Основатель 6

Глава 16

— И они всё ещё власть на континенте?

— Я не торговец, не один из них, но, как бы мне ни было неприятно это говорить, они всё ещё власть.

— Тем более мы не вернёмся туда, где всё ещё правят эти подонки.

Люди в шляпах переглянулись.

— Но вы стали для нас героем, которого мы будем прославлять веками.

Я задумчиво кивнул. С одной стороны, я, конечно, понял их настрой.

— Так вы теперь вернётесь в подземелья?

— О нет, наши предки с первых же дней мечтали выбраться из подземелий. А теперь, когда нам предоставили равные права, мы не вернёмся в туннели.

— А куда же вы? — не понял я.

— Городу нужны шахтёры. Мы будем работать на глубине, тем более что это умеем только мы. Но работать, а не жить там постоянно. В обмен нам построят новый, собственный район, мы станем полноправными гражданами и, как и все другие кланы в Великом Граде Паннонии, будем процветать и расти.

Ну, посмотрим.

Затаили ли они злобу на своих бывших хозяев? Хрен его знает. Да и, по большому счёту, мне-то что? Придётся ли Паннонии жить с людьми в мире или они устроят тут революцию — это уже не моя головная боль. Гравий и другие судьи считали, что их образ жизни, их коллективные законы — лучший вариант. Только время покажет, так ли это. Я сделал всё, что мог, исходя из того, что у меня было. Совесть моя чиста: эти люди теперь здесь по собственному выбору, свободны получать прибыль от своего труда. Они сами могут определять свою судьбу, и этого для меня более чем достаточно. Инвестиция в карму, так сказать… хотя нет, это выражение я обещал себе не использовать. Короче, нормальный такой пиар-ход получился.

— Скажите, как вас зовут? Нам сказали, что Морозов?

— Алексей Сергеевич Морозов, да.

— Мы предлагаем вам любые блага. Любые женщины будут рады принять ваши ухаживания, а кланы — принять вас в качестве старейшины. Мы бесконечно благодарим вас за ваш подвиг. Нет слов, которые выразят нашу благодарность.

Я кивнул в ответ, принимая их слова.

— Мы будем рады видеть вас в качестве гостя в своих новых домах, которые ещё только предстояло построить. Меня всегда будут рады видеть в Восточном Квартале, и вы вольны осесть и поселиться у нас, среди нас, стать старейшиной в любом из этих кланов.

Я не собирался, но само по себе приглашение меня порадовало.

— А теперь нам пора. У нас начинается новая жизнь, предстоит много работы, поэтому нам пора с вами расстаться. И мы верим, что не навсегда.

…

Когда члены кланов ушли, повисла тишина. А потом Фома наконец не выдержал и разразился таким громким и противным хохотом, что у меня уши заложило.

— Да ты гонишь, что ли⁈ — выдавил он, едва сдерживаясь и хлопая себя по коленкам. — Ты столько бабла отвалил, а они даже с нами валить не хотят? Я-то думал, хоть работяг себе намутишь, а тут — шиш с маслом! Ни золота, ни людей! Ха-ха-ха! Ну ты, Морозов, даёшь! Бизнесмен года, ёпрст!

— Смейся сколько влезет, — буркнул я. — Мне стыдиться нечего. Я сделал хорошее дело. Может быть, впервые в жизни — настолько хорошее и от чистого сердца.

— О да, я буду смеяться, сколько влезет, и даже больше! — заявил Фома, тут же создавая свою вторую иллюзию. И эти два колдуна-придурка принялись хохотать и безостановочно тыкать в меня пальцами, корча рожи. Но пока они там изгалялись, моё внимание привлекли несколько кроликов-малявок, тащивших от Внешних Врат несколько телег. Эти ушастые коротышки, похоже, реально надрывались, пытаясь сдвинуть повозки с места, и я приказал своим парням помочь им.

К моему огромному удивлению, телеги покатили прямо к нам. Неужели ещё подарки от человеческих кланов? Но когда повозки подъехали ближе, я увидел блеск мешков, доверху набитых золотом, а также десятки ящиков с маркировкой «сахар». Мои брови поползли на лоб.

