По ту сторону барьера 1

Глава 23

Чонсок устало приземлился на стул. Тело болело от непомерной физической нагрузки. Все дни после той страшной битвы с наргсами слились в один сплошной непрерывный поток труда. Окончательное исчезновение блуждающих монстров открыло новые возможности. Город сможет теперь вернуть потерянную часть территории – будет больше места для выращивания культур. Вообще, слово «теперь» звучало особой музыкой в сердцах и наполняло жизнь каждого сидящего в столовой надеждой. Теперь открыт доступ к лесу – им больше не придется мерзнуть зимой, дров хватит на всех. Теперь можно чаще уходить на охоту, значит, будет мясо.

Так много было планов, но реализовывали сначала главный: восстанавливали разрушенные части восточной и северной стены, ведь когда это будет сделано, змеи ночью не смогут проникнуть на территорию. Прежнее расписание было забыто, мужчины и женщины отдавали каждую минуту своего времени только на это.

Чонсок помассировал разнывшееся плечо, которому больше всего достается: старые травмы давали о себе знать. Заметив взгляд Тэруми, он чуть улыбнулся, показывая, что ничего страшного, а потом взял в руки ложку, собираясь начать есть, но так и замер, вдруг обращая внимание на изимцев. Обессиленные от изнуряющего труда, но окрыленные надеждой люди жадно ели, молча, не в силах переговариваться. В груди вдруг разлилась гордость и восхищение. За все эти дни не было никого, кто пожаловался бы, возмутился или попросил уменьшить нагрузки. Все всё понимали и были безмерно благодарны судьбе за подаренный шанс.

Идея пришла в голову внезапно, он даже удивился, почему не додумался до этого раньше? Чонсок поднялся и подождал, пока все посмотрят на него. Слагать величественные речи о том, что впереди у них ещё много дней труда, что они справятся, что они едины… Глупость. Людям нужны моменты счастья и радости, без них любая борьба – проклятие.

– Ещё несколько дней, и стена будет восстановлена. Блуждающих монстров больше нет. Наргсы тоже нескоро оправятся – мы задали им жару. Если объявятся эльфы, то тоже найдем чем встретить. Поэтому после окончания ремонта, то есть уже через три дня, мы устроим праздник.

Чонсок замолчал, а народ на него смотрел и ждал продолжения. Пауза затягивалась, и изимцы стали переглядываться.

– Праздник? – донесся неуверенный голос откуда-то из глубины столовой.

– Да, – подтвердил Чонсок, улыбаясь. – С праздничными блюдами, музыкой и танцами!

– А змеи? – снова подал голос изимец.

– Они теперь дальше от границ города, да и мы петь будем не в полный голос. – Чонсок улыбнулся ещё шире, глаза при этом весело заблестели от предвкушения. Он добавил: – Лишь вполовину.

Настороженность повисла в воздухе. Чонсок уже решил, что его идея прозвучала слишком бредово, как Ирвин заметил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– У Катрин на складе есть одна комната, там музыкальные инструменты хранятся…

– Ещё скажи, что я должна платья девушкам выдать! – громко и недовольно выкрикнула Катрин, не поднимаясь со своего места.

– А почему бы и нет? – донесся чей-то юный голос.

– Да, Катрин, не жмись! Неужто платьев там не осталось?

– Тогда и нам нарядные рубахи нужны! – зычно потребовал Давид и стукнул кулаком по столу. – Я парень холостой, должен быть хорош, невесту буду выбирать! Держитесь, девки!

Катрин стала говорить что-то на тему того, за что должны держаться девки и куда должен пойти хороший Давид, но её голос утонул в веселых переговорах.

Чонсок поднял руку, снова привлекая к себе внимание.

– Какой праздник без красивой одежды? – Он посмотрел на изимку, заведующей одеждой, и мягко, но так, чтобы было понятно, что обсуждению это не подлежит, сказал: – Катрин, подбери и выдай людям лучшие наряды, какие у нас сохранились.

Лайя и Тэруми переглянулись и одинаково поджали губы, стараясь не засмеяться. Конечно, какой праздник без красивой одежды? Фенрис старательно выравнивал выражение лица, но веселый блеск в глазах выдавал его. Чон сел и только тогда заметил попытки троих быть серьезными.

