Перевозчик душ

Глава 18. Хаос есть порядок

Я очнулся на холодных камнях. Вокруг не было ни тумана, ни машин, ни сражающихся Харона и Ахиллеса. Только бесконечный мост, уходящий вперёд, и черная река внизу, её воды густые, словно расплавленная смола. Вокруг стояла звенящая тишина.

— Иваныч? — позвал я, не столько рассчитывая на ответ, а для того, чтобы услышать свой голос, убедиться в том, что не оглох. Звук заглох, не успев вырваться из моего рта. Предсказуемо никто не отозвался.

Мост был пуст. Ни души, ни теней. Только я и эта дорога, ведущая… куда? Я встал, ощущая странную лёгкость в теле. Будто все грузы, все страхи остались где-то там, за спиной. Шаг за шагом я шёл вперёд, и с каждым шагом мост будто сужался, а река под ним становилась всё шире. Вода не текла — она стояла, неподвижная, как зеркало, отражая небо, которого здесь не было.

Я шёл хотя мост под ногами не ощущался, шёл, хотя свет впереди не приближался. шёл, хотя вокруг не было ничего — ни пространства, ни времени, ни даже пустоты. Это место просто отсутствовало.

Я остановился, попытался коснуться перил — пальцы нашли камень обжигающе холодный. Наклонился, заглянул вниз — чёрная река отражала лишь моё лицо, но небо над ней было… неправильным. Не темнотой, не пустотой, а чем-то вырезанным, словно сама реальность здесь была аккуратно изъята. Сама гладь воды была максимально близко и в то же время очень далеко. Мозг отказывался принимать всю невозможность увиденного глазами. Голова разболелась.

— Что это за место? — спросил я вслух. Звук затих, едва успев вырваться изо рта. Уши еле уловили отголоски моего голоса.

Тогда я продолжил идти и свет наконец дрогнул, начав приближаться. Побежал ему навстречу, стараясь побыстрее достигнуть точки. В какой-то момент он исчез. В панике я обернулся и увидел свет позади себя. Снова побежал навстречу, но приблизиться не получилось. Огонёк снова исчез и оказался у меня за спиной. Бросив бессмысленные попытки, остановился и сел на холодные камни.

Не знаю долго ли смотрел в сторону светлого пятна, но в какой-то момент в голове появилось чувство обиды. Огонёк моргнул, будто глаз, приоткрывший веко на мгновение. Я потёр глаза, думая, что мне показалось, но в этот момент огонёк мигнул снова.

— Ты не должен был сюда попасть, частицы изначального не могут взойти на мост, — прозвучало у меня в голове.

Голос был всеобъемлющим. Не мужским, не женским, не громким и не тихим. Он просто был, как закон физики. Я попытался ответить, но мой язык не шевелился.

— Это место — не переход. Это шов, — продолжал голос, — Разрез между тем, что есть, и тем, чего нет. То, что ты видишь перед собой — первозданный хаос.

Я поднялся и начал трясти головой, стараясь прогнать возникшие световые галлюцинации. Свет приблизился, пульсируя как живое существо. Внезапно он разверзся — не вспышкой, а медленным, почти болезненным разрывом реальности, из которого хлынули потоки мерцающей субстанции, похожей на жидкий металл, но постоянно меняющей цвет от глубокого индиго до ядовито-зеленого.

Из этого вихря материализовалась фигура. Сначала я увидел лишь контуры — высокий, неестественно прямой силуэт в черном костюме. Но когда он сделал шаг вперед, детали проступили с пугающей четкостью.

Его костюм был не просто черным — он поглощал свет, как черная дыра, и при этом на его поверхности постоянно возникали и исчезали созвездия, целые галактики, рождающиеся и умирающие в мгновение ока. Воротник действительно был глухим, закрывая шею полностью, но ткань у горла пульсировала, как будто под ней билось второе сердце.

Лицо… О боги, его лицо. Оно казалось человеческим лишь на первый взгляд. Кожа переливалась перламутром, а черты постоянно слегка менялись — нос то удлинялся, то становился короче, брови то сходились у переносицы, то расходились к вискам. Но самое жуткое были глаза — полностью черные, без белков и зрачков, но в их глубине мерцали звезды. Не отражения — настоящие звездные системы, вращающиеся в бездонной пустоте его взгляда.