— Это что ещё за хрень? — пробормотал я, шагнув вперёд, мимо Фомы, который вдобавок к своему двойнику уже наколдовал козлочеловека, чтобы тот тоже надо мной поиздевался. Тройной удар сарказма.

Один из кроликозайцев подскочил ко мне.

— С… великой честью, — с трудом выдавил он на моём языке, задыхаясь от натуги, — мы преподносим вам… «Дань за Первый Рейс»… от имени Горных Козлов!

— Почему? — дёрнул я головой, не понимая ситуации.

— Потому что вы заключили с одним из горных козлов сделку, а это — подарок по вашим обычаям. А поскольку сделка велика и статус Горных Козлов велик, то и подарок их под стать. Но вообще-то наше дело доставить, господин Морозов.

Я перевёл взгляд на ящики и мешки. Мать честная! Да это же всё то, от чего я только что отказался, чтобы помочь этим людям! Видимо, Гравий был не так уж и заинтересован в материальных ценностях, как пытался показать.

А может быть, он мне на что-то намекает и это какая-то философия?

Деньги — многогранный инструмент, способный быть и источником разрушения, и созидания. Их философия лежит не только в материальной плоскости, но и в этическом измерении: ведь именно через деньги человек обнажает свои истинные мотивы, сталкивается с выбором между добром и злом.

И сегодня, жертвуя деньгами, своим бизнесом и будущим ради других, я вышел за рамки собственной личности, переступил через эгоизм, став сильнее не внешне, а внутренне.

Поступки формируют человека, и не для всех путь роста одинаков: одни ищут себя в путешествиях, другие — в преодолении страхов, кто-то — в прыжке со скалы. Но для меня, старого бизнесмена Морозова, путь лежал в самопожертвовании, в способности отдать часть себя ради других, осознать свою ответственность и принять бремя выбора.

В этом контексте Гравий становится своеобразным зеркалом, возвращающим мне мою силу.

И он намекал мне этим золотом и сахаром, что сила — не просто энергия или власть, а сложная субстанция, требующая мудрости. Гравий не наставляет, не указывает, как именно распоряжаться этим даром, оставляя место для свободы и самостоятельного решения. В этом и кроется философская дилемма: обладая силой, человек всегда стоит перед вопросом — как её использовать? И здесь нет простых ответов: каждый выбор — это отражение внутреннего мира, совести, нравственных принципов.

Деньги, власть, сила — всё это лишь инструменты, а не цели. Их ценность определяется не количеством, а способом применения.

Мир полон соблазнов, и искушение использовать силу во вред всегда рядом. Но истинная мудрость — в способности удержаться, выбрать свет, даже когда тьма кажется ближе.

Что для меня свет?

Я этого не знаю, но чувствую. И я чувствую, что рост — это не только преодоление внешних препятствий, но и внутреннее движение, способность быть честным перед собой и другими, нести ответственность за свои поступки.

Гравий, возвращая мне деньги, словно говорит: «Ты готов, ты прошёл испытание и достоин распоряжаться этим даром».

Но при этом он оставляет пространство для сомнений, для поиска собственного пути. В мире, где деньги и власть часто становятся мерой успеха, важно не утратить человеческое в себе, помнить, что истинная ценность — в поступках, в способности приносить добро, выбирать путь, который делает тебя и других лучше.

Я издал глубокий вздох облегчения, такой, что, кажется, лёгкие чуть не выпрыгнули.

Мало того, что вся прибыль цела, так мне ещё и не придётся отбиваться от моих инвесторов, которые, не ровён час, сколотили бы целую коалицию и пошли войной на оба моих города. А это, я вам скажу, перспективочка так себе.

— Смейся сколько хочешь, — сказал я, поднимая один из небольших мешочков с монетами и протягивая его Фоме. Золото приятно оттягивало руку. — А ты, дружище, домой вплавь попрёшь. И иллюзии свои прихватить не забудь, а то утонут.

Хрен разберёшь, какая из этих двух монет была оригиналом.

