Плюшевый: кулак

Глава 13 Лето

Я нашел Фейтла на конюшне.

Было часа четыре утра — задолго до начала общешкольной тренировки. Подросток, одетый не в коричневый костюм ученика шестого-пятого ранга, а в серую форму слуги, мрачно, механическими движениями перекидывал навоз в пустом деннике.

Между прочим, здания и вообще зона конюшен радовали глаз: чисто, опрятно, хорошо распланировано. Дорожки посыпаны щебнем, сами конюшни отстроены всякие: и зимние утепленные, потеснее, и летние, просторные, с большими окнами. Есть отдельная кузница, она же домик коновала. При поместье жило немало лошадей, и теперь, когда Орис со старшими учениками уехали, забрав большую часть, здесь стало значительно меньше движения и суеты. Но четыре утра — самое время для конюхов. Пока я разыскивал наказанного ученика, со мной несколько раз поздоровались: кто выводил лошадей на прогулку, кто шел присмотреть за жеребятами и беременными кобылами, кто еще за чем… Честно говоря, я не так уж хорошо представляю всю эту возню: лошади, в отличие от кошек, не внушают мне особой любви! Будь моя воля, не связывался бы с этими огромными непредсказуемыми и, по моему личному мнению, не слишком умными скотинами, но — пришлось в свое время. Чего не сделаешь ради прекрасной девушки, которая смотрит на тебя большими глазами и радостно предлагает прокатиться на лошадке!

Особенно если твоя жена стоит рядом, фыркает от смеха и явно предвкушает, как ты сейчас сверзишься.

Здешние кони несколько отличались от привычных мне статями, мастями и породами — например, среди них встречались не только пятнистые, но и натурально полосатые. Как зебры или тигры. Однако это мелочи. Поведение — и запах навоза — совпадали во всех деталях.

Фейтл тоже явно не испытывал к лошадям и продуктам их жизнедеятельности особой любви. Однако работал быстро и легко, мышцы на руках так и ходили ходуном. Автомат, да и только. Человекоподобный робот. Внутренняя энергия сообщала своим адептам на относительно высоких рангах высочайшую выносливость. Что там двужильности, семижильность не хотите?

Я постоял немного на пороге, поглядывая на него. Фейтл, конечно, заметил меня: на пятом ранге не все умеют улавливать внутреннюю энергию в других, но он неизбежно должен был хотя бы слышать, как я подхожу. Но промолчал.

Подождав немного, я пожал плечами, взял вторые вилы и начал кидать навоз с другого угла.

Сил у меня было пока не так много, как у старшего ученика: пусть по внутренней энергии мы были равны, но мышечная масса и длина рук сказывались. Кроме того, Фейтл уже две недели пахал на конюшнях, отрабатывая назначенное Орисом двухмесячное наказание, успел приноровиться. А я только начал.

Тем не менее не прошло и четверти часа, как мы закончили с просторным загоном — и Фейтл наконец обернулся ко мне. Выглядел парень… не особо. Насколько я знаю, на хлеб и воду его никто не сажал, но он успел немного похудеть. Волосы, раньше довольно длинные, он их даже в короткий хвостик собирал, были коротко и неровно острижены, будто он сам их себе обкорнал в припадке злости.

— О чем вы хотели поговорить, юный господин? — почти прошипел он.

— А как же «ученик Лис»? — ровно спросил я. — Или «младший ученик»?

— Так мы ведь не на занятиях, — выплюнул он. — И я больше не наставник. Значит, вы — юный господин.

— Можешь говорить, как с другим учеником. Отцу или Фиену не нажалуюсь. И дальнейших неприятностей можешь не…

Вот тут он развернулся и с размаху двинул мне в челюсть.

Я резко присел: во-первых, ждал этого удара, во-вторых, не так уж быстро он замахивался!