– Имею право, – негромко, но строго проговорил он им.

– Несомненно, – серьезно ответил Фенрис и сосредоточился на тарелке с едой.

Тэруми прыснула, но тут же подобралась. Лайя показательно выдохнула и изобразила на лице самую благожелательную улыбку. Чонсок нахмурил брови, и девушки последовали примеру эльфа – спрятали веселье за трапезой.

– Признавайся, ты это только ради одежды и затеял? – не сдержалась и подтрунила над ним Тэруми, когда они вчетвером брели в сторону их домов.

Чонсок неопределенно хмыкнул, а потом всё же ответил:

– Одно другому не мешает.

– Последний мой праздник был тогда в Налии, – мечтательно произнесла Лайя.

– Я часто его потом вспоминал, – с улыбкой ответил Чонсок и с теплом посмотрел на неё.

– У нас с Фенрисом тоже тот праздник оставил неизгладимые впечатления, – с сарказмом вставила свою колкость Тэруми, а потом показательно улыбнулась.

– Насколько я помню, подобных праздников у вас было два. Вы умудрились напиться дважды, – недовольно напомнил ей Чон.

– Ну мы не умеем танцевать, надо же чем-то заниматься. Правда, Фенрис?

Фенрис поднял руки, не желая, чтобы его втягивали в эту склоку, да там уже и развилка стала видна: азурам нужно идти в другую сторону. Лайя и Фенрис отошли уже достаточно далеко, а когда не сговариваясь обернулись к азурам, то те шли, обнявшись, и о чем-то шептались, словно не было сейчас этого приступа обоюдной ревности.

– Во дают, – тихо и весело сказала Лайя Фенрису.

– У каждого свои забавы, – дипломатично заметил он.

– А у нас какие? – игриво спросила Лайя, искушая отраженной в глазах страстью.

Фенрис усмехнулся, посылая недвусмысленный взгляд, молча обещая показать всё в комнате. Лайя счастливо засмеялась и, схватив его за руку, побежала к дому…

***

Предстоящий праздник открыл у всех второе дыхание – ремонт стен закончили за один день. А полтора дня до назначенного времени посвятили себе и украшению города. На голые ветви окружающих столовую деревьев повесили разноцветные лоскутки ткани, мужчины принесли под те же деревья скамьи, чтобы можно было потом выходить и сидеть. Женщины, что работали в столовой, заранее всем объявили, что в день праздника обед никому не положен, что после завтрака всё должны сгинуть и к ним не заглядывать. Впрочем, никто и не возражал. Исключение сделали только для Ирвина, который устанавливал музыкальные инструменты и налаживал их звучание.

Самой недовольной была Катрин. В её царство бессовестно вторгались девушки в поисках подходящих нарядов. Упорядоченный склад превратился в хаос. А ведь после этого предстояло ещё пережить поток желающих приодеться мужчин, благо, что их было гораздо меньше.

Лайя, пользуясь «связями», выбрала себе подходящий наряд одной из первой. Темно-красное платье с довольно смелым вырезом не было пышным. Широкий золотистый пояс проходил под грудью, от него и начинался клеш юбки. В пару к поясу на платье внизу была золотистая каёмочка. Браслеты, подаренные Тэруми, прекрасно дополняли образ. Волосы Лайя собиралась оставить распущенными, ведь если их заколоть или собрать в высокую прическу, то это ещё больше оголит верх и будет уже вызывающе.

Проникший в комнату сквозняк сообщил о гостье, а потом донесся голос:

– Ведьмочка, ты здесь?

– Заходи, – крикнула ей Лайя и снова стала изучать платье на предмет упущенных повреждений.

– Угрюмого нет? – спросила Тэруми, озираясь и осматривая комнату.

– На восточной стене должен быть, а что? Нужен?

– Нет, я к тебе, просто не хотела, чтобы он слышал.

Тон Тэруми был необычный, поэтому Лайя подняла на неё глаза. Необычным был не только тон. Тэруми была немного смущена и взволнована, в глазах и вовсе застыло противоречие. Лайя изумленно на неё уставилась, теряясь в догадках.

