Отчаяние. Том 2.

Глава 7

Коммуникатор вспыхнул мягким светом.

Входящее.

Я посмотрел. Короткое сообщение, без лишнего.

– Ваш запрос выполнен. Можете забрать по этому адресу. Сообщите когда и куда выезжаете.

Без подписи. Без лишних слов. Координаты — знакомые. Но в момент не понял, что за «запрос».

Сел, пролистал входящие. Ничего. Ни заказов, ни обращений. Я за последние дни мало что требовал. Только...

Остановился. Вспомнил.

После зачистки. В штабе. Когда получал оплату. Кости гуля-матки запросил.

Потом забыл. Не думал, что выполнено будет. Но теперь — сообщение. И координаты.

Склад.

Я уже там был.

Выходить — было не в лом. После рунической перебивки чувствовался лёгкий зуд под кожей, но ничего критичного. Щупальца отозвались тяжестью в спине — не боль, просто ощущение, что они есть. Всё в порядке.

Вышел, сел в машину. Завёл. Старый внедорожник, дизель. Тяга бодрая, подвеска проседает на кочках, но везёт. Главное — не подведёт. На панели мигало что-то, я проигнорировал.

До склада — двадцать минут. Промзона. Те же здания, те же запахи — пыль, масло, бетон. На углу сидели двое с рюкзаками, молча жевали что-то из пакета. Один косо посмотрел. Не ответил.

Подъехал. Ворота были открыты. Внутри — пусто, как и в прошлый раз. Только свет теперь работал. Лампочки под потолком жужжали, как умирающие пчёлы.

Она уже была там.

Та же женщина. Куртка, тёмные волосы, лицо уставшее. Рядом — стол. И коробка. Обычная, без маркировок. Плотный картон, перевязанный двумя ремнями. Без опознавательных знаков.

Я подошёл. Она кивнула.

— Пропуск.

Я достал из кармана пропуск. Протянул. Она проверила. Взгляд — машинально, без интереса. Подтвердила, ничего не сказав.

— Всё внутри. То, что вы просили.

Я кивнул. Подошёл. Коробка — тяжёлая. Не неподъёмная, но вес есть. Чисто внутри. Без запаха. Я знал, что внутри — кости. Очищенные, вываренные, упакованные. Всё по процедуре. Военные не стали тянуть.

Я вздохнул. Достал пространственную карту.

Карты в системе не отображались как навыки. Просто была — как вещь. Прикоснулся картой к коробке. Она подвернулась дымкой и всосалась в карту.

— Спасибо, — коротко сказал я.

Она кивнула.

— До связи.

— Вряд ли.

Развернулся. Вышел. На улице — тот же свет, тот же ветер. Сел в машину. Закрыл дверь.

Открыл коммуникатор. Набрал сообщение:

– Спасибо. Посылку забрал. Выезжаю через полчаса в Тревизо.

Отправил.

Включил двигатель. Машина загудела. Поехал обратно.

До отеля — двадцать минут. Дорога — скучная. Через мост, через пару жилых кварталов, потом длинный проспект. Машин немного. Люди ходят как в тумане — уставшие, злые, пустые.

В отеле — всё на месте. Тот же охранник у входа, та же стойка. Прошёл мимо. Лифт — работает. Поднялся.

Комната — простая. Стол, кровать, сумка у стены. На столе — аптечка, нож, рукописные схемы. Карта территории, пометки. Рядом — пустая чашка из-под растворимого кофе.

Я подошёл к сумке. Расстегнул. Начал укладывать.

Порядок был уже заранее. Вещей немного. Запасные брюки, термобельё, два комплекта носок, армейская куртка. Аптечка — отдельный контейнер, отдельно — порошки, бинты, заготовки под амулеты. Магнитная пластина с чертежами.

Каждая вещь — по делу.

Коммуникатор лежал на столе. Молчал.

Закрыл сумку. Поднял. Повесил через плечо. В последний раз оглядел комнату. Ничего не забыл. Остался один пустой стакан. Поставил его в угол.

Вышел.

Внизу — всё тот же охранник. Молча кивнул. Я прошёл мимо.

Улица — тёплая. Запах — пыли, выхлопа и старой плитки. Сел в машину. Завёл. Включил карту. Проложил маршрут. Тревизо — два часа. Плюс пробки. Плюс блокпосты. Часа три-четыре уйдет на дорогу. В лучшем случае.

Дорога тянулась ровно. Машина гудела стабильно, не шумно. За окном мелькали поля, ограждения, редкие деревни. Я держал среднюю скорость — не торопясь, но и не плетясь. Щупальца молчали. Внутри — тишина.

На полпути до Тревизо коммуникатор запищал.

Резко, коротко.

Я кинул взгляд. Экран мигнул, высветил сообщение:

Задание. Объект: город Читтаделла.

С городом потеряна связь. Предположительно: захват территории самопровозглашённой структурой.

