Отморозок 5

Глава 7

Сижу на подоконнике и жадно читаю письмо от Вики. В армии, оказавшись в узком кругу сослуживцев, когда все новости ограничиваются тем, что происходит в части, любая информация «с той стороны» ценится просто на вес золота. Она возвращает тебя домой, к тем, кто тебе дорог, и напоминает, что там за забором воинской части есть совсем другая жизнь. Вика мне пишет о сданной на отлично сессии, о тренировках по карате, она с Борисом и Славиком продолжает заниматься в прежней секции, не забывая, впрочем, и моих уроков. Пишет о наших общих знакомых. Кстати, Ваньку тоже уже призвали, только, в отличии от меня, его забрили в погранцы. Неплохо. Погранцы в армии видят себя особняком, эти войска курируются КГБ, и как говорят сами програничники — они щит родины, а все остальные рода войск — это шурупы вкрученные в него. Еще Вика пишет о летней Москве, уже одевшейся в зеленый наряд, о прочитанных ею книгах, о просмотренных спектаклях и о прочих милых сердцу мелочах такой далекой гражданской жизни. Мелочи, о которых начинаешь по-настоящему задумываться только тогда, когда их лишаешься. Мне иногда кажется, что этой гражданской жизни никогда и не было, и она мне только приснилась, хотя с момента призыва, всего-то и прошло чуть более двух месяцев, как будто я родился и прожил всю свою жизнь в этом забытом богом месте, среди собранных здесь со всей страны нескольких сотен восемнадцатилетних пацанов.

Если реально задуматься, то как же это здорово, выйти из дома и просто пойти туда, куда тебе самому хочется, никому не докладываясь, и не выискивая постоянно настороженным взглядом сержанта, или офицера, которых тебе, как младшему по званию, надо строго по уставу поприветствовать первым. Как классно просто поваляться на диване с книжкой в руках, погрузившись в приключения выдуманных авторами героев, а не идти в осточертевший наряд по кухне или маршировать на плац. Как здорово поесть нормальной домашней еды, а не той бурды, которой нас здесь кормят. И самое главное, как это здорово побыть одному. Посидеть в тишине, заглянуть внутрь себя, когда тебе никто не мешает, и никто тебя не дергает.

Здесь, в учебке, почти невозможно остаться одному. Ты всегда находишься на глазах у множества людей. Вокруг тебя всегда кто-то есть: в казарме, или в столовой, на плацу или в спортгородке, даже когда ты сидишь на очке в туалете, у тебя обязательно будет сосед и не один. По дороге из точки А в точку Б ты будешь идти не один, а обязательно с кем-нибудь из своего взвода. Тут по одиночке никто не ходит, за исключением очень редких случаев. Только ночью, лежа в своей койке, рядом со спящими сослуживцами, ты можешь остаться наедине, и то — только со своими мыслями.

Я стараюсь здесь каждое утро просыпаться пораньше, и пока все спят, час-полтора посвящать работе с энергетикой по методикам даоса Сергея. Со времени встречи с ним, я добился некоторых успехов. Контроль и удержание потока ци по меридианам получается уже намного лучше, гораздо дольше удается удержать концентрацию, пока не происходит срыв. Практикуя даосскую йогу, не стоит ждать быстрых результатов. Для получения значимых изменений, нужны годы регулярной практики. Тот сильный толчок, который я получил прошлым летом от Сергея, запустил некоторые процессы в моем теле, и показал, как это должно быть при самостоятельных занятиях. Он тогда мне очень помог, на практике показав и объяснив то, о чем я раньше только читал, не понимая сути прочитанного. Надеюсь, что когда-нибудь мы с ним встретимся снова. У меня накопилось очень много вопросов к Учителю.

Тогда, прошлым летом, у меня было слишком мало опыта, чтобы задать нужные вопросы. Ведь для того чтобы задать правильный вопрос, нужно пройти по пути достаточно далеко, чтобы знать о чем спрашивать. В любом деле самое важное, это маленькие детали, известные только посвященным. Именно знание деталей выполнения тех или иных действий, отличают новичка от опытного практика. Без помощи опытного Учителя, можно всю жизнь проблуждать в темноте, не подозревая, что выход был совсем рядом. Но чтобы Учитель обратил на тебя свое внимание нужно созреть. Если ты не готов к восприятию учения, ты даже не сможешь понять, что Учитель уже появился, и тогда он просто пройдет мимо.

