Основатель 6

Глава 6

Мы с Ираидой сидели в наших новых апартаментах, если эту каморку так можно было назвать.

Мелкий молчаливый кроликотон проводил нас в нечто, отдалённо смахивающее на гостиницу. По крайней мере, здание напоминало одну из тех вилл, что я отгрохал у себя в Светлограде. Только построено оно было не из чёрного камня, а, похоже, из обычного кирпича и какой-то скрепляющей жижи.

Четыре этажа, куча окон, многие из которых, правда, разбиты вдребезги. Вся эта конструкция так и манила войти. Как ни странно, привычный вид строения меня даже немного успокоил. Когда вокруг одна сплошная инопланетная архитектура, как из дурного сна, начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке.

А тут — обычное здание, почти как типовой дом главного агронома в деревне Гадюкино.

Мысли улеглись, глаз перестал дёргаться.

По крайней мере, здесь можно было спокойно обсудить наши дальнейшие шаги, не опасаясь лишних ушей, которые тут, я уверен, на каждом углу.

— Прошу прощения, что так резко оборвала нашу встречу, — сказала Ираида, прислонившись к старому, рассыпающемуся на глазах комоду. Снизу, с первого этажа, доносились звуки молотков и пил — это уже подсуетились кроликотоны-ремонтники, наводили марафет. — Но я видела, что ты вот-вот свернёшь не туда, причём очень резко.

— Я что, настолько предсказуем? — хмыкнул я, пытаясь изобразить удивление. Хотя, блин, наверное, да.

— Я прямо видела, как ты собираешься засыпать их серией вопросов, которые на первый взгляд могут показаться безобидными, — ответила она, — но на деле могли бы втянуть нас в серьёзные неприятности. Так что я решила сыграть на опережение, нанести превентивный удар. Нам нужно быть на одной волне, выработать единую стратегию, прежде чем вообще поднимать эту тему.

— Ты про освобождение этих… пленников? Тех, кто там внизу вкалывает?

Ираида кивнула. На её лице отразилось неподдельное беспокойство, и я понял, что это не показуха: она реально переживала за своих земляков-истоковцев, вынужденных пахать в каком-то подземном аду. Приятно было осознавать, что эта информация не только меня так взбесила.

— Было бы разумно продумать, как договориться об их освобождении, — продолжила она, — но требовать этого с порога — слишком. Они бы нас просто не поняли, а то и послали бы куда подальше.

Я тяжело вздохнул. Чёрт, как же всё непросто.

— Думаешь, я даже цену вопроса не смог бы узнать? Сколько стоит свобода этих бедолаг?

— Они сказали, что принимают заключённых, а не продают их, Алексей, — возразила Ираида. — Боюсь, затрагивать эту тему прямо сейчас чревато. Лучше подождать, пока мы прибудем сюда с кораблями, набитыми под завязку всяким барахлом, которого они так жаждут. Вот когда у них глаза от жадности разгорятся, тогда и можно будет аккуратно прощупать почву.

— Ты мудра и прозорлива, моя МИД, — согласился я, хотя на душе кошки скребли. — И всё же мне совсем не улыбается идея вести дела с ребятами, которые поколениями держат рабов. Одно дело — принять пленного и заставить его работать, всякое бывает. Но позволять им заводить семьи и детей их тоже обращать в рабство? Это ж просто скотство! Чистой воды беспредел!

— Для нас — да, бесчеловечно, — согласилась она. — Но у этих существ свои порядки, свой культурный код, причём даже не на уровне биологии. Эльфы с их придурью куда ближе и понятнее, чем здоровенные сказочные создания. Они не понимают нашу логику, мы — их. Мы можем, конечно, упереться рогом, цепляться за идеализм и в итоге упустить единственный шанс спасти этих людей. А можем проявить гибкость, адаптироваться к ситуации, чтобы обеспечить им хоть какое-то будущее.

— Сухой прагматизм, — кивнул я. — Сосредоточиться на том, что можно сделать, а не на том, что должно быть сделано. Есть в этом резон, не поспоришь.

Шестерёнки в моей голове завертелись с удвоенной скоростью. Если я собираюсь помочь этим подземным страдальцам, мне нужны серьёзные рычаги давления. А это значит — выяснить, что для этих ушастых является жизненно важным ресурсом, их ахиллесовой пятой. Должна же быть причина, почему они до сих пор помнят Торговцев. Если я нащупаю то, что им позарез нужно, я смогу прижать их к ногтю и выторговать свободу для этих людей. Да, это будет непросто, но я уже проворачивал подобные схемы в своём прошлом бизнесе. Главное — найти правильный подход.