Когда он заговорил, его губы не шевелились. Звук возникал прямо у меня в голове, но при этом я чувствовал его голос кожей — он заставлял вибрировать каждый нерв в моем теле.

— Ты упрямый, — прозвучало во мне, и я почувствовал, как мои кости резонируют с этими словами. Голос был одновременно тихим шепотом и громоподобным раскатом, звучал на всех частотах сразу. В нем слышалось шипение змей, скрежет металла, детский смех и вой ветра в каньонах — все звуки мира, слитые воедино.

Я попытался отступить, но понял, что стою на месте не потому, что не могу двинуться, а потому что здесь не существовало самого понятия "шаг". Пространство в этом месте было лишь иллюзией. Шагая, оставался на месте, поворачиваясь, всё равно смотрел в одну сторону.

Рука моего собеседника поднялась, и я увидел, что пальцы слишком длинные, суставы изгибаются под невозможными углами. На ладони — россыпь микроскопических черных дыр, которые рождались и умирали в каждом морщинке его кожи.

— Не бойся, — сказал он. В этот раз его слова прозвучали не в моей голове, а были сказаны эти м мужчиной вслух. В этот момент я осознал, что его слова — это не просто звуки. Каждое произнесенное слово оставляло в воздухе видимый след — иероглифы из плазмы, которые медленно таяли, испуская запах озона и чего-то древнего, первозданного, чего человеческий нос не мог опознать.

Когда он улыбнулся, его рот растянулся чуть шире, чем должен был бы, и в глубине я увидел вращающуюся спираль галактик. В этот момент я понял, что стою не перед существом, а перед явлением, перед самой концепцией беспорядка, принявшего на мгновение облик, который мой мозг мог хотя бы частично осознать.

— Кто ты? — мой голос вернулся. Звук утонул в окружающей пустоте.

— Никто. И в то же время всё.

Он стоял передо мной — и никогда не был одинаковым, ни на мгновение. Его форма дышала, пульсировала, перетекала из одного состояния в другое с плавностью ртути и резкостью разбитого стекла. Кожа то бледнела до прозрачности, обнажая синеватые прожилки, то темнела до черноты воронова крыла. Черты лица постоянно перестраивались. Скулы то вздымались высоко, придавая лицу хищную угловатость, то расплывались в детской округлости, рот то сужался в тонкую ниточку губ, то растягивался в неестественно широкой ухмылке, нос то становился орлиным и гордым, то вмиг сжимался до крошечной пуговки.

Это было не просто изменение облика — это было постоянное напоминание, что передо мной не человек, не существо, а сама концепция изменчивости, принявшая форму лишь для моего удобства. Каждое новое сочетание черт казалось одновременно абсолютно естественным и невозможным.

— Ты Хаос, — осознание пришло ко мне внезапно, стоило лишь сложить всё, что увидел до этого момента.

— Хаос? Хммм… Да, это наиболее точное наименование.

Я стоял перед ним, чувствуя, как сознание начинает скользить по краю безумия от его непрерывных трансформаций. Каждый взгляд — и передо мной уже совершенно иное существо.

— Можно… остановиться на одном облике? — попросил я, сжимая виски пальцами. Глаза слезились от попыток отследить его изменения.

Он замер — впервые за все время. Вернее, не замер, а начал меняться с такой бешеной скоростью, что создавалось впечатление статичности. Как быстро вращающееся колесо кажется неподвижным.

— Ты просишь невозможного, — ответил он, и его голос теперь исходил из пустоты между нами, — Я не выбираю формы — они просто… случаются.

В этот момент мне стало понятно, что его изменения не были прихотью. Это было фундаментальное свойство его природы. Как пламя не может не колебаться, как вода не может не течь.

— Но… для тебя… — вдруг произнес он, и его облик на секунду стабилизировался в виде высокого мужчины в черном. Всего на секунду — затем нос снова начал удлиняться, волосы — менять цвет, — Попробую. Хотя это… неестественно.

Я кивнул, чувствуя облегчение. Теперь хотя бы мог сосредоточиться на словах, а не на бесконечной смене его обликов.

— Спасибо, — прошептал собеседника, — Теперь я могу…

Но он уже снова менялся — медленнее, но неотвратимо. Как прилив, который невозможно остановить.

