Отражение: другой 2007

Глава 25

Мы не шевелились. Оппоненты на противоположной стороне перекрестка — тоже.

— Так можно хоть всю ночь просидеть! — с досадой шепнул Пряник после пяти минут кристальной тишины.

— Ты прав, — рассудила Инга, а затем перешла на крик: — Эй, вы, там! Вы под нашим прицелом. Оставьте оружие — и дайте дорогу.

— Это вы под нашим прицелом! — сразу же послышался хриплый голос с другой стороны перекрестка.

— Хэш, ты что ли? — удивленно спросила Инга.

— Инга? — столь же удивленно уточнил голос.

— Хэш! — радостно повторила Инга.

— Инга! — восторженно произнёс Хэш.

— Наши, красноглазые! — шепотом пояснил мне Антон. — Только из другой общины.

Но дружеских объятий почему-то не последовало. Все упорно продолжали сидеть по своим норкам.

— Как дела, Хэш? — разбавила молчание Инга. — Вы достигли просветления?

— Идём к нему, — самым серьезным тоном сообщил Хэш. — А вы открыли свое Зеркало?

— Мы тоже в пути.

— Вы, кстати, сейчас в рейде? — деловито уточнил Хэш.

— О-о-о, нет… Нет… — слегка замешкалась Инга. — Мы просто погулять решили.

— Воздухом подышать, — как будто бы кивнул невидимый Хэш.

Антон прицелился куда-то в темноту и шепнул мне:

— Они знают, что мы ходим в рейды по четыре человека. А вот мы даже не подозреваем, сколько их там сейчас…

Наступила пауза. Все молчали и не покидали укрытий.

— Друзья, а давайте на Винзаводе пообщаемся? Про просветление поговорим, про Зеркало, — прокричал я. — Меня зовут Алексей, и с меня — всем по коктейлю. А сейчас разойдёмся каждый в свою сторону, и дело с концом.

— Да, да, разойдёмся, — подтвердил хриплый голос.

— Тогда прямо сейчас? Выходим и движемся туда, откуда пришли? — подхватила Инга.

— Выходим, — был ответ.

Инга шепнула Антону и Прянику:

— Вчетвером не пойдём, а то мало ли, захотят всех положить. Сначала я с Лёхой, потом вы. Встретимся у той высотки, — указала рукой.

Мы покинули укрытие. Сделали ли то же самое красноглазые коллеги с другой стороны перекрёстка?

Впрочем, мы быстро о них забыли, когда за спиной вспыхнул свет. Горела вытянутая лампа уличного фонаря, прилепленная над подъездом хрущевки. С лестницы спускались охранники — один, второй, третий, — разделяя нас с Пряником и Антоном.

— Дадим сигнал парням? Атакуем с двух сторон? — предложил я.

— А ты посчитай головы, — ответила Инга. Из подъезда вышел ещё один охранник, и ещё один. — Многовато на четверых, не находишь? Даже для таких красавцев, как мы. Теперь будем ждать, пока эти уроды свалят.

Поспешили отойти подальше. Казалось, удалось остаться незамеченными. Но уже в соседнем дворе услышали приближающиеся шаги. Затаились за припаркованным автомобилем.

Вскоре показался источник звука. Между машинами быстро перемещался одинокий силуэт. Фонари не горели — значит, перед нами был не охранник. Человек дёргал ручки дверей то одного автомобиля, то другого. Все замки оказывались заперты.

— Это ещё кто? — спросил я шепотом.

— Кто-то новый. Ново-отраженный, — ответила Инга. — Эй, привет, — повысила голос.

Человек сделал несколько шагов в нашу сторону и оказался в лучах лунного света. Перед нами стояла хрупкая девушка лет двадцати трёх.

— Вы кто? Что здесь происходит? — торопливо заговорила она. Не мог разглядеть её глаз, но был уверен, что они полны страха. Девушка дрожала и всхлипывала.

— Мы друзья, — лаконично сообщила Инга.

Невдалеке ожил светофор. Он загорелся поочередно зелёным, жёлтым, красным, а потом продолжил светить всеми сигналами одновременно. Охранники двигались в нашу сторону.

— Милая, уходим, скорее! — быстро зашептала Инга. — Мы всё объясним…

— Никуда с вами не пойду, — провизжала девушка. — Пока не объясните…

— Пожалуйста, послушай нас, здесь опасно, — вторил я. — Давай уйдем, и мы ответим на все вопро…

— Не пойду! Не пойду! Говорите сейчас! — надрывалась девушка, отступая назад шаг за шагом.