Кулак Фейтла, конечно, прошел у меня над головой. Я попытался сразу садануть его по колену, но тут уж Фейтл увернулся, сразу же отбросив вилы — достойный ученик Школы Дуба! Мы немного покружились, но Фейтл атаковал первым — явно на нервяке. У меня пока не получалась та крутая защита, которую слегка продемонстрировал Фиен — что-то вроде силового щита. Но блоки я и сам ставить умею. В смысле, сам, без тренировки Школы Дуба. Хотя в прошлой жизни меня нельзя было назвать великим бойцом-рукопашником. Я больше предпочитал оружие (по возможности, огнестрельное) и спецсредства.

И я уже понял, что мои умения из прошлой жизни… нет, не бесполезны, однако нужно делать поправку на гигантскую физическую силу, которую внутренняя энергия давала своим адептам. Вот и в этот раз мне удалось парировать и ослабить атаку, но удар был такой, что меня бы унесло — если бы не пресловутая «дубовая» устойчивость, которую я уже тоже начал тренировать! Синяк точно будет, и неслабый такой.

Я еле успел остановить себя от того, чтобы не шаркнуть ступней, бросая пыль и оставшиеся мелкие фракции соломы с пола Фейтлу в лицо — нет, победа в этот раз должна быть честной и «чистой», по всем правилам Школы. Благо, последние недели позволили мне достаточно адаптировать те из моих прошлых навыков, которые были все же полезны, и мою, скажем так, методологию к особенностям Пути Дуба.

Так что — я сила, я мощь. Ну, насколько позволяет тощее девятилетнее тельце. Ничего, потерпим.

Тем не менее Фейтлу хватило. Уклонившись еще от нескольких ударов и заблокировав еще парочку ценой таких же роскошных синяков, мне все же удалось подловить его: достал по колену, причем больно достал, хорошо, по прямой, а не по касательной. Для этого пришлось сесть чуть ли не на шпагат, а потом резко выпрямиться, спасаясь от контратаки, но дело того стоило. И, когда противник согнулся, заорав, я добавил ему по уху.

Фейтл упал на пол, воя и ругаясь. Ухо стремительно багровело и распухало. Ничего, сломанные ушные хрящи тут у многих, я уже заметил. Даже у Ориса.

— Ну что, хватит? — спросил я. — Или добавить?

— Да пошел ты… наследничек, млять, — он едва ли не ревел.

— Серьезно, — я сел на корточки рядом с ним. — Фей… ну ты чего? Ты Кая правда так сильно ненавидел? Что он тебе сделал? Или я тебя чем-то обидел? Извини, если так.

Тон свой я попытался сделать максимально искренним и участливым, не угрожающим. Поначалу думал разговаривать иначе, но во время драки мне Фейтл увиделся по-другому. Не высокомерным дебилом, которого кто-то настроил «поставить себя» перед наследником Коннахов, а запутавшимся, несчастным пацаном, которому не к кому обратиться за помощью. В конце концов, если он на каждом ранге по году, начиная с десятого, а сейчас на пятом, ему, может быть, даже не двенадцать, а вообще одиннадцать!

— Сволочь он, этот Кай… — пробормотал Фейтл сквозь зубы, явно из последних сил пытаясь не разреветься. — Вечно был лучше меня! Погиб, блин, как герой! А я не хочу гибнуть как герой! Понимаешь⁈ — он вскинул на меня злые, сухие глаза. — Не хочу гибнуть за род Коннахов! И за тебя лично не хочу!

О.

— И правильно, — сказал я дружелюбно. — Традиции традициями, но я тоже предпочитаю, чтобы мои люди за меня жили, а не умирали.

Фейтл со всхлипом втянул воздух, удивленно поглядел на меня.

— Вот только Кая спасти не успел, — продолжал я мрачно. — Пытался, но не смог. Потому что слабый. Но согласись, раз уж так вышло — не могу же я позволить, чтобы его при мне оскорбляли? Уж это я самое малое должен сделать в благодарность!

