По ту сторону барьера 1

Глава 13

Часа через три к ним пришла Лоран и уже известная им Кларис и принесли еды. Кларис одарила воина улыбкой и ушла. Ведьма осталась.

– Посуду снесете на первый этаж, – сказала она. – Катрин отнесет потом в столовую, заодно покажет, где она. Самостоятельно ходить по городу запрещено. Это для вашей же безопасности. Вас будет обязательно кто-то сопровождать. Катрин, Давид, Ирвин или я. Кто-то, чье слово имеет вес. Но даже это не гарантирует лояльность жителей к вам, поэтому без лишней нужды не показывайтесь. Я принесла лечебные зелья и давайте подлечу магией.

– Не нужно, – ответил за себя и Тэруми Чонсок.

– Это безопасно. К тому же магия ведьмы значительно ускорит ваше восстановление, – терпеливо пояснила Лоран, помня, как азурианцы относятся к колдовству.

– Я знаю, но у нас уже есть своя ведьма.

Лоран снисходительно улыбнулась.

– Лайя – темная ведьма и не может вам помочь.

– Я, правда, благодарен, но всё же откажусь, – в голосе азура прорезались стальные нотки. – И я хотел бы вернуть наши вещи: отобранное оружие, зелья и прочие личные вещи. – И добавил через небольшую паузу: – Если это возможно, и если они ещё целы.

– Катрин принесет, – ответила Лоран и вышла.

Катрин предусмотрительно выждала, когда горожане разойдутся после обеда по рабочим местам, и только потом отвела новых жителей к замку, который, судя по архитектуре, относился к более «современной» постройке, если таковой можно было назвать построенное за несколько лет до возникновения барьера. Огромные залы чьей-то бывшей резиденции были заставлены рядами длинных столов и скамеек и служили местом, где жители Изимы ели.

После Катрин завела новых жителей в помещение кухни, желая продемонстрировать сразу всё. Работницы, что до этого весело переговаривались, отнеслись к пришедшим со страхом. Эльф и рослый незнакомец столь отличительной внешности одинаково пугали их. Незнакомые девушки же на фоне них терялись, оставаясь незамеченными. Не желая и дальше нагнетать обстановку, Катрин поспешила их увести.

***

Остаток дня провели все четверо вместе, но по отдельности. Лайя рисовала. Чонсок читал книгу, ту самую, что Тэруми исписала между строк его именем. Иногда он останавливался, куда-то проваливаясь в своих мыслях, и с грустной улыбкой гладил пальцем выведенные возлюбленной буквы. Тэруми любовно начищала своё оружие. Фенрис сидел на подоконнике широко распахнутого окна, свесив наружу ноги, и смотрел на простирающийся вдалеке лес. Он заслонял свет, но никто ничего ему не говорил.

Много часов молчания лишь однажды нарушила Тэруми замечанием:

– Вам не кажется поведение Лоран слишком странным? Она всё время так смотрит на меня и угрюмого. Причем в её взгляде на Фенриса нет ненависти, хоть он, вроде как, и враг им всем. Скорее, тоска… Бр-р-р-р… Не знала бы, что угрюмый был за барьером, то подумала бы, что их что-то связывает. Может, у вас было что-то в прошлом, которое ты забыл? – Эльф неопределенно пожал плечами. – И её внимание ко мне… Что ни скажи, глаз не сводит. Вопросы личные при случае задает.

– Может, догадалась, что ты тоже ведьма, вот и удивлена, что у азурианки дар? – предположил Чонсок.

Но ответила за неё Лайя:

– Тэруми не колдовала, чтобы Лоран могла почувствовать её магию.

– Руны на ногах увидела?

– Тоже вряд ли, – возразила Тэруми. – Если бы меня раздевали полностью, то тогда бы нашли оружие в сапогах и штанах. Снимали только верх для перевязки.

Иных предположений не было, и все снова замолчали.