Но вопросов, требующих ответа, было ещё до чёрта. Сколько там вообще этих истоковцев? Захотят ли они уходить, если представится возможность? Может, им там уже и так нормально, привыкли. Есть ли у них свои лидеры, хоть какой-то управляющий состав? И если мы добьёмся их освобождения, что, чёрт возьми, мы будем с ними делать?

Град Весёлый и Светлоград — оба городка слишком малы, чтобы принять такой приток новых граждан. Это же целая логистическая операция: расселение, обеспечение… Мне придётся найти ответы на все эти вопросы, прежде чем двигать свой план дальше. Но одно я знал наверняка, нутром чуял: я не смогу спокойно спать, зная, что оставил их в этой подземной ловушке.

В школе, в далёкие послевоенные годы, на первых уроках с потрёпанными букварями нас учили: мы не рабы, рабы не мы. Эту мораль в меня, как и в моих сограждан, вбили крепко, на подкорку. Мы в моём старом мире долго и упорно боролись за отмену рабства, и, честно говоря, в этом мире ему тоже не место. Надеюсь, мои торговые союзники, если таковые появятся, разделят мои взгляды, потому что это предприятие, скорее всего, влетит в копеечку.

Все эти мысли роились у меня в голове, но усталость от долгого путешествия накрыла меня довольно быстро. Я просто вырубился на какой-то задрипанной кровати, наспех набитой мягкой дрянью, похожей на ветошь. Спал я как убитый, и сон был на удивление приятным. Пусть сама кровать и была, мягко говоря, не фонтан, но я был чертовски рад наконец-то растянуться на настоящей постели, а не на качающейся койке посреди океана. Хотя морские путешествия я переносил нормально, перспектива постоянно болтаться на воде меня не прельщала. Не моряк я, не корабел. Надо будет обязательно замутить здесь телепортационную сеть, чтобы пропускать эти долгие морские переходы, когда нужно будет мотаться на переговоры. А то так и свихнуться недолго.

На следующее утро нас разбудила дюжина мелких кроликотонов. Эти ушастые деятели без стука распахнули наши двери и ввалились всей гурьбой, толкая перед собой сервировочные столики на колёсиках, заставленные самым диковинным ассортиментом еды, какой я когда-либо видел. Там были грибы ядовито-красных и зелёных цветов, нарезанные ломтиками и щедро политые липким джемом, от запаха которого щипало в носу. Были ещё какие-то кубики мяса — хрен пойми, из какой твари, — жёсткие и кожистые на вид.

— Это угощение, — просипел один из мелких кроликотонов, изо всех сил стараясь говорить на нашем языке, — от Честера из Лавки Западного Честера. Он хотеть, чтобы ты видеть его первый.

Пока я разглядывал эти гастрономические изыски, я заметил за открытой дверью, что в коридоре выстроилась целая очередь из десятков таких же кроликотонов, и у каждого были свои подносы и столики. Ассортимент на них был разный, и я разглядел маленькие таблички, воткнутые в каждое блюдо.

— Это всё тоже от Честера? — спросил я, ошалев от такого гостеприимства.

Кроликотон отрицательно замотал головой.

— Те — от другие лавки. Они тоже хотеть, чтобы ты посетить их первый.

Короче, устроили мы в нашем номере небольшой пир, причём основными едоками были матросы. Парни они не особо привередливые и просто обалдели от такого странного разнообразия съестного. Некоторые тут же нашли любимые блюда и накинулись на них, пожирая всё, что могли унести, в то время как другие с интересом пробовали всё подряд.

Я же остановился на том, что показалось мне наиболее съедобным: длинных грибных ножках, покрытых глазурью, сделанной, судя по всему, из местного аналога сахара. На вкус это оказалось гораздо лучше, чем выглядело и пахло, и после нескольких укусов я даже вошёл во вкус. Сахар? У них тут есть сахар⁈ Да ладно! Это был один из немногих ресурсов, который я так и не смог раздобыть в Истоке. Многие знали, что он существует, но это был настолько драгоценный товар, что никто не хотел мне его ни продавать, ни менять.