– Что случилось?

– Обещай, что не будешь смеяться? – серьезно сказала она и стала нервно перебирать пальцы, а когда поймала себя на этом, то выровнялась и по-военному пристроила руки по бокам, сжимая те в кулаки.

Лайя похлопала возле себя по кровати и ответила:

– Не буду.

Тэруми, не смотря на неё, подошла и села.

– Помоги мне подобрать платье и научи танцевать. – И раньше, чем Лайя успела открыть рот, чтобы хоть что-то сказать или в принципе понять серьезность слов, Тэруми быстро заговорила, снова смущаясь: – Понимаешь, платья и украшения – всё это не моё, я ничего в них не понимаю. Да и в какой момент мне их надо было носить? Я Чону сразу сказала – я не буду ходить напыщенной куклой… Даже если это, чисто теоретически, было и возможно бы… От него мне тоже ничего не нужно было. На том и порешили, но…

Тэруми замолчала, а Лайя взяла её за руки и в поддержке сжала.

– Но…

– Но он всё потерял из-за меня, а я не могу заставить себя надеть дурацкое платье, – почти со слезами на глазах выпалила она.

– Тэ… Ты чувствуешь свою вину, поэтому…

– Не только, – прервала её Тэруми. – А вдруг… а вдруг я такой понравлюсь ему больше? – робко предположила она.

Лайя не удержалась и засмеялась.

– Он любит тебя, ты нравишься ему любой.

– Так поможешь или нет? И угрюмому не говори!

– Помогу, вот только у нас осталось не так много времени, а мы ещё не ходили в купальню, платье и обувь ещё… и прическа…

– А прическа зачем? – насторожилась Тэруми.

Лайя снова рассмеялась.

– Поднимайся! – приказала Лайя. Тэруми послушалась. – Танцевать за короткое время не научить, но самым азам – вполне. К тому же Чонсок – великолепный партнер, он не даст тебе ошибиться…

***

В столовую со всего города стекались люди. Лайя стояла недалеко от входа и пыталась отцепить от себя пальцы Тэруми.

– Ты сейчас мне синяки оставишь, – укорила её Лайя.

– Почему я не могу пойти с тобой? – в который раз спросила Тэруми.

– Потому что я не буду портить твой триумф.

– Какой триумф? Я запутаюсь и упаду! – в голосе азурианки нарастала паника.

– Танэри Ю-хи Шайн! – одернула её Лайя. – Соберись! Ты столько всего преодолела, столько раз побеждала, так неужели ты не справишься с каким-то платьем?

– Я красивая? – зашла на новый виток она.

– Очень! – честно ответила Лайя.

Вышло и правда изумительно. Платье, как и у всех остальных, было старым и местами зашитым, но всё равно красивым и очень хорошо на неё село. Шнуровка сзади позволила корсету обтянуть верх и подчеркнуть тонкую талию, а дальше шла в несколько слоев довольно пышная юбка. Фасон платья оставлял обнаженными плечи и руки. Виднеющаяся часть татуировки дракона от этого смотрелась ошеломляюще. А фиолетовый цвет платья всё это очень выгодно подчеркивал.

Волосы Тэруми Лайя сделала более волнистыми, убрав лишь первые пряди с лица. Темные кудри касались плеч и щекотали, девушка периодически пыталась убрать их, но Лайя каждый раз одергивала.

Тонкое запястье украшал небольшой, изящный браслет.

– Ну, я пойду, через пару минут приходи ты. Если Чон тебя сразу не увидит, я ему укажу на тебя. Так он будет ждать свою принцессу…

– Замолчи!

Лайя засмеялась и поспешила внутрь. Столовая преобразилась. Столы сдвинули ближе к окнам, освобождая места для будущих танцев, еды на них было непривычно много.

Чона она заметила издалека, он стоял в привычной компании и разговаривал с Алариком, Давидом, Велдоном, Граем. Кларис тоже была рядом, только в разговорах не участвовала, чуть наклонив голову, слушала мужчин. Обычно с ними бывал и Ирвин. Лайя невольно скользнула взглядом по изимцам. Главного фермера города она нашла в компании… Беаты… Нарядная и чуть смущенная кухарка кокетливо смеялась над словами Ирвина. Лайя улыбнулась. Насколько она знала, Беата – вдова, а Ирвин – просто закоренелый холостяк, так про него говорили. Отличное сочетание.