Имеются карабинеры (7-10 человек), статус: "пропавшие".

Возможен захват, возможны казни.

Необходимо:

— Установить, что происходит;

— Оценить угрозу;

— Освободить личный состав, если жив.

Подтвердите получение.

Маршрут перестроен.

Я выдохнул. Медленно.

Пальцами потёр лоб, сжал руль.

— Отлично...

На секунду подумал, не отключить ли модуль заданий. Но нет — если дали, значит никто другой не доступен. Или не тянут. А я — ближайший, с боевыми допусками. И живой.

Открыл карту. Читтаделла — не в стороне. Немного южнее. Двадцать минут в обход. Дорога — через старую трассу.

Повернул на съезд. Машина зарычала, пошла под уклон.

Через пятнадцать минут начались изменения.

Асфальт — разбитый. Бордюры — вывернуты. У обочины — сожжённая легковушка. Дым уже не шёл, но металл пах.

Знаки закрашены. Справа на стене — граффити. Ручное, без трафарета. Красной краской:

"Порядок — мёртв. Мы — живы."

Проехал дальше. Дома — с выбитыми окнами, местами заколочены. Людей не видно. Но я чувствовал, что за мной уже смотрят.

На выезде к мосту — первый блокпост.

Плоская баррикада из старых шин, мешков с песком и металлического листа. По бокам — две фигуры с автоматами. Не военные. Куртки разные, маски на лицах. Один в каске, второй в бейсболке.

Рядом — перевёрнутый дорожный знак, на нём череп с перекрещенными ножами. Ни названия, ни кода. Просто символ.

Я подъехал медленно. Не дёргался. Машина остановилась в трёх метрах. Окно открыл.

Один подошёл.

— Куда?

Голос глухой, но не нервный.

— Проверка сигнала. Поступило сообщение об аварии связи. От штаба. Офицер-контактник.

Он молчал. Потом махнул второму.

Тот ушёл за баррикаду. Через минуту — вернулся, махнул.

— Проезжай. Но без номера — на выезде не выпустим.

— Не вопрос, — коротко сказал я.

Тронулся.

Баррикада раздвинулась вручную. Я проехал.

За мной сразу закрыли.

Я уже был внутри. Город — ещё не разрушен. Но он уже не жилой.

Улицы Читтаделлы были слишком тихими.

Я ехал по пустому центру. Вдали, за стенами, торчал шпиль церкви. На площади перед ним стояли люди. Не солдаты. Без формы, но с оружием. Палки, обрезы, самодельные щиты.

Центр площади — очищен. Каменная плита вымыта. Как под сцену. У основания ступеней стоял священник. Чёрная ряса, распахнута. На груди — крест из ржавого железа, огромный, почти в ладонь. Глаза — светлые, бледные. Никаких сомнений.

Я вышел из машины. Оставил дверь открытой.

– Говори по-английски. – Сразу сказал я.

— Ты не похож на чиновника, — сказал он на английском. Голос — уверенный. Внятный. — Не в костюме. Без бумаг. Даже не спросил, можно ли войти.

— Не за этим приехал.

Он кивнул.

— Мы знаем. Мы все знаем. Видим, кто ты. Какой уровень у тебя. Он от тебя идёт — как жар от печи. Те, кто стоит рядом, ощущают. Даже если не понимают — чувствуют. Ты не посланец. Не наблюдатель.

Он сделал шаг вперёд.

— Ты — тот, кого посылают, когда разговоры закончились. Когда мир больше не нужен. Когда хотят резни.

Я молчал. Он продолжил:

— Значит, нас списали. В штабе. В министерствах. В их свитках. Пропала связь — и всё. Значит, не было приказа поговорить. Только проверить. Только зачистить.

— Я не начинал. Но могу закончить.

Он усмехнулся.

— Угрожаешь? Тут, перед храмом?

— Предупреждаю.

— Как зверь перед прыжком?

— Как человек перед работой.

Он кивнул. Тихо.

— Тогда слушай. Мы не банды. Мы не шайка. Мы — те, кто остался, когда ушли остальные. Пока ваши карабинеры жались в отделениях, мы хоронили людей. Клали тела в ямы. Молились. За упокой. За порядок. И потом поняли — мёртвые не встанут. Но живые — могут выбрать. И выбрали нас.

— С автоматами?

— С верой.

– Ваша вера ложна. Вашего Бога нет и никогда не было.

– Ты просто не знаешь. Не понимаешь. – Покачал он головой.

Он поднял руки. Люди на площади начали подходить ближе. Не бежали. Просто шли. Медленно. Уверенно.

– Чего ты хочешь?

– Здесь должны быть карабинеры. Я их забираю.

— Они были карабинерами. Теперь — просто люди. Без присяги. Без страны. Без веры.

— У них своя вера. Своя присяга.

— Тогда пусть молятся, когда их поведут. Но ты хочешь этого, правда? Хочешь вытащить их. Не потому что ты добрый. А потому что тебе сказали.