— Видишь ли, — сказал он, и его рот теперь находился на ладони, — Это все равно что просить ветер не дуть. Я могу замедлиться, но остановиться — никогда.

Его глаза перекочевали на грудь, затем вернулись на место. Кожа на щеке на мгновение стала прозрачной, показав мышцы под ней.

— Пытаться удержать одну форму — для меня все равно что для тебя перестать дышать. Можно на время задержать дыхание, но в конце концов… — он вздохнул, и из его рта вырвалось облако мерцающих частиц.

— Просто… смотри не на меня. Слушай. Слова важнее оболочки.

Я закрыл глаза, ощущая, как каждая клетка моего тела вибрирует в унисон с этим местом. Когда я снова открыл их, мир вокруг нас изменился — вернее, исчез. Мы оказались в пустоте, где не было ни верха, ни низа, только бесконечное мерцание, как звездная пыль в космическом ветре. Исчез и мой собеседник, вернее его физическое воплощение. Сам он продолжал присутствовать здесь, оставаясь невидимым для меня.

— Расскажи, где мы? Какую силу ты представляешь? На стороне кого из трёх выступаешь?

— Мы находимся… Как бы объяснить тебе понятнее… Шов. Точно. Это место своеобразный шов, связывающий различные плоскости твоего мира — ответил Хаос. Его голос теперь звучал со всех сторон сразу.

Мои волосы встали дыбом от статического электричества, наполняющего пространство.

— Я не представляю силу. Я есть сама возможность всех сил. Я — то, что остается, когда все концепции рушатся. Я то, что было до порядка и то, что будет после. Что касается твоих трех… — в его голосе впервые появилось что-то, напоминающее эмоцию. — Они не более чем случайные узоры на поверхности великого океана.

Внезапно перед нами возникло видение: три фигуры, пьющие из миров, как дети сосут сок из фруктов.

— Они выросли из наиболее устойчивых структур хаоса. Нашли способ набраться сил и упорядочить определённую часть Великого ничто, находящегося в постоянном хаосе. Они часть меня. Иногда у таких получается остановить постоянное изменение. Отсюда появляются различные миры, а эти сущности становятся там богами и начинают паразитировать. Их власть лишь иллюзия.

— Тогда почему ты позволяешь им это? Почему не остановишь? — Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев наполняет меня.

— Почему океан не останавливает волны? Почему лес не останавливает рост грибов? Почему светят звёзды? Они — часть процесса.

— Но ты… ты интересен. Последняя свободная частица. Ты можешь выбрать. Стать еще одним винтиком в их машине. Жить, любить, умереть. Как все. Раствориться во мне. Стать всем и ничем. Перестать быть "собой". Можешь бороться за спасение своего мира. Ты — часть Хаоса.

Голос затих. Я стоял в абсолютной пустоте. В голове крутились самые разные мысли. Всё, что началось с моей смерти было каким-то нереальным. Для меня открылось множество вещей. Наш мир не так прост, как казалось там в мире живых. Перевозчики, «черти», жнецы, боги. Каждый преследует свои цели.

Тишина. Не та, что была раньше — пустая и безжизненная. Теперь она звенела. Как натянутая струна перед самым щипком. Я стоял на краю несуществующего моста, и передо мной расстилались три пути.

Можно вернуться в Хаос. Соблазн был очень велик. Просто… перестать быть. Перестать чувствовать. Ни боли, ни воспоминаний, ни этой вечной борьбы. Я сделал шаг к краю моста. Перила тут же исчезли. Нога была занесена над пропастью. Так легко… Так просто…

Воспоминание пришло, когда я уже почти сделал последний шаг. Темная улица. Холодный дождь. Аня в моих руках — хрупкая, бледная, с тенью ужаса в глазах. В тот день мы поругались. Повод был пустячный — не вымытая чашка, не выключенный свет. Так всегда бывает. Но мы наговорили друг другу столько жестоких слов, что они до сих пор жгли мне душу.

Я помнил, как она сжалась в комок на диване, как дрожали ее плечи. Помнил, как кричал что-то про "вечную жертву" и "истеричку". Помнил, как она вдруг замолчала, встала и выбежала в ночь, в этот проклятый дождь, лившийся как из ведра. И я… я тогда так злился, что даже не побежал за ней сразу.

— Пусть остынет, — подумал тогда. Глупый, самоуверенный идиот.

