Победители тьмы

АЛЛО, ЕЛЕНА!

На аэродроме Октября собрались близкие друзья Абэка Аденца.

Абэк и Ваня Зарубин были уже в кабине самолета, но приставную лесенку еще не убрали. Абэк улыбался провожающим, однако нетрудно было заметить, что все его внимание направлено в сторону группы лаборанток, окружающих Елену. Чуть поодаль стояли Николай Аспинедов, майор Лазридзе, Дерягин, Резцов, Бухникадзе, Солнцева и Нина.

В руках Абэка благоухал огромный букет гвоздик, принесенный Еленой. Но о втором подарке Елены не знал никто.

По знаку начальника аэродрома сигнальщик взмахнул флажком. Лесенку убрали.

Абэк в последний раз улыбнулся в ответ на шумные прощальные возгласы провожающих, и машина стремительно взлетела в воздух, описав над аэродромом прощальный круг, взяла курс на юг и тотчас же исчезла в облаках.

Аспинедов не мог не обратить внимания на то, что глаза Елены увлажнились.

Окликнув дочь, он сам пошел навстречу ей.

- Ну, видно, я, действительно, отхожу на второй план… - с ласковым укором проговорил он вполголоса и погрозил пальцем вслед исчезнувшему в облаках самолету. - Возвращайтесь-ка, милостивый государь, и мы еще поговорим с вами относительно безрассудных прогулок на вершинах!.. Да, да, поговорим со всей серьезностью…

Дерягин и Лазридзе расхохотались. Взяв отца под руку, Елена приникла щекой к его плечу.

Все направились к ожидавшим их автомашинам.

…Собрав все преподнесенные им цветы, Ваня Зарубин заботливо опустил их в воду и разложил поудобнее вещи в маленькой, светлой кабинке, лишь небольшой дверцей отделенной от машинного отделения.

Абэк удобно расположился в мягком откидном кресле. Перед ним, на неподвижно укрепленном столике, были разложены газеты и журналы, а также коробка с дорожными шахматами.

Из нагрудного кармана темно-серого дорожного костюма торчала красивая авторучка с головкой, изображавшей паука: это и был второй подарок Елены.

Оставшись наедине с прославленным конструктором, Ваня Зарубин не мог преодолеть какой-то внутренней скованности. Словно бы вновь вернулись ученические годы, когда он робел перед строгим учителем. И не в силах перебороть эту робость, он сидел молча, делая вид, что занят чтением.

- Итак, летим вместе в Армению, товарищ Зарубин, - прервал затянувшееся молчание Абэк.

- Да, вместе, Абэк Давидович.

- Если б я не был уверен, что вы получите большое удовольствие от этой поездки, может быть, я бы постарался избавить вас от нее. Интересная страна моя Армения, Зарубин, страна многовековой культуры…

Лейтенант догадался, что спутник входит в его положение и старается дать ему возможность преодолеть неловкость первых минут.

- Да, армянский народ прошел большой исторический путь… - уже гораздо свободнее отозвался он.

- Значит, знакомы с его историей?

- Читал кое-что, Абэк Давидович.

- Очень рад этому.

Они помолчали, разглядывая собиравшиеся облака, которые постепенно закрывали узкий просвет в небе, - путь стремительного полета машины.

- А мне, товарищ Зарубин, довелось слышать весьма приятные вещи относительно вас. Говорят, что вы намерены удивить нас интересным открытием в области радиолокации… - заметил Абэк, не отводя взора от окна.

- Это вы по данным Ильи Григорьевича? - засмеялся Зарубин.

Он неловко повел рукой, словно ища что-то. Видно было, что ему неловко в штатском костюме, который, тем не менее, сидел на нем так же отлично, как и военная форма.

- А это уж не так важно - кто именно сообщил. Лишь бы данные соответствовали действительности! - улыбнулся Абэк, поворачиваясь лицом к Зарубину.

Вопрос Абэка задел самую чувствительную струну в сердце Зарубина.

- Радиолокационный космический фотоглаз-передатчик, - прошептал он.

- Стало быть, хотите заполучить фотопейзажи Марса? - мягко улыбнулся Абэк.

- Да. Но хотеть - этого еще мало, Абэк Давидович.

- Хотеть - это значит стремиться, бороться за желанное, а в борьбе всегда побеждают настойчивость и упорство. Особенно же верно это в отношении науки.

- Но я как раз это и хотел сказать!

- Ну что ж, разве у вас слабая воля, Зарубин?

- Терпения и последовательности мало у меня, Абэк Давидович. Страшно.

- Вы, кажется, задумали нечто весьма серьезное? Так чего же вдруг стало страшно? - почти резко заметил инженер.

