Отражение: другой 2007

Глава 5

Инга судорожно искала в своем рюкзаке хоть какое-то оружие.

Посмотрел в мутное зеркало, которое совершенно ничего не отражало. Рядом с зубными щетками увидел бутылку геля для душа в виде листа алоэ. У Жанны был такой гель. Мы шутили, что он похож на зуб василиска.

Схватил «зуб» и начал лупить по рукам, которые появлялись из рваных пробоин двери. Захрустели пальцы. Бутылка треснула и заполнила комнату преступно спокойным ароматом алоэ.

И вдруг — все стихло. Руки исчезли в пробоинах двери — и не появились снова. Лампочка стала светиться все слабее и наконец погасла.

— Рассвет! — радостно воскликнула Инга.

С осторожностью открыли израненную дверь и вышли из ванной. Держал впереди гель для душа, как будто бы он мог представлять для кого-то реальную угрозу.

В квартире — пусто. Перелез через поваленный холодильник, дал Инге руку, чтобы помочь сделать то же самое. Выбрались на балкон. Над линией хрущевок и панелек разливалась розовая полоска.

Инга посмотрела на меня, а потом крепко обняла и заплакала. Погладил её по голове, как ребёнка. При этом измазал все волосы в крови (уж не знаю, моя ли то была кровь, Инги или охранника).

Спустя несколько секунд Инга отстранилась, отряхнулась, как будто сбрасывая с себя наваждение, и заявила прежним суровым тоном:

— Пошли.

Под балконами не оказалось ни упавшего охранника, ни ружья. Машина тоже куда-то пропала. Эти плосколицые ещё и водить умеют?

Добрались до базы. С вышки приветливо помахал парень, похожий на начинающего сумоиста:

— Доброе утро!

— Гори в аду, Игорь! — прокричала Инга.

— Я тоже рад тебя видеть.

Ворота — одна большая створка, по центру которой был проварен фейковый разрез — отъехали в сторону.

По широкой центральной аллее к нам приближались трое парней и девушка. С десяток человек с любопытством выглядывали из окон трехэтажного неопрятного здания, расположенного неподалеку от входа. Кто-то смотрел в бинокль с крыши монументального цеха, похожего на поржавевший океанский лайнер.

Большинство были одеты в тёмно-синие рабочие куртки, но в целом единого дресс-кода не наблюдалось — мелькали и «кожанки» со стальными заклепками и яркие спортивные олимпийки.

Почему-то ждал, что нас встретят крепкие коммандос с автоматами. Но эти ребята больше напоминали студентов, которые собрались поиграть в пейнтбол — и зачем-то нацепили красные линзы.

— Директивы надо менять, — без всяких приветствий обратилась Инга к парню, напоминающему фонарный столб — худой, высоченный, сутулый.

— Директивы в очередной раз сработали — дом остался в безопасности, — парировал тот. Его глаза буквально светились красным, в отличие от остальных ребят. Ощущалось присутствие мрачной силы — и вместе с тем высокомерие индюка.

— После того, как твой новый знакомый убрал машину, мы совершили за вами вылазку. Увидели сотни три охров — и развернулись. Директива тридцать два, — пожал плечами невысокий парень в очках.

— Спасибо за помощь! Низкий поклон! — Инга картинно согнула спину. — Все, я в душ — и спать… Ах да, это — Лёха. Ночью Лёха пытался убить охранника гелем для душа, и у него почти получилось.

— Черныша — тоже гелем? — прищурился столб.

— Скорее ножом… Да и не я, собственно… Долгая история.

Парень в очках приветливо протянул мне руку:

— Костя!

Коренастый блондин с аккуратной бородой повторил этот жест:

— Садко!

Столб представляться не спешил.

Игорь, спускаясь с вышки, помахал рукой:

— Ну что, головастик, добро пожаловать в Зазеркалье!

Вспомнил слова Инги про умственно-отсталых и усмехнулся.