И вот тут Фейтл заревел. Не по-мальчишески, по мужски, сдавленно, всхлипывая, так, что непонятно, смех это или слезы, дрожа всем телом.

— Я… мне вообще эта ваша школа! — восклицал он сквозь слезы. — Даром не сдалась! Я бы лучше! Землю пахал! Траву косил! Знаешь, какая у нас малина летом⁈ А трава как на покосе пахнет — знаешь⁈ Мой отец — староста деревни! Я здоровый, не лентяй! Мы хорошо жили! Я бы тоже хорошо жил! Мамка обещала за меня одну из кузнецовых дочек сговорить, как только мне четырнадцать стукнет! А тут даже… даже пряник на праздник не купишь! Зачем меня мастер Фиен забрал⁈ Я вообще не хотел! Голодранцев бы вон брал лучше, типа Кая, он-то рад был!

— Ну… — сказал я раздумчиво. — Если будешь стараться, тебе всего года четыре осталось. Получишь первый ранг — и пожалуйста, никто в школе не держит.

— Если доживу! На старших рангах знаешь сколько хоронят⁈ А потом что вообще⁈ В дружину Флитлину⁈ Или барону Эйтсу? или караваны купцам охранять⁈ И еще десять или двадцать лет… горбатиться… чтобы хоть надел приличный… и хоть несколько рабов… В деревне в родной — кто ж меня там будет терпеть, если я из Школы⁈ Кто за меня девчонку нормальную отдаст⁈ Мне общинный надел теперь не положен! Сам зарабатывай! Тут, пока заработаешь, сдохнешь десять раз… Не хочу!

И столько было звериной тоски в этом вопле, столько искреннего, нутряного нежелания, что у меня самого кулаки сжались против воли. М-да, это же сколько было в нем отчаяния и упрямства, что даже многолетняя промывка мозгов не сработала? Интересно, Орису, Фиену, Эймину Ону или кому другому из мастеров Школы приходит в голову, что не все ученики так уж счастливы идти по Пути Дуба?

— А если просто в город податься? — спросил я у Фейтла. — Ты же грамотный теперь. Работу любую найдешь. Не обязательно бойцом. Писарем там…

— Ха! Писарем! У них что, своих сыновей нет?.. Я спрашивал, — всхлипнул Фейтл. — Там… В городах без Цеха или Гильдии — только грузчиком, и тоже… драки, поножовщина. Выпускнику Школы — либо к бандитам, либо так же, в охрану кому. То же самое, что у нас! Ну, может, денег побольше, зато и драться придется чаще!

— А ты именно драться не любишь? — спросил я с сочувствием. — Что-то не похоже…

— Я хочу сам выбирать, с кем и за что драться! — с вызовом воскликнул Фейтл. — А не чтобы мною командовали!

— Как будто ты сам выбрал, чтобы на меня напасть, — хмыкнул я. — Тебя же мастер Он подбил.

— Да не подбивал он меня, так, посетовал, что что-то ты загордился, и что мастер-наставник, небось, рад будет, если с тебя маленько спесь собьют… — тут Фейтл сообразил, что проговорился. — Ох. А-а, ладно, ты и так уже сам догадался… — он снова всхлипнул.

— Еще хуже, — жестко сказал я. — То есть ты даже без награды, без обещания услуги, просто так взял и на меня наехал? Чтобы что? Ну сам подумай, глупо же получилось!

Фейтл только рукой махнул.

— В жопу… — пробормотал он.

Я чуть было не сострил: «Это не ко мне, я по девочкам», — но все-таки удержался. Не знаю, как тут насчет гомосексуальных тенденций среди старших учеников, не выяснял и пока не собираюсь. К счастью, я сплю в отдельной спальне, а не в общей, так что меня это коснуться в принципе не должно. Хотя если так называемые «неуставные отношения» тут вдруг проблема, возможно, со временем придется что-то сделать, даже если это «что-то» — в бордель всех строем гонять или, в самом деле, женить начиная с четырнадцати лет и строить для жен отдельную деревню.