Я повертел их в руке, внимательно осмотрел каждую — ну просто один в один, комар носа не подточит.

Мой новенький монетный двор, отгроханный по последнему слову местной науки и техники, работал как часы, и я мысленно пожал руку нашему инженеру Михаэлю, золотых дел мастеру, за столь искусное копирование валюты Истока.

Теперь я делал собственные деньги. Выгода невелика, номинал зависел от количества металла.

Подделку никто не заметит по той банальной причине, что материал — настоящее золото. Фальшивомонетчики используют дешёвые материалы.

Но не я. Мне надо было ввести в оборот золотишко, не показывая, откуда оно у меня появилось.

Целые горы золотишка, тридцать восемь тысяч свежеотчеканенных кругляшей, громоздились аккуратными стопками на столах в цеху, ожидая своей очереди отправиться в переплавку и принять новую, мою форму. А потом я разошлю их по адресам — моим союзникам-инвесторам, которые, без сомнения, будут в восторге от этого, скажем так, скромного гешефта.

Гешефта, который, к слову, был куда скромнее, чем тот, что я им отстегнул пару недель назад. Ну, ничего, бизнес есть бизнес, кто не успел — тот опоздал, а делиться надо уметь… дозированно. Тем более что даже с первого рейса это далеко не всё. А дивиденды есть дивиденды. Инвесторы должны чувствовать отдачу от своих вложений и сотрудничества со мной.

Я мельком глянул на свой счёт в Стратегической карте — там красовались чистые семьдесят пять тысяч золотом.

Сахар мой ушёл моментально, как горячие пирожки на Казанском вокзале, едва я вернулся. Теперь у меня были все козыри на руках, чтобы по-настоящему развернуть бурную деятельность по постройке моей маленькой, но гордой торговой империи.

Выйдя из прохлады монетного двора, я скинул башмаки прямо на песок и потопал к пляжу, где океанские волны с нарастающей мощью бились о берег.

За спиной гудела стройка — десятки свежих корпусов вздымались к небу, будто их кто-то высыпал из мешка прямо на берег.

Каждый — с окнами на порт, с арками под складами, с пустыми залами для будущих сделок. Я стоял у окна, смотрел на эту суету и вспоминал, как ещё год назад здесь гулял ветер, а теперь всё было заточено под наши морские авантюры. Золото, вырученное мною на сахарной сделке, уже вовсю работало: оно шевелилось, перемещалось, готовилось породить новое богатство.

Теперь оно финансировало вояж: корабли грузили тюки, готовились привезти дешёвые самоцветы, а отсюда, с родного причала, вывезти шелкопрядов, но уже с такой наценкой, что за голову схватишься.

«Южный Исток» — моё свежеиспечённое детище, Торговый Дом, которому суждено было озолотиться в этом году. А с деньгами — и власть.

Власть, чтобы не кланяться подлым монополистам, этим грёбаным Торговцам, которые только и знают, что душить всех вокруг своими правилами. Власть, чтобы однажды, когда настанет момент, нагнуть их и показать, кто здесь хозяин. Но пока — ни звука, ни лишнего движения. Я залёг на дно, притворился ручным, исправно отстёгивал им комиссионные, а Демид Серебрянников докладывал наверх, что я стал покладистым и шёлковым. Пусть верят, что обвели меня вокруг пальца. Пусть записывают в наивные дурачки.

А в это время моя заморская сеть росла, ширилась, наливалась как тесто на дрожжах. Я вёл дела тихо, без лишнего шума, поручив всё доверенным людям. Три новых разведывательных корабля уже ушли в море. Их капитаны получили чёткие инструкции: прочёсывать глобус вдоль и поперёк, искать новые материки и острова, наполненные ресурсами, которые можно дёшево купить и дорого продать. Я знал, что времени мало — надо действовать быстро, пока эти коммерсы из Гильдии Торговцев не проснулись, пока не заподозрили, что я готовлю нечто большее, чем очередную сделку с сахаром.

Я следил за их реакцией, смотрел, как они пытаются понять, что происходит. Но к тому моменту, как они чухнутся, поезд уже уйдёт. У меня будет достаточно золота, чтобы перекупить их же людей, как пачку дешёвых сигарет.