- Уже несколько лет работаю над одним и тем же, и страшно провалиться, Абэк Давидович, потерпеть поражение. Не хотелось бы, понимаете…

- Если у вас нет сомнений и недостает лишь терпения и последовательности, - это еще не так страшно, дорогой мой, и отчаиваться, конечно, не следует. Терпение и последовательность - это такие качества, которые приобретаются постепенно, со временем. Тут важнее другое: чтобы не было сомнений в целесообразности самих усилий.

- Да… Вы правы! Я продолжу работу и, может быть, действительно, терпеливый и последовательный труд вознаградит мои усилия! - взволнованно ответил молодой лейтенант.

- Вот! Вот теперь все в порядке! И мне хотелось бы, чтобы вы поделились со мной своими мыслями, - сказал уже с явным интересом Абэк. - Я бы…

Он не договорил. Послышалось едва уловимое, но долгое, непрерывное жужжание. Абэк смутился и, прижав обе руки к груди, быстро поднялся с кресла.

- Простите… мне нужно пройти… Я сейчас…

Ни один мускул не дрогнул на лице лейтенанта Зарубина. Он не сказал еще ни слова в ответ, а спутник его уже вышел из кабины.

«Сердце?.. Неужели что-то с сердцем?..» - мелькнула у Зарубина тревожная мысль, и он быстро вскочил с места, подошел к туалетной и слегка толкнул дверь. Она была заперта изнутри.

Зарубин еще стоял и нерешительности, не зная - что же ему делать дальше, когда из-за двери ясно и отчетливо послышался голос Абэка.

«Кто там, с кем он говорит?.. Вот так загадка!..» - пронеслось у него в мыслях.

За дверью опять послышалось несколько отрывочных, бессвязных слов:

«Безусловно… Нет, нет… Елена, дорогая…»

Лейтенант перевел дыхание и спокойно возвратился на свое место. Через несколько минут появился в кабине и Абэк. Зарубин заметил, что он умылся и причесался.

- Вам было плохо? - спросил Зарубин, все еще неуверенный в том, что ничего тревожного не было во внезапном уходе Абэка.

- Да, что-то не по себе было… - неопределенно объяснил Абэк после короткой паузы.

- Видимо, сердечное недомогание, не так ли? - невинно справился лейтенант Зарубин. Но тут на глаза ему попалась высунувшаяся из нагрудного кармана Абэка авторучка, и он понимающе двинул бровями: «Поздно соображаешь, Ваня Зарубин!»

- Но сейчас вам уже совсем хорошо, правда? - справился он, не дожидаясь ответа на первый свой вопрос.

- Все в порядке, Ваня, отлично, и, стало быть, продолжим нашу беседу, - предложил Абэк, желая, очевидно, положить конец вопросам Зарубина.

- Продолжим! - улыбнулся Ваня Зарубин, решив до поры до времени отложить исследование привлекшей его внимание авторучки.

Но дальнейшая беседа что-то не клеилась. Абэк слушал и отвечал рассеянно - мысли его, очевидно, были далеко. По-видимому, и лейтенант стал догадываться о его состоянии и уже не стремился во что бы то ни стало поддержать беседу.

Абэк вспоминал…

Вчера вечером они с Еленой едва избегли опасности слететь в морскую бездну. И неужели нужна была именно такая прогулка, чтобы выявилась, наконец, таившаяся столько времени в их сердцах любовь? Прогулка эта отнюдь не носила характера заранее обдуманной, но все, что случилось вчера, уже на всю жизнь запечатлелось в памяти!

Вскоре Абэк почувствовал, что начинает дремать, и, заметив это, Зарубин мягко обратился к нему:

- Абэк Давидович, а почему бы вам не отдохнуть? У нас ведь еще много времени впереди.

- Да, уж ты меня прости, Ваня. Прошлую ночь я почти глаз не сомкнул.

Зарубин кивнул головой и ничего не сказал. Наступило молчание. Закрыв глаза, оба пассажира откинулись на спинки удобных кресел.

Самолет пролетал высоко над облаками. При мысли об этой возможности, у людей на земле рождаются самые радужные мечты. У путешествий по воздуху есть одна особенность - они заставляют человека уйти в себя, думать о земле, именно о земле, вспоминать родной город, знакомых и родных людей и привычные предметы, одним словом, вспоминать все, что кажется таким естественным и устойчивым на земле.

Но тот же воздушный путешественник испытывает величайшее наслаждение, когда ему удастся преодолеть свое земное естество. Обнаружив в себе способность и силу оторваться от земли, человек невольно начинает гордиться этим, сознавая, что владевший им только что инстинктивный страх не может владеть им в небесах так же, как на земле. В бесконечных величавых просторах неба инстинкт этот исчезает. В человеке пробуждается совершенно новое чувство - чувство крылатого существа, рассматривающего землю, как крохотные островки безбрежного и бездонного космического океана. В его душе рождаются чудесные мысли и мечты о покорении всех миров и планет, о подчинении всех их созидательной воле. И ныне таким же путником был и Абэк Аденц, который уже поставил перед собой задачу - открыть пути грядущих межпланетных сообщений, и мечтал о том, как вместе с Еленой они будут первыми посетителями еще не открытых никем океанических островов вселенной!