Мысль о том, что сахар здесь может быть в свободном доступе, была чертовски волнующей. Настолько, что я тут же извинился, слинял с пира и пошёл одеваться, чтобы начать обход местных коммерсантов. Тот, кто прислал эти грибные «поленья», звался Юрип, и его лавка находилась на самой окраине Западного Квартала. Если эти грибы действительно были покрыты сахарной глазурью, я хотел знать, сколько у него этого добра. Весь Юг Истока просто с ума сойдёт, если у них вдруг появится постоянный доступ к сахару. Да что там Юг, даже мои собственные люди в Весёлом будут чертовски счастливы.

Одевшись, я ещё раз извинился перед пирующими, прихватив с собой только переводчицу — Ираиду. Матросы честно отпахали своё и заслужили отдых. Пусть все эти многочисленные дары, присланные, чтобы подмазаться ко мне, достанутся им. А вот для меня всё только начиналось. Моя работа, как всегда, не ждала.

Западный Квартал был до безобразия похож на площадь у Внешних Врат — всё те же квадраты, выдолбленные прямо в скале. С ходу опознать, где чья лавка, было решительно невозможно, но, к счастью, у входа в каждую из них уже выстроились толпы мелких кроликотонов, зазывавших меня, как заправские уличные торговцы. Так что найти лавку Юрипа, благодаря этому импровизированному методу навигации, оказалось несложно.

Мелкий кроликотон-зазывала шустро сопроводил нас внутрь симпатичного магазинчика, где по стенам были развешаны и зажжены многочисленные свечи. Внутреннее убранство этой лавки было точной копией кабинета Парнифера. Просторная комната, посреди которой восседал огромный кролик. Однако, в отличие от кабинета Парнифера, здесь присутствовали многочисленные статуи, вырезанные в виде каких-то абстрактных символов и фигур. Я на мгновение задержался, чтобы рассмотреть их, пока мы шли к Юрипу.

— Аааа! — протянул Юрип, приветственно махая нам лапой. Он был таким же кабаном, как и Парнифер, хотя его белый мех испещряли многочисленные коричневые пятна, одно из которых красовалось прямо на правом глазу. Как мелкий кроликотон размером с ребёнка мог вырасти в такую громадину, было для меня загадкой. Может, у них тут две разные расы — большие и маленькие? «Велика честь принимать столь уважаемого и достопочтенного Алексея Сергеевича Морозова!» — пробасил он.

— И тебе не хворать. Пусть шерсть твоя будет блестящей, а бизнес растёт, — ответил я, слегка поклонившись. — Должен поблагодарить вас за щедрые дары. Эти грибные поленья были восхитительны.

— А, Таханз! — сказал Юрип, широко улыбаясь. — Мои многочисленные и прекрасные жёны приложили немало усилий, чтобы приготовить для вас это блюдо. Это деликатес в наших землях.

— И я понимаю почему, — сказал я. — Передайте от меня благодарность вашим жёнам.

— Непременно передам высочайшую похвалу великого Алексея Сергеевича Морозова! — заявил Юрип. Он даже не пытался скрыть своего желания подлизаться, чтобы заполучить мой контракт. Похоже, местные коммерсы настолько заскучали без дела, что совершенно растеряли хватку в переговорах. Возможно, для этого Юрипа это вообще первая сделка с чужаком за долгие годы.

— Так, я тут человек новый, ваших обычаев не знаю, — сказал я. — Надеюсь, простите любые косяки, если я скажу, что хочу сразу перейти к делу и пропустить оставшиеся любезности.

Это вызвало у громадного кролика приступ хохота, и он хлопнул себя по боку.

— Говорите, не знаете наших обычаев, а сами, похоже, отлично умеете их соблюдать! Я — Мастер Юрип, представляю интересы нескольких кланов внутри горы. Вы обнаружите, что каждый торговец здесь имеет связи с разными кланами и их ресурсами. Моя работа — быть посредником между вами и многочисленными существами, которых я представляю, следя за тем, чтобы обе стороны были довольны. Типа смотрящий от них, если по-нашему.

— Понятно, — кивнул я. — И у вас есть полномочия на заключение сделок? Чтобы потом не оказалось, что вы тут просто для мебели.

— Разумеется, люди, которых я представляю, доверяют мне вести их дела и позволяют заключать любые сделки от их имени, — пояснил Юрип. — А теперь позвольте рассказать вам, чего мы так отчаянно желаем из ваших родных земель…

Разговор пошёл быстро. Юрип рассказывал о различных товарах, которые давно вошли в культурную память кланов, живущих в горах. Пшеница, конечно, была первым пунктом — она ценилась рабочими кастами как за вкус, так и за высокую питательность. Потом зашла речь о том, что они называли Медицирим, — какая-то простая травка, которая в наших землях считалась обычным сорняком. Медицирим, конечно, имел свои алхимические применения для заживления ран и помощи при лихорадке, но в Истоке его было так до чёрта, что мало кто из торговцев вообще пытался на нём заработать. А вот здесь, в горах, где, похоже, вообще никакая трава не росла, он считался чуть ли не чудо-средством, которое помогало мелким кроликотонам, отличавшимся хрупким здоровьем в первые пятьдесят лет жизни.