— Посмеиваешься? Сегодня в ночной рейд пойдешь. Вот там будет не так смешно, — широко улыбнулся Игорь.

Столб посмотрел куда-то мимо меня и заявил:

— Дайте ему список директив, пусть изучает. Но сначала пусть принесет продукты. Марин, сходи с ним за компанию, а то заблудится ещё.

Тоненькая девушка с длинными чёрными дредами кивнула и повернулась ко мне:

— Тут недалеко — у шестнадцатиэтажек — есть магазин…

— Знаю, где магазин, — прервал я. — Вы лошадей притормозите. Какой рейд? Какие продукты? Я всю ночь бегал по подворотням. Дайте мне отдохнуть. Дайте понять, что у вас тут вообще происходит…

— Лучше всего поймешь в рейде, — отрезал Игорь.

— У меня сегодня и так был рейд на тысячу охранников. Что вам ещё от меня нужно?

Игорь приблизился и взмахнул обеими руками, будто накидывая на меня невидимое покрывало. Посмотрел в его глупые обезьяньи глаза и отчетливо понял: у меня не получится выжить в этом мире. Я не там, где должен быть, не в том месте, не с теми людьми. Судьба могла направить на другую дорогу, но она вывела именно сюда — в тупик. Жанна, прости меня за все, что у нас произошло — и то, чего не случилось. Если все ужасы сегодняшней ночи повторяются в Отражении день ото дня — гори оно все огнем. Не буду я убивать черноглазых, голубоглазых, лупоглазых только ради того, чтобы найти мифический выход. Без меня, ребята, без меня…

Звонкая пощечина выбросила в реальность. Игорь стоял рядом и удерживал мою руку. Ну а рука тем временем сжимала невесть откуда взявшийся нож.

— Головастик, ты только что забрал у меня ножик и попытался сам себя зарезать. А я применил одну десятую своих возможностей. Одну нахрен десятую! — скалился Игорь. — Не надо тут барагозить! Слушай, что говорят.

Столб впервые обратился ко мне напрямую:

— У нас есть цель. У нас есть путь. Если тебе не нравится наш образ жизни, ты волен уйти прямо сейчас.

— Лёх, ты сходи сейчас за продуктами, а мы пока найдем тебе спокойное место, — вкрадчиво начала Инга. — Придешь, ляжешь, отоспишься. И устроим минутку просвещения.

— Что купить-то? — сдался я.

— Сигарет. Пару пачек, — подал голос Игорь. Почему-то все засмеялись.

Мне в руки сунули две огромные клетчатые сумки. Мы точно отправляемся за продуктами, а не турецким текстилем? Девушка с дредами смело пошла вперед. Ворота базы, которые виделись символом безопасности и отдыха, снова отдалялись…

— Рассказывай, там ковид уже кончился? — с живым интересом заговорила Марина.

— Ковид? — непонимающе отозвался я.

— Ну да. Когда я сюда попала, в большом мире начиналась эпидемия. Она закончилась?

— Не то чтобы… — почесал затылок. — Просто нашлись события поважней…

— Там какой сейчас год? — продолжала Марина.

Внимательно посмотрел в ее глаза — не шутит ли? Благодаря чуточку восточному разрезу создавалось ощущение, что она всегда готова рассмеяться.

— А тут какой год?

Марина улыбнулась.

— Тут всегда один. Две тысячи седьмой. Мы, конечно, точно не знаем. У охранников не спросишь. Но на всех календарях, что висят в квартирах и офисах, именно этот год.

Почему-то нисколько не удивился этому известию. Ну подумаешь, искажение времени. Не это главное. Искажение времени не стремится проткнуть тебя ножом или разорвать на части голыми руками.

— И ты тут уже несколько лет? А другие? Инга или этот, худой?

— Артём, — неожиданно покраснев, произнесла Марина. — Артём и… эта… пришли значительно раньше меня. Нужно понимать: тут время идет иначе. Если в большом мире прошел год — не значит, что и тут прошел год. То есть в твоей системе координат я нахожусь в Отражении уже несколько лет. А для меня минуло… ну, восемь месяцев.