Укладывались спать странно. Другого слова Лайя не могла подобрать для этого действа. Фенрис и Чонсок отвернулись. Она и Тэруми сняли штаны, оставаясь только в рубашках, и забрались каждая под свое одеяло, потом к ним присоединились мужчины. Им же пришлось лечь в штанах, отказались только от верха. И ведь не раз ночевали вместе, в разных местах и при разных обстоятельствах, но сегодня неловкость висела в воздухе, смущая в первую очередь девушек.

Лайя лежала на боку, обнимая рукой обнаженный торс Фенриса, и пыталась расслабиться. Она знала, что совсем скоро они привыкнут друг к другу и перестанут смущаться. Что она вполне сможет показаться полуголой перед Чоном, а он перед ней… То же самое будет и с Тэруми…

Воспоминание пришло внезапно. Лайя громко и резко захохотала, за что получила знатный пинок ногой с соседней кровати.

– Чокнутая! Я чуть в штаны не наложила!

– Ты сейчас без штанов, – выдавила из себя Лайя, пытаясь успокоиться. – Помните, я говорила, что хочу, чтобы вы жили рядом? Так вот… Я не думала, что это будет насто-о-о-олько рядом… Фу-у-ух… Что ж такое… – Она снова захохотала.

– Надо было формулировать желание правильно, – проворчала Тэруми, крутясь, всё ещё пытаясь поудобнее пристроиться на кровати. – И замолчи уже, дай поспать.

Лайя ещё какое-то время хихикала, но уже тихонечко, в плечо Фенриса, а потом окончательно успокоилась и… поняла, что спать она не хочет. Прошлый день и ночь были настолько сложными, что сон свалил сразу, а сегодня, ничем толком незанятая, она, неуставшая, не могла не думать. Она представляла себе долгие годы, проведенные в этом городе, в этой комнате… Представляла себе их с Фенрисом детей, которые появятся здесь и вырастут… здесь… Душу сразу же сковала тоска. Вот она, её лучшая доля…

Она взглянула на Фенриса. Он тоже не спал, лежал и изучал потолок, о чем-то размышляя. Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять: азуры тоже не спят. Лайя думала обо всех них и невольно поймала себя на мысли, что Чонсок вызывает у неё восхищение. Он единственный из них, кто выбрал этот путь добровольно, отказавшись от блестящего будущего. Ошибочный путь. Но при этом он ни разу не выразил сожаления или отчаяния. Он принимал судьбу такой, какая она есть, и был счастлив, что любимая женщина жива и рядом с ним…

Дверь внизу хлопнула. Они тут же вскочили на ноги и похватали оружие, замирая и рассредоточиваясь по комнате. Внизу что-то упало. Тихая ругань. Тяжелая поступь. Звук захлопывающейся двери. Кто-то пришел к Катрин. Они переглянулись, одновременно расплываясь в улыбке, откровенно потешаясь над своей привычкой искать во всем угрозу, и снова улеглись.

Лайя задумчиво водила рукой по животу Фенриса, рисуя пальцами узоры. Это действо успокаивало её, погружая в полудрему. Фенрис вдруг перехватил её руку и предупреждающе посмотрел. То, что успокаивало её, волновало его. Она виновато поджала губу, поднимая руку выше и замирая.

Тишину дома сотрясла громкая брань. Катрин и её сосед по комнате, или муж – какие их там связывают отношения – что-то на повышенных тонах делили. И судя по звукам, иногда дрались. Учитывая комплекцию женщины, Лайя не была уверена, что обижают именно Катрин. Время шло, а страсти так и не затихали.

– Значит шуметь на улицах – нельзя, а дома орать – всегда пожалуйста! – зло высказалась за всех Тэруми и прикрыла уши руками, желая уменьшить звук.