Помню, как через десять минут она не вернулась. Проклиная себя за тупость и упрямство побежал за ней. Нашёл её в парке на лавочке трясущуюся от холода под августовским дождём. Скинул с себя куртку и закутал её, а потом долго вымаливал прощения, стоя перед ней на коленях. Я обещал, что никогда её не брошу ни на этом свете, ни на том. Она простила, потом случилась болезнь, её смерть, моя… время выполнить обещание и сделать всё для того, чтобы быть вместе.

Я убрал ногу, занесённую над пропастью. Мне нужно вернуться, стать частью системы, подчиниться. Может быть, я смогу найти ее… Может быть, они позволят… Но тут же в памяти всплыли лица богов — холодные, безразличные. "Черти", пожирающие души. Харон, Пётр, Ахиллесс. Каждый преследует свои цели, исполняет свои мечты, а на простых перевозчиков всем наплевать. Им светит только одно: накопить энергию, найти сменщика и перейти мост, а там… Действительно, что там? Я сейчас вроде на мосту, но перейти его мне не получилось. Почему? Ещё один вопрос, пока что оставшийся без ответа.

Вдруг меня наполнила ярость, поднявшаяся из самой глубины, жгучая, как кислота. Нужно бороться. Самый безумный выбор. Один против всех. Против системы, против богов, против самой реальности. Хотя может кто из ребят и поддержит меня.

Ненависть кипела во мне, черная и густая. К богам. К системе. К этому проклятому мосту, который вел только в рабство.

Сжав кулаки, поднял голову, глядя в пустоту, откуда только что доносился голос Хаоса.

— Я выбираю бороться.

Тишина. Затем — взрыв света, и мир вокруг меня разлетелся на миллионы осколков.

Я резко дёрнулся, будто от удара током. Перед глазами плыли белые пятна, а в ушах стоял оглушительный звон.

— Ты в порядке? — сказал голос. Знакомый.

Медленно открыв глаза. увидел перед собой Иваныча. Он сидел рядом, хмуро глядя на меня через дымящуюся сигарету. Откуда только взял? Мы были на кухне в одной из квартир дома, где обитали вольные. За окном — всё тот же бесконечный туман.

— Что… — я попытался сообразить, что происходит. Мой голос звучал хрипло.

— Ты немного задумался, — хрипло усмехнулся Иваныч. — Ну так что? Перевезёшь?

Ко мне пришло осознание, что мы обсуждаем возможность переброски вольных к точке перехода. Я потряс головой, стараясь отогнать наваждение. Это же было. Меня что, перекинуло в прошлое?

— Иваныч, — мой голос звучал бодрее, — А разве я вас не увёз?

Он замер с сигаретой на полпути ко рту. Его глаза сузились, изучая меня с внезапным подозрением.

— Ты о чём, парень? Мы только что договорились, что завтра начнём. Ты вдруг побледнел, как призрак, и застыл на пять минут.

Я резко встал, задев кружку с чаем. Горячая жидкость разлилась по столу, но я даже не обратил внимания.

— Сколько времени прошло с момента, как вы нашли меня?

— Часа три, не больше, — Иваныч нахмурился, — Светка только нас накормила

Значит, я вернулся назад. Но с памятью о том, что было. Хаос дал мне шанс.

Я резко развернулся и направился к двери.

— Эй! Куда? — крикнул мне вдогонку Иваныч.

Место, где стояла машина, я прекрасно помнил. "Волга" стояла на месте, блестя чёрным матовым кузовом. Я залез в салон, запустил двигатель. Бак был полон.

Выезжая из гаража, увидел Иваныча, догонявшего меня.

— Подожди, — кричал он, — Ты куда?

— Иваныч, я вернусь, обещаю. Мне нужно вернуться, иначе мы так и останемся батарейками и туман никуда не денется.

— Парень, ты о чём? — мужик был ошарашен потоком слов.

— Некогда объяснять. Всё потом. Продержитесь. Я обещаю, что перевезу всех, когда очищу междумирье.

С последними словами нажал на газ и направился в сторону пузыря обитания перевозчиков. Для борьбы нужно становиться сильнее, а для этого нужна энергия. Да и поголовье «чертей» нужно проредить. Только сейчас мне стало понятно, что до сегодняшнего дня просто плыл по течению, а теперь у меня есть цель ради которой и развоплотиться можно.