Плюшевый: кулак

Глава 6 Путь плюшевого мишки

На следующее групповое занятие я взял с собой плюшевого мишку. Того самого — его кто-то из слуг уже отмыл от крови, почистил и оставил у меня в комнате. Я уже поспрашивал: у погибшего Кая не было младших братьев и сестер — по крайней мере, проживающих в школе. Его семья осталась в дальней деревне в совсем другом округе и он, по словам Дира (именно его я расспрашивал), несколько лет там не бывал. Не знаю уж, откуда у Кая взялся этот мишка, но теперь он мой. А слова «папочки» навели меня на интересные мысли.

Что ж, раз Орис придумал мне такое прозвище, будем соответствовать.

— Привет, — сказал я своей группе. — Я договорился с мастером-наставником, теперь после завтрака с вами буду заниматься я. А после обеда опять буду просто учеником, и с нами всеми будет заниматься Дир.

— Разве так можно? — скептически спросила Рида Он, скрестив руки на груди и меряя меня тяжелым взглядом. — Это не по правилам.

— Это новые правила, — сказал я. — Их мне вот этот мишка рассказал, — и я взмахнул рукой с плюшевым мишкой.

Дети запереглядывались, кто-то неуверенно заулыбался.

— Зря смеетесь, — сказал я. — Помните, как я тогда этим плюшевым мишкой двух дурных учеников Ворона одолел? Мне он тогда приснился. Когда меня по голове ударили. Сказал, что он не просто мишка, а посланник нашего святого предка. И что святой предок велел мне лучше учиться. И вот после этого вдруг оказалось, что у меня внутренний энергии намного больше, чем у всех остальных. Так я одолел учеников Ворона, так я одолел Фейтла, — я обвел взглядом остальных учеников. — Теперь, с разрешения мастера-наставника, буду учить вас науке святого предка.

С этими словами я посадил мишку на подоконник одного из больших окон и отвесил ему поклон.

Дети шушукались, но, когда я снова развернулся к группе, все замолчали.

Между прочим, рассказывая им это все, я вовсе не нес чушь и не импровизировал. Я вчера, заучивая наизусть выданную учителем «закона божьего» поэму, свободной частью разума (то есть большей его частью) вовсю размышлял над поставленной задачей. Мне нужно было залегендировать мои странности, дать детям какое-то простое и понятное объяснение — и при этом сконструировать его так, чтобы более взрослыми людьми оно считывалось как юмор. Ну или даже теми из детей, кто поумнее: вон, Герт вовсю прятал усмешку во время моей речи, а Рида смотрела с недоумением — мол, вижу, что ты несешь чушь, но не понимаю, почему и зачем. Да и в глазах Эвина, которого я тоже счел сообразительным, плескалась какая-то сконфуженность.

Правда, есть шанс, что Орис при своей «дубоватости» считает это не как юмор, а как глумление над святым предком. Что ж, покаюсь, если так. Я уже более-менее начинал представлять «границы дозволенного» и понимал, что за такие шалости серьезное наказания — вроде лишения статуса наследника и изгнания из Школы — вряд ли последуют. А показательную порку или энное количество отжиманий на плацу как-нибудь перетерплю.

Нет, можно, конечно, и не выделываться, играть по правилам. Но это скучно. И, на самом деле, не перспективно. Потому что любая игра вдолгую — это игра, в которой ты навязываешь свои собственные правила остальным.

— Погоди, Лис, — вдруг сказала Рида. — Это же мишка Кая! Специальный, для танцев! Почему вдруг в него вселился дух святого предка⁈

— Во-первых, не вселился, а дал откровение. Во-вторых, пути богов неисповедимы, — сказал я. — Пути святого предка — тоже. Может, он через тебя хотел откровение дать, но ты слишком задирала нос, он на него напоролся, и внутрь твоей головы залезть не смог.

Раздались смешки, Рида густо-густо покраснела.