Важно суметь отличить, настоящего Учителя от многочисленный шарлатанов, и просто нечистоплотных людей. Некоторые из них действительно могут обладать паранормальными способностями и даже творить «чудеса» на глазах у восторженных почитателей. Они именуют себя учителями, сифу или гуру, часто говорят вроде бы правильные вещи, но на деле, желают подчинить и развести тебя, чтобы удовлетворить свои потребности в поклонении, власти или просто в твоих финансах. Пример Талгата Нигматулина тому яркое доказательство. Настоящий наставник не наживается на своих учениках, и не удовлетворяет с их помощью свои личные амбиции. Слепое и бездумное поклонение учителю — это зло. Всегда нужно сохранять критическое мышление, чтобы суметь распознать попытки поработить волю, используя твой интерес к эзотерике.

Мне еще сильно не хватает знаний, до многого приходится доходить самому, путем проб и ошибок, но самое главное, что я вижу практический результат от подобных занятий, и это очень вдохновляет. Восстановление после интенсивных физических нагрузок мне теперь дается намного легче. Головные боли, которые преследовали меня после удара монтировкой по голове уже давно ушли. Мелкие травмы, полученные во время тренировок, залечиваются гораздо быстрее, если я окутываю больное место энергией и представляю, как запускаются защитные силы организма. Чем дольше я держу травмированное место в своеобразном золотом коконе из ци, пропитывая его своей энергетикой, тем лучше идет процесс заживления. Пока точно не понимаю, как все это работает, и спросить не у кого, но я пробую, экспериментирую с разными потоками, внушаю себе, что запускаю защитные механизмы тела, и это реально помогает.

То что мои способности к самолечению вышли на новый уровень я заметил после того как смог сравнительно быстро залечить травмы полученные в драке сержантами. Повреждения слизистой во рту, ссадины на лице, руках, гематомы по всему телу и сильный ушиб ребер — стали результатом той схватки. Ночью, сразу после драки, я потратил несколько часов на работу с самыми проблемными местами.

Тогда сильнее всего у меня болели ребра слева. Туда прилетело несколько ударов тяжелыми кирзачами и при каждом вдохе у меня ощутимо покалывало в боку, а при неловких движениях, бок просто пронзало как молнией. Обратившись внутренним взором к месту, где кололо больше всего, я словно увидел там ярко красное пятно, состоящее из множества маленьких точек. Возможно это было самовнушение, а может быть, я действительно так вижу повреждения своего тела. Визуализировав больное место, я решил уделить ему особое внимание.

Расслабившись и успокоив дыхание, прогнал несколько раз поток ци по малому небесному кругу. Потом стал собирать теплый комок золотистого света в нижнем даньтяне, втягивая его с каждым вдохом через верхний даньтян, расположенный между точками байхуэй, находящейся на макушке головы и точкой иньтан расположенной между бровями. Максимально уплотнив этот комок, до ощущения сильной пульсации внизу живота, я пустил поток из пульсирующего комка к больному месту, представляя себе, как этот поток размывает и растворяет красное пятно на больном месте, представляя, как золотистый свет впитывается в кости ребер, замещая собой красноту. Через некоторое время, почувствовал, как пульсация переместилась из даньтяня к больному месту. Тянущая боль начала постепенно уходить, а вместо нее в этом месте начало разливаться приятное тепло. Работая с дыханием, я все гнал поток из нижнего даньтяня к ребрам, чувствуя как больное место нагревается и пульсирует все сильнее и сильнее. Не знаю, сколько точно времени я потратил на лечение, но в какой-то момент, почувствовал, что уже достаточно. Тогда я занялся лицом, точно так же омывая его золотистым потоком энергии ци, вымывая красные точки, густо покрывавшие мысленную проекцию тела.

После всех этих процедур, мою пострадавшую физиономию к утру не разнесло до неузнаваемости, как это могло бы случиться после стольких пропущенных ударов. Ссадины и гематомы никуда не делись, но они были гораздо меньшими, чем должны были быть в подобных случаях. Уж я то знаю, как это бывает, подобного опыта у меня в обеих жизнях было предостаточно. Потом еще несколько ночей я продолжал окутывать облаком ци места повреждений, вымывая оттуда красный туман, который, накапливался за время между сеансами самолечения.

