Отчаяние. Том 2.

Глава 6

Небо — серое, чуть подтянутое к горизонту. Солнце не пробивалось, да и не пыталось. Внизу, у входа, стояла военная машина. Не тот гражданский седан, что забирал меня раньше. Полноценный армейский джип с герметичным кузовом и бронированными дверями. На водительской — нашивка штаба. За рулём — военный, молча кивнул.

— Исследовательский центр. По запросу, — коротко сказал он, когда я сел.

Сидения — жёсткие. Внутри пахло металлом и пластиком. Ехали молча. Через пару перекрёстков показался периметр.

Центр находился в здании бывшего медицинского кампуса — огромный бетонный комплекс на окраине. Сейчас — усиленная охрана, забор, патрули, камеры. КПП — двойное. На первом проверяли документы, на втором — сканировали на системные эффекты и магические фоновые поля.

Когда машина въехала, я увидел внутренний двор: техника, бойцы, грузчики с ящиками, капсулы со снаряжением. Всё чётко, по армейски. Центр работал как мозг в экстренном режиме.

У входа уже ждали. Один из них — в строгом костюме и с планшетом. На лице — лёгкая небритость. Не военный, но рядом. Второй — пожилой, с седыми волосами, в длинном халате и защитных очках. Третий — женщина, лет сорока, в куртке и с электронным браслетом доступа. Они переглянулись, когда я вышел из машины.

— Вы — 731? — первым по-английски заговорил тот, что с планшетом.

— Да.

— Прекрасно. Мы ждали. Меня зовут Андреа Конти, я — координатор группы анализа. Это доктор Леви, системный биомаг, и доктор Спина, исследователь системных закономерностей и феноменов. Добро пожаловать в центральный исследовательский корпус.

Я молча кивнул.

— Нас предупредили. Высший приоритет. Вы не просто выжили — вы, по сути, совершили невозможное. Двадцать девятый уровень. Это... даже в закрытых записях подобных показателей нет. Самый высокий ранее зафиксированный — одиннадцатый. Это был…

— Майловарн, — сказал я.

Они переглянулись.

— Да. Он. Значит, это правда.

— Да, это я его убил, — подтвердил я.

Тишина.

— Прошу, — сказал Конти. — Мы покажем всё, что можем. Пожалуйста, задавайте вопросы. Всё, что вас интересует, мы попробуем объяснить. И в свою очередь — вы тоже… если сможете, конечно.

Прошли по коридору. Пол — серый наливной. Стены — с разными схемами. Где-то — прозрачные перегородки, за которыми кипела работа. Кто-то сортировал карты, кто-то работал с проекциями, кто-то прогонял в симуляторах те или иные действия. Что можно ожидать от системы совершив тот или иной поступок.

Вышли в центральный зал. Огромное пространство, круглая платформа, по периметру — рабочие станции. На стенах — проекции параметров, статистики, уровней, фоновая энергетика, искажённая структура реальности.

— Это наша база данных. Мы отслеживаем все зарегистрированные проявления системы на территории сектора. Ваш случай — уникален.

— Почему?

— Показатели. Характеристики. Синергия. И, самое главное, уровень. Никто ещё не приближался даже к двадцатому. Вы — 29. По всем анализам — вы должны были умереть ещё на пятнадцатом. Мы… хотим понять.

Я только кивнул. Конти продолжил:

— Расскажите, если можно. Ваши характеристики. Ориентировочно. Мы не требуем точности. Нам нужны принципы. Какие аспекты вы развивали? Что даёт результат?

— Интеллект, живучесть – тридцать из тридцати. Сила, ловкость, магия – двадцать из двадцати. Выносливость пятнадцать из пятнадцати.

– Тридцать! – Воскликнул Андреа. – Тридцать в интеллекте! Да у вас IQ должно быть уже выше, чем сто пятьдесят!

– Оно у меня и до системы было сто сорок... – Буркнул я.

– Простите, простите, просто... По последним зарегистрированным данным, нам известно поднятие характеристик только до двадцати. Пробитие второго барьера. Это значит вы уже четыре раза его пробили? Сколько стоит следующее пробитие? Восемьсот единиц?

– Это третье пробитие. Первые два увеличивают предел всего на пять единиц. Третье на десять. Думаю четвертое тоже на десять, а пятое на двадцать.

Он что-то быстро тыкал пальцем в планшет, записывая каждое слово. Потом посмотрел на меня.

– Это очень важная информация! Как думаете, почему оно так, скачкообразно?