— Ладно, — сказал я детям, хлопнув в ладоши. — Начнем с простого. Будем учиться правильно ставить подножки. А для этого — сначала учиться правильно падать. А то синяков насажаете, головы разобьете — мишка не одобрит.

Гробовая тишина стала мне ответом.

— Герт, подойди сюда, — попросил я двоюродного брата. — Буду на тебе показывать.

Дальше я несколько минут демонстрировал детям самую базу смешанных боевых искусств — даже удивительно, что здесь начинали не с этого! Вроде как долгая и продуманная боевая традиция — а такое упущение! Но я уже выяснил у Герта, что нет, учеников Дуба учили не падать. Ни при каких обстоятельствах. Мол, стойкость, мои ноги укоренены в землю и все такое. Недальновидный подход, но ладно. Возможно, на высоких уровнях владения «внутренней энергией» эта привычка действительно перерастает в непоколебимость? Однако я сам понятия не имел, как мне удалось «раскачать» ранг Лиса — сознательно я ничего для этого не делал. Оставалось предположить, что дело в дисциплине мышления и поведения человека с моим опытом и навыками. Естественно, все это я в детей за пару месяцев не впихну — для этого им надо прожить мою биографию целиком. Мало того что невозможно, так еще и врагу не пожелаешь. Однако можно попробовать привить им базовые практики сосредоточения и расслабления из привычной уже мне боевой традиции — и поглядеть, что получится. А на случай, если дело в чем-то другом и ничего не выйдет, буду заодно спешно прокачивать собственную тушку, чтобы сдать на четвертый ранг.

Начать же я решил с того, чтобы закрыть несколько очевидных для меня упущений в обучении малышни. Вот как падения и подножки.

В завершении я сказал:

— Смотрите, правильно падаем мы только на моих уроках! Когда вас учат ученики-наставники или мастера, делайте все так, как сказали они.

— Прости, Лис… можно спросить? — неожиданно подал голос Эвин.

— Можно! — сказал я. — Даже нужно. Что-то непонятно?

— Какой в этом смысл — учиться с тобой так, а с учениками-наставниками иначе?

— В расширении кругозора и арсенала навыков! — веско сказал я. — Таков путь плюшевого мишки.

М-да, кажется, слишком сложно. Дети запереглядывались.

— Чтобы суметь, как я, в случае чего, — переформулировал я. — Ну, если на вас опять нападут четверо или больше учеников Ворона или еще кого с саблями, и единственного вашего защитника убьют первым.

А вот теперь я задел их за живое — по лицам словно темный ветерок пролетел. Не надо недооценивать влияние сцены, свидетелями которой они стали!

В общем, дальше я последовал знакомому сценарию: велел разбиться на пары и отрабатывать падения и подножки. Один ставит подножку другому, другой падает. И вот тут кроме Эвина, который очень легко и быстро усвоил новый навык, я выделил еще одного парнишку — быстрого и ловкого. Он был маленького роста, пониже остальных, как и Лис. Но если Лис, несмотря на нынешнюю тщедушность, имел довольно тяжелый костяк и обещал вырасти мускулистым, хотя все равно скорее жилистым, чем мощным — то этот парнишка, если честно, больше, на мой взгляд, подходил для акробатики, чем для боевых искусств. Исключительная ловкость, отличные икроножные мышцы — ему бы прыгать и скакать! Школа Дуба ну вот совсем не для его сильных сторон. Вдобавок мелкий и легкий. Подножки он ставил виртуозно, и падал артистично — легко, ловко, с переворотом, пружиня руками и так далее. Наверняка еще и цепкий, будто обезьянка. Воздушный гимнаст, а не кулачный боец. Фехтовальщик, может быть.

Дела. Как бы мне его развить в нужном направлении, чтобы папочка не вмешался, что я «не тому учу»? И заодно самому пареньку жизнь не загубить. А то еще выставят из Школы за неспособность — а у меня были крепкие подозрения, что это очень нехороший исход для здешней молодежи.

В общем и целом, занятие прошло нормально — детям явно нравилось учиться чему-то новенькому, что они раньше не пробовали. Раньше их этим не баловали.