Полежав под такой аккомпанемент ещё немного, Чонсок поднялся и вышел в коридор. Не спускаясь с этажа и не закрывая дверь своей комнаты, он громко запел на азурианском. Он очень старался брать нужные ноты. Выражение лица при этом было крайне торжественным. Лайя не понимала смысла слов, но догадалась, что текст и мелодия имели отношение к родине и правящему дому.

Катрин и какой-то мужчина на середине первого куплета выбежали из своей комнаты. Чонсок пропел ещё один куплет, а потом холодно на них посмотрел и сказал:

– Доброй ночи.

Ошарашенные изимцы ушли обратно, не менее ошарашенные соседи по комнате в молчании уставились на него, а Чонсок снова запер дверь и вернулся в кровать.

– Амэнэ, я и не думала, что ты умеешь петь, – сказала Тэруми, наконец-то придя в себя и хихикая.

– Пение входит в стандартную программу обучения наследников знатных домов, – равнодушным тоном пояснил он. – Помогает развивать речь и голос.

– Ясно, – только и смогла ответить Тэруми.

Постепенно они снова удобнее устроились и успокоились. Комната стала медленно погружаться в сон. С нижних этажей стали доноситься стоны.

– Блеск, – буркнула Тэруми. – Лучше б орали.

– Я завтра сварю яд, ты подсыплешь, – сказала ей Лайя.

– Договорились.

– Заодно комната освободится, – заметил, словно невзначай, Фенрис.

Они вчетвером громко захохотали, разом перекрывая звуки снизу.

***

На завтрак в общий зал все четверо собирались как на войну. Оружие взяли с собой. И хоть Лоран, пришедшая сопроводить их лично, сказала, что это лишнее, её никто не послушал. Чонсок предпочел бы забрать с собой и сумки, но понимал, что это будет уже совсем перебор.

Внутри столовой царило оживление. Мужчины и женщины весело переговаривались, рассаживаясь по своим местам. Маленькие дети бегали, шумно играя. Подростки постарше сбились отдельно, что-то обсуждая.

Когда присутствие чужаков обнаружили, воцарилась тишина. Необычный оттенок кожи азуров и разрез их глаз привлек внимание. Их откровенно разглядывали. Несмотря на прошлые два дня, многие видели чужаков сейчас впервые. За столетия изоляции изимцы уже и забыли о существовании иных наций.

Кто-то обратил внимание на Фенриса, и тихий шелест: «Эльф» стал эхом передаваться по залу. Совсем маленькие дети со слезами бросились к матерям и стали прятаться за их ноги. Мужчины угрожающе сжали руки в кулаки. Женщины отошли дальше, не желая, чтобы он шел мимо них. От всеобщего хаоса изимцев сдерживал лишь ровный шаг Лоран и её вежливая улыбка, обращенная к людям.

Фенрис на происходящее никак не реагировал. Он величественно шел в окружении всеобщей ненависти. Как и тогда на поле после той волны, Лайю снова посетило это пугающее чувство… Она не знает его. Отличие Фенриса от обычных людей, да и от всех магов, которых ей когда-либо доводилось видеть, было колоссальным. И дело не во внешности, дело в особой ауре, которая невольно улавливалась всем нутром.

Лоран прошла в торец одного из столов, занимая свое место. Большой стул, который внешне походил на трон, поспешил отодвинуть для неё уже известный им Давид. За этим же столом сидел Аларик, Ирвин и ещё несколько незнакомых людей. Четыре места были заботливо оставлены для новых жителей.

– Доброе утро! – громким властным голосом сказала всем Лоран, поднимаясь. – У нас в городе новые жители! Я рада поприветствовать их, и надеюсь, вы меня поддержите! Вместе мы будем полезными друг для друга!

