Отражение: другой 2007

Глава 16

Снова приснилось, как я у себя дома насыпаю корм Трикотажу. Кот наклонился над миской, потоптался на месте, а потом резко повернулся ко мне. Оказалось, что морда абсолютно гладкая — нет на ней ни глаз, ни носа, ни рта.

Вылез из машины, потоптался вокруг неё.

— Эй, ты чего там? — послышался громкий шепот сверху. Сегодня на вышке дежурил Костя.

— Не спится, — ответил я.

— Поднимайся, что ли.

Стараясь не греметь ступенями, забрался наверх. Саму башню нельзя было назвать высокой, но из-за особенностей расположения вид с неё открывался отменный. Большой город спал. То на одном, то на другом конце загорались и потухали огни. Там перемещались призраки, лишенные лиц и способности договариваться.

— Послушай, вот сидишь ты наверху, и видишь, как к воротам идёт охранник. И что делать? Стрелять? Так ведь новых привлечёшь…

— Есть же чёткие директивы на этот счёт. Ты ещё не выучил? — слегка пристыдил Костя. — Если охр подошел к воротам — не трогаем. Лезет через ворота — стреляем. Идут новые? Пока можем отбиться — отбиваемся, это исходит из директивы девяносто девять. Видим, что сюда прется толпа — включаем директиву сто: бросаем всё нахрен и лезем под землю. В том здании, — Костя указал рукой на заводскую поликлинику, — убежище. Там можно переждать любую угрозу. По крайней мере, до утра.

— И что, применялась когда-нибудь эта директива?

— Не применялась. Но положение наше таково, что она может понадобиться в любую минуту.

Мы надолго замолчали. Хотел было предложить Косте сигарету. Тут же сообразил, что более удачной цели для снайпера, чем огонек в темноте, и не придумать.

— Слушай, Кость, ты здорово меня поддерживаешь… Ребята тут хищные, без тебя было бы туго, — начал я.

— Здесь все не то, чем кажется, — прервал Костя.

Вдруг ветер донес далекие звуки выстрелов, которые эхом разносились над улицами.

— Наши, — одобрительно кивнул Костя. — Сегодня с ребятами Инга. Значит, придут с батарейками.

Выстрелы затихли.

— Кость, а ты веришь в Настоящее Зеркало? И вот это всё?

— Если бы не верил — я бы тут не сидел, — отчеканил Костя. — У Артёма действительно есть уникальный дар. Главное — дожить до момента, когда он сможет его применить.

В разговорах прошел добрый час. А потом мы увидели, что по дороге приближаются трое. Даже в темноте безошибочно опознал среди них Ингу. Но почему трое? Где четвертый?

— Мы заметили пару охров у подъезда. Подошли поближе, атаковали, — рассказывала Инга Артёму, который встречал группу у ворот. — И тут из подъезда вылетает штук тридцать. Мы попытались убежать и разделились на две группы. Братик был со мной. Вроде оторвались, остановились отдышаться через квартал. Тут на Братика сверху ка-а-ак прыгнет!..

Артём молча слушал и кивал.

Итак, нас стало меньше.

Спустя минут сорок я лежал на разложенном сиденье «Кайена» и вспоминал, как сегодня днем Садко пытался разговорить Братика. Мысли прервал мобильник. Тири-тири, тири-тири, тири-тири-ринь.

— Привет! — послышался в трубке знакомый голос.

— Жанна… А ты Жанна? Ты вообще есть? Или ты в моей голове?

— Ты хочешь, чтобы я ответила словами Дамблдора из той тупой сцены на белом вокзале?

Засмеялся. «Конечно у тебя в голове, Гарри. Но почему это не может быть правдой?» — пересматривая фильм, мы с Жанной всегда воспроизводили эту фразу максимально серьезным тоном, а потом хихикали.

— И все же. Ты в Отражении или в реальном мире?

— Какое это имеет значение?

— Если ты в реальном мире, то могла бы покормить кота Трикотажа.

— Извини, вот этого никак не сделаю.

— Тогда я сам покормлю. Завтра — ну, то есть сегодня — собираюсь покинуть Отражение.

Утром остановился около заводской доски почёта, стоявшей между парой облезлых ёлок. Здесь появился плакат, сообщающий о гибели Братика. Оказывается, Братика звали Сашей. Ниже его полного имени шёл невразумительный текст о движении к Настоящему Зеркалу.

