По следам полуночных волков (СИ)

Глава 9. В стае

Вечерний лес наполнился множеством различных запахов, которые щекотали нос, будоражили воображения, делали окружающий мир более живым, осязаемым и образным. Здесь пахло свежестью влажной от росы травы, ароматом ночных цветов, сладостью созревающих ягод, терпкостью древесной коры, прогорклостью прошлогодних прелых листьев, остротой пробивающихся грибов, дурманом влажной плодородной земли, пряностью сухих гниющих деревьев и страхом убегающей добычи. Цвета, напротив, изменились, потеряли свою первоначальную суть, сделались резче, контрастнее, ярче. Глаза видели в темноте, видели далеко и отчётливо, как никогда прежде. Сильные мягкие лапы лишь слегка касались земли, гнали тело вперёд. Быстрее, ещё быстрее. Сердце стучало в груди размеренно, кровь бурлила, насыщенная адреналином. Быстрое дыхание рвалось наружу, из пасти капала слюна. Шуршание листвы, стрекотание насекомых, далёкое щебетание птиц, потрескивание стволов деревьев, шёпот ветра — всё это музыкой ласкало чувствительный слух. Человеческое стиралось, отступало на задний план, но не исчезло окончательно. В эти мгновения, когда полночь звала их, и они бежали, наслаждаясь охотой и простором, Инна понимала, что по-настоящему счастлива. Только такие трусы, как мужчины могли получать удовольствие от охоты на слабых двуногих. Они же самки, гордые и воинственные выбирали только достойных соперников.

Чёрная волчица бежала вперёд. Тело её было большим и сильным, густой мех лоснился от сытости. Жёлтые глаза сверкали. Клыкастая пасть скалилась, с языка капала слюна. Олень вильнул в сторону, из последних сил сражаясь за свою жизнь. Из-под копыт летела прошлогодняя листва, они с мерным шуршанием касались земли. Мощные челюсти в очередной раз ухватили пустоту, зубы клацнули, так и не впившись в плоть. Погоня продолжалась. Где-то рядом бежали её сёстры. Её личная персональная стая. Добыча была совсем близко, но догнать не получалось. Азарт заставлял Инну продолжать погоню.

Белая тень стрелой метнулась к оленю. Добыча попыталась отскочить в сторону, но не успела. Волчица впилась ей в горло, повисла, перебирая в воздухе передними лапами. Олень жалобно захрипел, задёргался вырываясь. Но от крепких зубов Агаты ещё никто не уходил. Морда волчицы окрасилась кровью, что яркими струйками бежала по белому меху. Металлический сладостный запах ударил в нос, заслонив собой все другие. От него кружилась голова, а пасть наполнялась слюной. Подоспели остальные сёстры. Они бросились на оленя, впиваясь в плоть. Повалили жертву на землю. Инна тоже к ним присоединилась. Это был момент абсолютного восторга и триумфа. Высшая точка их существования. Сладкая кровь струилась по морде. Горячая плоть и внутренности были ароматными и вкусными. Они долго пировали, радуясь удачной охоте.

Теперь их в стае было пятеро. Слишком мало, чтобы дать отбор Барвину и его прихвостням, но вполне достаточно, чтобы постоять за себя. Светлана всё же присоединилась к ним. Сначала она была напугана и подавлена. Ещё бы, не каждая психика могла справиться с превращением. Инна сама была такой, сама через всё это прошла. Тем более, у сестры убили всю семью: сына, мужа и мать. Можно было понять, почему в первое время она забивалась в угол и жалобно скулила. Но Агата умела найти подход. Белая волчица разожгла в душе Светланы злость. Направила ту на путь предстоящего возмездия.

Были с ними ещё две серые волчицы, попавшие сюда ещё из Валиана, как и сама Агата. Весёлая никогда не унывающая Уила, и мрачная, и суровая Ракиль. Остальные самки в общей большой стае оказались глупыми лицемерными пустышками. Они всегда заискивали перед волками, боролись за их внимание, всячески пресмыкались и унижались. Агату такое поведение выводило из себя, она не уважала этих самок, считала существами второго сорта. С мнением белой волчицы соглашались и остальные.

Инна была многим обязана Агате и безмерно и всем сердцем её любила. Она помнила, в каком ужасе пребывала после превращения. Как напугали её изменения, произошедшие с телом. Как она привыкала к постоянной боли, оттого что рвётся кожа и деформируются кости. Помнила, какой убогой и жалкой чувствовала себя после того, как попала в лапы к оборотням самцам. Всё помнила. Агата спасла её. Вытащила из персонального ада, дала защиту и цель в жизни. И теперь они стали лучшими подругами, белая и чёрная волчицы.