Самолечение на самом деле мне помогло и эту помощь уже нельзя было списать на обычное самовнушение. Парни из нашего взвода очень удивлялись, видя, как у меня быстро прошли последствия ночной драки в умывалке. Кто-то даже пошутил, что на мне заживает все как на собаке. Только так раньше не было. Я помню, что до начала занятий даосской йогой, подобные повреждения заживали у меня раза в два, а то и в три дольше. Подобные положительные изменения стимулируют меня продолжать усердно заниматься энергетикой и медитациями. В прошлой жизни, эта часть работы над собой, к сожалению, почти прошла мимо, и теперь я стараюсь нагнать упущенное, познавая еще одну грань возможностей своего тела.

Между тем, мы, вчерашние «запахи», дав присягу, уже перешли в разряд «духов» и это стало нашим первым шагом по армейской карьерной лестнице. Сама присяга мне ничем особым не запомнилась, тем более, что для меня она уже была второй, первую-то я давал России, но это как будто уже было не со мной.

Та прошлая жизнь Сергея Королева, постепенно становится для меня все более зыбкой и туманной, как будто я не прожил ее сам, а прочитал об этом увлекательную толстенную книгу. Даже как то странно, теперь я больше ассоциирую себя именно с Юрой Костылевым — восемнадцатилетним парнем, со всеми присущими этому возрасту достоинствами и недостатками, а не с пятидесятичетырехлетним пожившим мужчиной. Впрочем, молодость это тот недостаток, который быстро проходи, не успеешь оглянуться и тебе снова полтиник. Так что, буду наслаждаться каждым днем так неожиданно подаренной мне юности. А то, что она ближайшие два года пройдет в сапогах, это не страшно, а даже по-своему интересно. Получить новый опыт, которого я в своей прошлой жизни не получил, и попробовать не просто выживать, а еще и развиваться в сложных условиях, это ли не достойный вызов для человека решившего идти по пути саморазвития.

Как я уже говорил, на церемонии принятии присяги все прошло вполне обыденно. Мы по очереди строевым шагом выходили к столу, за которым стояли наш запмполит, ротный и взводный, брали текст присяги, и держа одну руку на автомате, а другой придерживая перед собой красный альбом, зачитывали его вслух. Единственным интересным моментом, этой церемонии, которого ожидали все без исключения, было выступление Бердымухамедова Рамиля — парня призвавшегося из Таджикистана. Он был из какого то далекого кишлака, по русски разговаривал очень плохо и втолковать ему что то стоило больших трудов. Сколько с ним не бился наш «замок» он так и не смог вдолбить в него приемы строевого шага.

В строю несчастный Бердымухамедов постоянно сбивался с ноги, а повороты в движении были для него вообще чем-то запредельным. Не помогало ничего ни внеочередные наряды лично для него, ни коллективные наказания, когда из-за ошибок Бердымухамедова весь взвод десятки раз повторял осточертевшие повороты в движении. Пацаны потихоньку даже били Рамиля, но он только еще больше тупил, во время строевых занятий, потому что еще больше боялся ошибиться. В общем, получился какой-то замкнутый круг.

Поняв, что с Бердымухамедовым, хоть ты ему кол на голове теши, все равно ничего не сделаешь, Козлов, по совету своего приятеля сержанта Мансурова решил попробовать одну хитрую штуку. Для того, чтобы Бердымухамедову не пришлось исполнять сложные повороты в движении, нас выстроили так, чтобы Рамиль оказался точно напротив стола, чтобы когда придет время выходить перед строем, ему нужно было всего-то пройти вперед, взять в руки папку с текстом присяги, развернуться кругом и зачитать текст. Казалось бы, что может быть проще? Но все во взводе знали, что Рамиль, несмотря на простоту стоявшей перед ним задачи, обязательно накосячит. Некоторые даже заключали пари на пайку хлеба с маслом, будет или не будет у него какой-то сбой. Рамиль не обманул наших ожиданий, взяв папку с текстом присяги, он повернулся через правое плечо, при этом, чуть не уронив автомат, что вызвало сдавленные ругательства нашего сержанта и смешки в строю. От испуга, он, читая текст присяги, постоянно сбивался, а его и так достаточно сильный акцент, стал вообще чудовищным.