Прямо под светофором пробежал охранник.

— Прячься за машиной! Не двигайся, в рот тебя полоскать! — прошипела Инга и подняла ружьё.

Охранник двигался перебежками, иногда останавливался и будто принюхивался.

— Кто там бегает? Кто это там бегает? — испуганно повторяла незнакомка, удаляясь от нас.

Охранник выпрямился, легко запрыгнул на багажник ближайшего седана и побежал в сторону девушки прямо по крышам автомобилей. Ново-отражённая кричала от ужаса.

Инга выстрелила в нападавшего — промах! Я выстрелил следом. Какие же эти твари ловкие!

Охранник сбил девушку с ног и начал бешено лупить руками. Крик нечастной утонул в хрусте костей. Мы оказались рядом через считанные секунды, но мы опоздали.

Новый выстрел Инги — уже более меткий — отбросил охранника на добрый десяток метров. Она коротко взглянула на изувеченную девушку и направилась к уроду, чтобы достать батарейку. Я остановился над жертвой охранника.

Девушка лежала в огромной луже крови. Лицо — изуродовано до неузнаваемости, на теле — ни одной целой кости. Прямо сейчас жизнь покидала её, но пальцы руки ещё коротко вздрагивали. Нагнулся к ней и сжал её запястье. Бедная…

— Чего любуешься, — похлопала по спине Инга, размазывая по куртке вязкую кровь охранника. — Она — всё. Надо уходить, пока не подтянулись другие.

Оторвался от страшного зрелища и потянул Ингу прочь.

— Мог быть на месте этой девчонки, — проговорил на ходу.

— Все могли, — философски бросила Инга. — Все попадают сюда без специальной подготовки, без бронежилета и без АК-47. Но кто-то выживает, а кто-то — нет, вот и вся разница, понимаешь?

Той бестолковой ночью мы долго бродили по ночным дворикам. Обходили изувеченные качели и переломанные пополам скамейки, обтекали ржавые металлические гаражи, изрисованные словами из трех букв (Гуф, рэп и ещё одним), любовались причудливыми скульптурами из шин и пластиковых бутылок.

Антона и Пряника на прежнем месте не встретили, а потому по директиве какой-то там плавно двинулись в сторону базы.

— Ты видел, в чём она была одета? — задумчиво спросила Инга.

— Как-то не обратил внимания, — признался я. — А что там необычного?

— Под шубкой из овчины — топик, короткая юбка. И платформы высоченные. Она что, из девяностых?

— В двадцатых это опять модно, — констатировал я.

— Двадцатых? Вы все приходите уже из двадцатых? Да уж, — Инга нахмурилась. — Если мы пройдем через Настоящее Зеркало, я бы хотела вернуться в нулевые.

— В две тысячи седьмой? — улыбнулся я.

— Да! — вполне серьёзно ответила Инга. — Да, да, отличный вариант. Легкость мыслей и легкость действий, музыка, фотки смешные с верхнего ракурса, музыка, глупые привязанности и настоящая дружба, кеды огромные, тоннели огромные, музыка, творчество, вписки, концерты. И музыка! И правда хочу вернуться в две тысячи седьмой.

— Мы уже в некотором роде в нём застряли… Только это другой две тысячи седьмой.

— Мы выберемся, Лёх, обязательно выберемся, — уверенно произнесла красноглазка. — Я чувствую это, как чувствовала Отражение из реального мира. Признайся, у тебя ведь тоже так было?

— Не вполне тебя понял, — признался, поглядев на девушку.

— Встречал что-то необъяснимое? Ну, чтобы прям вообще непонятное.

— Сначала не купил доллары по тридцать рублей. Потом не купил биткоины по сто долларов. Это реально не объяснить… — вздохнул.

— Я о другом, — с досадой прервала Инга. — Я видела какие-то намёки, что реальность не однослойна. Неужели с тобой ни разу не случалось чего-то странного? Ну, знаешь, того, что ты не можешь вот так просто объяснить. И сознательно не пытаешься глубже в этом разобраться — из страха, что новое знание покосит и завалит твоё привычное восприятие мира.