Ненависть разрезала сгустившийся от напряжения воздух, но последнюю фразу люди хором повторили. Ведьма указала эльфу место по правую руку от себя. Слева сидел Аларик. Лайя не стала дожидаться приглашения и села рядом с Фенрисом, очевидно, заняв место Давида, но изимец не возражал. Казалось, его хорошее настроение сложно было чем-то испортить. Он плюхнулся на скамью возле Лайи и сразу же пододвинул к ней тарелку, сопровождая дружелюбным:

– Это очень вкусно! Пробуй!

Тэруми и Чонсоку досталось место между Алариком и Ирвином. Сын ведьмы окинул презрительным взглядом воина и насмешливо ему сказал:

– Так боишься нас, что пришел с оружием на завтрак?

– Насколько я понял, – дипломатично сказал Чонсок, – город находится в постоянной осаде монстров. Нападение может случиться в любой момент. Крайне неразумно в таком положении ходить без оружия.

Давид радостно хлопнул в ладоши и поправил висящие на поясе топоры.

– Сразу видно, что наш человек! – сопроводил он одобрение словами, за что получил гневный взгляд Аларика.

– Да брось, Давид. Оружие ему для бахвальства. Не уверен, что он им пользоваться умеет. Мне же рассказывали, что произошло в тюрьме. Его сестрица их всех вытащила. – Он повернулся к Тэруми, под сестрицей явно имея в виду именно её, и подмигнул ей. – Забыл сказать, у тебя изумительный дракон на груди. Покажешь мне его как-нибудь ещё раз?

Чонсок резко повернул к нему голову. Ложка в его руке сжалась с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Посмеешь сказать это ещё раз и будешь собирать внутренности с пола, – с тихой яростью проговорил он.

Аларик задорно на него глянул, явно наслаждаясь тем, что нашел слабое место чужака, но что-то ещё сказать больше не успел. Лоран подняла руку и строго сказала:

– Достаточно.

Сын ведьмы иронично хмыкнул и демонстративно подтянул к себе тарелку. Рука Тэруми под столом легла на бедро Чонсока и сжала, призывая успокоиться.

Увидев, что чужаки к еде не притрагиваются, Лоран решила развеять застывшее за столом напряжение спокойным голосом и нейтральными, насущными темами:

– Как вы уже слышали, мы все стараемся быть полезны друг для друга. У каждого из нас есть обязанности. Садовники, фермеры, повара… В Изиме много работы. Есть также отряд, который сражается на передовой, отвечает за охрану города. Я отвечаю за лечебницу. Теперь, когда в нашем городе появилась ещё одна ведьма, думаю, она составит мне компанию и поможет изготавливать нужные зелья. Тэруми подберем работу на кухне или на ферме, в зависимости от её навыков. Силы Чонсока и Фенриса пригодятся на ферме.

Давид открыл было рот возразить, но под взглядом Аларика стушевался и снова уставился в тарелку. Ирвин же распределением остался довольный. На знания Чонсока у него явно были большие планы.

– Думаю, мои навыки пригодились бы больше в дозоре, – сказал Фенрис, смотря на Лоран. – Я смогу раньше других заметить угрозу. Раньше других смогу и отреагировать.

– Думаешь, мы идиоты, эльф? – съязвил Аларик. – А сам бы ты поставил в охрану врага?

– Я не враг вам, – с ледяным спокойствием ответил Фенрис. – Обеспечить безопасность города и в моих интересах тоже.

– Кто ты теперь, это нам решать, – подался к нему сын ведьмы. – Фермер, свинопас или кухарка. Ты жив только до тех пор, пока интересен моей матери, поэтому будь благодарен, – с издевкой добавил Аларик. Отсутствие реакции посчитал за победу, поэтому потянулся к нему через стол и несильно хлопнул эльфа по щеке. – Вот и молодец.

Фенрис перехватил его запястье. Рука Аларика стала синеть и покрываться коркой льда. И чем ярче становились магические линии на руке эльфа, тем больше лед поглощал руку изимца. Лоран пришла в себя и вскочила, но Тэруми была быстрее. Кинжал замер у горла ведьмы.

– Не двигайся.