Удивительное тщеславие! Почему это ему кажется, что именно Елена будет той женщиной, которой суждено стать первой пассажиркой межпланетного астероидинного ракетолета? Конечно, отнюдь не исключено, что это так и будет в действительности, но почему же ему кажется, что именно в Елене воплощены все достоинства, вся красота и все обаяние женщин?!

Абэк улыбнулся: «Ясно, - влюблены вы, сын земли - Абэк Абенц! Да иначе и не могло быть… Прощаем вам односторонность суждений в данном случае!..»

Абэк оглянулся на Зарубина. Тот уже спал. По крайней мере, так показалось Абэку. Он невольно потянулся рукой к карману, достал авторучку и снова взглянул на Зарубина.

Откинув голову на спинку своего кресла, тот дышал спокойно и ровно. Лицо его было прикрыто газетой. Ну, конечно, спит…

Абэк развинтил авторучку и начал устанавливать ее на столике. Через минуту на маленьком треножнике уже стоял микрофон величиной с наперсток, напоминающий фотоаппарат. Два проволочных волоска соединяли противоположные концы проводов этого любопытного аппарата, заделанные и полушария. Абэк соединил полушария, и похожая на паутинку сеть тотчас же ощетинилась, выбросив десятки тоненьких металлических иголочек. Абэк укрепил эту часть аппарата на груди и несколько раз повернул крохотный рычажок. Изнутри вырвался сильный луч света, упал на маленький экран, который Абэк также достал из нагрудного кармана и присоединил к аппарату на столе. Вырвавшийся из отверстия луч не шире игольного ушка осветил весь экран.

Раздалось негромкое пчелиное жужжание. Перед Абэком находился в полной готовности микрорадиоаппарат со своим экраном.

Этот аппарат был примечателен несколькими своими особенностями.

Во-первых, это был подарок Елены. Затем, это был частный аппарат Николая Львовича Аспинедова, по которому он связывался с дочерью. Этот аппарат действовал также на самых сильных микроволнах радиостанции «Октябрида», подобно всем аппаратам, которыми был снабжен его экипаж, с той лишь разницей, что приемник и передатчик Елены и Николая Аспинедовых имел свою особую волну и особую радиостанцию. На их микроволне действовало только два аппарата, которые в любой момент могли уловить все остальные волны, оставаясь в то же время неуловимыми для всех других приемников данного типа.

Вместе с подарком Абэк получил, наконец, и объяснение загадочного поведения Елены, так его удивившего когда-то. Абэк невольно вспомнил, как в вечер массового гуляния в саду он сидел с Еленой под дубом-переселенцем. Тогда Елена, отойдя от него, начала беседовать с кем-то невидимым… А второй раз то же самое произошло перед гостиницей «Метеор», когда Елена пришла по поручению отца пригласить Абэка. Абэк вспомнил, что оскорбленная Елена отвернулась тогда от него и, отойдя на несколько шагов, опять словно бы переговаривалась с кем-то…

Сейчас все эти загадочные события получили свое объяснение.

А вчера Николай Аспинедов обратился к дочери со следующими словами:

«Дорогая моя, я уступаю тебе мой аппарат и разрешаю подарить его человеку, которому ты подарила уже свою любовь. Он имеет право на исключительную заботливость и исключительное внимание с твоей стороны. До тех пор, пока вы будете жить дружно и соединив ваши жизни, этот аппарат будет верно служить вам, а позднее мы можем передать эту микроволну на службу общему делу. И лишь тогда я вновь получу возможность пользоваться этой волной вашей взаимной любви, пользоваться наравне со всеми нашими друзьями, которые от души будут приветствовать ваш союз и разделять вашу радость!»

Передавая свой подарок Абэку, Елена рассказала ему и о словах отца.

Поглядывая в окно, Абэк нетерпеливо ждал чего-то. Но вот жужжание микроаппарата стало громче.

Абэк поднес к уху соединенные половинки дисков. Сигнал послышался отчетливей. Лицо Абэка осветилось радостью.

- Алло, Елена! Привет!

На крохотном экране отчетливо обрисовалось лицо Елены.

- Алло, Абэк! Как летите? - послышался тихий голос.

- Уже приземляемся, дорогая. Получили сообщение, что аэродром принимает нас. Привет всем. Целую тебя…

Абэк так воодушевился, что совершенно забыл о Ване Зарубине.

Но лейтенант Зарубин сам напомнил о своем существовании, и над самым ухом Абэка прозвучал веселый голос:

- Алло, Елена Николаевна! Пожалуйста, сообщите Илье Григорьевичу, что мы благополучно достигли самой великой столицы мира - Москвы!..