На талию едва ощутимо легла рука. Лайя обернулась. Отраженное в синих глазах Фенриса восхищение вызвало трепет. Пальцы эльфа скользнули по спине выше, скрываясь под волной рыжих волос, и ласково огладили шею. Лайя подалась к нему, желая поцеловать, но Фенрис лишь искушающе блеснул глазами и мягко направил её вперед.

– Я отомщу, – пообещала ему Лайя, посылая коварный взгляд.

Губы Фенриса тронула улыбка предвкушения.

– Я буду ждать, – ответил он шепотом на ухо.

Они подошли к компании Чона. После короткого обмена приветствиями Фенрис занял место чуть в стороне, и, подобно Кларис, просто стоял, слушал разговоры, не участвуя в них. Лайя же поглядывала на дверь, начиная нервничать: неужели Тэруми всё же струсила?

Чонсок замолчал на середине сказанной фразы. Он не верил своим глазам. Это его Руми? Выглядело слишком невероятным… Он разной её видел, но чтобы такой… В платье и с кудряшками… Это была она и не она одновременно. Появилось странное чувство, что его Руми исчезла и её тело занял кто-то другой, и это… пугало… А потом он поймал её неуверенный взгляд и увидел смущенную улыбку. Такой она бывала только с ним наедине…

Он побежал к ней через весь зал и замер, заслоняя своей массивной фигурой её от всех. Взгляд жадно заскользил по её лицу, шее, плечам, потом замер на татуировке дракона.

– Зачем такое одела? – приглушенно спросил он и раньше, чем она успела испугаться или обидеться, продолжил: – Они же видят то же, что и я… А это… это только для меня… – Пальцы против воли коснулись рисунка на её плече.

– Не могу понять, – сказала Тэруми и чуть прикусила губу на манер, как обычно делала Лайя, когда дразнила эльфа. Продолжила после паузы, когда насладилась произведенным эффектом: – Тебе нравится или нет?

Ответ она увидела по его глазам, и внутри всё закричало от восторга.

– Так сильно, что я хочу унести тебя отсюда и запереть, – прошептал он.

Тэруми засмеялась, а потом присела в реверансе, как научила её Лайя.

– Повелитель, – тихо сказала она, прожигая дразнящим взглядом.

– Моя Императрица, – с обольстительной улыбкой ответил он и склонил голову.

Чонсок выпрямился и согнул в локте руку, Тэруми мягко положила на неё пальцы. Под всеобщим вниманием они отправились к Лайе и Фенрису.

– Так вот что ты всегда испытывал, когда шел по коридору из живых людей, которые смотрят на тебя.

– К этому быстро привыкаешь, – отмахнулся он, не желая вспоминать прошлое, когда рядом столь прекрасное настоящее. – Не могу поверить, что ты и без оружия.

– Почему без оружия? – удивилась Тэруми. Чонсок перевел взгляд на её платье, гадая, где оно может быть. – Оно у меня на ноге, перевязь с метательными ножами. Под платьем.

Чонсок представил себе, как опустился бы перед Руми на колени; как руки забрались бы под её платье; как скользнули по ногам, поднимая легкую ткань выше и выше; как добрался бы до перевязи; как подался бы ближе и прикоснулся бы губами к нежной коже… Телу стало жарко…

– Ваши фантазии написаны у вас на лице, Повелитель… – тихо произнесла Тэруми, специально делая акцент на обращении и снова попадая в волнующий её плен собственной власти над ним.

Чонсок прокашлялся, пытаясь прийти в себя, и на мгновение с силой прижал её руку к своему боку.

– Знай, если ты вдруг решишь его разлюбить, я буду тебя ждать, – весело и громко сообщил Давид Тэруми, когда они подошли.

– Скорее небеса упадут на землю, – отшутилась Тэруми и посмотрела на Чона, открыто любуясь любимым мужчиной.

Аларик, как можно незаметнее, отошел, не желая встречаться глазами с Тэруми, а после отправился к девушкам, что стояли и весело болтали между собой, игриво стреляя глазами в особо симпатичных парней.