Перед глазами поднялась картинка, рассыпающаяся на атомы слов и ощущений. Это было слишком давно. Уже не помнил детали и диалоги — помнил только впечатление. Мы с Жанной сидели на крыше шестнадцатиэтажки. Шестнадцать этажей под нами были уделаны жильцами, сама крыша была уделана голубями, но эти обстоятельства не мешали ощущать счастье. Перед нами поднималась громадная апельсиново-оранжевая луна. Наверное, синоптики или астрономы дали бы точное название такого явления, описали бы его причины. Но нам все это было абсолютно неважно. Главное, что луна была громадная и оранжевая, и мы чувствовали себя жителями другой планеты. Коротко рассказал об этом Инге.

— Поздравляю, ты видел кровавую луну. Это обычное лунное затмение, — зевнула Инга. — Я спрашивала о вещах совсем другого порядка…

— Тогда приведи пример, — заметил я.

Инга тяжело вздохнула.

— Хорошо. Лет в двенадцать я ночевала у бабушки на даче…

Последовало несколько секунд томительного молчания, и я решил разбавить беседу:

— Любила оставаться у бабушки?

— Ненавидела. Там просто тюрьма. Отец отправлял меня к своей старухе всякий раз, когда уходил в запой дольше, чем на неделю. Читай — часто…

— Так вот, ты ночевала… — поспешил вернуть беседу в исходное русло.

— Да, и в темноте пошла в сад. Ну, по делам. И вот иду я, иду, и слышу — смеётся кто-то. Ребенок. Девочка. Лет, может, шести. В тот момент передумала делать свои дела, побежала обратно в дом, закуталась в одеяло. До рассвета терпела.

— Быть может, гостил кто-то у соседей, — сказал я, и Инга энергично помотала головой. — Телевизор кто-то включил, — Инга затрясла головой ещё сильней. — Радио из проезжающей машины…

— Не было там никого совершенно, Лёш, — Инга остановилась. — Дыра это была глухая. Ни соседей, ни прохожих, ни машин. Одна я там была. То есть, видимо, как раз не одна…

— И как ты себе это объяснила? Понимаю, что ясного ответа у тебя нет, но гипотезы ведь есть?

— Есть, — охотно кивнула Инга. — Точнее, появились, когда попала в Отражение и узнала силу Осколков. Со мной общался другой мир. Только тогда не знала, как интерпретировать его сообщения. Вот у Игоря был Осколок в виде советской лава-лампы. Помню, он нашел генератор, врубил эту лампу в розетку. Там начали появляться сосульки из воска. И Карма позвякивает вокруг, кожей чувствуешь: Осколок работает, выходит на контакт. Но вот что именно он тебе сообщает — хрен его знает! Игорь смотрел-смотрел на эти фигуры, матерился-матерился, да и выменял этот Осколок у Хока на пару пачек сигарет.

Представил недовольное лицо Игоря и невольно улыбнулся.

— Так вот, с тобой случалось такое? — повторила вопрос Инга.

На несколько секунд прикрыл глаза. Было одно событие, которое вызывало схожие ощущения.

Тем вечером я тёрся на остановке, ожидая девятый автобус, и перелистывал трек за треком в плеере. Да, плеер был отдельным устройством с маленьким синим дисплеем и круглым джойстиком. Давно это было, короче говоря.

С астматическим выдохом остановился автобус. Двери открылись прямо передо мной. Со ступенек спустился мужик и задел меня плечом. Рявкнул что-то ему вслед и нырнул в салон. Приземлился у окна, прислонил голову к стеклу, прикрыл глаза. Автобус тронулся. Прослушал несколько треков, и вдруг пассажир, сидевший через проход, махнул мне рукой.

— Ты недавно? — услышал я, когда снял наушники.

— Что — недавно?.. — поднял брови.

— Ездишь на нулевом автобусе, — расплылся в мягкой улыбке пассажир.

Посмотрел на табличку на боковом стекле. Вместо девятки там светился ноль.

Стало не по себе. Забарабанил в стекло водителю. Он внимательно посмотрел на меня, слегка улыбнулся и покачал головой. Наконец, остановил автобус и открыл дверь. Выскочил из салона, проводил глазами удаляющийся силуэт транспорта и перевел дух. И тут понял, что нахожусь ровно на той же остановке, с которой заходил в автобус минут двадцать назад.

— Отлично! И какие у тебя гипотезы? — с любопытством спросила Инга, когда поведал эту историю.

— Это мог быть автобус, который развозит по домам сотрудников какой-то организации. Поэтому он не идёт по последовательному маршруту, а колесит туда-сюда…

Инга закатила глаза.