Я кивнул.

— Так и есть.

— Тогда у нас нет диалога.

— Он и не нужен.

Он помолчал. Посмотрел на меня. Окинул взглядом остальных.

– Я вижу тебя. Вижу тебя на сквозь. Вижу твою запятнанную душу. Ты убивал. Много. Твои руки не просто по локоть в крови. Ты весь в ней, по уши. Войди в Храм и покайся во грехах. Бог отпустит. Он все простит. Очистит твою душу. Ты грешен. Очень грешен. Тебе необходимо очищение. Лишь оно спасет твою душу.

Люди стали помалу идти в мою сторону. Беря в полукольцо.

– Я делал, как делали другие. Как другие понуждали меня. Ибо всякий принадлежит другому и всякий другим владеет. А потому не смей стоять и судить меня.

Начала вскипать злость. Помалу, совсем немного. Но я стоял и смотрел на него. Чёртовы фанатики. Терпеть ненавижу.

Он сделал шаг вперёд. Теперь стоял в пяти метрах. Люди сзади остановились.

— Останься. Ты силён. Сильнее любого из нас. Даже сильнее тех, кого мы встречали в последних днях. Мы не знаем, откуда ты, но ты уже не из тех, кто бегает. Ты — тот, кто ломает.

Он замолчал. На секунду. Только на секунду.

Я видел, как его пальцы слегка дрогнули. Жест почти незаметный. Но после этого люди начали приближаться. Уже не просто «окружение». Уже — манёвр.

Он снова заговорил:

— Ты пришёл с оружием, с тенью на душе, с гордыней в сердце. Но ты всё ещё человек. Не демон. Не чудище. И человек может быть прощён. Бог велик. Он простит даже тебя. Если ты сдашь оружие и склонишь колени — начнётся очищение. Настоящее. Боль — будет. Но за ней — свобода.

— Нет, — сказал я. — Только пули.

— Тогда... ты выбрал сам.

Он сделал шаг назад.

Я уже знал, что это значит.

— Возьмите его! — выкрикнул он. — Во имя очищения!

Сразу — всплеск звука. Не крик — удар. Толпа рванула. Один выстрел. Второй. Пули звенят по асфальту. Кто с оружие, кто с арматурой, палкой.

Я успел убить двоих до того, как остальные дошли.

Первому — щупальце в грудь, пронесло насквозь, труп повалился. Второму — под дых, сжало, согнулось и вырвало мясо. Грубо. Без крика.

Дальше не было времени.

Пули пошли плотнее. Кто-то схватил меня за плечо — я ударил локтем, вывернул руку, добил щупальцем в шею. Вторая волна уже лезла со стороны колонн. Обрез, топор, ножи, крики.

Я побежал.

Прямо. Под огнём. Щупальца — четыре. Две прикрывали спину, как щит. Пули били по ним — редко, но гулко. Как по металлу. Отдача в позвоночник, но держит.

Никого не жалею.

На ходу выстрелил щупальцем — как копьём — идущему сбоку в живот. Пробило, повалился. Впереди — низкий балкон, подпорка. Рывок. Щупальце — в край стены. Подтянулся. Взлетел.

Дом. Крыша.

Ветер. Пыль.

Подо мной — площадь. Фигуры бегают. Кричат. Несколько стреляют. Пули свистят мимо, одна рикошетит от стены. Я бегу по шиферу, не останавливаясь.

Одна черепица ломается — ухожу в сторону. Прыжок. Вторая крыша. Рывок. Дыхание ровное. Щупальца отзываются отлично.

На третьей крыше — остановка.

Коммуникатор.

Открыл. Вызов — активен. Код: оперативная связь.

— 731. Читтаделла. Контакт — боевой. Толпа фанатиков. Карабинеры в плену. Атакуют. Несколько убиты. Ушел с поля боя.

Ответ пришёл через десять секунд.

– Приказ: подавить вооружённое сопротивление.

Цель: устранение верхушки самопровозглашённой власти.

Вторичная цель: освободить выживших карабинеров.

Условие: минимизировать потери гражданских.

Работать автономно. Подтвердить приём.

— Подтверждаю.

Я закрыл коммуникатор.

Встал.

Посмотрел вниз.

Церковь — в центре.

Толпа — между мной и ней.

Цель ясна. Очередь на очищение — открыта.

Крыши — были скользкими. Пыль, битый шифер, старая черепица. Но щупальца держали. Два использовал как якоря — вбивал в края, вытягивался, прыгал. Ноги — в автоматике. Центр тяжести — вперёд. Движение — резкое, без остановок.

Внизу — движение. Толпа. Пыль. Гул голосов.

— È un demonio!

— Sparate! Sparate!

— È il giudizio di Dio!

Крики на итальянском. Меня демоном называют. Страх, паника. Или восторг. С фанатиками всегда так — кто-то падает на колени, кто-то бежит за тобой с ножом.