Беата позвала всех к столу, и люди пришли в движение, радостно распределяясь кто куда. Тэруми заметила внимание Фенриса – как не заметить, когда угрюмый словно везде – и уставилась на него в ответ.

– Ничего не скажешь? – спросила она, улавливая его задумчивость.

– Скажу, – наконец-то произнес он, а потом его глаза стали насмешливыми. – Как ты дошла до жизни такой?

Лайя захохотала, а Тэруми беззвучно послала его, Фенрис улыбнулся.

– Вот теперь мне стало спокойнее, ты всё та же Тэруми, – серьезным тоном сказал он и предусмотрительно набросил на себя извиняющийся вид, чтобы не попасть под гнев Чонсока.

Всеобщее застолье негромко гудело, скромные запасы вина добавляли к общим ощущениям веселья. Ирвин и ещё несколько мужчин, преимущественно преклонных лет, уселись за инструменты. Негромко заиграла задорная музыка. Люди стали пританцовывать, но выйти танцевать стеснялись.

Тэруми и сама не понимала, откуда взялось такое безрассудство. Наверное, необычность собственного образа сказывалась, но под изумленный взгляд Чонсока, да и остальных, Тэруми поднялась, скинула с себя неудобную обувь и вышла в центр. Она не делала каких-то показательных па и не старалась показаться изящной, женственной… Она прикрыла глаза от удовольствия и отдалась во власть мелодии, двигалась так, как хотела, как чувствовала… Волнистые волосы подпрыгивали от её движений, и легкая, воздушная юбка отвечала ей тем же, выставляя напоказ босые ступни…

Музыканты при виде первого танцора радостно заулыбались и заиграли с ещё большим энтузиазмом. Лайя поспешила присоединиться. Обувь тоже оставила. Рыжие волосы пламенем замелькали от быстрых движений ведьмы, притягивая взгляд и завлекая.

– Дамы, – сказал им Чонсок, подходя, – разрешите присоединиться?

Обе ведьмы радостно рассмеялись и вовлекли его в их безумие свободы быть собой.

А потом подтянулись остальные… Люди плясали, улыбались, забывали про монстров, голод, предстоящую зиму, смерть, свою изоляцию… Они были счастливы здесь и сейчас.

Когда музыка смолкла, раздался недовольный гомон, но Ирвин загадочно улыбнулся, оставил своих музыкантов, а сам направился к Беате. Заиграла плавная мелодия. Женщина, не дожидаясь приглашения, сама устремилась к нему навстречу и, попадая в его объятия, принялась медленно покачиваться в такт музыки.

Чонсок прижал Тэруми к себе и увлек под нежные переливы мелодии.

– Мне кажется, по этикету такое расстояние между нами недопустимо, – шутливо поддела его она, купаясь в любви, отраженной в его глазах.

– Сегодня сбылась моя мечта, – ответил с нежностью он.

– Это какая?

– Я танцую со своей танэри на глазах у всех, – прошептал он, наклоняясь и целуя её в плечо.

– Амэнэ! – одернула его Тэруми.

– Никто не смотрит, – снова прошептал он, но целовать больше не стал, понимая, что иначе остановиться уже не сможет.

Лайя направилась к Фенрису. В общем безумии он не принимал участия, расположился на подоконнике и издалека за всеми наблюдал, но чаще всего, конечно, взгляд замирал на ней.

– Потанцуете со мной, Фенрис Эарендил?

Она протянула ему руку, приглашая.

– Не очень идея, – улыбнулся он. – Ты же помнишь, как я танцую. А ты босая. Наступлю на ногу, будет больно…

– Попытка засчитана, но нет.

Она взяла его за руку и потянула за собой. Фенрис послушно дошел до края толпы и остановился, руки легли на её талию. Лайя обвила шею. Фенрис стал переминаться с ноги на ногу, едва отрывая ступни от земли.

– Так подойдет? – иронично уточнил он.

Лайя захохотала, а потом поцеловала его в нос.

– Так изумительно!