Вообще-то, методика «долбежки гранита» не настолько плоха, как может показаться: заучивание движений до автоматизма — очень важно, особенно на начальных ступенях мастерства. Да и на последующих тоже. Однако детская психика требует частых переключений, смены деятельности, познания нового — а этим их учебная программа Школы Дуба явно не баловала. Что ж, постараюсь немного исправить это упущение — насколько смогу это сделать, не подставляясь.

Еще одна шуточка Провидения: я слишком мало занимался собственными детьми. То, что они выросли приличными людьми, — отнюдь не моя заслуга. Теперь меня насильно вернули к истокам и ткнули носом: поучи чужих ребятишек, давно пора отдать долг судьбе!

Свободный час после обеда я вновь посвятил амбарной книге. Как и утренний час после тренировки. И как планировал посвящать вечерний. У Герта я узнал, что управляющих в доме даже несколько — один занимается собственно внутренним зданием, другой хозяйственным подворьем, и есть отдельный человек, который заведует кухней. Командует ими всеми старший управляющий, на котором еще вдобавок сбор налогов с поместья, — он обладает высоким статусом, даже ест с хозяином за одним столом. И последней инстанцией над ним стоит Тильда.

Подумав, я решил не приставать к кому-то с подробными расспросами по учетной книге, а решил действовать методом мелких уточнений. И начал с того, что как бы между делом заметил Герту:

— Ох, все время путаю: ятерия — это каша из таких круглых зерен, или маленькие круглые фрукты?

Герт поглядел на меня с тревогой.

— Лис, ты чего? Мелкие фрукты — это же флюны, твои любимые! А ятерия, да, каша… Это что, тебя реально так сильно по голове стукнули?

— Да не, шучу над тобой, — фыркнул я. — Прикалываюсь.

— Дурацкие шуточки, — пробормотал двоюродный брат.

Ну, накололся, да.

Тогда я выбрал другую тактику: поискал в поместье библиотеку. Не может быть, чтобы в таком огромном доме, да еще совмещенном со школой, ее не было! Нашел. Длинный зал с множеством окон, стеллажи с книгами в сделанных вручную переплетах… Все отлично. Вот только эту библиотеку использовали в качестве рабочего кабинета старшие ученики, которые, как я понял, исполняли спущенное свыше задание, переписывая старые рукописи — печатных текстов тут было большинство (то есть где-то есть печатные станки и типографии, ура), но масу того, что относилось к стилю Школы Дуба и истории семейства Коннахов, полагалось только переписывать. Старшие подростки немало удивились появлению здесь Лиса — но я сделал морду кирпичом и повел себя, как будто так и надо.

В тот же вечер, когда я отбывал положенные полчаса в обществе родителей, Орис поинтересовался у меня по этому поводу:

— Говорят, тебя в библиотеке видели? Опять туда зачастил! Я же говорил не увлекаться книгами, пока не изучишь основы!

— Но я ведь изучил основы, папочка! — я поглядел на Ориса максимально честным взглядом. — Ты сам сказал, что по силе я равен пятому рангу! Если пятиранговым ученикам, которые там сидят, можно переписывать книги, то чем я хуже?

Орис крякнул, но не нашелся, что сказать. Затем ворчливо сказал:

— Но чтобы никаких этих новомодных романчиков и поэм! Мал еще!

— Вот увидишь, папочка, моя учеба не пострадает! — заверил его я.

…Естественно, я первым делом разыскал эти «новомодные романчики и поэмы». Как еще получить самые «живые» сведения о мире, который меня окружает? К несчастью, художественных произведений оказалось очень мало. Однако пролистав несколько даже по диагонали, я составил более полное представление о мире, который меня окружал — особенно о мире за пределами Школы Дуба. Вопрос только, насколько верное. Художественная литература обычно искажает действительность. Чтобы отделить зерна от плевел, нужно обладать несколько большими познаниями об окружающей действительности, чем обладаю я! Пока я не был уверен даже, что отличу стилизованный роман про магию и чудовищ от безыскусно реалистичной прозы.