Пошла стрельба.

Очередь — вверх, не точно. Пули щёлкнули по черепице рядом. Я прыгнул.

Щупальца выстрелили — вперёд, в воздух. Зацепился за дымоход. Подтянулся. Разогнался.

Сзади — грохот. Попали в карниз. Камни сыплются вниз. Кто-то кричит.

Крыша проседала под ногами, скользкая черепица трещала на ходу. Я пригнулся, перебежал к противоположному краю. Щупальца держали равновесие — одно вбито в трубу, второе как якорь в шифер. Снизу — площадь, две группы. Один у фургона, второй — у арки. Оружие — автоматы и охотничьи ружья. Против меня — тринадцать стволов.

Зарядил сразу два шара.Один — в правой. Второй — в левой.Не экономил. По пять единиц сразу в каждый вложил. Ладони горели, мышцы в локтях тянуло. Концентрация — полная. Поток дрожал. Пальцы чуть подрагивали.

Я выдохнул. Поднялся.

Вышел на линию крыши.

Секунду стоял. Меня увидели.

Снизу крик:

— È lui! Sparagli!

Я выбросил руки вперёд.

Оба шара — одновременно.

Двойной гул, как если бы воздух провалился. Заряды ушли в дуге, с лёгким поворотом корпуса — один по фургону, второй — на арку.

Первый шар ударил в капот — металл с грохотом разлетелся. Водитель и двое у переднего — исчезли в красном тумане. Один взлетел в воздух, ударился о столб и рухнул лицом вниз.

Второй шар прошил кирпичную кладку, сорвал нижнюю половину стены. Один фанатик прижат к стене — удар пришёлся в грудь, рвануло как хрупкий манекен. Тело провалилось внутрь с сипением.

Меня сразу засыпали пулями.

Заскочил обратно, упал на спину, прокатился вбок, уткнулся в стоковую трубу. Щупальце — вверх, поймало себя за антенну. Вторая рука — уже тянется за новым зарядом.

Выдох. Пять единиц. Новые шары. Пока удерживаю.

Прыжок. Щупальце — в черепицу.

Подтянулся, перескочил на соседнюю крышу. Спрыгиваю ниже. На пятке — скол. Черепица уходит, теряю равновесие, тело летит. Щупальце вбивается в край — дёргает. Боль в позвоночнике, но держусь.

Залазию обратно. Тело мокрое от пота. Костюм липнет. Залп!

Снизу передвижение.

Шесть автоматчиков на позиции. Один — с ржавым M4. Целится выше, медленно сканирует. Второй — рядом с фургоном, сменил позицию, поднимается по пожарной лестнице.

Первому попал под ноги. Они разлетелись в стороны. Туша упала отдельно иссеченная осколками брусчатки.

Второму попал в грудь. Разорвало как мешок с мясом.

Внутренности разлетелись в стороны. Кишки, кровь, осколки костей, руки, голова – все полетело вниз окрашивая брусчатку в красный.

По другой пожарной лестнице лезет ещё один с ружьём.

Черт. Этих надо сразу вынести. У них там пули, а не дробь. Такой кинетический заряд щупальца могут не выдержать.

Он даже ружье не успел вскинуть, когда заметил меня.

Я уже над ним. Пять метров.

Прыжок.Щупальце вбивается в стену — как рывок по тросу. Второе — в опору. Рывок вниз. Лечу с отклонением корпуса.

Приземляюсь на него.

Колени в грудь. Крик с хрипом. Тело ломается пополам, мы вместе валимся на железную площадку. Я добиваю кинжалом. Череп хрустит. Шея трещит. Всё — за две секунды.

Выстрелы.

Я перекатываюсь, удар щупальцем — в железный поручень, иду дальше.

На уровне рядом — автоматчик. Не успевает.

Я вскидываю шар — в лицо.

Контактный выстрел.

Тело отбрасывает на стену. Голова превращается в расплавленную массу. Обугленная кость, остатки зубов, кровь в радиусе полутора метров.

Дальше спрыгиваю за угол.

Кто-то стреляет с улицы.

Одна пуля попадает.

Прямо в бедро.

Хлопок.

Мышца сжимается. Жжение в кости. Пробито. Выхода нет — пуля осталась внутри.

Я падаю, стону, зубы сжимаются.

Щупальца — в стену. Держат. Поднялся на щупальцах. Дальше без ног. Послал намерение в став.

Активирован целительный став.

Пошла волна. Пульсирует от таза к голени. Сильно. Но не слишком быстро. Хромаю. Нога — как чужая.

Поднимаюсь на крышу.

Сзади грохот. БАХ.

Меня бросает вперёд. В спину впиваются осколки черепицы. Я перелетаю через крышу и еле успеваю щупальцами хватиться за балкон.

Позвоночник дёргает и чуть не вырывает.

– Сука... В меня с гранатомёта шарахнули?

