Плюшевый: кулак

Глава 11 Семейная история

Фиена больше всего заинтересовало то, что я сумел вскрыть злоупотребления Тейна и почти распутал «дело избыточного налогообложения крестьянки Хилеи». А также вопрос с моей внутренней энергией и повышением ранга.

— Поразительно, как это тебе удалось, — отчим Герта глядел на меня с нескрываемым любопытством. — Тейн водил твою уважаемую матушку за нос столько лет! А ты его сразу раскусил.

— Но не вас? — спросил я с любопытством. — Вы говорили, что давно хотели его прищучить…

— Боюсь, это случай личной неприязни, — чуть сконфуженно улыбнулся Фиен. — Он меня еще в детстве страшно доставал! Я, хм, был очень стеснительным ребенком из-за зрения. Хорошо, что твоя бабушка заметила и вместо того, чтобы сделать слугой или отправить назад к родителям, отвезла в город и приобрела первую пару очков, — он коснулся этого на первый взгляд нехитрого, но на деле довольно высокотехнологичного устройства. Один факт, что тут умеют хорошо шлифовать линзы, говорил о наличии где-то как минимум неплохих мастерских, а как максимум — даже станков. Не говоря уже о том объеме НИОКР, который пошел в разработку очков: кустарь-самоучка такое не осилит, калибровку диоптрий нужно довести до логического завершения только многочисленными опытами. — До сих пор удивлен, почему она это сделала! Я ведь не мог похвастаться происхождением или даже особенными успехами… А Тейн — мог. В том смысле, что его отец был управляющим в ту пору. И дразнил меня.

Я понимающе кивнул.

— А так я тоже не думал, что Тейн действительно рискнет на крупное предательство, — продолжал Фиен. — Если бы думал, уж не стал бы молчать! А вот тебя он не обманул.

— Он просто не берегся меня, — пожал я плечами. — Даже не велел крестьянам ограды с поля убрать. Точнее, велел, но только в ближней деревне.

— Вот это-то и странно, что ты заметил… — пробормотал Фиен. — Прежде ты, кажется, не был настолько наблюдательным. Растешь, молодец! — и хлопнул меня по плечу.

Рука у него была тяжелая, как и у Ориса, но силу он соизмерял лучше.

Интересно, какая-такая особенная наблюдательность нужна, чтобы заметить лишние ограды на поле? Впрочем, если Лис в принципе редко выбирался куда-то за пределы школы, то ему и правда должно быть все в новинку — в такой ситуации даже умный ребенок не обратит внимания на нестыковки.

— А что там с женщиной? — спросил Фиен. — Почему ты решил, что будет достаточно пообщаться со старостой и вторым крестьянином насчет ее мужа?

— Потому что в деревнях все обо всем всегда знают, — пожал я плечами. — Кроме, может, маленьких детей и самых наивных… Так что мне важно было просто расспросить обоих наедине, и все стало ясно.

— Убили несколько деревенских мужиков по пьяной лавочке? — предложил Фиен ту же гипотезу, что и я.

— Не совсем. Да, по пьяной лавочке, но два сына старосты, с которыми он вместе пил. Точнее, никто не видел, что именно они убили, но рыбачить шли втроем — а вернулись только те двое. И сказали, что мимо как раз проезжали сани с женщинами из города, и тот мужик на них уехал… Очень он нужен городским женщинам!

Фиен фыркнул.

— Да и кто бы туда поехал, в ту глушь? Отличный вывод, молодец! А с Хилеей еще говорить будешь?

— Да, — кивнул я. — Хочу посмотреть, в самом ли деле она невменяема. Если да — может быть, попробовать забрать ее сыновей в Школу? Как вы на это смотрите, дядя? Я так понял, вы ведаете набором новых учеников…

— Почему бы и нет, — пожал плечами Фиен. — Раз уж ты посочувствовал той семье. Правда, если старший твой ровесник или старше, то он немного староват для начинающего, надо посмотреть на него. Но младшего точно можем взять. Может быть, эти мальчики останутся благодарны тебе на всю жизнь.

«Как вы остались благодарны моей бабушке?» — этого я не спросил. Возможно, Фиен выпячивает эту благодарность намеренно. Почему-то он заговорил об очках именно сейчас. Не похоже, что раньше рассказывал Лису эту историю. Значит, оценил, что «мальчик вырос», и можно обсуждать с ним взрослые темы. Тут два варианта: либо действительно решил быть искренним, либо создает такое впечатление.

