями ясно обрисовалась туша медведя.

Руки у меня дрожали. Я с волнением думал о том, что, если патроны у меня отсырели, я не сумею подстрелить зверя.

Из глубины леса донесся крик Сапатина и отдался эхом вдали. Медведь с рычанием повернулся на крик. Мне показалось, что я уже вижу его огромную разинутую пасть и оскал его белых клыков. Я выстрелил. Гром выстрела отдался в лесу. Разъяренный зверь начал метаться по лесу, сокрушая кусты и деревца на своем пути. Брызги болотной воды и грязи дождем взлетали под ударами его лап. Спасая жизнь, мы бежали, непрестанно окликая друг друга в темноте. Долгое время бушевал в лесу разъяренный зверь. Наконец, его рычание заглохло где-то вдали, и в лесу все утихло.

Рассвет уже близился, когда я остановился и снова окликнул товарищей.

- Здесь я, здесь! - послышался голос доктора за стволом ближайшего дерева. Я оглянулся. Что за чудо? Передо мной стоял весь черный, как я, заросший волосами, оборванный, утративший свою невидимость Кашур!

- Браво, доктор! Медведь избавил тебя от злых чар, и ты снова принял человеческий облик! - воскликнул я, в неудержимой радости кидаясь к нему.

- Нашел время шутить… У меня такой же облик, как у тебя, - обидчиво буркнул Кашур. - Вот цапнул бы меня медведь, тогда и этой нечеловеческой тени от меня бы не осталось!

- Да нет же, к черту черноту, ты уже не тень, ты снова стал видим! Очнись, доктор!.. - твердил я, радостно обнимая Кашура.

В эту минуту послышался голос Сапатина:

- Кашур, братец ты мой, поздравляю тебя! - и тень Сапатина кинулась к доктору, чтобы обнять его и остановилась, как вкопанная.

- Какого дьявола я хотел обнять? - заорал он.

- Ой, не надо, бога ради! - завопил я. - А то он снова превратится в светящуюся тень! Дайте хоть наглядеться на него хорошенько, Григорий Кириллович…

- Вы правы, - спохватился Сапатин и немедленно отбежал от доктора.

Надо сказать, что я сам часто сознательно превращался в тень, трогая Сапатина или доктора. Это обстоятельство не раз спасало меня в минуту опасности. Но мое превращение в тень бывало временным, скоро проходило. В чем же была разгадка этой тайны, - мы так и не смогли выяснить. И совсем уж непонятным казалось то, что произошло с Кашу-ром. Каким образом получил он снова видимость и почему и он почернел так же, как я?

Но вдруг Кашур лихорадочно ощупал свой нагрудный карман и в отчаянии схватился за голову.

- Потерял!.. Я потерял космический кристалл! - воскликнул он. - Вот беда!

- Эврика! Вы потеряли космический кристалл?.. Ну и глупец же я! - откликнулся Сапатин. - Как это не пришло мне в голову до сих пор?! Подождите-ка, подождите…

Мы заметили, как от тени Сапатина оторвался объятый голубоватым пламенем сверток и упал у наших ног.

- Вот и найдена тайна нашего превращения в тени! - раздался торжествующий голос Сапатина. - Следите теперь за мной!

Мы не сводили взгляда с облачной фигуры Сапатина, которая постепенно теряла свой блеск у нас на глазах. Еще полчаса, и мы увидели Сапатина во плоти, но такого же черного, как мы; опустившись на колени, он, вращая белками страшных глаз, рассматривал отливавший зеленоватым пламенем кристалл.

- Вот вам и волшебная тайна излучения космической материи! Подумайте только, какие чудеса можно творить при наличии этого изумительного вещества… О, если б только возможно было сохранить ему жизнь!.. Вы замечаете - кристалл ведь заметно растаял… Он медленно, но неуклонно расходуется, испаряется, и исчезновение его неминуемо. Друзья, неужели нет такого футляра, который мог бы предотвратить смерть этого чудесного космического кристалла?!

- И я потерял то, что, причинив мне столько страданий, в то же время тысячи раз спасало мне жизнь, - с глубокой печалью вздохнул Кашур.

- Но неужели вы согласитесь снова носить на себе этот волшебный камень, снова превратиться в тень?! - с изумлением воскликнул я.

- Охотно! - прозвучал решительный ответ Сапатина. - Мне кажется, что мы приобрели возможность быть похожими на обитателей других планет. Я утверждаю это. Время докажет это, поверьте мне!