Это маленькое происшествие, изрядно повеселившее наш строй, впоследствии стоило выволочки сержанту Козлову от нашего взводного. А тот, в свою очередь, на следующий день отыгрался на всем взводе, заставив нас бежать трешку в костюмах РХБЗ и в противогазах. Удовольствие, я вам скажу, получилось ниже среднего. Мы бежали по самой жаре, загребая ногами по пыльной грунтовке, обливаясь потом и задыхаясь внутри непроницаемых прорезиненных костюмов, представляя собой со стороны, наверное, весьма жалкое и даже сюрреалистическое зрелище, похожее на картину пост ядерного апокалипсиса. Я наверное потерял с потом не менее двух кило, а Ромка Бергман, уже придя к финишу, так перегрелся что потерял сознание, хотя он за эти два месяца наших совместных тренировок очень прилично окреп и немного раздался в плечах. А вот, кстати, и он.

— Можно посмотреть?

Рома подошел ко мне и показал глазами на фотокарточку Вики лежавшую на подоконнике, которую та прислала мне в письме. На этой карточке Вика стояла на фоне входа на ВДНХ в легком синем платье, которое открывало ее длинные стройные ножки чуть выше колен. Она была просто великолепна, особенно ее узнаваемый взгляд. Девушка смотрела с фотографии как большая хищная кошка, с явным чувством собственного достоинства и немного лениво, будто оценивая, прыгнуть и оторвать тебе голову прямо сейчас, или поиграть еще немножко.

— Можно, — кивнул я.

Рома осторожно взял карточку в руки и долго рассматривал улыбающуюся девушку. Потом вздохнув, он положил ее обратно.

— Красивая! И даже какая-то опасная. Это сильно читается во взгляде. Это твоя девушка? Та самая, которая тебя провожала у военкомата?

— Да, — кивнул я — Ее Вика зовут.

— Повезло тебе, такую красавицу отхватил, — еще раз вздохнул Рома, — А у меня еще никогда не было девушки. В школе девчонки со мной мало общались. Они смотрели на других парней из нашего класса: высоких, спортивных, или остроумных и харизматичных. А я ни к тем, ни к другим не относился. Я всегда был тощим, смуглым с большим носом и оттопыренными ушами. Учился всегда хорошо, но был трусливым и слабым. В младших классах, более сильные и наглые парни, меня часто били, а потом даже и бить перестали, потому что, им просто стало не интересно. В драках с одноклассниками за школой, я просто закрывал голову руками, и падал на землю, не оказывая никакого сопротивления. В общем, благодаря всему этому, среди девочек из нашего класса я совсем не котировался, да и вообще, среди всех остальных знакомых девчонок тоже. Мне иногда даже казалось, что как меня зовут, мало кто знает. Одноклассники звали меня либо по фамилии, либо кличкой «бергамот». После школы я вообще мало с кем из них общался. Не было желания ни у них, ни у меня. Потом я работал на заводе, чтобы получить запись в трудовой, для будущего поступления. С ребятами из цеха, я тоже не сошелся. У меня было очень мало общего с ними, и они не приняли меня в свой круг. Я ведь не мог одним махом высадить стакан водки, или со знанием дела обсудить грудь нашей буфетчицы Лены, так что и там я оказался белой вороной. По вечерам, после работы, зубрил химию и биологию, и мне на улицу выходить даже не хотелось. Зачем? Чтобы слоняться одному тоскливо наблюдая за гуляющими под ручку парочками? Вот и вся моя жизнь. Может быть, армия хоть что-то во мне изменит, не хочу навсегда остаться изгоем и рохлей.

— Не поверишь Рома, до десятого класса со мной было ровно все тоже самое, — подмигнул ему я. — Меня девчонки не замечали вообще. А одноклассники называли Костылем или издевательски Штангистом, намекая этим на мою худобу и физическую слабость. А школьные и дворовые хулиганы гоняли меня точно так же как тебя. Правда, в отличии от тебя, я еще и учился не очень.

— Да ладно, — удивился Рома. — Не может такого быть.

— Точно тебе говорю. Я до десятого класса был забитым тощим подростком, до которого было дело только матери, да еще паре дворовых друзей. В классе со мной почти никто не общался, и я был почти изгоем.

— А что изменилось потом? — С любопытством спросил Бергман, глядя на меня своими черными глазами. — Как ты смог стать таким как сейчас?

Я задумался на некоторое время, а потом решил немного подбодрить и простимулировать товарища, изложив ему адаптированную версию своей жизни в этом теле. Может для него это станет еще одним стимулом.