Впрочем, кажется, старших учеников именно за этим и отпускают в «увольнительные»?.. Фиен представляется мне разумным администратором, если у него нет конкретной слепой зоны на этом месте в силу личного опыта, наверняка все устроено более-менее адекватно.

Ладно, потом.

— Знаешь что… — сказал я задумчивым тоном. — Фей… Я, наверное, не смогу тебе с этим помочь. Даже мой отец не решает сам, с кем драться, а с кем нет. Ему приходится.

Фейтл ничего не ответил.

— Но я могу только тебе пообещать, — сказал я, — что людей под моим началом я буду беречь. А если ты согласишься сотрудничать, поищу тебе работу… ну, писарем, в самом деле. Или еще кем-то. Дел для доверенного человека много. Вон, например, у нас управляющего казнили вместе с сыном — и нового нет, кто бы мог дела принять. Придется либо одного из младших повышать, либо искать на стороне временного, а пока в своих рядах воспитывать, может, одного из старших слуг дотягивать… Значит, вакансия «снизу» освободится. Я пока не обладаю влиянием, чтобы отправить тебя учиться на управляющего — но через пару лет, возможно, буду обладать.

Фейтл недоверчиво посмотрел на меня и хмыкнул.

— Ты серьезно что ли?

— Ну да, — кивнул я. — Драться многие хотят. Циферки проверять — далеко не все… Но это тебе придется уж в самом деле стараться. Побольше, чем сейчас! Сам знаешь, после четвертого ранга тренировки прекращать нельзя, обычным человеком из бойца тебе уже не стать. А ты четвертый ранг в течение года точно уже получишь. То есть придется и для тренировок время находить, и для учебы…

— Я… — недоверчиво проговорил Фейтл, запнулся и явно изменил то, что хотел сказать. — А ты мне поверишь?

— Если ты мне поверишь, — пожал я плечами.

Фейтл ничего не ответил.

— Ты подумай, — сказал я.

Встал, отряхивая штаны. Фейтл по-прежнему сидел на полу, и я протянул ему руку, намереваясь помочь встать. Но он вдруг схватил ее и прижал к своему лбу.

— Я согласен, господин, — сдавленно проговорил он.

Ага, отлично, психологический этюд сыгран как по нотам. Даже удивительно, как все хорошо получилось. Я и не думал, что Фейтл окажется настолько… юным и внушаемым, что ли? Наивным и одиноким? Впрочем, надо думать, среди этих внешне крепких, бравых и циничных учеников полно истерзанных в тоске по дому, травмированных разлукой с семьей и привычной жизнью мальчишек. И далеко не все из них рады «социальному лифту» в том виде, в котором предоставляет его Школа.

Надо подумать, что с этим делать.

Очевидное решение: предоставить этому человеческому ресурсу больше разнообразных социальных лифтов. Но над ним придется поработать.

Итак, весна провалилась в лето, и я почувствовал себя в привычном режиме: сплошной цейтнот, ничего не успеваю, но основные проекты кое-как движутся.

Отъезд Ориса пошел на пользу моим планам. Без него главным по тренировкам остался Фиен — а он, внезапно (или не очень внезапно) во всем меня поддерживал. И разрешил освободить мою группу от дополнительных уроков и даже от дежурства в качестве слуг, что прибавило мне двоих учеников. И программу учебную разрешил заменить: ужимки и прыжки добавить. Более того, позволил заниматься с тем акробатическим пареньком, Джилем Фетом, так, как я считал нужным. А у меня было много интересных задумок, как попробовать приспособить для него особенности Пути Дуба.

— Худшее, что ты можешь сделать — затормозишь развитие этих ребят, — пожал плечами Фиен. — А лучшее — добьешься успеха. Ну и сам получишь опыт командования, — добавил он с сумрачной улыбкой.