Тело болтается в воздухе. Вниз — три метра, туда, где осколки и кровь.

Подтягиваюсь. Взлетаю на остов крыши. Кровь течёт из плеча. Посмотрел. Выдернул щупальцем какой-то каменный кусок. Не критично. Выдержу.

Смотрю вниз.

Фанатики бегают. Кто-то орёт. Один целится.

Заряжаю ещё один шар.

Быстро. На четыре.

Бросаю — точно в цель.

Он разворачивается, но не успевает. Шар в грудь. Тело разрывает. Мясо бьёт по стене, разлетается по асфальту. Останки двигаются, но без разума.

Опять крики "Демон! Демон!".

Ну да. В их глазах я реально демон.

Красные щупальца из спины. Я на них по домам прыгаю и швыряюсь красными шарами из рук, которые людей на куски разрывают...

Крик снизу:

— Dio lo maledica! Uccidetelo!

А потом — залп по моей позиции. Черепица рассыпалась дождём. Пыль в глаза. Я откатился за вентиляционный блок. Шум — будто на стройке. Щупальце дрожит — отбитое в упоре, но держит.

Проверяю позицию. Десять фанатиков. Все с оружием. Некоторые с охотничьими ружьями, двое с карабинами, один с автоматом. Один — с коктейлем Молотова.

Рядом с ним — канистра.

Я заряжаю.

Один шар — на пять. Второй — на четыре.

Пальцы гудят. Кожа трескается. Пот течёт в глаза. Ладони дрожат от внутреннего давления. Удержать — можно. Но недолго.

Прыгаю вперёд.

Щупальце в крышу — тянет. Я в воздухе.

Выбрасываю оба шара вниз.

Первый — в канисту.

БАХ.

Огненный взрыв сносит троих. Тело ближайшего кидает на стену, как пакет с мясом. Разрывает в воздухе. Кости летят отдельно. Второго поджигает. Кричит. Горит.

Второй шар — под ноги стрелку с автоматом.

Взрыв — низкий.

Асфальт поднимается воронкой. Тело сносит волной — ломает ему спину пополам. Он летит как щит, сбивая ещё одного.

Я приземляюсь.

Щупальца гасят падение. Камень подо мной трескается. Поворачиваюсь. Рывок в сторону на щупальцах. Кулаком — в лицо ближайшему. Хруст. Он падает, ещё живой. Добиваю ударом пятки в гортань. Всё.

Справа двое бегут. Один с ножом, второй с арматурой.

Щупальце — в живот. Проткнул насквозь.

Тело дрожит, изо рта течёт. Второму — в плечо, резко вниз. Рука с арматурой отлетает с мясом.

Выстрел.

Обрез.

Дробь в бок. Отдача сильная. Меня толкнуло в сторону. Щупальца удержали. Бок разворотило.

Рывок в его сторону на трёх щупальцах. Одно вскидывается.

Бью им сбоку по стрелку — шея уходит под углом. Он падает.

Вперёд выскакивает ещё один. Молодой. С криком. С топором.

Бросается.

Я отхожу вбок. Щупальце — в колено. Ломаю в обратную.

Он падает. Кричит.

Вторым — в горло. Резко. С хрустом.

Тело трясётся, потом затихает.

Ещё один. Бежит с ножом. Вопит.

Я пинаю под колено. Падает.

Бью щупальцем в грудь. Потом второе туда же. Хватаю за ребра и раскрываю грудную клетку как сраный цветок.

Выдох.

Слева вспышка и грохот. Пуля.

Попадает в плечо. Дёргает в сторону. Пуля застряла.

Кровь хлещет. Рука дрожит.

Рывок в сторону. Начал вилять и приближаться к нему. Он судорожно стрелял по мне одиночными.

Щупальца — в стрелка. Хватаю за ноги. Подтягиваю. Бью о стену. Ещё. Ещё. Он уже мёртв, но я не останавливаюсь. Только когда куски остаются — отпускаю.

Выхожу на середину площади.

Вокруг тела. Кровь. Осколки. Снаряжение. Орудия. Кто-то корчится. Остальные разбежались.

Впереди двое. Остались. Один — со снайперской винтовкой. Второй — с мачете.

Я бегу в сторону. К дому.

Щупальце — в воздух. Подъём. Начинаю прыгать по балконам. Срываюсь с балкона — сверху. Заряжаю шар в ладони.

Три единицы. Шар — в грудь снайперу. Тело уносит назад, рвёт на части.

Приземляюсь возле второго. Он замахивается — щупальце сбивает руку. Стаю на ноги. Щупальцами хватаю его за руки и ноги. Поднимаю и дёргаю в стороны.

Крик. Рвутся мышцы. Ещё раз дергаю. Хрустят суставы. Опять крик. Но уже хриплый.

– Прими очищение. – Прошипел я.

Дёрнул ещё раз со всей силы. Наконец его разорвало.