Зал мгновенно затих, в ужасе смотря на Аларика, который корчился от боли и пытался разжать пальцы эльфа.

– Мы ценим ваше расположение, – в оглушающей тишине сказал Фенрис, прожигая взглядом Аларика, но обращаясь сразу ко всем. – Но не стоит забывать о том, что мы со своей стороны оказываем такое же. Мы не пленники. Мы – союзники. Поэтому не забывайтесь. И спасибо за трапезу.

Он разжал пальцы, отпуская Аларика, а потом посмотрел на Тэруми. Она убрала оружие. Лайя и Чонсок поднялись, понимая, что находиться здесь более небезопасно. К сражению были готовы, но в душе всё же надеялись его избежать.

Ведьма торопливо лечила сына, надеясь магией спасти отмороженную конечность, всё остальное ей было безразлично.

– Убить эльфа и его людей! – с ненавистью крикнул Аларик, посылая ему мстительный взгляд.

Давид постарался воззвать к голосу разума. Его послушали, но не все. Основная масса изимцев вскочили со своих мест, планируя голыми руками разорвать чужаков. Фенрис преобразовал браслет в посох, но сделать что-то не успел. Землю захватила та самая дрожь… Он стал оседать, стремительно теряя силы. Лайя соединила их руки, подхватывая его.

Странное состояние мага вызвало у изимцев секундное промедление, а потом они снова ломанулись к чужакам. Чонсок пытался отбиться без применения оружия, но нападающих было слишком много. Пролилась первая кровь. Тэруми же такие аспекты морали не занимали. Все эти люди были для неё врагами, которые хотели сейчас убить её родных.

Происходящее в зале столовой перекрыл тревожный звук колокола. На доли секунд все замерли, а потом мужчины и часть женщин бросились на улицу. Те немногие, что остались внутри, похватали и увели детей куда-то вглубь столовой, скрываясь за одной из массивных дверей.

Чонсок бросился во двор за остальными, Тэруми колебалась ещё какое-то время, не решаясь оставить Лайю и Фенриса, а потом беспокойство за любимого всё же пересилило, и она помчалась следом.

Лайя отправляла все свои физические и магические силы Фенрису, пытаясь отвоевать его у чужеродной убивающей магии, но у их связи была своя воля. Балансируя на грани потери себя, Фенрис приложил их соединенные руки к земле и стал зачитывать заклинание, которое прошлая волна выжгла в его памяти навсегда.

Тихий, угасающий голос, который не узнавал даже сам Фенрис, разрушал чужую паутину наложенного проклятия. И чем больше слов слетало с его онемевших губ, чем больше ниточек этой невидимой паутины проклятия разрывалось, тем жарче становилось в крови, тем больнее в груди. Ощущение, что сильное и невероятно прекрасное в своем разрушении растение сейчас пускало корни в его теле, гармонично вплетаясь в привычные внутренние силы, охватило, вызывая прилив адреналина. Слово «гармонично» замерло в его голове, прерывая заклинание. А следом пришло и тут же развеялось понимание: он снова на родной земле, и его суть вспомнила, кем была рождена. Великие силы приняли заблудшее дитя в своё лоно, возвращая его магии естественное обличие. По телу эльфа проступили узоры, украшая кожу витиеватыми серебристыми линиями.

Лайя вздрогнула, заметив, как изменилась внешность Фенриса. Глаза широко распахнулись, в желании отпрянуть она дернулась. Забрать свою руку он ей не дал. Он посмотрел в её глаза, проникая, казалось, под кожу, заглядывая в самую душу, считывая её страх. Возникший внезапно ветер поднял их волосы, смешивая рыжие и серебристые пряди. Он снова заговорил. Искаженный, отраженной там мощью, голос лился в пространстве, растворяя остатки проклятия. Земля ощутимо вздрогнула, сбрасывая с себя оковы, и стала привычной.