— Наверное, все началось тогда, когда после окончания девятого класса, я поехал летом на Северный Кавказ в горы. Дядя по матери работает там начальником студенческого лагеря, и он, по просьбе мамы, согласился принять меня на все лето. И там, в горах, у меня в голове как будто что-то перещелкнуло. В один день я спросил сам себя, что могло бы заинтересовать во мне других людей, и кем я являюсь в жизни? Самое обидное, что очевидными ответами стали: ничего интересного для других во мне нет, и сам я никто в этой жизни. Это было очень отрезвляюще. Я решил изменить все в своей жизни и начать, как ни странно, с занятий физкультурой. Как то утром, встав пораньше, я отправился на пробежку. Было трудно, но я справился. На следующее утро, все тело болело так, как будто меня сильно избили, ужасно не хотелось вообще вставать с кровати, но я сделал усилие и буквально за шкирку вытащил себя из постели. И на следующий день тоже, и на следующий… За лето я сильно окреп и втянулся в новую жизнь, а когда вернулся обратно, то первого сентября меня в классе уже никто не узнал. А мне самому так понравилось новое состояние, что сразу по приезду я пошел в секцию самбо и записался на тренировки. Там тоже поначалу было тяжело, ну а потом уже пошло поехало. Так, увлекшись спортом, я стал посвящать ему все свое свободное время. Кроме того, мне внезапно стало нравиться учиться. Постепенно подтянув все предметы, я закончил десятый класс без троек. И вот, шаг за шагом, я становился другим человеком, но первым, самым правильным, шагом было решение вытащить себя за шкирку на пробежку.

— Все так просто? — Не поверил Ромка. — Ты хочешь сказать, что тебя изменила простая физкультура? Чего-то ты как-то быстро из тощего подростка превратился в широкоплечего здоровяка, блещущего не только физическими данными, но и интеллектом.

— А с чего ты взял, что это было просто? — Покачал головой я. — Самое трудное, это отнюдь не сделать первый шаг, как многие говорят. Самое трудное, не останавливаться после этого первого шага, а идти все дальше и дальше. Сделать грандиозное одиночное усилие, а потом расслабиться, гораздо легче, чем делать пусть небольшие усилия, но каждый день, заставляя себя подняться, преодолевая собственные лень, страх, боль. Закаляя свое тело, ты закаляешь и свой дух. Постепенно, это становится заметно и для окружающих. И те же самые люди, которые еще вчера не замечали тебя, начинают относиться уже совсем по-другому. Когда у человека есть сила, то в сложных ситуациях, зачастую, даже не нужно ее применять. Просто само наличие этой силы переводит его, на другую ступень, давая внутреннее чувство уверенности, заметное и другим людям. Но тут есть один момент. Обладая силой, ты должен быть готов применить ее в нужный момент, иначе обман быстро раскусят и для других, ты будешь слабаком, с накачанными мышцами, что еще обидней, чем быть просто слабаком.

— Понимаю, ты мне сейчас хочешь сказать, что внутренние изменения, которые в тебе произошли гораздо важнее внешних— кивнул Бергман.

— Да, именно так. Если тебе предстоит жестокая драка, то большие мышцы не избавят тебя от страха, и знание приемов рукопашного боя, все равно, не избавит, и даже оружие не уберет его. Бояться это нормально. Нет людей, которые не испытываю страх, ну разве что сумасшедшие какие-нибудь. Люди делятся на тех, кто, испытывая страх, делает шаг вперед, и на тех, кто отступает. Ответь себе внутри, каким ты хочешь быть, и стань таким, причем, не откладывая на завтра или через месяц, а прямо сейчас.

— Прямо сейчас? — Удивленно переспросил Роман.

— А чего откладывать? — Пожал плечами я. — Любая отсрочка, это всего лишь самообман и тоже страх. Страх принять решение и страх перед неизвестностью, что будет с тобой, если ты попытаешься жить по новому. Прими решение и дальше действуй так, как будто ты уже являешься тем, кем хочешь быть.

— А с девчонками, у тебя когда стало получаться? — Немного помявшись перевел тему Бергман. Очевидно, принимать решение прямо сейчас, ему не очень хотелось.

— В юности девочки зачастую ценят физическую силу и привлекательность, — ответил я, принимая его игру. — Они больше смотрят на мальчишек, которые обладают этими достоинствами. Потом, с возрастом, девушки уже начинают смотреть на другие качества своих избранников. Но всех девушек всегда очень привлекает уверенность мужчины в себе. Они подсознательно тянутся к сильным духом мужчинам. Девочки стали обращать на меня внимание, когда я стал другим и снаружи и внутри. Особенно внутри.