Руки, вырванные по плечи, ноги, взломанные в стороны и вырванные с поясницы – остались зажатые в щупальцах.

Бросил эту мерзость в стороны.

Остальная туша упала на брусчатку заливая все вокруг кровью. Кишки вывалились из нижней части. Посмотрел на голову.

– Просто мясо. Даже не люди. Мясо.

Глаза на выкате, на роже гримаса боли и ужаса.

Пошел дальше. К Храму.

Где этот самопровозглашенный пидор?

– Чёртовы фанатики...

Достал на ходу из карты шприц с обезболом и вколол в плечо половину. Вторую половину в ногу. Пуля все ещё внутри. В плече тоже.

Похер. Сами вылезут.

Самое интересное, что в меня с автомата попали. Калибр то не детский. 5.56. Должно было насквозь прошить. Уже стреляли в ногу. Причем в ту же.

Видимо тридцатка в живучести неплохо тело укрепила. Плюс укрепление кожи и мышц за пробитие третьего барьера. Да. Надо качать живучесть.

Поднялся на щупальцах и пополз по ступеням к воротам.

Остановился и стал на ноги возле больших двустворчатых деревянных ворот с железной отделкой. Долго же я их ломать буду.

Справа послышалось бубнение.

Повернул голову. За колонной сидит парень лет двадцати пяти. Смотрит на меня ошалелым взглядом, тычет крестом в руке, второй рукой крестится и что-то бормочет.

Я тяжело вздохнул.

– Дурачок наверное...

Удар щупальцем в шею. Пробил артерию.

Кровь потекла. На лице появилось непонимание, потом паника. Он бросил крест и зажал шею руками.

Но кровь быстрыми толчками стала вытекать сквозь пальцы.

Паника на лице сменилась отчаянием. Он сжимал шею все сильнее. Открывал рот в немом крике. Потом упал на бок. И затих.

Я перевел взгляд на ворота. Большие, крепкие.

Поднял все четыре щупальца. И по очереди стал ими долбить в ворота.

Прав был Франческо. У меня будто гидравлика в спине. Но все равно. Ворота слишком крепкие. Толстые и на засове изнутри.

Поднялся на щупальцах и отошёл подальше и чуть вправо.

Свёл ладони и выпустил энергию, начиная создавать энергетический шар между ними.

Он вспыхнул сразу, начиная разрастаться. Я постепенно разводил ладони и шар увеличивался.

Всё. Максимум. Десять единиц. Дальше энергия в нем не собирается. Просто развеивается.

Прицелился и выкинул вперёд обе руки.

Шар со свистом полетел как из пушки. Меня слегка толкнуло назад.

Эта хреновина шарахнула прямо в ворота.

Во все стороны понеслись щепки дерева и металла.

Сами ворота просто вырвало и они влетели внутрь кусками.

Зажёг в левой руке шар, правой вытянул полуторник и побежал на щупальцах внутрь.

Ворвался сквозь пыль. Щепки летели, как мелкая дробь. Слышал крики, шаги, глухой треск. Церковь внутри была большая — широкие пролёты, колонны, куски мозаики, чёрные дыры окон. Воздух густой, воняло гарью и потом. Пол — покрыт ковром.

Сразу — движение.

Слева — двое. Один с дубинкой, второй с обрезом.

В левой руке — энергетический шар. Выбросил.

Попал в грудь тому, что с обрезом. Того откинуло назад. Спина хрустнула о скамью. Куски костей и кровь разлетелись в стороны осыпая второго. Второй бросился, прикрываясь рукой от кровавого дождя. Я встретил его полуторником. Разрезал по диагонали от ключицы до пояса. Мясо распалось, кровь забрызгала плитку.

Щупальце — вперёд. Зацепился за колонну. Подтянулся к ней.

На втором ряду — трое. Два охотничьих, один с пистолетом. Выстрелы. Пули рикошетят от стены, одна вошла в левую руку — вскользь. Боль резкая, но не остановка.

Прыжок за колонну. Гремят выстрелы. Летят куски бетона и штукатурки во все стороны.

Шар — в правую ладонь. На ходу накачал.

Пять единиц. Тяжёлый. Выстрелы стихли.

Выпрыгиваю из-за колонны.

Приземляюсь за скамью. Поворачиваюсь и метаю шар через перекладину. Взрыв. Дерево разлетелось. Одного из стрелков скрутило, осколок скамьи вошёл в живот, второго выкинуло. Кровь. Третий остался — с пистолетом. Спрятался за скамьей.

Вылез и начал стрелять.

Я ринулся вперёд, подкидывая вверх скамьи и закрываясь от пуль. Двигался на двух щупальцах. Тело дёргал резко в стороны, чтобы не попал.

Полуторник поднимаю. Режу снизу вверх. Сначала рука, потом подбородок, потом в глаз. Лезвие уходит в череп. Он валится на пол. Кровь шипит на камне.