Фенрис сразу же отпустил руку Лайи, синие глаза стали прежними. Он лишь мельком посмотрел на свою вторую руку, где теперь тоже были линии, и догадался, что его лицо, шея сейчас так же украшены проявлением эльфийской магии. Он хотел что-то сказать, чтобы как-то успокоить Лайю, но почему-то ничего не говорил. Собственный страх потерять её он гнал от себя, но тот упрямо проникал в его мысли, лишая воли. И всё, что он мог сейчас, – это сожалеть, что в её глазах не живет прежняя любовь.

Лайя вдруг несколько раз моргнула, словно очнувшись, а потом несмело улыбнулась, проводя при этом костяшками пальцев по его щеке, и хрипловато проговорила, пытаясь сократить неожиданно возникшую между ними неловкость шуткой:

– Вот теперь ты настоящий эльф.

– Я рад, что твоя мечта наконец-то исполнилась, – попытался пошутить в ответ он, – и ты смогла встретить эльфа.

Она вдруг порывисто обняла его, окончательно приходя в себя.

– У нас снова получилось тебя отстоять! – горячо прошептала она, становясь невообразимо счастливой оттого, что Фенрис выжил.

– Любимая… – выдохнул он и сначала несмело обнял, не понимая, имеет ли на это право, а потом уже крепко стиснул в объятиях, наслаждаясь её близостью.

Она отстранилась и посмотрела на него с прежней любовью и трепетом, с интересом рассматривая его линии.

– Не терпится тебя раздеть и посмотреть, как ты с этими линиями выглядишь без одежды! – вполне искренне проговорила она, с любопытством исследователя скользя взглядом по его коже.

Фенрис громко и счастливо рассмеялся.

– Для этого придется выгнать из комнаты азуров…

Понимание происходящего ударило обоих словно молнией. Они одновременно вскочили на ноги, хватая своё оружие.

В стороне от них на полу сидела Лоран и бормотала:

– Я могла его спасти… Могла спасти…

Глаза ведьмы смотрели в никуда. Аларик пытался привести её в чувство, требуя подняться и помочь сражающимся магией, но женщина никак не реагировала. Тогда он оставил её и помчался из столовой на защиту города. Фенрис и Лайя бросились следом.

Город проживал очередной кошмар. По улицам свободно носились наргсы. Их никто не ловил, очевидно, все силы были направлены на попытки сдержать основную массу. Фенрис побежал к западным воротам, безошибочно определяя место проникновения. Догнать его Лайя не могла, но всё равно старалась не упустить из вида. По мере приближения к месту главного сражения наргсов стало попадаться больше, но Лайя не пыталась их останавливать: где-то там Тэруми и Чонсок… Она не имеет права опоздать.

Мужчины и женщины Изимы старались сдержать волну серых монстров, что лезли из образовавшегося проема в стене. Высокую фигуру Чонсока она увидела сразу. Он весьма успешно рубил тварей. Азурианку же в этом хаосе Лайя не заметила. Рядом с воином её точно не было. Порыв броситься на подмогу пришлось погасить: Фенрис забирался на верх крепостной стены, собираясь оттуда сдерживать наплыв монстров. Лайя помчалась за ним. Уже через минуту пространство взорвалось от ледяной магии. Люди её не могли уловить нутром, зато могли увидеть. По ту сторону крепостной стены огромные ледяные колья вспороли землю, разрезая пространство и нанизывая монстров. И пока Лайя взбиралась по ступеням, маг уже творил новое заклинание.

Тэруми не заметила, в какой момент её оттеснили от Чона. Пробраться к нему снова не получалось, поэтому пришлось довериться судьбе и убивать тех монстров, которых пропустили первые ряды сражающихся. Рядом гибли люди, столь неумело сражающиеся, что непонятно, зачем они вообще здесь. Как же всё нелепо! И эти люди хотели их убить вместо того, чтобы оставить себе хоть какую-то подмогу.