Мы с Гертом тоже с ним работали и добились определенных успехов. Причем Герт — больших, чем я! Ну, как я уже сказал: крепче, сильнее… Тот фактор, что дал мне неожиданный буст внутренней энергии, похоже, прекратил действовать, или вообще был разовым: я скакнул на середину пятого ранга, однако дальше продолжил развиваться более-менее по медиане. То есть ускориться у меня получалось, но ценой неимоверных усилий, дополнительных тренировок и напрягая все волевые качества, отработанные долгой и довольно извилистой биографией. У Герта моего опыта не было — однако он рос быстрее! Да, ему сложнее давалась визуализация внутренней энергии, но сама прокачка получалась лучше. Личные способности.

Физические параметры Герта идеально подходили к особенностям Школы Дуба. Он обещал со временем стать гениальным бойцом не хуже своего дяди. Что же касается меня, то там, где мой двоюродный брат понимал с полувзгляда и повторял с наскока, мне приходилось сжимать зубы, стараться и превозмогать. Или искать обходные пути.

— Вы правда напоминаете мне Элиса и Ориса, какими они были в детстве, — с ухмылкой сказал Фиен, потирая подбородок. — Только наоборот. Как причудливо иногда выражается кровь!

Я удержал про себя легкое хмыканье: а не может ли такое быть, что Элис и Орис, как бы это помягче сказать, в какой-то момент обменялись женами? Нет, исключено. Во-первых, Орис — очень прямолинейный человек, он бы тогда любил Герта больше, чем меня. Во-вторых, я уже успел познакомиться с Айной, матерью Герта. Несмотря на высокий боевой ранг, это была такая редкостная девушка-колокольчик — мягкая, нежная и наивная. В тихом омуте может водиться кто угодно, но мне сложно было представить ее, мастерящей внебрачного ребенка с братом своего мужа!

Да и Тильду все-таки сложно было вообразить изменщицей. Хотя… На правах хохмы: если вдруг выяснится, что мы с Гертом — ну вдруг! — единокровные братья от Элиса, это объяснило бы, почему у Тильды и Ориса только один ребенок, несмотря на теплые чувства и длительный брак. И в таком случае эта измена могла быть даже санкционированной. А гибель Элиса, скажем так, приобретала некоторое интересное дополнительное измерение.

Кстати, ни Айна Рен, ни ее дочери — старшая шестилетка и младшая трехлетка — не оказались Алёной. Увы.

Между тем я нарисовал узор, сносил его матери на одобрение. Тильда одобрила его легко и быстро: еще бы, ничего крамольного. Я сделал три варианта: слово «кот», слово «котик» и надпись «Школа Дуба», причем все три текстовки в орнаменте из желудей и дубовых листьев, но так, чтобы хорошо читалось.

С первыми двумя — легко: Алёна, случалось, ласково меня так называла. «Идеальный убийца, любишь молоко и когда тебе чешут затылок — чем не кот?» Слово короткое и легкое для вышивки. Чуть более длинный вариант — для более длинных же предметов одежды. А надпись «Школа Дуба» я решил разместить на спине. Это на тот случай, если она увидит меня только сзади и по каким-то причинам не сможет окликнуть — вот чтобы знала, о ком расспрашивать.

А дальше пришлось тратить свое скудное свободное время на вышивку, вместо того, чтобы сидеть в библиотеке, тренироваться или спать. Обещал же сделать все своими руками! Не так-то просто: комплектов одежды у меня оказалось немало, плюс еще демисезонная и зимняя. Остальные ученики, действительно, заинтересовались, и многие изъявили желания тоже что-нибудь вышить. Я позволил всем желающим срисовать узор «Школа Дуба». Чем больше людей будет носить такое, тем у Алёны больше шансов это увидеть и сообразить, где меня искать.

Поскольку большая часть старших учеников уехала, расписание занятий на лето сильно перекроили, и мы больше занимались такими вещами, как танцы, верховая езда (увы!) и этикет. Да и занятиям грамотой, счетом и историей уделяли больше внимания — никаких каникул не предполагалось.