Инна всегда считала себя физически сильной женщиной. Обладала мальчишеской фигурой с широкими плечами и узкими бёдрами. Подтянутые рельефные мышцы, на животе кубики пресса и ни капли лишнего жира. Чёрные волосы она стригла коротко, теперь они отрасли и лезли в глаза. Приходилось постоянно убирать их за уши. Хотелось взять ножницы и обкромсать всё под корень. Хотя Агата и повторяла, что у неё красивые волосы и их ни в коем случае нельзя отрезать. Лицо у неё было неброское, широкие скулы, карие чуть раскосые глаза, небольшой вздёрнутый нос и маленький рот с чуть припухшей и выдающейся вперёд верхней губой.

— Не все волки такие, как Барвин и его шайка, я не хочу, чтобы мы забывали об этом! — часто повторяла Агата. Полные губы её при этом презрительно скривились. Она была очень красивой женщиной со светло-русыми длинными волнистыми волосами, худым лицом, голубыми глазами и небольшим аккуратным ртом. Даже шрам на правой щеке, полученный в результате драки с главой клана её не портил.

— Любая из шавок отдала бы всё на свете, лишь бы занять твоё место! — со смехом в голосе произносила Уила, качая кудрявой головой, отчего пружинки русых волос разлетались во все стороны.

Этот диалог превратился у них во что-то наподобие ритуала. После Агата обычно начинал вспоминать свою жизнь до того момента, как всё полетело в пропасть.

Она происходила из богатой и знатной семьи. Её отец Грегор Ревлант владел большими земельными наделами и обширными лесными угодьями, где водилась всевозможная дичь, и можно было вдоволь и с удовольствием охотиться. Обрабатывали все силами стаи, без наёмных рабочих. Они являлись мирными, цивилизованными оборотнями. Отец пользовался большим уважением, имел хорошие связи. Их в семье было четверо детей. Старший брат — Маркус — сильный и амбициозный оборотень. Обладал яркой внешностью, мощным телосложением и взрывным непокорным характером. Младший брат — Андерс, напротив, имел тонкие почти женские черты и мягкий покладистый нрав. Младшая сестра Надина, совсем ещё малышка, с красивым кукольным личиком и тугими кудряшками белых волос. Мать Карделия обаятельная и гордая белая волчица, Агата была похожа на неё.

Всё изменилось, когда Маркус подружился с Барвином. Этот волк прибился к ним после того, как его родная стая погибла от рук чёрных охотников. Он быстро завоевал доверие и уважение оборотней. Оборотень казался немного грубым и неотёсанным, но славился не дюжей силой, лидерскими качествами и умел сходиться с нужными людьми. Барвин впоследствии и погубил их семью.

Маркус и так обладал сложным характером, но после появления нового волка изменился в худшую сторону. Стал злоупотреблять алкоголем и курительными травами, ввязываться в драки и всевозможные конфликты. Постоянно где-то пропадал, сутками не появляясь дома. В его речи начали прослеживаться грубые нахальные ноты.

Агата сразу же невзлюбила Барвина, было в нём что-то неприятное и отталкивающее. Волчице не нравилось, как он на неё смотрел, жадно и вожделенно. Этот взгляд пугал, заставлял содрогаться от омерзения.

Всё покатилось в пропасть, когда Барвин подбил Маркуса и ещё нескольких не совсем умных волков ради забавы поохотиться в королевском лесу. Законы запрещали оборотням заходить в эти угодья, и наказание обещало быть суровым. Но волк уверил её брата, что они смогут уйти незамеченными. Естественно, они попались. Король не смог простить такой наглости даже сыну настолько уважаемого оборотня как Грегор Ревлант. Маркусу, Барвину и остальным волкам, что нарушили границы, был подписан смертный приговор, правда, братец вместе друзьями сбежал, оставив семью разбираться с проблемами. Король был в бешенстве, он отобрал у их стаи земли. В одно мгновение они оказались разорены, без охотничьих угодий и крыши над головой. Пользуясь старыми связями, её отец вышел на Демиана Кросмана и, опасаясь ещё больших неприятностей с властями, попросил у него защиты. Так, они очутились в драконьем городе, построили себе дома, завели скот, нашли новые места для охоты. Жизнь в целом стала налаживаться.

Но Мартин с Барвином, вдоволь набегавшись от королевских охотников, тоже пришли просить защиты у чёрного дракона. Демиан тогда пришёл к ним домой и отговаривал её отца принимать провинившихся обратно в стаю. Но Грегор Ревлант любил своего старшего сына и не мог оставить его на произвол судьбы. Он взял с чёрного дракона слово, что тот не станет вмешиваться в дела оборотней. Как горько он потом жалел о своём поспешном и опрометчивом решении.