Аккуратно отогнул заворачивающийся уголок плаката и увидел, что под ним были наклеены десятки похожих листков. Знакомиться с историей базы, впрочем, уже не хотелось. Все мысли были сосредоточены вокруг возможности её покинуть. Для начала требовалось отыскать Ингу.

Она сидела на металлической конструкции, нависающей над дорогой, и с легкомысленным видом болтала ногами. Меньше всего Инга походила на человека, на глазах которого несколько часов назад порвали на куски товарища.

— Есть минутка для важного вопроса? — спросил я.

— Если только для очень важного, — ответили сверху.

— Скажи, а что в других городах?

— В каком смысле — что? — настороженно уточнила Инга.

— Там тоже Отражение? Тоже пустые улицы и автомобили, расставленные под линеечку?

— Линеечка у тебя в штанах! — заявила Инга. — В радиусе сотни километров — деревеньки, дачи, фермы. Это гиблые места, без особой необходимости стараемся туда не ходить. Ну а дальше обычно никто не удаляется.

— Я правильно понимаю: вы много лет сидите в одном городе, стреляете друг в друга на поражение — и даже не представляете, что происходит за полторы сотни километров?

— Ну, правильно, — нехотя признала Инга.

— А если там обычная жизнь? Если попытка уехать — это и есть переход в Настоящее Зеркало?

— Лёха-а-а, — протянула Инга, — большего бреда ни разу не слышала. Я бы не рекомендовала тебе делать такие попытки.

— А я проигнорирую твои рекомендации, — развернулся и направился на «свою» парковку.

— Ну-ка стой! — Инга засуетилась и начала слезать со своей жердочки.

Прыгнул в «Порше», активировал зажигание. А топлива-то маловато… Вот у «ГАЗели» полный бак. Но отправляться на ней в большое путешествие совсем не хочется. Остался транспорт Марины… Надеюсь, не обидится, что я его позаимствую. Пересел в «Матиз» службы доставки.

Пассажирская дверь резко распахнулась. Несколько растрёпанная Инга дунула себе на лоб, чтобы смахнуть непослушную чёрную прядку. Предположил, что сейчас услышу номера директив и призывы к дисциплине, схлопочу запрет на выезд или же ночку в карцере (ведь здесь наверняка есть карцер). Вместо этого Инга приземлилась на сиденье и бросила назад ружьё и рюкзак.

— Составлю компанию, чтобы тебе не было скучно.

Это было настолько неожиданно, что я не нашел подходящего ответа.

— План таков, и он не обсуждается, — отчеканила Инга, пока выезжал с парковки. — Едем в соседний город. Оцениваем, что там происходит — и сразу же разворачиваемся. До заката должны быть на базе, понял?

— Вполне, — поглядел на Ингу, посмаковал на губах вопросы, но так и не задал.

— Чего смотришь? Конечно же, это не по правилам. Просто вдруг вспомнила, что сама тут составляю правила.

— По согласованию с Артёмом, да? — кольнул я.

Инга прошипела что-то невнятное. Директивы, возможно, и правда составлялись ей, а утверждались все-таки шпалой.

— Что у тебя там в рюкзаке? Выглядит внушительно, — сменил тему.

— Оружие, аптечка, фонарь, верёвка, перекус, пачка твоей никотиновой валюты… — начала перечислять Инга.

— Пахнет большим приключением.

Мы выехали за ворота и двинулись в сторону окружной. «Матиз» мчался по пустым улицам, поднимал брызги из луж и разбрасывал в стороны цветные листья. Внутри машинки с отсутствующей шумоизоляцией скорость ощущалась выше, чем была на самом деле. Стрелка спидометра держалась примерно на восьмидесяти. Но фонарные столбы по сторонам мелькали так быстро, будто мы скоро взлетим.

— А у меня вот музыка есть, — Инга вытащила флэшку, выполненную в форме рожка мороженого, скинула колпачок и вставила в магнитолу. В слабеньких колонках захрипела гитара.

«Летели к черту облака с большой скоростью…»

— Инга, послушай, а почему ты слушаешь музыку из две тысячи седьмого? Понимаю, что мы находимся в месте, где на плакатах рекламируют кнопочные телефоны… Но ведь прошло так много лет.