Кстати, то, что он настаивает, чтобы я обращался к нему, как к дяде, также может иметь двоякое обоснование. Либо он искренне хорошо относится к Лису и стремится к семейным отношениям, либо это, опять же, втирание в доверие.

Кстати говоря, в тетрадке Лиса не было досье на Фиена. Думаю, попросту потому, что ему было это не нужно: все факты о своем наставнике мальчик и так держал в голове. Таким образом, я не могу сравнить собственные и его впечатления.

Как говорят ветеринары и детские врачи, «понаблюдайте».

— А как насчет задания мастера-наставника? — проговорил Фиен с заботливой тревогой в голосе. — Насчет четвертого ранга? Справляешься?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Пытаюсь интуитивно нащупать, как поднять уровень, но получается с трудом, — я не стал пока рассказывать ему о том, что у меня получилось видеть чужую внутреннюю энергию. — А вот занятия с ребятами идут здорово, я даже хочу попросить мастера-наставника, чтобы он разрешил мне с ними побольше заниматься! А то что они, в самом деле, то корзины плетут, то фартуки шьют — пусть дерутся побольше.

Фиен улыбнулся.

— Хорошая идея, — сказал он. — А что касается роста твоей внутренней энергии, то зачем же заниматься самому? А я?

— Ой! — воскликнул я. — А вы поможете?

— Конечно, — серьезно кивнул он. — Особенно если ты Герта приведешь. Я сколько раз предлагал ему позаниматься, но он все ждет, когда вами займется Орис…

— Но он ведь только… с четвертого ранга занимается учениками, да? — сделал я рискованный вывод.

Герт говорил мне, что Орис показывал ученикам отдельные техники, но я сделал вывод, что это, похоже, были редкие чисто демонстрационные занятия. Уроков четвероранговых учеников я не видел, но предполагал, что Орис, возможно, именно из-за этого так торопил меня, чтобы я сдал на четвертый ранг. Он действительно любит Лиса, этого не отнять. И если в первые дни я еще мог подумать, что он любит не столько сына, сколько его представление о нем, то теперь изменил свое мнение. Орис все-таки старался помогать Лису развиваться и готов был предоставлять ему значительную свободу и место для роста, просто… несколько неуклюже, что ли? Не выходя за рамки собственного культурного кода, воспитания и представлений о прекрасном. То, что я принял поначалу за гнобление, было, скорее, подходом «плыви или тони». Тильда, по сути, делала то же самое, только мягче, умнее и разумнее предоставляла поддержку.

Фиен кивнул.

— Да, с четвертого ранга. Я уговаривал его в свое время заняться вами с Гертом раньше, но он считает, что негоже так уж выделять наследников. Его самого, мол, не выделяли. Вероятно, он прав, но я боялся, что тебе станет скучно учиться — ты, честно говоря, больше похож характером на Элиса, чем на Ориса, а ему было очень скучно на низших ступенях мастерства. То-то он вечно втягивал меня во всякие проделки!

«Элис — это младший брат Ориса, — вспомнил я имя. — То есть они с Фиеном дружили? А потом Фиен на его жене женился? Однако. Надо будет разузнать подробности смерти отца Герта, уж не приложил ли наш добрый Фиен к этому руку — по самым что ни на есть распространенным мотивам?»

Однако если Фиен все же добросовестен, то причина его теплого отношения к «донору» ясна: Лис напоминал ему погибшего друга, вот он и возится с ним больше. Плюс своих сыновей у него нет.

— Если бы Орис показал вам возможности высшей категории, — продолжал развивать свою мысль Фиен, — было бы куда интереснее. Кроме того, он лучший учитель, чем я.

Я аж замер, гадая, не очень ли выйду из образа, если удивленно спрошу: «Он? Лучший учитель?» Я понятия пока не имел, какой учитель из Фиена, но он производил впечатление человека спокойного и вдумчивого — а это уже очко в его пользу как педагога. Тогда как в способность Ориса чему-то спокойно и последовательно обучать я не очень верил, хорошенько познакомившись с «отцом».

— Представь себе, — с улыбкой ответил Фиен на невысказанный вопрос. — Он кажется очень вспыльчивым и нетерпеливым, да. Но со способными учениками ведет себя совершенно иначе — а неспособных не берет. Не говоря уже о том, что он гораздо лучше меня, как боец. Надеюсь, ты скоро получишь возможность у него позаниматься! Уж постараюсь тебя подтянуть до этого уровня. И Герта постараюсь, если захочет.