– Чтобы люди не убили сами себя. Я когда открыл интеллект до третьего предела, то сразу вложил десять единиц. И чуть не помер... Наверное высокая живучесть спасла. Но боль была невыносимая. Я даже сознание потерял. Такого ещё ни разу не было. Поэтому я думаю, что если бы самый первый предел открывал сразу десять единиц, то тот, кто вложит сразу десяток единиц например в интеллект – просто умрет.

Занятно. Все трое стоят и тыкают пальцами в планшеты записывая каждое мое слово.

– А что у вас по навыкам? Мы изучили кое какую доступную информацию от военных о вас. Но там сильно расплывчато было. Вы слишком ценный кадр. Стараются не допускать утечки.

Я лишь хмыкнул.

– Рунический Став исцеления. Энергетический шар. И щупальца. Это то, чем я пользуюсь чаще всего.

— Вы их с помощью карт изучили?

— Нет. Это было ещё до системы.

Они переглянулись.

– Подождите. Вы ещё до системы использовали магию?

– Ну да. – Ответил я как само собой разумеющееся пожав плечами. – Просто она работала немного не так. Больше воли было, но эффект не такой физический.

Они опять переглянулись.

– Энергетические щупальца? Верно?

– Да. Два с половиной метра длиной. Каждое.

Доктор Леви кивнул:

— Мы слышали о таких навыках. Энергетические конструкции, управляемые через нервную систему. Уникальные. И очень… нестабильные. Но эффективные.

— У меня четыре, — добавил я.

Тот замер. Потом записал что-то на планшете.

— А стабильность? — вмешалась доктор Спина. — В вашей характеристике есть что-то в этом параметре?

— Есть. Там ноль.

— Но есть! — Она оживилась. — Это крайне редкий параметр. Мы до конца не понимаем его значение, но он критичен для развития сложных магических структур. Особенно — атакующих и масштабных. Увеличение затрат, формирование, контроль. Всё зависит от стабильности. Она... структурирует вашу систему. Без неё — как строить дом на воде.

Я промолчал.

— Удача? — спросил Леви. — Мы много спорим по этому поводу. По нашим данным — она влияет на статистическую вероятность выживания, скорость получения опыта, качество лута, взаимодействие с непредсказуемыми элементами системы. Система будто влияет на законно-следственные связи через этот параметр у человека.

— Минус один, — ответил я.

Пауза.

Конти усмехнулся:

— Интересно. Вы… первый с отрицательным значением. Возможно, именно это и сделало вас тем, кто вы есть. Или… вы просто живой пример обратной стороны системы.

— Проблемы липнут, — сказал я. — Но я не дохну.

— Именно. Нарушение баланса в обе стороны порождает нестандартные результаты, — добавила доктор Спина. — Система может быть… хаотичной. Но она чувствует. Она реагирует. Возможно из-за этого вы стали таким. Система ничего нового в ваши параметры не придумала. У вас всю жизнь была такая удача. Проблемы липли, вы учились их решать и жить с этим становясь сильнее. Потому и сейчас к вам липнут проблемы, а вы их решаете и это делает вас сильнее.

— А интуиция? — спросил я.

Леви кивнул:

— Чистая чувствительность к потоку. Чем выше — тем лучше вы улавливаете угрозы. Но не всегда. Интуиция — это не "знание". Это "проверка на подкорке". У вас?

— Восемь. Не прокачивал ещё.

— Отлично. Очень высоко.

Я остановился. Смотрел на голограмму структуры.

— Вы ведь что-то ещё знаете. Больше. Не просто наблюдения и статистика. Глубже. Правила.

— Да, — кивнул Конти. — Но... об этом лучше в отдельной зоне. Мы не говорим такие вещи рядом с незарегистрированными модулями. Пожалуйста. Следуйте за нами.

Мы перешли в соседнее помещение. Комната — обычный кабинет. Широкий стол, три стула, доска с записями. Папки. Пара старых ноутбуков. На стене — распечатанные схемы: уровни, параметры, нечто похожее на диаграмму развития способностей. Без намёка на технофетиш. Всё вручную. Бумага, маркеры, файлы.

— Тут спокойнее, — сказал Конти. — Никто не мешает.

Я сел. За столом — они. Леви достал блокнот, без лишних слов. Записывал.

— Мы не будем спрашивать, откуда у вас магия до системы. Понимаем, это... особый случай. Нам важнее — то, что вы видели после. Как она изменилась? По ощущениям.

Я подумал.