Немного обжившись на новом месте, Барвин пришёл к отцу и попросил его отдать Агату ему в жёны. Все члены семьи Ревлант были крайне обескуражены такой дерзостью, естественно, ему отказали. Тогда оборотень заявил свои права на стаю и вызвал Грегора на поединок. Такой поступок возмутил даже Маркуса, который во всём поддерживал своего приятеля и даже пытался убедить отца отдать Агату в жёны новоиспечённому товарищу. Старший брат вызвался участвовать в поединке вместо Грегора, так как был моложе и сильнее. И проиграл. Барвин убил своего недавнего друга. В стае оборотней наступил раскол. Одни поддерживали нового вожака, другие считали его недостойным вести их за собой. Назревало нешуточное противостояние.

Опасаясь за жизнь своего отца и младшего брата, а также благополучие матери и сестры, Агата согласилась стать Барвину парой. Ей пришлось отодвинуть на задний план свою гордость, преступить через себя, подавив рвущее в клоки душу омерзение. Чтобы новый вожак не обманул, и её жертва не оказалась напрасной, к переговорам привлекли Демиана Кросмана. Так, семья Ревлант, вернее, то, что от неё осталось и некоторые ещё оборотни, кто не утратил своего благородства и цивилизованности отделились от основной стаи, оказались в безопасности.

А для Агаты наступили тяжёлые времена. Никогда раньше девушка не попадала в такое безвыходное и угнетённое положение. Барвин оказался жестоким и мстительным волком, он не забыл того факта, что Агата посмела ему отказать. В одной из драк с ненавистным мужем белая волчица и получила свой шрам. Она осталась совершенно одна, никто из стаи её не поддерживал, никто не мог защитить. В душе её зрела лютая ненависть и злоба.

Вскоре в драконий город прибыли ещё волки, небольшая группа городских жителей. Агата вообще не понимала, как оборотни могли жить не на природе, в суете большого поселения с его мерзкими запахами и духотой. Но эти могли. Их обвинили в убийстве скота одного богатого фермера, и приговорили к каторжным работам, хотя они и уверяли, что были не виновны. Новые волки присоединились к стае. Среди них были две сильные и гордые самки Уила и Ракиль. Когда мужчины оборотни попытались навязать им свои порядки, подмять под себя и сломить, то получили такой отпор, что долго залечивали раны. Ракиль дралась так неистово и отчаянно, что волчья шерсть летела клочьями, а кровь заливала улицы. Она так перепугала самцов, что одно время ходили слухи, что она собирается вызвать самого Барвина на дуэль и занять его места. Агата поняла, что это её шанс. Она достаточно быстро подружились с волчицами. Они оказались простыми, грубоватыми, но очень преданными и надёжными. Ракиль научила её драться, а Уила никогда не унывать. Изнеженная дочь богатого землевладельца окрепла, повзрослела, набралась опыта и стала настоящим проклятьем своего мужа. Она больше не подпускала Барвина к себе, пользовалась любой возможностью, чтобы унизить и подорвать его авторитет. Другие самки, глупые не ценящие себя дуры стелились перед ним, пытаясь занять её место. Барвин пользовался ими, но Агату не отпускал. Он не мог себе этого позволить. Не мог смириться, что не сломил её окончательно.

Когда в стае появилась Инна, Агата сразу увидела скрытую в ней силу и потенциал, помогла, наставила на верный путь. Так было и со Светланой и будет ещё с какой-нибудь самкой, новой самкой. Маленькая армия потихоньку росла, и белая волчица не собиралась останавливаться на достигнутом.

— Демиан Кросман просто так это не оставит, вот попомните моё слово, — поучала она сестёр, при этом глаза её ярко светились, предвкушали. — Он пошлёт кого-нибудь из драконов разобраться со стаей. Или сам придёт. Барвин нарушил договорённости. Нам нельзя нападать на людей, нельзя никого убивать. Будем охотиться в лесу, будем держаться в стороне. Если кого обратят, попытаемся переманить на свою сторону. Осталось недолго, сестры мои. Скоро мы избавимся от ненавистных волков и вернёмся в драконий город.

— А что мне делать в этом городе? Я потеряла всё! — однажды сказала Светлана.

— Просто жить, всем назло. Начать всё заново, быть свободной, не испытывать гнёта и давления! — убеждала её Агата.