В конце июня справляли праздник Летнего Солнцеворота, посвященный, разумеется, Богу Солнца. На территории поместья были небольшие алтари всех основных богов — Солнца, Луны, Подземного Царства, Грома, Знаний и Порога. И огромный, огромный дуб, посвященный Святому Предку, первому Коннаху. По легенде он-то этот дуб и посадил.

Дуб был велик, как гора. Видя его крону почти из любой точки поместья, был уверен, что там где-то есть холм, на котором растет это дерево — но нет, никакого холма! Оказавшись у его подножия, я действительно умудрился испытать священный трепет: вот когда я поверил, что Школе Дуба действительно лет восемьсот. Кстати говоря, в нашем мире, если я все верно помню, дубы такими высокими не вырастают — они, кажется, после сотни лет растут в основном вширь. Этот больше напоминал секвойю. Но листья характерные и желуди те же самые.

Потрясающе.

Что уж о других учениках говорить: они стояли, как пришибленные.

Принеся жертвы благовониями и сладкими фруктами возле дуба… нет, Дуба, мы отправились в ближайшую деревню, где имелся большой храм. Старших учеников даже отпустили посетить устроенную там ярмарку, младших конвоировали отрядами и строем до храма и обратно.

Впервые я посетил местный храм и, честно говоря, остался не впечатлен. Просто большой дом, добротный, с красивыми панно и картинами внутри. Но ни архитектурных изысков, ни особенно богатого убранства. Может быть, потому что селение небольшое? Да нет, рядом же наша Школа, довольно богатая… Скорее всего, это лишнее доказательство в копилку: религия здесь занимает скорее утилитарную нишу. Богам приносились небольшие жертвы (в основном, едой и благовониями), давались обещания, если нужно было заручиться их помощью в сложном деле («О бог Подземного Царства, помоги мне сдать на пятый ранг, и я обещаю посадить пять молодых дубов вдоль дороги к деревне!»), несколько раз в год для каждого из основных богов исполнялись ритуалы — кроме того, не возбранялось чтить и других в их праздники. Еще были всякие полумагические обряды призвания удачи, очистки жилища или человека и все такое.

Однако ни для кого вера в богов не была именно верой, как я привык ее понимать. Не похоже было, что она дает кому-то надежду, поддерживает в трудные времена или исцеляет душу. Да и сами боги не напоминали светочи благочестия, праведности и милосердия! С точки зрения мифологии нашей бойцовской школы, они, скорее, походили на команду капризных зрителей, делающих ставки на того или иного смертного.

Однако в чужой монастырь и все прочее, что полагается: я исправно проделал все положенные на праздники ритуалы, а, вернувшись в школу, стал также исправно посещать алтари хотя бы раз в неделю и возжигать на них курительные палочки.

— Что это ты заделался таким благочестивым? — фыркнул Герт. — Никак, тоже мишка посоветовал?

— Нет, — покачал я головой. — Не мишка. Но если он был прав и грядут тяжелые времена, нужно заручиться всей поддержкой, какой можно! Вдруг один из богов поможет папе?

— Ох, я об этом не подумал! — тут же посерьезнел мой друг. — А ведь дяде Орису любая поддержка нужна. Ну, буду ходить с тобой молиться!

На самом деле причина была в другом: я уже твердо знал, что мне предстоит произвести немало переворотов — и показная набожность должна была укрепить мою репутацию, послужив своеобразной «смазкой». Гораздо легче внедрять новшества, прикрываясь традицией и верой предков!

Кроме того, мне действительно понравился Дуб. Посидеть у его подножия и полюбоваться снизу вверх на крону было приятно — я отдыхал душой. Тогда же и молился по-настоящему. Просил прощения и за эту показуху, и за то, что играю судьбами людей — и собираюсь еще ими играть. Просил помочь мне не допустить слишком серьезных ошибок или привести мои ошибки к благу, а также не скатиться в пропасть высокомерия и вседозволенности. Привычные фразы, привычные мысли — но становилось немного легче.