— Герта уговорю, — твердо пообещал я. — А когда можно позаниматься? Час перед обедом или ужином, после тренировок?

— Толку будет мало, — покачал головой Фиен. — С утра, час после разминки. И вечером, после урока Закона и правды, тоже час — самостоятельные занятия по заданиям, которые я дам. И… если Герт откажется, то приходи один, — он вздохнул. — Ничего не поделаешь.

То есть у Герта с отчимом напряженные отношения? Ожидаемо. Хотя и странно, если Фиен Герта воспитывал с младенческого возраста… Или все же не с младенческого? Надо разузнать.

Итак, до обеда я потратил все свободное время на разговор с Фиеном, Тильду так и не поймал и про вышивку не спросил. Свободное время перед ужином я все же посвятил разговору с Хилеей. Выяснил главное: женщина вовсе не невменяемая, хотя истеричная, себе на уме. С некоторым внутренним содроганием я проверил ее на то, не Алёна ли она: пользуясь тем, что мы беседовали наедине, попросту спросил, перейдя на свой родной язык. Нулевой результат: женщина ничего не поняла.

Хорошо. Впрочем, я и так знал, что Алёна даже в теле толстой крестьянки действовала бы умнее.

Что касается причин, по которой Хилея не рискнула поднять перед господским наследником вопрос о том, что мужа убили, то они были прозрачны: естественно, опасалась мести со стороны старосты, который представлялся ей более опасным, чем управляющий Тейн. То есть она считала, что если она свалит вину на Тейна, староста может ее даже поддержать — в конце концов, зачем ему лишний налог на общине? А если упомянет его сыновей, то все, поддержки точно не дождешься.

Не лишенная логики аргументация, на самом деле.

Теперь следовало решить, что с этим делать.

Вопрос не такой тривиальный, как кажется: во-первых, о сыновьях старосты я знал только со слов Хилеи и Брейта — сам староста, конечно, отпирался. Вынести какой-либо приговор на основании таких косвенных данных мне не позволяла совесть. Оставить все как есть — имидж. Раз уж взялся, то надо как-то это дело закрыть. Ясно, что Тильда была права, когда говорила, что история темная, и лучше оставить ее на откуп общине. Тем более, как я понял, пообщавшись с Хилеей, которая крутила и вертела, но все-таки созналась, община действительно платила за нее большую часть налога за мужа, она отдавала лишь четверть.

«Но и четверть для меня — это непосильная ноша, юный господин!»

Ну что, очень может быть.

Впрочем, то, что показалось бы неразрешимой задачей для мальчика Лиса, для меня вообще проблем не составило.

Так что вечером, после всех уроков, уже сидя перед Тильдой на диванчике, я сообщил ей свой вердикт:

— Старосту — сместить. Часть его имущества конфисковать, пусть между общиной и Хилеей поделят стоимость налога за ее мужа за эти годы. И еще половину этой суммы — нам, в компенсацию за то, что я был вынужден время тратить. Брейта Кана назначить новым старостой. Хилею от выплат за мужа освободить, мужа признать умершим, его надел признать в наследовании за мальчиками без всяких дополнительных выплат. Нормально, мам?

— Отличное решение! — с одобрительной улыбкой кивнула Тильда. — И внушает уважение, и нашу казну не обидел… молодец, сын.

Но говорила она рассеянно, явно думая наполовину о чем-то другом. Орис тоже на этих наших вечерних посиделках казался очень задумчивым. Проговорил вдруг:

— Слышал от Фиена, он предложил вам с Гертом с ним дополнительно заниматься?

— Да, пап, — подтвердил я, хрумкая овощами и запивая компотиком из жимолости (слава сверчкам!).

Похоже, сейчас придется его уговаривать.

— Хорошая идея, — неожиданно ответил Орис. — Герт, это к тебе тоже относится! Вон, Лис позанимался с мастером Фиеном немного в свободное время — гляди, как вырос! А ты чего нос воротишь?

Ого!

Герт как-то сжался, насупился, но проговорил:

— Да, дядя Орис. Но… мы же уже не малолетки!

Орис наставительно произнес.