Он сильнее обнял её и прижался щекой к щеке. Глаза закрылись. Восприятие мира ушло, концентрируясь на тепле тела Лайи, на её запахе, на собственном волнении, которое возникало каждый раз, когда её руки касались его волос, когда добирались до шеи, затылка, когда вот так скользили потом по спине. Она была его миром. Всегда. Магия встрепенулась, прося соединить их руки, но Фенрис не поддался порыву, не желая портить Лайе праздник.

– Давай уйдем отсюда, – прошептала Лайя. – В купальне сейчас точно никого нет.

Просить дважды не пришлось.

Никто не заметил ухода ведьмы и мага.

Едва Фенрис закрыл дверь купальни на ключ, как притянул Лайю к себе. Лайя откинула назад голову, подставляя шею под ласку, и он послушно наклонился. Губы заскользили по её нежной коже вниз, оставляя еле уловимые поцелуи. Он целовал осторожно, сдержанно. Хотел подарить ей нежность и любовь, ведь обычно их страсть была безудержна.

Лайя прижалась губами к его губам, отвечая нетерпеливо и страстно. Руки уже стягивали с него одежду, пришлось завести ей их за спину. Девушка недовольно зашевелилась, не понимая, почему он медлит.

– Ты мне совсем не помогаешь, – низкий бархатистый голос заставлял её трепетать ещё больше. – Я хочу тобой насладиться, а ты сжигаешь меня своей страстью, заставляя терять контроль.

О чем он говорит? Контроль? Какой контроль? Лайя горела от желания почувствовать его. Поцелуи, нежности… всё потом. А сейчас насытиться, ощутить внутри, коснуться обнаженного тела, увидеть, как его глаза темнеют от такой же сумасшедшей страсти.

Одежда… мешает. Лайя расстегнула ремень на его штанах, запустила руку внутрь и сжала его. Прикосновение вызвало у обоих шумный выдох. Фенрис притянул её голову к себе… И чем сильнее и нетерпеливее были её движения рукой, тем глубже и яростнее он её целовал.

– Лайя… подожди…

Он задыхался. Разум давно растворился в ощущениях.

Лайя скинула с себя платье. Нагое тело призывно качнулось, пальцы ведьмы очертили собственный живот, завлекая, а потом она прыгнула в воду и проплыв немного, замерла в той зоне, где температура была холоднее.

Фенрис прыгнул следом. Как только она прильнула к нему, его опалило жаром.

– Ты так нужна мне… – Простая истина, которая составляла смысл его жизни.

Он подхватил её за бедра. Лайя направила его в себя и поддалась вперед, полностью принимая. Ноги обвили его бедра, а сама она откинулась на воду, позволяя телу скользить по поверхности. Волосы девушки намокли и ярким пламенем перемещались в воде в такт их движениям. Фенрис ни на что другое смотреть не мог. Раз за разом, направляя её, сильнее и грубее, он видел, как расходятся круги по воде, как обнимают огненные локоны её неземное тело, и сходил с ума. Контраст холодной воды, в которой они находились, и жа́ра, который горел внутри, усиливали ощущения.

Тихие стоны смешивались с его именем… Лучше бы молчала… её голос лишь сильнее распаляет… Продлить ещё на немного… Любимая…

Лайя чувствовала его грань и сама торопила его: не дала ему отстраниться, сильнее обхватила. Он сдался, одним мощным движением прижал её к себе, содрогаясь и изливаясь в неё. Она схватила его за шею и потянула на себя, касаясь всем телом, впиваясь поцелуем в губы, собирая его стон. Уже полностью погрузившись с ним под воду с головой, она ощутила, как её тело готовится ответить на его любовь. Фенрис уловил перемену и сделал ещё пару резких, сильных движений. Лайя выгнулась, сжимая его, а ногти оставили на спине след.

Лайя и Фенрис вынырнули и подплыли к берегу. Их страсть всегда оставляла после мирную пустоту, так было и в этот раз. Лайя затихла в его объятиях, прислонилась к его груди.

– Ведьмы выходят замуж? – вдруг тихо спросил он.

– В общепринятом смысле слова с церемониями?

– Угу.

– Редко, но могут.

– А кто скрепляет их союз? – полюбопытствовал Фенрис. – У людей есть вера в Создателя, и помимо официальной записи в городской службе, пастор в церкви благословляет. А кто благословляет ведьм?