— Мне в школе в девятом и десятых классах нравилась одна девочка, — нерешительно, после небольшой паузы сказал Рома. — Ее звали Наташа, она была очень красивая и сидела через парту спереди от меня. У нее еще были длинные, ниже пояса, волосы темно каштанового цвета. Я часто тайком любовался ими, и мне очень хотелось потрогать какие они на ощупь. Я иногда представлял себе, как прикасаюсь к ее волосам и чувствую, какие они мягкие и приятные на ощупь.

— И что дальше? — Заинтересованно спросил я.

— Ничего, — пожал плечами Рома. — Я всегда очень стеснялся своей внешности, и неуклюжести. Мне казалась, что такая девушка никогда не ответит мне взаимностью. Я так и не решился ее никуда пригласить, а потом она стала встречаться с парнем из параллельного класса. Да и мои родители, честно говоря, не одобрили бы нашей дружбы. Они мне всегда говорили, что я должен буду жениться на воспитанной еврейской девушке из хорошей семьи.

— А ты сам-то чего хотел?

— А сам я больше всего хотел пойти с Наташей, держась за руки, в кино, или на ВДНХ, или в парк Горького, не важно, куда, главное, чтобы с ней рядом. — Немного подумав, сказал Бергман.

— Ром так и делай то, что хочешь ты, а не твои родители. Это же твоя жизнь, в конце концов, тебе и решать с кем дружить, и на ком жениться. Прими, наконец, решение, о том кто ты есть, и не разрывайся между двумя стульями. Хочешь плыть по течению, прими это и плыви, не пытаясь корить себя за слабость. Многие люди именно так и живут, и это не делает их чем-то хуже других. Каждому свое. А если все же хочешь научиться плыть против течения, то решайся и плыви. Твоя жизнь от этого не станет спокойней и приятней, но она точно станет гораздо интереснее. Я для себя давно понял, что важно, чтобы тебе было интересно жить, тогда все у тебя будет совершенно по другому.

— А знаешь, я тоже так думаю, — широко улыбнулся мне Бергман. — Поэтому и пошел в армию, хотя родители могли меня отмазать по здоровью. Я захотел что-то сделать сам, ведь я же мужчина, в конце концов, а не маменькин сынок. Я слышал, что в Израиле тоже все юноши и даже девушки в обязательном порядке служат в армии.

— Ну да, — согласился я, вспоминая своего знакомого Якова Штельдмана, который в 90-х уехал спасаясь от призыва в российскую армию в Израиль, а в итоге оказался в ЦАХАЛе и впоследствии даже стал офицером. Получилось так, что от чего он бежал, к тому и пришел, и это даже стало его судьбой. Хотя, наверное, служба в ЦАХАЛ все-таки отличается от службы в нашей армии.

— У нас евреев почему-то все считают слабаками и рохлями, представляя себе типичных хороших домашних мальчиков со скрипочкой, — продолжил Рома, благодарно кивнув и добавил. — Кстати, я действительно семь лет занимался в музыкальной школе по классу скрипки. Я не хочу больше быть тюфяком и домашним мальчиком со скрипочкой. Хочу так же как ты, или как Рамазан уметь постоять за себя. Чтобы не отводить взгляд, когда меня задирают и чтобы больше ни одна сволочь не смела обозвать меня жиденком.

— Если ты действительно этого хочешь, значит так все и будет. Главное не бросай усилий, делай каждый день хотя бы один маленький шажочек на пути к своей цели, и ты обязательно к ней придешь. — уверенно сказал ему я и после небольшой паузы добавил. — А скрипку не бросай, девчонки любят парней, которые не только могут работать кулаками, а еще знают толк в музыке и тем более, умеют ее извлекать из куска дерева со струнами.

Приятный солнечный летний денек, двое пожилых, но еще вполне крепких мужчин в светлых костюмах неспешно прогуливаются по дорожкам парка. Сквозь густую листву поникают лучи июньского солнца, рисуя причудливые узоры на асфальтированной дорожке. Над головой щебечут птицы, где то вдалеке слышны крики резвящейся на детской площадке малышни.