Подруги часто думали о том, не сбежать ли от стаи сейчас, затеряться в лесу, охотиться, и просто жить. Но Агата боялась, что Барвин не простит ей такого поступка. Что, отринув все опасности, он вернётся в драконий город и навредит её семье. Вожак был мстительным, он вполне на такое способен. Слишком близко они ещё находились от бывшего жилища.

К полуночи им пришлось вернуться к основной стае. Барвин уже рвал и метал, ожидая их. Лицо его покраснело, глаза прищурились и налились кровью, на скулах ходили желваки. Оборотни до сих пор пребывали в человеческом обличии. Они сидели на земле, в ожидании, когда главарь даст добро. Но Барвин не хотел идти без своей белой волчицы.

— Явились, раздери вас на части! — прорычал он, когда самки приблизились к остальным. Они обратились, сбросили волчью личину, и теперь их обнажённые тела поблёскивали в свете звёзд.

— Мы охотились, на оленей! — ответила Агата, гордо вздёрнув подбородок.

— Я ещё не объявлял охоту! — ревел Барвин, сжимая руки в кулаки и прожигая свою жену взглядом.

— А ты никогда не объявляешь настоящую охоту, так, баловство! — фыркнула белая волчица и прошла мимо. Её подруги последовали за ней. Ракиль злобно сверкнула глазами и хищно улыбнулась. «Только попробуйте дёрнуться, я вас порву!» — говорил этот оскал.

— Барвин, да не слушай ты эту высокомерную, прекрасная у нас охота. — Лиана, фигуристая молодая самка, повисла на шее у вожака, стала тереться щекой о его грудь.

— Нам пора! — Барвин грубо оттолкнул от себя волчицу. Злость на Агату не проходила. — Хватит довольствоваться маленькими селениями. В них людей ни хрена нет. А нам нужны новые войны и самки. Здесь недалеко село побольше! Симпатичных баб и крепких мужиков не жрать. Баб обратим. А мужиков или тоже обратим, или погоняем, развлечёмся. А всякий ненужный хлам можно и сожрать. Мелких, старых и страшных.

Он громко расхохотался, стая дружно поддержала его.

— На охоту! — взревел вожак.

— На охоту! — отозвались в стае.

Оборотни стали поспешно скидывать с себя одежду, после набега они вернутся на это место за своими вещами. Тела их дёргались, извивались, пальцы скрючивались, кожа трескалась, тела изменялись. Первый обратившийся волк протяжно завыл, к нему присоединился ещё один, затем ещё. И вот уже вся стая была готова к охоте. Воздух наполнился запахом псины, агрессии и возбуждения. Женщины тоже обратились, но держались чуть в стороне. Им придётся идти с Барвином на дело, но участвовать в бойне они не станут. Будут наблюдать.

Волки двинулись вслед за Барвином, подгоняемые азартом предстоящего веселья. Агата тоже повела свою маленькую стаю, однако самки не разделяли общего восторга.

Чем ближе они подбирались к селению, тем больше запахов улавливали их чувствительные носы. Здесь пахло людьми, дымом тлеющих костров, жаренным на углях мясом, бензином, духами и прочими вещами человеческого быта. Дачный посёлок оказался достаточно большим, но не все дома были обитаемы. Возможно, просто стояли будни дни, и многие дачники работали и не могли позволить себе отдых на природе. Инна радовалась, что жертв окажется не так много, как рассчитывал Барвин.

Посёлок тонул в полуночной мгле, лишь несколько самодельных фонарей самоотверженно рассекали тьму тусклым желтоватым свечением. Над головой простиралось бесконечное, усеянное звёздами небо. Полночь, их королева и владычица, вступила в свои права. Стояла тишина, лишь где-то в отдалении слышался приглушённый мужской смех, да играла музыка. В большинстве домов спали. Инна ощущала тепло людей, их мирное спокойное дыхание. Ей было жаль, что скоро их покой обернётся кровавым кошмаром, но помочь она не могла.

Первые волки стали разбредаться по селению. Самки остановились на окраине, напряжённо прислушиваясь и озираясь. И вот тишина была прервана. Зазвенели разбитые стёкла, затрещали хлипкие двери дачных домов. Первые сонные голоса, возмущённые и неокрепшие, сменились воплями страха и боли. Эти звуки нарастали, увеличивались в геометрической прогрессии по мере того, как стая продвигалась от дома к дому. Замолчала музыка. Загалдели мужчины. Слов не разобрать, но по интонации понятно, люди удивлены, насторожены, но ещё не поняли, что происходит. Загудела машина, кто-то завёл мотор. Возможно, люди пытались уехать, сбежать. Мужские голоса приблизились. Послышались крики и ругань. Грянул ружейный выстрел, один, второй, третий. Заскулил, умирая один из волков. Протяжно завыла стая.