Пшеница и Медицирим были самыми важными, подчеркнул Юрип. Если первый корабль прибудет, загруженный только этими двумя товарами, мы озолотимся. Текущую цену согласовали в 50 золотых за единицу пшеницы и 10 золотых за единицу Медицирима. Я мог бы заломить цену на Медицирим и повыше, но, честно говоря, десять золотых за единицу — это уже была такая дикая накрутка, что просить больше за медицинскую необходимость казалось мне скотством. У меня не было проблем задирать цены до небес на предметы роскоши, но на лекарства? Совесть не позволяла.

Товаров, которые они могли предложить, было множество, и у Юрипа уже был готов целый манифест, чтобы показать, что имеется в наличии и сколько я могу приобрести. Сахар был одним из самых обильных ресурсов, так как сахарный тростник рос у них целыми плантациями и служил основным источником пищи для других рас. Сами кроликотоны не проявляли интереса к поеданию сахарного тростника, их питали грибы из-под земли, поэтому они приноровились извлекать из него сахар и сами его перерабатывать. Единица сахара обошлась бы мне в 10 золотых, что было просто даром. Я легко мог бы продать его на Юге почти в десять раз дороже.

Мне выдали копию этого талмуда, в комплекте с ценами, количеством единиц и пояснениями, что это за товары. В целом, я был приятно удивлён, насколько хорошо был организован этот коммерс, и задумался, будут ли остальные такими же подготовленными. И всё же, хотя цены казались справедливыми, и он всегда был открыт для переговоров, я начал размышлять, нет ли способа получить более выгодное преимущество. В конце концов, я был первым иностранцем, прибывшим сюда за долгое время и готовым открыть врата для торговли. Какого чёрта я не должен был получить бонус за то, что работаю именно с ним, а не с бесчисленным множеством других?

— Всё это выглядит весьма замечательно, — сказал я, пробегая глазами по бумагам. — Я бы очень хотел с вами поработать.

— Блистательно! — вскричал Юрип. — О, вы сделали мой день! Прикажете подать торт? Или, может быть, немного превосходного глинтвейна?

— Я бы не торопился с едой, — сказал я. — Видите ли, хотя всё кажется чистым и прозрачным, мне требуется ещё одна вещь.

— И что же это? — спросил кроликотон. Я увидел на его лице тень колебания, страх, что он не сможет удовлетворить мои потребности.

— Дань за Первый Рейс, — уверенно заявил я.

— Дань за Первый Рейс? — повторил Юрип. Он нахмурился, на мгновение порылся в памяти, затем пожал плечами. — Боюсь, я не понимаю. Эти слова не сочетаются в вашем языке.

— Это такой обычай у нас, у весёловских, — пояснил я. — Когда начинаешь торговлю по морю с новым партнёром, мы ожидаем подарок за такое начинание. Дань за Первый Рейс, понимаете?

Юрип фыркнул.

— Да ты это сейчас выдумал.

— Все традиции кто-то когда-то выдумал, — ответил я. — Но это не делает их менее действенными.

Большой кролик потёр нос и посмотрел на меня.

— То есть ты, по сути, просишь у меня взятку, — сказал он. — Это не очень-то честно.

— Подарок может быть любым, каким пожелаете, — сказал я.

— Дань за Первый Рейс, — пробормотал Юрип. — И полагаю, вы будете просить такие подарки и от остальных здешних жителей?

Я ничего не ответил. Просто ждал. Кроликотон на это только тяжело вздохнул.

— Сотня единиц сахара тогда? Этого будет достаточно в качестве подарка?

Я поклонился ему.

— Вы очень добры, Великий Юрип. Мы не забудем такого подарка.

— Хорошо, — проворчал он. — Надеюсь, это означает, что вы намерены отправить первую партию товара именно мне и я получил преимущество перед конкурентами?

— Стопудово, — сказал я. — Как только вернёмся домой, я подготовлю первый рейс. Ваши люди просто охренеют от нашей пшеницы и медицины.