Но, несмотря на загруженность, все же были и летние развлечения, которые можно было ожидать от компании детишек, преимущественно пацанов: мы и мотались после «отбоя» купаться на ближайшую мелкую речку (не на ближнюю отмель, которую использовали прачки, а чуть подальше, где было поглубже), и совершенно легально отправлялись с территории школы в лес набрать ягод — или ловить потерявшихся в лесу ребят из младших групп. Местный лес мало отличался от привычного мне леса южной части средней полосы, здесь даже росли ягоды, которым наше с Лисом «эквивалентное» сопоставление реалий присвоило названия малины, ежевики и черники (на вкус ничем не отличались, но есть мелкие цветовые отличия: черника больше фиолетовая, малина чаще желтая, хотя красная тоже встречалась, ежевика — ярко-синяя). Те же мелкие флюны, любимые фрукты Лиса, оказались едва ли не единственным существенным отличием: твердые, будто яблоки, они вызревали уже к началу лета, и чтобы сорвать их, нужно было лезть высоко на дерево. Фиен обставил это для нас с Гертом как дополнительную тренировку: стволы флюновых деревьев в основном были гладкими на высоту до двух человеческих ростов!

А в конце июля, значительно раньше, чем мы ожидали, Тильда получила письмо от Ориса.

Она вызвала нас с Гертом к себе раньше обычного, перед обедом, сразу после тренировки. Сквозь окна спортивного зала я видел гонца — одного из старших учеников в желтом, верхом на усталом, но не взмыленном коне. Значит, вести не сверхсрочные, а потому вряд ли особенно дурные. Так что и сам мандражировать не стал, и Герту быстро сказал: «Гонец не гнал сильно, вряд ли папа ранен или убит!»

Герт кивнул и расслабился.

Когда мы вошли в кабинет Тильды, мой вывод тут же подтвердился: она выглядела одновременно радостной и слегка озабоченной.

— Ваш папа… то есть папа и дядя пишет, что все хорошо, им удалось зачистить приграничные территории, — сказала она. — Граф Флитлин даже примирился с графом Уориком, и теперь хочет в честь победы вашего отца устроить бал. Буквально через две недели! Приглашены все Коннахи, естественно. Не было печали! — она всплеснула руками.

Я заметил двойную оговорку, но не придал значения. Думается мне, Тильда и Орис действительно воспринимают Герта как «своего», и чем дальше, тем больше — особенно учитывая, какие успехи он показывает в обучении боевым искусствам. Это действительно взаимосвязано: люди склонны «усыновлять» даже совсем чужих детей, если те проявляют старания в обучении их собственному делу!

Особенно это касалось Ориса. Что тоже понятно: мама-то у Герта есть своя, Тильда ее место занять не может и не стремится — а вот на место отца для Герта встроился именно Орис, а не Фиен. С Фиеном у него за последние три месяца отношения потеплели, но — именно как с наставником.

— Так ведь это же здорово, тетя Тильда! — обрадовался Герт. — Мы поедем на бал!

Ему, несомненно, хотелось сделать перерыв в опостылевших интенсивных тренировках.

Я тоже обрадовался: во-первых, выдохнул — мне не придется в ближайшее время принимать власть над ополовиненной Школой! Во-вторых, бал — это собрание ближайших феодалов, много новых лиц, много полезных связей, которые пригодятся мне в дальнейшем. И — расширение зоны поиска Алёны.

Правда одновременно я и насторожился: новая локация — это неизбежно новые риски и угрозы.

Тильда же выглядела откровенно расстроенной.

— Платье! — воскликнула она. — Я так растолстела с тех пор, как последний раз… И всего две недели!.. Ах, это просто катастрофа! Но вам, мальчики, конечно, не понять.

«Ну, — подумал я, — если она беспокоится только о платье, значит, событие ожидается довольно безопасным!»

Конечно, в итоге выяснилось, что я сглазил.