«Кого-то убили! Надеюсь, что Барвина! Хотя нет, не может нам так повезти!» — хаотичные мысли наполняли голову Инны. Ветер принёс с собой сладостные ароматы свежей крови. Она звала, манила. Хотелось сорваться с места и бежать туда. Присоединиться к бойне, рвать несчастных острыми зубами. Но человеческая сторона не давала. И они покорно сидели, ожидая, когда всё прекратится.

Послышался топот ног, мужчина бежал в их сторону, тяжело дыша. Волчьи глаза хорошо различали его массивный силуэт. От него пахло потом и страхом. Серая тень метнулась стрелой, ударила в спину сильными лапами. Убегавший, издав нечленораздельный вопль, распластался на земле. Большой серый волк впился зубами жертве в плечо. Крик страха сменился криком боли. Волк стал рвать плоть, тряся головой, утробно рыча. Человек боролся, пытался вырваться, сбросить с себя чудовище. Подоспел ещё один оборотень. Его челюсти сомкнулись на шее упирающейся добычи. Из горла мужчины донеслись булькающие звуки. Кровь хлестала из раны, окрашивая яркими каплями его одежду, землю, траву и волчьи морды.

Когда звуки стали стихать, волчий вой прекратился, остались лишь отдалённое бормотание, да тихий плач переживших эту ночь людей, самки сбросили волчьи личины и не торопясь отправились в посёлок. Вокруг царил погром и разрушения. Окна домов выбиты, двери выломаны. Лежал на боку, вращая колёсами, перевёрнутый автомобиль. На его дверце и разбитых стёклах алели кровавые брызги. То тут, то там встречались обезображенные изъеденные волками тела. Мёртвые, переломанные, окровавленные они мало напоминали людей, которыми были при жизни. Пустые дома, свободные от обитателей, оставались нетронутыми. Они стояли мирно, смотря на царящее безумие своими целыми тёмными окнами.

Стая собралась около одного из добротных домов. В тусклом свете фонаря поблёскивала потная обнажённая кожа. В центре круга сидело шесть человек. Четверо мужчин, изрядно потрёпанных, с разорванными боками и конечностями, но всё ещё живых. Пленные стонали, испуганно озираясь, зажимали раны, пытаясь остановить кровь. Один человек был без сознания. И две женщины. Явно незнакомые, но уже сроднившиеся перед лицом неминуемой погибели, они обнимали друг друга, словно ища защиты. Словно это объятия могли спасти их, отгородить от чудовищ. Одна из них была молодая и очень симпатичная, с короткими покрашенными в розовый цвет волосами. Шортики и топик не могли скрыть стройную, подтянутую фигуру. Таких Барвин любил, такие были ему по душе. Обратит, сломает, поиграет и выбросит. Вторая женщина оказалась старше, ей было чуть за тридцать. Фигуристая, пышная, но не толстая. Со светлыми волосами до плеч и огромными, невероятно яркими голубыми глазами. «С этой можно попробовать…» — про себя отметила Инна.

В стороне валялось сражённое пулями тело мужчины. Калиб, это был Калиб, один из самых верных и рьяных последователей Барвина. Инна невольно улыбнулась от удовольствия. «Не Барвин, конечно, но тоже неплохо!»

— Я о чём вас просил, недоноски, суки, шавки драные! — горланил Барвин. — Вы зачем столько подходящих людей насмерть загрызли. Шесть человек и всего! Всего две бабы! И это весь улов?

— Они Калиба убили! — огрызнулся Венц.

— Молчи, сука! — Барвин ударил молодого оборотня кулаком в лицо. Тот пошатнулся, ошалело вращая глазами, из разбитого носа потекла кровь.

— Что Барвин, детки не слушаются? — съязвила Агата.

— И ты молчи, не доводи меня! — сквозь зубы проговорил вожак стаи. Руки его в очередной раз сжались в кулаки. Самки напряглись, готовые к драке. Но Барвин отступил.

— Предлагаю пока остаться здесь. К утру эти, — он указал рукой на раненых мужчин, — обратятся. А с бабами развлечёмся и тоже обратим. Я первый! — при этом он внимательно смотрел на Агату. Но ни один мускул не дрогнул на лице белой волчицы.

А ночь тем временем продолжала сиять звёздами. И неведомо им далёким было о человеческих горестях и печалях. Дул прохладный ветерок. Лес полнился и искрился жизнью.