— Честно говоря, сам не верю в это, — признался я. — Там что-то было не так, какое-то искажение действительности.

— И мы сейчас в подобном искажении, — вздохнула Инга.

Когда пришли на базу, выяснилось, что Антон и Пряник давно уже спят. Решил последовать их примеру и, коротко простившись с Ингой, завалился на кровать. Уснуть долго не получалось, но усталость взяла своё.

Приснилось, что иду по коридору незнакомого дома. Мимо плывут причудливые узоры винтажных обоев и объемные выступы деревянных дверей. Слышу далёкий неразборчивый голос, стараюсь найти его источник. Открываю дверь одной из комнат. На массивной кровати в центре комнаты кто-то лежит. Приближаюсь — и отшатываюсь. Это растерзанная охранником девушка. Кровать залита её кровью.

— Лёша, — шепчут её губы…

— Лёша, — позвал кто-то уже в реальности. — Лёша!

Я выпрыгнул из сна, огляделся. Рядом сидела Марина.

— Хотела тебя предупредить. Прямо сейчас происходит что-то серьёзное, что-то ужасное. Тебе надо уходить…

— Подожди… Ты о чём? — попытался собраться я.

— Ты должен спастись…

— Мы должны спастись. У меня есть план. Помнишь место, где наш мостоукладчик облаяла собака? Вот там есть мото-салон. Мы возьмём мотоцикл. Я придумал, как перетащить его через новую траншею…

Марина не слушала. Она взяла меня за руку и выпалила:

— Я взяла с тебя обещание, чтобы ты меня защищал. Так вот, теперь ты свободен от этого обещания. Спасай себя!

Оторопел от таких заявлений.

— Ты решила выяснить отношения? Именно сейчас, ночью? «Останемся друзьями», «дело не в тебе», вот это вот всё?

— Лёша, просто спасибо, спасибо тебе, — сбивчиво говорила Марина. — С тобой я провела лучшие минуты за все месяцы в Отражении, — она отпустила мою руку, встала с кровати и поспешила к выходу.

Открыл рот, чтобы задать семьдесят тысяч вопросов, но услышал из окна чей-то крик:

— Девяносто девятая!

Марина ловко прошмыгнула в дверь. Хотел броситься за ней, но замер, как вкопанный. С улицы шел странный звук. Громкий, раскатистый, почти неприличный в стерильной тишине ночи. Др-р-р. Где-то работал мощный мотор.

Вскочил с кровати и выглянул в окно. На горизонте светилась вереница панелек. Др-р-р. Заведённый двигатель собирал по подворотням охранников и манил их за собой.

Выбежал на улицу, натягивая спецовку. Чуть не растянулся на асфальте — подморозило. База копошилась, как развороченный палкой муравейник. Из стороны в сторону сновали ребята с оружием. «Все к забору, к забору! Берите стволы. Девяносто девятая».

На глаза попался «Кайен» со спасенным Осколком. Прыгнул в салон, завёл, подёргал разъем с отстающим кабелем на магнитоле. Она засветилась приветственным сообщением. «Ну привет», — сказал вслух, когда провалился в раздел с навигацией. Вся карта севернее нашей базы дёргалась и шевелилась. Десятки, сотни активных точек заполняли ближайшие улицы. Они приближались.

Др-р-р — ревел мотор.

Забрался на леса, приставленные к бетонному ограждению. Город выглядел так, как в нормальном мире: горели фонари уличного освещения, светились многочисленные окна. Восторга от такого оживления не ощущалось.

Все леса усыпали наши стрелки. Несколько человек карабкались на вышку.

— Девяносто девятая! — заорал кто-то под самым ухом.

Девяносто девятая директива включала в себя внушительный список чрезвычайных мер, и одной из них была отмена ночного режима тишины. Противник уже знает о нашем расположении. К чему прятаться? Нужно либо остановить его, используя любые средства, либо (это уже сотая директива) — отступить.

На дороге, ведущей к нашим воротам, наконец показался источник звука — огромный бульдозер. Кабина его была обшита листами металла. Для обзора машиниста оставили бойницу.

Все пространство за бульдозером заполняла живая шевелящаяся масса. Неровные шеренги охранников вышагивали за тяжелой машиной, как крысы за флейтистом. Казалось, им очень интересно, куда именно она движется.

Она двигалась прямиком к нашим воротам.

— Огонь, — скомандовал Артём с вышки.