— До системы — магия была как мышца. Сложно, но под контролем. После — будто через фильтр. Хочешь одно, получается немного другое. Эффект есть, но не всегда тот, который был раньше. Иногда совсем не тот.

— То есть... система интерпретирует намерение? Саму... Магию?

— Да. И судит по внутреннему состоянию. Щупальца сильнее, если я спокоен. Теряю контроль — теряется точность, мощность скачет. Как будто они завязаны не только на энергию, но и на… волю. Или характер.

Леви записал.

— Это очень важно. Большинство воспринимает способности как «умения». А по вашим словам — это отклик. Как будто система не просто «даёт», а «отражает».

— Согласен, — добавил Конти. — Мы видели это на статистике. Те, кто выжили — не просто имели навыки. Они контролировали себя. Хладнокровные живут дольше.

Я кивнул.

— Я один раз сорвался. Почти умер. Система не предупредила. Просто стало хуже. Потом понял — это не ошибка. Это допущение. Условия.

Спина открыла папку, вытащила лист с таблицей.

— Мы систематизируем отклонения. Редкие параметры. Вы уже упоминали: стабильность — ноль. Удача — минус один. Интуиция — восемь. Есть что-то ещё? Что нестандартно?

— Было… ощущение. После боя с Майловарном. Как будто что-то «щёлкнуло». Не параметр. Не цифра. Просто… чувство, что система «заметила». Как будто теперь я — под наблюдением.

Они переглянулись.

— Вы первый, кто так говорит, — тихо проговорила Спина. — Это важно. Может быть, в системе действительно есть механизм отслеживания. Пока неофициально — но мы видим тенденции. Люди, выбивающиеся из кривой, начинают сталкиваться с... искажениями.

Я пожал плечами.

— Пока всё в пределах. Если что изменится — скажу.

— Именно это нам и нужно, — сказал Конти. — Вы не объект. Вы — наблюдатель. И участник. Если позволите — мы будем вести досье. Для себя. Без публикации. Закрыто.

Я посмотрел на него. Потом кивнул.

— Можно. Пока вы не лезете в мою голову — можно.

— Не полезем, — подтвердил он. — Мы не идиоты. Вы — боевой актив. Возможно — единственный с таким уровнем. Мы не собираемся терять вас из-за бюрократов.

Леви достал из папки ещё один лист.

— Это — карты. Обычные. То, что мы смогли собрать. Ранги от F до Е. Мы знаем, у вас свои навыки. Но, возможно, что-то пригодится. Хотим предложить — вы выбираете. Мы внедрять не будем. Только передаём.

Я взял лист. Пролистал глазами. Часть — мусор. Уклонение, +1 к урону, повышение концентрации. Но одна зацепила. «Укрепление тканей. Пассивный. Снижает повреждение при магических выбросах. Синергия: высокая при нестабильных способностях».

— Это под щупальца, — сказал я. – Но навыки все магические.

Леви кивнул.

— Именно. Хотите — забирайте. Мы зафиксируем как «передано». Применение — позже, через вашего техника.

Я аккуратно положил лист на стол.

— Я не могу изучать магические навыки.

– Что? Подождите... А как вы?..

– Я же говорил. Все, что у меня есть – уже было до системы. Она просто интерпретировала все под себя и изменила.

Тишина. Они лишь переглядываются.

– Но... Один человек мне сказал кое что. Я запомнил эту фразу. "Не можешь взять готовое – так создай сам."

Конти хмыкнул. Они опять переглянулись. У них что, телепатия там?

– Вам уже удалось что-то создать?

– Да. Точнее... Совместить. Навык энергетический шар. Я могу одновременно зажигать по одному в каждой руке. Теперь могу создать ещё большой, сразу между двух ладоней.

– Может слышали вчера о багровой вспышке в небе? То был я.

Повисла пауза. Не театральная — настоящая. Тишина, в которой каждый что-то переваривал.

Леви первым пришёл в себя. Записал в блокнот:

Навык: Большой энергетический шар. Создан вручную. Мощность регулируемая. Подтверждён системой.

— Хронология? — тихо спросил он.

Я выдохнул.

— Сначала обычный шар. Один. Потом второй. Потом… начал сводить. Центр — между ладонями. Подключил оба потока, усилил. Напряжение росло. Держал как мог. Постепенно расширял... Но это не сработало. Не получилось совместить две структуры. Пришлось создавать с ноля. Просто выпустил энергию между ладонями, сжал в шар, удержал структуру и зажёг энергию энергетическим пламенем. Шар между ладонями зажёгся. Я стал его расширять и выкачивать всю энергию. Она ушла в ноль и система подтвердила создание навыка.