– Верховная ведьма.

– А если сама Верховная ведьма решит выйти замуж и захочет красивую церемонию?

– Не знаю. – Лайя никогда не задумывалась над этим вопросом. Надо будет у матери спросить, проводила ли она какую-нибудь церемонию с отцом. Может, ковен созывали? – А как у магов?

– Никак. Отношения у магического сообщества не поощряются и уж точно официально не регулируются.

– А если маг – эльф, то церемонию бракосочетания может провести Верховный жрец или жрица, – заметила Лайя, улыбаясь от того, какие темы они обсуждают.

– Если маг-эльф избрал спутницу-человека, то вряд ли ему поможет принадлежность к эльфийской расе, – усмехнулся Фенрис. – Скорее уж Инквизитор снизойдет, чем эльфы примут родство с человеком.

– Ты, вообще, к чему это? – спросила Лайя, поворачиваясь к нему лицом и обвивая руками шею, лукаво на него смотря. – К тому, что если мы захотим пожениться, то нас некому благословить будет?

– Именно.

Лайя притворно вздохнула.

– Раз нас некому благословить: ни Верховной ведьме, ни Инквизитору, ни служителю Создателя, ни Верховной жрице, то и планов строить не буду. Так в девках и помру.

Они тихо рассмеялись, а потом Лайя устроилась у него на груди, обнимая его за талию. Мысли непроизвольно вернулись в собственное прошлое. Раньше она мечтала о красивой пышной свадьбе, о том, как пойдет к алтарю по усеянной лепестками цветков дорожке, в конце которой её будет ждать самый-самый необыкновенный принц. Вспомнился Свэн. А ведь своё первое и единственное предложение она получила от него и была согласна… Раньше. Сейчас, лежа в объятиях Фенриса, она понимала, насколько это всё неважно. Она любит. Он любит в ответ. И никакие церемонии не сделают это чувство сильнее или слабее.

– Настоящая любовь сама по себе благословенная, и ничьё слово этого не изменит, – в унисон её мыслей произнес Фенрис. – Ты – моя, а я – твой. Я люблю тебя и буду любить, пока дышу… И всё же я хотел бы подарить тебе своё имя. Могу я называть тебя Лайей Эарендил? Или лучше Ровена Эарендил?

Она взглянула в его глаза. В них светилась такая тихая, спокойная любовь, не под влиянием момента, а принятая душой. Осознанная. Лайя коснулась ладонью его щеки со шрамом и с нежностью ответила:

– Можешь. – Она улыбнулась и медленно произнесла, наслаждаясь сочетанием своего имени с его: – Лайя Эарендил.

– Лайя Эарендил, – повторил он, а потом стал серьезным и взял её за руки. – Моя любовь к тебе бесконечна, как ночное небо, и ярко сияет, как миллионы звезд. Моя душа, моё тело и моя магия принадлежат тебе. Каждый вздох и каждый выдох, каждое мгновение – это всё ты.

– Фенрис Эарендил, – тихо сказала она. Волнение вызвало дрожь голоса. – Моя любовь к тебе невообразимо огромна. Она сияет и согревает, как солнце, которое восходит каждое утро. Моя душа, моё тело и моя магия принадлежат тебе. Пока ты существуешь, существую и я. Мой мир – это ты.

– Жена.

– Муж.

Сначала их губы соединились, а потом и их руки. Магия ликовала, сплетаясь, растворяясь и заново возрождаясь, наполняя мага и ведьму невероятным могуществом. Тела обоих зажглись изнутри от переполнения силы и страсти, но отпустить друг друга они так и не смогли. Магия Фенриса вырвалась на волю миллионами снежинок, которые крупными хлопьями кружили над городом, падая прямо с неба.

***

– Снег!

– Там снег!

Разгоряченные изимцы выскочили из столовой и устремили взоры к небу, в изумлении наблюдая за неожиданным снегопадом в столь весьма теплый вечер.

Тэруми и Чонсок не сговариваясь принялись искать фигуры мага и ведьма, а когда их так и не заметили, переглянулись, молчаливо приходя к одному выводу, и улыбнулись.