— С этим все понятно, — кивает Виктор Петрович в ответ на произнесенную собеседником фразу, и тут же переводит тему разговора — Кстати, а как там мой крестник поживает?

— Да ничего. Вроде, все в порядке у него. Присягу уже принял. В своем взводе пользуется авторитетом. Поначалу у него возникли проблемы с сержантами, но он быстро сумел их разрешить себе в плюс. — Ответил ему Валентин Степанович пожимая плечами.

— Было бы странно, если бы этот парень не смог себя нормально поставить в обычной учебке. — Хмыкнул дед Вики. — Тогда дальнейшая работа с ним не имела бы никакого смысла.

— Ты хочешь, все же, продолжить свою задумку дальше? — С сомнением спросил Степаныч. — Это может быть опасно для парня. Там в части собрались настоящие отморозки, с его характером, он обязательно столкнется с ними, и ни к чему хорошему это не приведет. Никто не знает, чем все может закончиться.

— Не попробуем, не узнаем. Мы должны знать, как он будет действовать в условиях максимального давления, и стоит ли его учить, возлагая какие-то надежды. К тому же там, будет наш человек, он остановит это, если все станет слишком опасным. А потом мы дадим поработать в части военной прокуратуре, чтобы выжечь этот гадюшник каленым железом. Ты же уже перевел туда нашего человека, чтобы он проконтролировал ситуацию?

— Да, он уже на месте. — Кивнул Валентин Степанович и спросил в свою очередь. — А почему тебе дался именно Костылев? У нас ведь есть достаточно людей, которые могут работать кулаками не хуже этого парня, а уж стреляют всяко получше. Почему бы нам не сосредоточиться на них?

— Потому что, тех кто, умеет работать кулаками и стрелять подготовить не так уж сложно. А этот парень обладает хорошими мозгами и умеет думать. Он умеет быстро принимать решения в сложной ситуации, а потом действовать жестко и эффективно. У него отличные способности к языкам, если он сумел освоить язык в обычной школе и самостоятельно, представь как он заговорит, позанимавшись с хорошими преподавателями по нашим методикам. Ну и главное, у Костылева есть способность создавать и сплачивать вокруг себя коллектив единомышленников, именно это меня и привлекает в нем больше всего. Этот парень штучный товар, как большой редкий алмаз. Если придать ему огранку, то он превратится в настоящий бриллиант.

— Тогда я тебя совсем не понимаю, — даже остановился Степаныч, и пристально посмотрел на своего собеседника. — Если ты говоришь, что это такой уникальный парень, зачем им рисковать, подставляя его под пресс? Не лучше ли его было сразу кинуть в нашу учебку под Тамбов, посмотреть как он покажет себя там, а потом, если все будет в порядке, обкатать «за речкой», по нашей обычной схеме?

— Потому что, нам нужно знать сломается он под жестким прессом или нет. Помнишь, мы с тобой гипотетически обсуждали одну интересную операцию, только у нас не было подходящего кандидата для ее исполнения. Так вот, после той стрельбы на даче Березовского, я думаю, что Юра мог бы стать первым кандидатом. Он там показал себя на высочайшем уровне, но этого, для выполнения нашей задумки явно недостаточно. Нужна еще одна проверка по другим параметрам, на умение поставить себя в изначально враждебном коллективе, и если он справится с этим испытанием, тогда мы уже и прогоним его через учебку под Тамбовом, а потом через Афган, чтобы огранить алмаз.

— А если его все же поломают? — Поинтересовался Степаныч, с сомнением качая головой.

— Значит, он нам не подходит. — Пожал плечами Виктор Петрович. — А в операции будет задействован другой кандидат, которого мы будем подбирать параллельно, среди молодых офицеров и сержантов.

— Не жалко пацана? Все же внучка твоя к нему сильно расположена. Часто пишет ему, это я точно знаю.

— И я знаю, что она ему пишет. Мы с тобой, Степаныч, не в игрушки играем, мы Родину защищаем и отстаиваем ее интересы. Не можем же мы из-за личных эмоций наше общее дело завалить. Мне этот парень тоже нравится, я вижу в нем потенциал, поэтому и хочу, чтобы он послужил нашей стране, по настоящему, как мужчина и как воин, а не как пацан машущий кулаками.

Он попал в самого ненавидимого человека в истории России. 1985 год, многие считают, что СССР в этот момент спасти уже нельзя. Но он попробует.

Новая АИ от Funt izuma https://author.today/work/388498