Спина не писала. Просто смотрела. Потом кивнула.

— Зарегистрирован сразу?

— Сразу. С указанием: "большой энергетический шар", затраты от 5 до 10 единиц. Мощность регулируется.

— Изначальный выстрел?

— Две сотни энергии. Все резервы. Поэтому и эффект — масштабный. После — дрожь, судороги, отдача. Откинуло назад. Щупальца не слушались, руки тряслись. Не мог нормально встать.

— Последующие попытки?

— Есть возможность использовать повторно. Но уже в меньших пределах. Пять, шесть, максимум десять единиц. Тогда шар обычный. Не такой мощный. Управляемый. Расход контролируемый.

Конти потёр переносицу, потом взглянул на меня.

— То есть. Вы не просто вывели структуру. Вы удержали её под максимальной нагрузкой. До полного нуля. И только после этого — произошла регистрация?

Я кивнул.

— Именно так.

— Это многое объясняет, — сказал Леви. — Мы подозревали, что система требует не просто формы, а порога. Когда пользователь достигает определённого уровня контроля и перегрузки, система фиксирует результат как валидный навык. До этого — не считает полноценным.

— А что с конструкцией? — спросила Спина. — Вы её удерживали как?

— Визуализировал. Центр между ладонями. Энергия накачивается через все каналы в ладонях. Давление — равномерное, но с приоритетом на внутреннюю стабилизацию. Контур — сфера, с ротацией. Если перекос — разваливается. Нужно чувствовать поток. Постоянно.

— И вы это делаете… вручную?

— А как ещё? — пожал я плечами. — У меня нет карты. Всё, что есть — сам создавал или учился контролировать. Если отпустить — разлетится. Поэтому каждый шар — это концентрация. Не запуск. Работа.

Леви усмехнулся. Не издевательски — уважительно.

— Знаете, большинство даже не понимает, как они используют способности. Жмут — и всё. Вы — другой случай. У вас подход как у инженера. Сначала модель. Потом тест. Потом закрепление. Система это приняла. Вот и всё.

— Она приняла потому, что я выдержал, — тихо сказал я. — Если бы вырубился раньше — не было бы никакого навыка. Только последствия. Очень плачевные.

Спина поднялась. Подошла к доске. Рядом с моей фамилией и номером она приписала:

Новый навык (синтез): "Большой энергетический шар". Подтверждён. Контроль: ручной. Регистрация — после полной разрядки. Повторяемость — подтверждена. Диапазон — от 5 до 10 единиц.

— Мы назовём это "пороговым синтезом", — проговорила она. — Метод создания навыка через экстремальную нагрузку и устойчивое удержание структуры. Это впервые задокументировано официально.

— Как думаете, система обратила внимание? — спросил Конти.

— Думаю — да. Уже тогда, после боя с Майловарном, она "заметила" его. Этот случай — ещё одно подтверждение. Не просто фиксация — реакция. Но не агрессивная. Пока — наблюдательная.

Я молчал.

— Хотим предложить следующее, — сказал Леви. — Если вы не против: наблюдение. Не контроль. Просто запись последующих случаев. Не вмешательство. Не подчинение. Только фиксация.

— Условие, — ответил я. — Без копания в мозгах. Без вторжения. Всё, что вы узнаете — только из того, что я сам разрешу.

Конти кивнул.

— Принято. У нас нет цели копаться в чужом. Нам нужна модель. А вы — рабочая. Редкая. Повторюсь. Вы очень важная боевая единица. Вас терять никто не собирается.

Я посмотрел на него.

— Не называйте меня моделью. Я живой. И если мне начнёт казаться, что вы забыли — напомню.

— Учтём, — спокойно сказал он.

Спина снова подошла ближе.

— Ещё один момент. Этот навык — нестандартный. Он не имеет школы. Ни стихий, ни силовых специализаций. Но он — магический. Энергетика чистая. Но стабильность у вас — ноль. Это значит, что с ним нельзя шутить. Мы это зафиксируем. Если кто-то попробует повторить без подготовки — рванёт.

— И хорошо, — ответил я. — Пусть не лезут.

Леви сделал последнюю запись, потом отложил ручку.

— Всё. На этом можем закончить. Вы подтвердили самое главное — навык можно создать вручную. Система его примет. Но при одном условии — ты должен уметь держать удар. И знать, что делаешь.