Серебристые волосы эльфа мелькнули, привлекая внимание. Выдох облегчения сорвался с губ. Угрюмый выжил. Значит, сейчас станет легче. Умрут они вместе с этим городом не сразу. Фигурку ведьмочки тоже приметила. На сердце стало теплее, и сразу же тихая молитва возникла сама по себе: «Пусть Боги хранят тебя».

Легче действительно стало. Поток монстров замедлился, но всё же не прекратился. А потом случилось то, чего никто не ожидал: часть стены обвалилась. Заклинание Лайи сдержало первую волну, но всего на минуту, позволяя защитникам перестроиться. Глаза Тэруми стали обеспокоенно искать Чона – ему могла понадобиться помощь… Секунды промедления стали ошибкой. Наргс на полном ходу сбил её с ног. И едва она заколола тварь, сидящую на ней, следом приземлилась ещё одна. Тэруми оставила клинок в теле прошлого монстра, понимая, что не успеет вытянуть его, схватилась за кинжал, но опыт отчетливо донес: не успеет и это. Спасение пришло от той, кого сама Тэруми бы легко бросила на произвол судьбы. Большой, широкий нож, зажатый в руке Кларис, пробил бок твари. После изимка спихнула монстров с Тэруми и схватила ту за одежду, рывком помогая подняться.

– Перерыв окончен, – насмешливо бросила Кларис и переключилась на пробегающего мимо монстра.

Удивляться было некогда, Тэруми побежала к защитникам, что пытались сдержать монстров у большого разлома в стене. Ещё один разлом закрывала ледяная стена мага. Когти монстров ту довольно быстро уничтожали. Приходилось постоянно возводить новую.

Когда удалось занять место возле Чона, Тэруми сразу стало спокойнее. Теперь она сможет защитить его. Чонсок лишь мельком отметил её взглядом. В карих глазах мелькнуло облегчение: он испытывал подобные чувства. А после снова сосредоточился на защите. Его громкие, короткие, но емкие приказы люди, что сражались возле него, исполняли, обеспечивая равномерную защиту. Когда монстров стало меньше, Чонсок крикнул:

– Четверо останется со мной, остальным защитить поля, не дать тварям добраться туда!

Давид придал ускорение на секунду замешкавшимся людям:

– Бегом, а то жрать нечего будет!

Тэруми осталась с Чонсоком, подлавливая новых тварей у самых стен. Оборона города с каждой последующей минутой окрыляла надеждой стать успешной, как вдруг, оставшиеся монстры решили объединиться. Все твари бросились к одному из проемов, оставляя попытки взять штурмом ледяную стену, и лавиной снесли защитников. Тэруми бросилась к Чону, но он предугадал её порыв и крикнул, сбрасывая с себя монстров:

– Я справлюсь! Спаси остальных!

Ближайшим был Аларик. Она и раньше видела его в толпе – сын ведьмы весьма неплохо дрался, но это неплохо никак не могло сейчас спасти его жизнь. Тэруми вдруг замерла посреди этого хаоса. Приказ Аларика в столовой набатом застучал в голове, всплывая воспоминанием и предупреждая, что для них лучше, если жизнь этого человека закончится здесь и сейчас. Чонсок заметил её сомнение, но отвлечься и помочь изимцу сам не мог.

– Тэ!

Тэруми тихо ругнулась, злясь на проклятое благородство любимого, которое потом всегда им вылазит очень неприятными последствиями, и бросилась к Аларику. Точнее, к монстрам, которые пытались закончить жизнь ненавистного изимца. Быстро разобравшись с одолевавшими его наргсами, Тэруми не удержалась и от души пнула мужчину, придавая ему мотивации подняться и дальше продолжать сражаться если не за жизнь города, то хотя бы за свою собственную. Жалея, что нельзя насладиться страданиями Аларика, Тэруми бросилась на помощь следующим несчастным, а в душе рождались злость и слова, которые она потом выскажет Чону.