Так или иначе, за неделю мне удалось найти несколько книг по сельскому хозяйству, из которых я почерпнул названия местных культур и злаков, а также меры веса. И даже иллюстрированный травник — вот уж полезнейшее дело! Плюс еще несколько небезынтересных справочников. Жаль, что время на их изучение было так ограничено: мне ведь еще приходилось с детишками заниматься.

Тем не менее, спустя неделю я во время своего послеобеденного свободного времени явился к Тильде, держа амбарную книгу под мышкой.

— Мамочка, — сказал я. — Ты знаешь, что отец поручил мне проверять учетную книгу для поместья?

— Знаю, — с улыбкой Тильда погладила меня по голове. — Совсем большой стал! Что ж, наверное, тебе нужна моя помощь? В этом всем трудно разобраться так сразу.

Она, как и Орис, явно была скептически настроена в отношении бухгалтерских навыков Лиса. Однако скрывала это лучше.

То, что хозяйственные дела поместья относительно в порядке — похоже, в основном ее заслуга.

— Да, мамочка. Я только начал тут все проверять… И у меня сразу вопросы. Вот погляди — это стоимость сотни яиц из крестьянских хозяйств… Разве нам не хватает яиц из наших собственных птичников?

— В основном хватает, но зимой приходится докупать, когда несушки несутся хуже, — кивнула Тильда, глядя на меня с одобрением. — И тогда же мальчиков, вроде вас, нужно немного лучше кормить — а свежее мясо обычно кончается к концу января. Поэтому часть кур мы забиваем.

— Ясно, — кивнул я. — Но вот тут еще указана закупка лозы для плетения корзин… Корзины ведь плетут ученики, так?

— Так, — кивнула матушка.

Я уже знал, отчего предусмотрено аж целых три свободных часа в день — на мой взгляд, многовато для физически активной малышни, живущей на казарменном положении! В детских садах и школах-интернатах моей родины не зря детей стараются занять так, чтобы им вздохнуть некогда было. Просто эти три часа действительно были свободными только для меня, Герта и Риды! Остальным детям приходилось выполнять различные «уроки», даже когда не дежурили в качестве слуг. Кстати, на дежурство «в слуги» каждую неделю забирали по двух детей из группы.

Одним из часто задаваемых уроков действительно было плетение корзин, другим — шитье, причем без разделения по половому признаку. Под это даже подводилась база, что настоящий боец должен уметь сам себя обшить! Нам с Гертом тоже полагалось уметь обращаться с иглой и портновским мелком, но наше задание включало что-то вроде «сшить одну сумку в месяц».

— Так почему стоимость связки прутьев больше, чем стоимость сотни яиц? — спросил я. — Как такое может быть?

— О, заметил! — обрадовалась матушка. — Какой ты у меня молодец! Это потому, что это особые лиланские прутья. Их везут издалека, их древесина переливается на солнце. Очень красиво выходит! Я использую эти корзины для украшения поместья в дни празднеств, ставлю в них цветы и кладу фрукты. Помнишь? Ты наверняка видел, просто внимания не обращал.

— Точно! — воскликнул я. — Спасибо, мамочка!

Надо же. Оказывается, моя скептическая мысль об особенных прутьях оказалась верной! Не получилось вскрыть схематоз. Однако в другой недосдаче я был уверен.

— И вот еще что, мамочка, — сказал я. — В поместье примерно сотня учеников, двадцать подмастерьев и десять мастеров, включая отца. Также есть мастер-лекарь Коон и два его ученика, твои служанки и кухонные слуги, а также слуги внешнего двора и садовник с помощниками… Всего двести тридцать шесть человек.

Матушка кивнула.

— Это ты сам посчитал или спросил управляющего Тейна?

— Сам посчитал! — сказал я, позволив в моем голосе прозвучать явной гордости. — Так вот, мамочка, я выяснил, что кухня готовит на всех, и хотя адепты и мастера Школы получают гораздо больше мяса, яиц, молока и свежих овощей, каша, например, готовится одинаковая.