Слышу шаги.

Вижу, как один с арматурой кидается сбоку.

Щупальце — в живот. Он сворачивается. Вторым щупальцем хватаю за грудь, поднимаю и вбиваю в колонну. Сухой хруст позвоночника.

Впереди — ещё четверо. Один с дробовиком, двое с топорами, один с мачете.

Шар — в ладони. Ещё один. Только на пять.

Вторую руку — на рукоять полуторника. Всё. Иду.

Дробовик выстреливает. Щупальца прикрывают. Меня отбрасывает в сторону, но не срывает. Боль — тупая. Дробь прошла в разрез между щупальцами. Не успел сомкнуть. Рана неглубокая. Подъём. Ответный шар — в ноги. Взорвало их, он упал с криком, кровь по камню. Ногу оторвало.

Топорник бросается. Первый удар — щупальцем в горло. Он сгибается. Второго щупальцем хватаю за руку, ломаю назад. Топор выпадает. Добиваю ударом клинка в шею.

Мачетник — с воплем, замах.

Щупальце сбивает его с ног. Подхожу.

Полуторником в бок. Один удар. Второй.

Рассёк ему торс до позвоночника.

Крик. Потом хрип.

Огляделся. Тишина.

Гулкая, звенящая тишина.

Пыль оседает.

Кровь на всём.

Тела... Да просто мясо. Целых тел почти нет.

Щупальца в крови, дрожат. Я дышу тяжело, но ровно.

Впереди — алтарь.

Перед ним сидит священник. На коленях. Что-то бормочет.

— Ну давай, падла. Иди сюда.

Я поднял полуторник. И пошёл вперёд.

Он встал медленно. Как будто ничего не случилось. Пыль висела в воздухе, солнце пробивалось сквозь разбитые окна, рисуя световые полосы на мозаике.

Священник стоял прямо. Лицо спокойное. Даже — улыбка.

Он посмотрел в потолок, раскинул руки в стороны и поднял голову вверх.

— Да будет воля Твоя…

Он сказал по итальянски. Но я понял.

Тело начало светиться. Сначала тускло, будто кожа чуть подсвечена изнутри. Потом — ярче. Глаза наполнились жёлтым светом. Веки дрогнули, лицо стало холодным.

Безмятежность ушла. Осталась только строгость.

Он открыл глаза. Желтоватое сияние в зрачках. Взгляд — прямой. Холодный. Не человека. Не даже просто уверенного. Взгляд… как у судьи, который уже знает приговор.

Ангел... Кабздец...

Он обвёл взглядом церковь. Задержался на телах. На пепле. На крови. Потом — на мне.

— На колени, — сказал он. Голос стал другим. Не глухим, не торжественным. Ровным. Без колебаний.

— Что?

— На колени, — повторил. — И покайся. Проливший кровь в доме святом должен быть очищен. Или исчезнуть.

Я смотрел на него молча. Щупальца сдвинулись чуть ближе. Ладонь опустилась к бедру. Полуторник — в пол-наклоне.

Он сделал шаг вперёд. Не спеша.

— Ты стоишь в святом месте. В храме, где веками молились. Где звучали слова света. И ты… ты запятнал его. Убийством. Я чувствую. Здесь — боль. Здесь — ад. Ты принёс его.

Я хмыкнул.

— А ты от какого бога, светящийся?

— Это не имеет значения, — сказал он. — Церковь принадлежит всем богам, что несут свет. Их воля — едина. Их суть — единство. И их суд — неумолим.

— Много слов, — сказал я. — Ни одного ответа.

Он остановился в двух шагах.

— Ты не понимаешь. Но можешь быть прощён. Склонись. Отпусти. Признай, что жил в грехе. Убей своё прошлое. Открой путь. Твоя душа — связана. Но не обречена.

– Тут ты не прав. Я не ищу прощения.

Он продолжил:

— Да… ты не слеп. Я вижу. Ты… убивал ангелов. У тебя темная метка.

Пауза.

— Я чувствую это. В тебе — остаток света, которого нет. Ты не просто падший. Ты тот, кто отверг саму суть. Кто поднял руку на тех, кто пришёл даровать мир. Тебе нет прощения.

Я посмотрел ему в глаза.

Улыбнулся. Без веселья.

— Ангелы, говоришь… Псы. Послушные твари. Хуже бесов. У тех хотя бы своя воля есть.

Он сжал губы.

Я шагнул ближе.

— Я делал, как делали другие. Как другие понуждали меня. Мир катился вниз, и я с ним. Каждый тянет другого, каждый ставит свои цепи. И каждый думает, что прав. Так что не смей стоять и судить меня, существо из чужой воли. У меня есть своя воля. И я буду делать так, как посчитаю нужным. Моя жизнь принадлежит лишь мне.

Он молчал.

Я чувствовал, как воздух вокруг него чуть вибрирует. Как будто напряжение — не магия, а что-то другое. Что-то… внутреннее. Мировое.