— Мой отец мне много раз говорил — очень важно, чтобы юнцов обучал настоящий мастер, иначе можно неправильно заложить основы. Поэтому Фиен действительно занимается с самыми младшими учениками, ставит им стойку и удар. Но неужели ты всерьез считаешь, что он больше ничего не может⁈ Я его что, за это, что ли, сделал мастером и вторым после меня в нашей школе?

А-а, вот в чем дело. Я тут, признаться, думал, что у них все совсем с обучением печально, если они ставят старших учеников заниматься с младшими. Оказывается, для самых начинающих все же действует более рациональный подход. А Герту по какой-то причине у Фиена учиться не хочется, и вряд ли только по той, что он с малышней возится. Все же какая-то напряженность у него в отношениях с отчимом есть.

Ну, оно и неудивительно. Наверняка слухов по школе ходит видимо-невидимо, в том числе и на эту тему. Возможно, Герт тоже в чем-то подозревает Фиена.

А я, увы, даже спросить не могу у Ориса, что там да как с гибелью его брата… Во-первых, не факт, что он уже не рассказывал все Лису. Во-вторых, возможно, тема для него болезненная, и я на пустом месте получу охлаждение с отцом… А. Гм. Нет, дело даже не в охлаждении — вряд ли оно будет сильным и серьезным. Мне, похоже, не хочется лишний раз расстраивать Ориса. Надо же. Хотя… а что меня, собственно, удивляет в собственной реакции? Только конченый социопат не ответит на искреннюю заботу и любовь хотя бы минимальной привязанностью, а я, при всех моих недостатках, человек, пожалуй, даже слишком эмоциональный.

Но выспросить Ориса все же придется. Точнее, надо спросить сначала у Тильды, выбрав формулировку получше. Она либо выдаст мне максимально полную информацию сама, либо подскажет, можно ли обратиться за ней к Орису. А пока — вопрос насчет вышивки.

И это может оказаться сложнее, чем кажется. Потому что мне неизбежно придется рассказать, зачем мне вообще вышивка нужна, когда ни у кого, кроме меня, ее нет — а сказать правду я не могу.

Орис как раз закончил объяснять Герту, что второй он там наследник, племянник мастера-наставника или нет, а когда старший мастер предлагает с ним просто так позаниматься, по доброте душевной — отказываться не принято.

— Правила Школы это даже не запрещают, — веско закончил он, — потому что только полный идиот будет так делать! Я надеюсь, сын моего брата не полный идиот?

Герт хмуро промолчал. М-да, Орис как всегда. Я так и вижу, как у Герта крутятся в голове мысли вроде: «И ты, дядя, отправляешь меня к человеку, который называл моего отца другом, а сам потом на моей маме женился⁈ А может, и убил его⁈»

Но с этим потом разберемся. Пока же я сказал:

— Папочка, скажи, а вот тренировочная одежда — она обязательно должна быть именно такая? И то, в чем мы на учебу ходим, — тоже? Это какая-то традиция?

Отец с матерью удивленно переглянулись.

— Нет, — сказал Орис. — На тренировки такой покрой — традиция, но цвета — это твой дед придумал. До этого все в белом ходили.

— А форма для учебы — это уже я, — улыбнулась Тильда. — Просто сделала так, чтобы похоже было на модную одежду, в которой вам в гости к моему отцу ехать, и на его ежегодные балы.

О, так тут еще и ежегодные балы есть? Ну да, для чего-то же разучивают бальные танцы.

— Хорошо, — сказал я, — то есть если я вышью на своей форме и рубашках небольшой орнамент, я никаких правил не нарушу?

— Ты что, захотел выделиться? — хмуро спросил Орис. — Исключено! Ты должен выглядеть, как все!

— Прости, пап! — я повесил голову. — Просто… Мне приснился сон… и я подумал, нет ничего страшного, если я вышью на груди один маленький узор? Если сам вышью? Другие тоже могут что-нибудь вышить, если захотят…

— Хм… — задумалась Тильда. — Возможно, это имеет смысл. Прачкам будет легче одежду сортировать, если каждый ребенок вышьет что-нибудь свое, и при этом одинаковое на разных комплектах… А что за сон тебе приснился, милый?

— Про плюшевого мишку! — сказал я на голубом глазу. — Мне этот мишка несколько раз снился… ну, после того, как. Только вы не думайте, это не плохие сны! — это я добавил торопливо, потому что на лице Тильды отразилось сильное беспокойство, и даже Орис как-то посерьезнел. — Это… Ну, всего пару раз, он мне советы давал, еще сказал, что «святой предок верит в тебя» или что-то в таком роде.