— Да, — кивнула Тильда. — Прежде был другой порядок, но я его заменила. Кроме того, все наши слуги получают мясо хотя бы раз в день. Это немало стоит, но повышает лояльность, — она говорила уже без всякой снисходительности или умиления, спокойным, деловым тоном.

— Мамочка, либо я чего-то не понимаю, и слуги съедают намного больше мастеров и учеников… Либо расход ятерии, ячменя и риса в расходной книге превышает действительный минимум на две десятых доли!

Я подбавил в голос волнения.

Тильда вздохнула и… сказала со спокойствием в голосе.

— Уже на целых две десятых? Надо будет устроить проверку, намекнуть Тейну, что он слегка заворовался. В конце концов, пять лет назад я уже простила его за крупную растрату.

— Матушка? — удивленно спросил я.

Хотя на самом деле удивления не испытывал. Нормальное дело. Двадцать процентов воровства на дешевом товаре — это очень приемлемая величина! Такого закупщика даже можно считать честным. С мяса он, скорее всего, тоже приворовывает, но этот товар более дорогой и легче проверяемый, так что там, скорее всего, процентов пять, не больше. Я не настолько глазастый, чтобы это засечь. Естественно, матушка не пожелает серьезно наказывать такого ценного кадра — разве что шлепнуть по рукам.

Тильда улыбнулась мне, еще раз погладила по голове.

— Мой дорогой, ты молодец! Проделал огромную работу! Я так горжусь тобой! Но Тейн давно верой и правдой служит нашей семье, как его отец и дед до этого. А когда человек распоряжается золотом и серебром, он, конечно, что-то кладет в свой карман — нет таких, кто совсем не соблазнится. Если же и найдешь такого, то почти наверняка у него выяснятся какие-то ужасные пороки, которые ему дороже денег! Важно, чтобы слуга чувствовал контроль господина и остерегался воровать слишком сильно.

— Ясно, мамочка, — сказал я, стараясь говорить удивленно и недовольно.

В целом этюд, я считаю, удался: я получил доверие матери, узнал довольно много о внутренней кухне поместья и изрядно расширил свой кругозор. А что управляющего не наказали — ну, вероятно, действительно особо не за что.

— Ты еще мал, — продолжила Тильда. — Вырастешь — поймешь. Но пока… я так рада, что ты разобрался с этой учетной книгой! Значит, ты готов приступить к следующему этапу принятия дел поместья!

— Какому? — вот теперь в моем голосе звучали искреннее удивление и радость.

Получается, выполнил квест — и открыл доступ к квесту более высокого уровня? Отлично.

— Скажу твоему отцу, что тебя вполне можно отправить вместе со сборщиками налогов! Проследишь за тем, как они выбивают зерно из крестьян.

…Шикарный квест, конечно.

Семеро парней были уже почти взрослыми. Тощие, невысокие, — типичные крестьяне, недокормленные с детства. Но при этом жилистые и крепкие. И злые. Маленькому мне — за глаза хватит.

А еще в руках у каждого что-то было. У троих — тяжелые суковатые палки, практически дубины. У четверых — камни.

Тогда как мне оружие брать в руки нельзя.

— Наследник, значит, — проговорил вожак семерых. Лишенный половины зубов, с каким-то перекошенным лицом он выглядел старше остальных. — Жируешь на наших слезах… Вырастешь — станешь таким же кровопийцей, как папаша!

— Тронете меня — и вам не жить, — спокойно сказал я.

Беззубый сплюнул на землю.

— Какая ж это жизнь — когда нас все равно в рабы продадут! — это сказал не он, другой парень. Чуть выше ростом, моложе, но еще более мрачный.

— Во, — хмыкнул беззубый. — Хоть душу отведу напоследок! А ну… — и понесся на меня, держа дубину на отлете, словно бейсбольную биту.

Отлично налоги пособирал, что.