— Я — суд, — сказал он. — Не воля. Я не выбираю. Я просто — приговор.

— Тогда ошибся адресом. Я — не кающийся. Я — нож. Я — результат. Я тот, кто остался, когда все ушли. Я тот, кто всегда остаётся последним. Это моё проклятие.

Он поднял руку.

— Тогда ты умрёшь.

Я лишь хмыкнул и зажёг в правой руке энергетический шар.

– Ща будет весело.

Он поднял руку.

Пальцы сомкнулись в жесте — и из воздуха вырвалось что-то белое. Свет. Твёрдый. Он заструился, как жидкий металл, потом резко застыл, вытянулся в прямую линию. В руке ангела — меч. Световой. Не лазер, не луч. Именно свет — с плотностью, весом, режущей кромкой. Оружие выглядело живым. Дышащим.

Я выдохнул. Щупальца поднялись. Два — вверх, два — в стороны. Полуторник — в руке. Левой.

Он сделал шаг.

Я рванул.

Удар щупальцем вперёд — в грудь. Ангел отбил. Меч срезал кончик щупальца. Ткань зашипела. Словно нож по нерву. Я отдёрнул его. Ударил вторым — по ногам. Он подпрыгнул.

Бросил шар. Воздух засвистел. Он увернулся. Сзади ухнул взрыв.

Я бросился ближе. Махнул полуторником в бок — он парировал. Искра. Меч оттолкнул мой клинок. Ответный удар — вниз по диагонали. Успел отскочить, но кончик разрезал костюм и кожу на груди. Кровь сразу пошла. Горячая. Сильная.

Пока я замешкался, он ударил меня ногой в грудь. Я пролетел метра три. В груди что-то хрустнуло, стало тяжелее дышать.

Поднялся на щупальцах и снова встал в стойку. Он уже идёт на меня.

Удар щупальцем сверху — он блокирует, разворачивается, отрубает его. Один щуп. Боль — как в мозг. Меня качнуло. Я вскрикнул.

Рывок, он резанул по ноге. Ударил его одним щупальцем, вторым. Он увернулся от первого, второе отбил мечом.

Выкрутился и резанул мне плечо. Я вскрикнул. Плечо обдало жгучей болью.

Он не дал времени. Рывок вперёд — меч вперёд. Я отбил полуторником. Лезвие светилось от напряжения.

Щупальцем сзади ударил по ногам. Он упал на одно колено. Я прыгнул вперёд, ударил сверху. Клинок скользнул по его мечу, пошёл в плечо. Попал. Не глубоко, но срезал кусок ткани. Он взвыл. Меч вспыхнул ярче.

Ответный удар — вбок. Ушёл корпусом. Но не полностью. Лезвие скользнуло по предплечью, и...

Кисти левой руки не стало.

Кровь хлынула. Палец ещё дёрнулся в воздухе, потом всё упало на пол. Клинок — вместе с кистью. Я вскрикнул, отшатнулся. Щупальце поймало меня и удержало.

Он поднялся. Свет обтекал его тело, будто защитная аура. Я уже хромал. В груди — резь. Рука — пульсировала адской болью. Одна щупальцевая точка — мертва. Вторая — в спазмах.

Он шёл медленно.

Я начал накачивать шар. В правой ладони. На грани.

Он прыгнул.

Я выстрелил в грудь. Попал. Его отбросило назад. Врезался в колонну. Камень треснул. Свет вокруг него дрогнул. Меч выпал.

Я бросился. Щупальце — в его бедро, вторым — в плечо. Поднял, сжал, ударил телом об пол. Ещё. Ещё.

Он забил руками, начал вырываться. Свет возвращался, меч начал подниматься.

Я прыгнул сверху. Ударил кулаком по морде. Щупальце подхватило меч и вложило в руку. Вторым в этот момент ударил его в голову, но он словил его рукой.

Вонзил полуторник ему в брюхо.

Он дёрнулся, захрипел. Свет стал тускнеть. Я бил полуторником в грудь — снова, снова. Ткань рвалась, под ней не было костей. Только свет.

Последний удар — в лицо.

Полуторник вошёл в голову и воткнулся в камень. Он взорвался вспышкой. Я отлетел и ударился хребтом в колонну, в уши ударил звон. Щупальца дрожали, одно — отваливалось, по полу тянулся кровавый след.

Он лежал. Без лица. Свет умирал.

Я сидел, хрипел, давился кровью.

Раны не чувствовались. Только жар. Только звон в голове.

— Грёбаные ангелы... — прошептал я. – Раньше у них такой светомузыки не было. Чертова система...

Убит ангел. Ранг D. Уровень 7. Получено опыта: 245

Опыт: 516/640

Отношения со Светлыми Божествами значительно ухудшены.

Отношения с Темными Божествами улучшены.

– Чётко... – Прохрипел я булькая кровью и заваливаясь на бок.