Вместе с последним упавшим наргсом безумие прекратилось. Люди обессиленно упали на землю, разом осознавая свои травмы. И следом всеобщая боль захватила это место, наполняя город плачем по убитым и стонами раненых.

Чонсок подошел к согнувшемуся Аларику, что стоял не в силах восстановить дыхание после боя.

– Нужно чем-то закрыть проемы в стенах. – Видя, что изимец не реагирует, Чонсок сказал требовательнее и грубее, откровенно приказывая: – Сейчас!

– Кто дал тебе право командовать?! Кто дал тебе право говорить?! – вспылил Аларик, выпрямляясь и с вызовом смотря на чужака.

– Ну так отдай приказ, – уже злясь, проговорил Чонсок. – Проемы должны быть закрыты сегодня! Всем, чем есть. Про основательные укрепления подумаем позже. Но сейчас – закрыть!

Перед стеной собрались люди, вернулся Давид с отрядом. Все замерли, наблюдая за ссорой. Ждали очередной ответ Аларика, ведь сейчас, когда Лоран не было, кто-то всё же должен был принять решение. Аларик разрывался между желанием поставить чужака на место и здравым смыслом. Спас положение Ирвин, громко заговорив:

– Можно разобрать один из хлевов, животных временно объединить. Это самый быстрый способ добыть материал.

Чонсок одобрительно кивнул.

– Мы с ребятами принесем камни, что собирали для укрепления баррикады, – подал голос Давид.

– Отлично, несите всё, что найдете, – похвалил Чонсок. – Ещё нужны люди и носилки, чтобы доставить раненых в лечебницу.

– Но Лоран… нездоровится… – проговорил кто-то.

– Лайя умеет лечить, – ответил Чонсок, а потом хлопнул в ладоши и сказал ещё громче, подгоняя: – Времени до заката много. Вперед! – Он быстрым шагом направился к Давиду, говоря уже ему: – Показывай, где камни.

Отряд с Давидом дружно развернулся и ушел прочь, уводя за собой и Чонсока. Аларик, видя нерешительность остальных, проглотил одолевавшую его злость и стал раздавать приказы, организовывая доставку раненых. В словах чужака была логика, и игнорировать их сыну ведьмы не позволила совесть и любовь к городу, что был его домом.

Тэруми смотрела вслед Чонсоку и сердилась. Он не отошел ещё от прошлых ран. Сейчас тоже небось на грани физического истощения, и вот, собрался камни носить. Она прикрыла глаза, пытаясь справиться со своей злостью. Проклятый город. Проклятые люди. Уйти отсюда. Всё, чего ей хотелось.

– Тэ, пойдем со мной в лечебницу, поможешь мне, – сказала подошедшая Лайя.

– Они пытались нас убить, – напомнила ей азурианка. – И сделали бы это, если бы наргсы не спасли нас.

Тэруми захохотала, понимая, что сейчас сказала. Лайя тоже громко засмеялась, запрокидывая голову. Когда охватившее нервное веселье прошло, ведьма призналась:

– Я именно так и сказала Фенрису, когда он мне предложил послушаться Чонсока.

– Черт, я разочарована. Не ожидала от угрюмого такого…

– Его действия продиктованы менее благородными порывами в отличие от Чона. Я надеюсь… – хихикнув, добавила она.

– Да-да, это в наших интересах. Больше выживет – больше защитников города, – недовольно проворчала Тэруми. – Но как по мне, больше выживет – больше врагов.

Лайя выставила вперед кулак, показывая, что солидарна с её мнением. Тэруми стукнула сверху своим. Девушки отправились в лечебницу, куда уже приводили и приносили раненых людей. Фенрис остался на стене, следя за местностью и периодически возобновляя ледяные стены, которые довольно быстро таяли от разгулявшегося летнего солнца.