Мы прошли мимо облупленной стены, которую по-своему украсили с десяток дворовых художников. Между индийским символом благополучия, сопровожденном двумя латинскими S, и розовой надписью Tokio Hotel большими объемными буквами значилось: «Катя, я тебя люблю». «Я тебя люблю», впрочем, было зачеркнуто, а рядом теми же объемными буквами кропотливо выведено: «Шлюха».

— И как тебе эти месяцы в Отражении? — спросил у Марины.

— Можешь считать меня странной, но я привыкла. Иногда тут даже весело.

Пристально посмотрел в маленькие красные глазки. Пай-девочка. В обычном мире она коллекционирует фигурки из аниме, пишет стихи или рисует котов в скетчбуке.

— Сколько людей ты убила? По-твоему, это весело — убивать?

Марина нахмурилась.

— Людей — ни одного. Только ты у нас в первый же день подбил черноглазого. На моем счету — одни охры. И, знаешь, охров мне не жалко совсем. Видел бы ты, что они делают с людьми.

— Видел, — вздохнул я.

Мы остановились у входа в подвальное помещение с выцветшей табличкой «Минимаркет». Дремавшая у входа кошка неохотно уступила дорогу. Дернул ручку — не заперто.

Внутри — хорошо знакомая организация пространства (точнее, дезорганизация). «Отделы» ютились в каморках, связанных коридором. Не было очевидно, где заканчивается торговый зал и начинается склад. Рядом с прилавками громоздились коробки и паллеты с бутылками. Сейчас все это богатство тонуло в полутьме — света из обрезанных подвальных окошек не хватало.

— Что именно берём?

— Все, чем можно накормить сто два человека. Точнее, с тобой уже сто три. Если, конечно, не собираешься устроить разгрузочный день.

Начал перекладывать в одну из сумок банки с тушёнкой, крупу, макароны.

— Срок годности — хороший, — провел пальцами по выпуклым цифрам «2009» на банке. Мысленно добавил: «Всего-то лет на пятнадцать просрочено».

— Охры пополняют полки почти каждую ночь, — сообщила Марина, нагружая свою сумку бутылками с водой.

Остановился с банкой кофе в руках:

— То есть они помогают нам выживать?

— Не думаю, что они сознательно проявляют заботу, — Марина задержала в руках пачку сока. — Они как будто запрограммированы поддерживать функционирование города.

— Тогда мы — вредители, паразиты, которые им мешают.

— Может поэтому охры так на нас реагируют? — пожала плечами Марина.

Взял обе сумки, затащил вверх по лестнице. Марина пыталась помочь, подхватывала то с одной, то с другой стороны, но больше мешала. Прошёл несколько шагов по направлению к базе. Вздохнул и поставил сумки на асфальт.

— Послушай, ведь здесь по всему району стоят пустые автомобили.

— Так и есть.

— Почему мы премся пешком?

— Директива восемь рекомендует…

— Марин, пожалуйста, — заскрежетал зубами. — Объясни без директив. Ночью автомобили приманивают охранников, это я уже понял. Кого мы днём боимся?

— Чернышей. Ну и других недоброжелателей.

— А когда мы тащимся через дворы с тяжелой сумкой — не становимся ли мы более легкой мишенью?

— Очень ты дотошный для новичка, — нахмурилась Марина. — Директива восемь прямо не запрещает использовать автомобили днем. Но она рекомендует воздерживаться от их использования без крайней необходимости.

— Все понятно. Думал, что нахожусь внутри шутера. А это стелс-экшн.

Хотел сказать Марине, что едва стою на ногах; что избит, иссечен, измазан кровью, голоден, унижен нелепым поручением сбегать за сигаретками; что обменял бы душу на возможность принять душ. Всего этого я не сказал.

— Марин, дай мне десять минут. Я быстро.