— Во-первых, мне нравится эта музыка, — Инга откинула голову назад с кошачьей грацией. — Во-вторых — тут вообще нет современной для тебя музыки, откуда она нахрен возьмется? Ты что, взял с собой плеер? Вот эту коллекцию на флэшке и так собирала с нескольких компов, найденных в чьих-то квартирах. Каждый комп ещё надо было притащить на базу и включить от генератора… Так что изволь слушать! Сейчас играет…

— Знаю, — прервал я и в подтверждение подпел музыканту: — В надгробных надписях так мало спорного…

— Не жаль реального, жаль — иллюзорного, — продолжила Инга и улыбнулась. — Слушай, когда треки закончатся, будем петь сами.

Мы миновали район моего детства, и я не оставил Ингу без занимательных историй школьного времени.

— Вот тут встретился абсолютно голый мужик. Не знаю, что он там употребил, но он ходил по проезжей части и стучал в окна автомобилей. А вон там ко мне и моему друг пристал малолетний уголовник, которому срочно требовалось позвонить. Мой телефон он так и не отобрал, зато огрел меня костылем. Ты знаешь, у него такое лицо одухотворенное было, как у охранника…

Не уверен, что эти истории были Инге интересны, но она чувствовала мой энтузиазм, не прерывала и даже старалась улыбаться.

— Ты на недавнем рейде так мощно прокачался? — прервала очередную байку Инга. — Вижу, что глаза у тебя заметно покраснели.

— Ты ведь наверняка уже знаешь подробности, — ответил, вспомнив о шпионском задании Маши.

— Слышала, что вы там встретили черныша из морячков. Но не знала, что убрал его именно ты. Уже нашел, какие способности открылись?

— Пока нет, не было шанса.

— У Осколка спроси, — посоветовала Инга, и я понял, что она знает вообще всё о моем последнем рейде.

— А почему он морячок-то? Тельняшки на нем не заметил, — переключил тему, чтобы не последовало расспросов об Осколке. Очень уж запомнился совет Кости.

— Все просто. У главаря кличка — Морской. Лучше бы назвался Голубой, право слово.

— Что у них за группировка-то?

— О, вот именно, что группировка — ты правильное слово употребил, — Инга облокотила голову о стекло, но «Матиз» задрожал на неровной дороге, и она отстранилась. — Морской сколотил банду в лучших традициях криминальных сериалов — с чёткой иерархией и прозрачным, скажем так, карьерным ростом. У них был большой запас сигарет — а значит, он мог конвертироваться в большой запас оружия.

— То есть это серьёзные ребята?

— С одной стороны, самые опасные из чернышей. С другой — это клоуны, которые ходят по Винзаводу с серьезными минами, косплеят братков из 90-х и что-то там задвигают про лидерство в Отражении.

«Матиз» проехал мимо пустого поста ГИБДД. Вместо городских пейзажей за окнами поплыли лесополосы, разрываемые дачным кооперативами и деревеньками.

— И где тут начинаются гиблые места, о которых ты говорила? — проговорил, внимательно рассматривая вычурный замок какого-то местного барона.

— А они уже начались. Ты присмотрись.

Немного снизил скорость и постарался понять, о чем говорит Инга. За окном замелькали маленькие запыленные домики, неухоженные заросшие огородики (стремление охранников к перфекционизму сюда явно не дотягивалось).

Увидел, как за один из домов прошмыгнула чёрная тень. Заняло это долю секунды. Не был вполне уверен, что все это не померещилось. Но то, что отпечаталось в голове, ужаснуло. Бесформенная фигура опиралась на шесть лап, а высоту её можно было оценить метра в два.

— Хотел предложить остановиться, размять ноги, но почему-то расхотелось, — сообщил я.

— То-то же! — улыбнулась Инга и невозмутимо продолжила подпевать магнитоле.

Трасса, по которой мы двигались, в реальности всегда была загружена. Лишь однажды видел её столь же пустой — когда ехал тут в четыре утра. Казалось, что и сейчас тоже четыре утра. Но я не мог не думать о приближении заката, и потому очень спешил.

«Кочегарить» — такое слово употреблял Евгеньич, когда речь шла о движении во всю дурь. Кочегарил, как мог. На спидометре время от времени появлялись безумные для «Матиза» 150 км/ч. Стрелка уровня топлива прямо на глазах спускалась вниз.

Дачи остались позади, и по сторонам от дороги поплыли неухоженные поля. Возникало ощущение, что вместо пшеницы и подсолнечника тут сеяли борщевик.

Дорога двинулась в небольшой подъём. «Матиз» забрался на его вершину. Тут во весь голос заорал нечто многоуровнево-матерное. Прямо перед нами (и слева, и справа, насколько хватало глаз) зияла широченная траншея чудовищной глубины. «Матиз» мчался в бездну.