Орис и Тильда снова переглянулись.

— Я слышал, что ты какую-то чушь нес перед другими детьми, будто тебе в виде мишки святой предок явился, — буркнул Орис. — Но всерьез не принял. Ты не издеваешься ли над историей нашего рода? — в его голосе зазвенела сталь.

— Нет, что ты! — воскликнул я. — Ни в коем случае, папочка! Просто… ну, мишка мне ничего плохого не советовал, и я подумал — а может быть, и в самом деле мне предок через него помогает? Мало ли? Но если он мне скажет что-то странное или опасное сделать, ты не думай, я сначала к тебе пойду и спрошу! Пока он мне только хорошее и полезное говорил — молоко пить, овощи есть, заниматься побольше…

Орис вроде выдохнул, даже улыбнулся, а вот Тильда напряглась. Герт же смотрел на меня во все глаза: он впервые это от меня слышал!

— Ну… в советах пить молоко или больше заниматься и правда ничего плохого нет, — усмехнулся Орис. — А как насчет оружия? Его он тебе в руки брать не советовал? — из его голоса пропала шутливость.

— Нет, папочка, — покачал я головой. — Это было только один тот раз, но потом он во сне сказал, что это потому что я еще ребенок, как говорила мама, но теперь я пойду по Пути Дуба и больше не должен брать оружие, пока я не стану мастером.

— А потом⁈ — хмуро спросил отец.

— А потом он сказал мне, что если надо, Бог-Покровитель укажет мне оружие, которое можно брать, — сказал я серьезно. — Но это не будет обычное оружие.

— Ерунда какая-то… — пробормотал Орис. — По-моему, ты выдумываешь!

Я наклонил голову.

— Так, сынок, — тихо сказала Тильда. — Как часто тебе снятся сны про мишку?

— Не часто, — сказал я. — Всего дважды или трижды пока снились.

— Ну… хорошо, — проговорила она. — Во-первых, завтра сходим к лекарю Коону, пусть он тебя еще раз осмотрит. Во-вторых… коль уж мишка ничего плохого тебе не советует, вышивай на форме что хочешь — но чтобы не очень большое. Нитки я тебе дам. Только покажи сначала этот узор мне. И действительно, если мишка вдруг скажет тебе что-то странное, вроде как ты должен поджечь школу или убить кого-то…

— Приходи к нам, — припечатал Орис. — И вообще, если мишка еще раз приснится… сразу говори.

— Конечно, папочка!

— Ну… ладно тогда.

Ф-фух, проехали. Семь потов сошло. Может быть, не стоило приплетать этого мишку, но я решил попробовать. Мне уже было ясно: если что, сразу Тильда и Орис меня в местный аналог психбольницы не потащат, а возраст еще такой, что будет время отыграть назад, если что. Зато если получится, открывался путь сразу ко множеству бонусов. Мне надо как-то оправдывать мои странности в рамках местной парадигмы. А также приготовить почву на будущее. Странности будут только нарастать. Раз уж у них тут есть святой предок и получение сверхспособности напрямую от богов, богоизбранность особо удивлять никого не должна — скорее, наоборот.

Что ж, похоже, действительно выгорело. Хотя Тильда и Орис, будучи здравомыслящими людьми, разумеется, не приняли мой рассказ на веру слепо, а сперва проверили, не имеют ли дело с симптомами сумасшествия. Именно поэтому я напирал на кратковременность снов и полное отсутствие деструктивности.

— Лис… а про меня мишка что-нибудь говорил? — спросил Герт.

— Не-а, — покачал я головой. — Это были совсем короткие сны. Он больше на хорошую учебу напирал и чтобы по Пути я шел побыстрее, потому что предстоят трудные времена.

Безопасное пророчество — простых времен вообще никогда не бывает.

— Понятное дело… — пробормотал Орис. — Что ж… я уезжаю послезавтра, но завтра вечером времени на посиделки у меня не будет. Так что подойди, сын, обниму тебя еще разок.

Ну что ж, я послушно подошел, Орис крепко облапил меня и прошептал на ухо: «Защищай маму, если что. И Школу».

— Обещаю, папочка.

Потом он так же обнял Герта и что-то ему сказал, тот серьезно кивнул. А потом нас отпустили спать.

Я шел и вспоминал тревожные глаза Тильды. Возможно, это не просто стычка с разбойниками. Возможно, Орису грозит серьезная опасность!