- Вы правы! - с воодушевлением подхватил Кашур. - Отныне жизнь не представляла бы для меня ни малейшего интереса без этого чудесного кристалла. Поэтому, друзья мои, давайте вернемся туда, где я выронил его!

Сапатин и я молчали.

Кашур задал нам трудную задачу. Вернуться назад? Но ведь каждый шаг, уводящий нас из этих мест, приближал к исполнению нашей мечты…

- Стоит ли возвращаться?.. - нерешительно начал я.

- Молчите! - возмутился доктор.

- Да и возможно ли будет найти потерю? - дополнил мою мысль Сапатин.

- Нет, я вернусь, я должен обязательно вернуться! - твердил Кашур. - Я уверен, что мне удастся отыскать потерю. - И прощально махнув нам рукой, он решительно повернулся, чтобы идти назад.

- Да ты с ума сошел, что ли? - резко кинул ему Сапатин. Я впервые видел его таким раздраженным.

- Не надо, дорогой! Право же не стоит возвращаться… - пытался я дружески убедить Кашура.

- Нет-нет, не убеждайте! Вы не знаете, какие мощные возможности таятся в этом кристалле. Всю жизнь я страдал ревматическими болями, а теперь куда делся мой ревматизм?.. Я совершенно здоров. Сапатин, а ты не замечал, что с тобой творится? Помнишь ли ты свою седину? А теперь где твои седые волосы?! Да их же нет, нет! Богдан, найди мне хоть один седой волосок, и я дам тебе все, что пожелаешь! - со смехом говорил Кашур, перебирая волосы физика.

Я внимательно присмотрелся и убедился, что доктор не ошибался.

- Кашур, дружище, да ведь у меня самого целых два кристалла, каждый с кулак величиной. Один из них я охотно уступлю тебе. Вот, возьми себе! - и Сапатин протянул руку к лежавшему на земле свертку.

- Нет, Григорий Кириллович, мною еще владеет старый предрассудок. Я потерял свой талисман, и я должен найти его. А чужого мне не надо! - твердо произнес Кашур, повернулся - и ушел.

Да, ушел.

Некоторое время мы продолжали стоять, охваченные тревогой и нерешительностью. В душе мы все же надеялись, что Кашур одумается и вернется.

Потом мы переглянулись, без слов согласившись следовать за нашим товарищем. Сапатин решительным движением развернул сверток и протянул мне один из сверкающих кристаллов.

- Возьми себе этот кристалл, Богдан, теперь ведь нам нечего бояться. Мы уже знаем тайну солнечных кристаллов, - проговорил он.

И пока он говорил, держа в руке кристаллы, я заметил, что он постепенно теряет видимость. Его черная кожа постепенно загоралась, сияние охватывало все тело.

- Спасибо, Григорий Кириллович, принимаю с благодарностью, - сказал я и взял в руки протянутый мне кристалл. - Но с одним условием: если Кашур не разыщет свой потерянный кристалл, - этот подарок вы сделаете ему.

Надежно запрятав в грудных карманах наши чудесные кристаллы, мы поспешили вслед за Кашуром, уже успевшим скрыться в чаще леса. На наши громкие призывы доктор не откликался. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Лес просыпался.

Целый день мы безуспешно бродили по лесу. Кашура нигде не было. Весь скудный запас нашей пищи находился в его заплечном мешке. Нас терзали голод и жажда, но мы были рады тому, что хотя Кашур обеспечен едой на два-три дня. Мы решили поохотиться, чтобы утолить терзавший нас голод.

Незаметно подкравшись к двум беззаботно резвящимся ласкам, я подстрелил их. Уже давно привыкнув разводить огонь с помощью кремня, мы высекли огонь и поджарили на костре ласок. Съесть их пришлось без соли.

В этот день мы так много бродили по лесу, что у нас не оставалось уже сил продолжать поиски. Решили разжечь костер поярче, чтобы Кашуру легче было отыскать нас. Спустился вечер, и лес вновь погрузился во мрак. Мы сидели перед костром, погруженные в тревожное раздумье. Отсутствие Кашура сильно беспокоило нас. И хотя мы твердо решили не засыпать, но, по-видимому, дремота все-таки одолела нас.

Очнулись мы от страшного шума. Тотчас же удалившись от костра, мы залегли в кустах. Я держал наготове заряженное ружье.

Шум приближался. Вскоре мы различили голос Кашура. Как и в прошлую ночь, он звал на помощь.