— Я знал.

— Потому и живой. – Хмыкнул Конти.

Дальше меня повезли к рунщице.

Машина остановилась без звука. Армейский джип — тот же тип, что и утром. За рулём — другой, но такой же немногословный. Я вышел. Передо мной — знакомый дом. Облупленный фасад, выцветшая штукатурка. Ни табличек, ни маркировки. Только потёртая дверь с металлической ручкой.

Внутри — тишина. Снова тот самый коридор. Потолок низкий, бетонный. Свет — ровный, мёртвый. На двери — всё та же чёрная метка вместо номера. Я потянул за ручку.

Открыто.

Комната — без изменений. Пыль не исчезла. Но порядок был. Всё по местам: кушетка, стол с машинкой, банки, краска, стул в углу.

Тот же боец. Тот же взгляд — спокойный, ровный. Автомат на коленях, куртка расстёгнута. Просто сидит. Просто смотрит.

У кушетки — она.

Светлые волосы в пучке. Серьга в ухе. Руки в татуировках до плеч. Часть — боевые руны, часть — художественные. Змеи, черепа, полосы. Не изменилась. Только волосы теперь чуть влажные — видимо, мыла голову.

Подняла взгляд, кивнула.

— Снова ты.

— Мне надо перебить, — сказал я. — Живот. После зачистки гнезда. Матка распорола. Кишки собирал с пола. Сейчас всё заросло, но шрамы поверх рун.

Она не ответила сразу. Подошла. Оценила взглядом. Потом пальцами коснулась живота — через футболку.

— Покажи.

Я снял. Остался в одних штанах. Она вгляделась.

— Позавчера была зачистка, — сказала она. — Серьёзно?

— Да.

— И ты уже стоишь вот так?

Я не ответил. Она провела пальцами по коже. Там, где были старые руны — остатки линий, теперь искажённые шрамами. Мышцы под кожей реагировали чуть дёргано, но без боли.

— Ткани свежие. Швы нет. Воспаления нет. Кровь чистая. Ты как это вообще?

— У меня став. Работает шесть часов. Потом откат. Плюс живучесть высокая. Система держит.

Она присвистнула.

— Ладно. Снимай всё, ложись. Шрамы мягкие, сейчас всё поверх пробью. Один раз. По центру? Или рассредоточить? Новое что-то добавить? Или старую структуру просто восстановить?

— По центру. Просто восстанови. Эта система выверена годами. Лучше не менять ничего.

Я лёг. Кожа прилипла к кушетке. Она вытерла спиртом, промокнула, включила машинку. Звук — как у стоматолога. Низкий, гулкий.

Работала молча. Уверенно. Игла шла ровно, без рывков. Краска ложилась в свежую ткань. Было больно — но терпимо. В глубине живота отдавало тянущим теплом.

Боец в углу курил. Без слов. Комната пахла потом, металлом и сигаретой.

Через полчаса она выключила машинку.

— Готово, — сказала она. — Поверх шрама легло хорошо. Всё держится. Через день проверишь — если не плывёт, можно оставить.

Я поднялся. Натянул одежду. Потом достал из кармана связку.

Три амулета. На простой нити. Материал — кость. На каждом — боевые руны. Глубокие, вырезаны вручную. От них шёл лёгкий магический фон. Чистый. Без примесей.

Я протянул. Вчера пол ночи после тренировки вытачивал их.

— Держи. Плюс шесть к магии. Постоянно. Без откатов. Из костей инициатора. Первые дни системы. Сейчас таких уже не найти.

Она не взяла сразу.

— Это… за что?

— За совет, — ответил я. — Тогда, в первый раз. Ты не продавила. Просто сказала, что делать. Я запомнил.

Молчание. Потом она осторожно взяла амулеты. Поднесла ближе. Вздохнула.

— Чисто. Очень чисто. Срез правильный. Руны не плывут. Ты сам делал?

— Да.

Она повертела амулеты в пальцах. Потом спрятала в карман.

— Спасибо. Я… не ожидала. Обычно всем плевать.

— Я не все.

Она кивнула. Не улыбнулась. Просто кивнула.

— Если ещё порвёт — приходи.

— Постараюсь не рваться.

— Это вряд ли.

Я вышел.

За дверью — тот же коридор. Потолок низкий. Свет тусклый. Всё на месте.

Только шаг стал чуть легче. Не от татуировки. От другого. От того, что ещё остались люди, с кем можно не говорить — и всё равно понимают.