Мы вскочили на ноги и помчались на голос. И вот какое зрелище предстало перед нашими глазами: из глубины мрака надвигалась на нас огромная, фосфорически мерцающая масса, надвигалась с трудом, часто останавливаясь. Ясно было, что это не доктор.

- Кашур!.. - с тревогой крикнул Сапатин.

- Медведь проглотил мой солнечный кристалл!.. - раздался поблизости голос Кашура, а через минуту и сам доктор подбежал к нам. - Медведь… надо убить его… Видимо, он истекает кровью… уже обессилел! - задыхаясь, проговорил он.

Фосфорически мерцающая масса медленно, но неуклонно подползала к нам. Казалось, что внутри черной туши горит электрическая лампочка.

Но мы, стоя поодаль, долгое время ждали, опасаясь подойти ближе и экономя пулю. Но вот он тяжело рухнул наземь и замер, не двигаясь. Однако мы решили переждать.

- Я перевернул весь лес, но солнечного кристалла нигде не было, - рассказывал нам тем временем Кашур. - Набрел на следы медведя и решил пойти искать его. Наступил вечер. И вдруг вижу - в темноте что-то светится. Решил, что это вы. Окликнул. Но вместо ответа, услышал сердитое рычанье и светящаяся масса начала продираться сквозь кусты ко мне. Бежать не имело смысла. Решил схватиться с медведем и попытаться убить его кинжалом. Я догадался, что, обезумев от раны, он проглотил мой солнечный кристалл, приняв его за кусочек льда…

- Послушай, друг, а ведь твое предположение и в самом деле не лишено основания! - воскликнул Сапатин. - Иначе, с чего бы этому медведю светиться? Эврика! Поглядите на него, - сияние заметно меркнет!.. Видно, мишка при последнем издыхании, космический кристалл доконал его. Можно и подойти к нему, теперь бояться нечего, - убежденно заявил Сапатин.

Когда мы подошли к медведю, полость живота мутно отсвечивала; медведь был мертв.

К утру мы извлекли из брюха животного пропавший солнечный кристалл Кашура.

Описание дальнейших подробностей побега завело бы нас слишком далеко, поэтому скажу лишь самое главное: после долгих блужданий мы, наконец, выбрались на нужную нам дорогу. Нам удалось выскользнуть из когтей царской охранки и благополучно перебраться за границу…

- Ну, а потом? - нетерпеливо спросил я опекуна.

- Потом?.. Ты, верно, хочешь знать, что стало потом с солнечными кристаллами, не так ли? - улыбнулся больной.

- Ну да.

- Мне не удалось сохранить подарок Сапатина,-с сожалением произнес бывший ссыльный. - Я долго бился над тем, чтобы найти способ предупредить распад солнечного кристалла, остановить его потухание и исчезновение… Ничего больше не могу сказать, Николай, - не интересуйся этим.

- Но куда же делись Кашур и Сапатин? - спросил я.

- Кашур? Он теперь за границей, стал прославленным доктором… - вздохнул дядя Богдан. - Все поражаются его умению чудесно излечивать самые различные болезни. А Сапатин… уж не знаю, удалось ли ему придумать футляр для сохранения энергии солнечного кристалла.

- А вам?

- Придет время, ты узнаешь и об этом…

- А где сейчас этот Сапатин?

- Живет в Петрограде, - объяснил мой опекун.

- Как, в Петрограде? - удивился я.

- Ну да, но известен под совершенно иной фамилией. Григорий Кириллович Сапатин перестал существовать. Его теперь знают, как Дерягина.

- Как, Григорий Кириллович Дерягин?! - крикнул я, вскакивая со стула. - Так его же сын - мой школьный товарищ! Он вместе со мной кончил гимназию… Ну да, - Илья Григорьевич Дерягин! Ведь Илья еще в гимназии увлекался сценой, и я восхищался его способностью к перевоплощениям… Это он, он!

Дядя молчал. История его жизни была завершена…»

В комнате наступило молчание. Елена не отводила изумленного взгляда от лица старого ученого.

- Так, значит, полковник Илья Григорьевич Дерягин - это сын того самого Сапатина? - медленно спросила она.

- Да. Вместе с Дерягиным, дочка, мы с оружием в руках сражались под стенами Зимнего дворца в Петрограде, в ночь Октябрьской революции! - кивнул головой Николай Аспинедов.

И он второй раз за всю беседу потянулся рукой к рюмочке с коньяком.