Тем временем Олег Корнеев уже давно всех уделал в своём Манске.

Народ в этом растущем городишке его чуть ли не на руках носит, уважает как настоящего Лорда, и Лания, скрипя зубами от злости, вынуждена была пойти на попятную и обеспечить своим подданным условия получше.

Только вот с ростом населения росла и нагрузка, чего эта бизнес-вумен явно не ожидала. Она выгорала на работе с каждым месяцем, всё больше напоминая загнанную лошадь, и скоро, когда придёт время, ей сделают предложение, от которого трудно отказаться: хороший такой «золотой парашют» в обмен на назначение «правильного» человека на её место.

И этим человеком, конечно же, будет Олег, который уже доказал, что он мужик с яйцами, сумев организовать чёткую и эффективную забастовку. Манск будет под нашим контролем, а эти барыги из Торговцев даже не пикнут. Один за другим их города перейдут под моё политическое влияние, как фишки на шахматной доске, пока в один прекрасный день их Совет Директоров не соберёт свои могучие армии, только чтобы обнаружить, что контролировать им уже нечего, кроме, разве что, воздуха.

И тогда Исток наконец-то вздохнёт свободно от их жестокой и беспощадной монополии, от этих удавок на шее каждого честного предпринимателя.

Ветерок приятно обдувал лицо, и я, признаться, немного кайфанул от проделанной работы. Но расслаблять булки было рано, ой как рано.

С этими мыслями я стоял и смотрел на волны.

Скоро я вернусь в Град Весёлый, там у нас новый мегапроект намечается — агрокомплекс поднимать, да такой, чтобы вся округа обзавидовалась. Пшеницы будем растить столько, чтобы завалить ей всех вокруг, как в старые добрые времена с «Бабушкиной заботой». А дальше? А хрен его знает! Возможностей — вагон и маленькая тележка. Но теперь-то я буду куда разборчивее, буду фильтровать предложения. До полной победы ещё как до Пекина раком. Главное — не пороть горячку, грамотно разыгрывать карты и ждать своего часа, как матёрый хищник в засаде.

Только я развернулся, чтобы вернуться к монетному двору — проверить, как там процесс идёт, — как услышал истошный вопль одного из докеров:

— Корабль на горизонте! Корабль!

Чёрт! Какого лешего? По графику никого раньше чем через месяц не ждали. Я обернулся — и точно, мать его, драккар! Настоящий, как у викингов из плохого кино, прёт прямо на нас по волнам, пену рассекая. Длинный, узкий, хищный, с десятками вёсел, торчащих по бортам, как рёбра какой-то доисторической рыбины. Гребут против ветра, черти! А на единственном парусе — драконья башка, здоровенная такая, изрыгающая пламя на врагов. Весёленькая картинка, ничего не скажешь.

Я пулей метнулся к причалу — глянуть, что за нежданные гости пожаловали. Докеры уже забегали, как муравьи в растревоженном муравейнике: телеги подтаскивают, мусор с пирса убирают, готовятся к швартовке. Привычка, блин, вторая натура. Неужто люди Хемиша? Как они, интересно, посудиной разжились раньше, чем я им свою обещанную отправил? Или это вообще не они? Мелькнула было малодушная мысль позвать охрану, да только… это ж, по всем признакам, драконорожденные. Если они сюда не с миром, то наша местная самооборона им что слону дробина. Так, чисто для галочки.

Так что я просто встал и стал ждать. Делать умное и невозмутимое лицо — это я умею ещё со времён совещаний в «Эоле».

Подчалили к доку, ловко так, без лишней суеты. И через мгновение на палубу вышли трое… ну, точно, драконорожденные. Желточешуйчатые, здоровые, как три шкафа-купе, в коротких синих мантиях или халатах каких-то непонятных. Двое по бокам тащили внушительные латунные ящики, а та, что была посерёдке, сжимала в когтистой лапе свиток. Прямо делегация из какой-нибудь налоговой, ёпрст.

— Здравствуйте, — произнесла та, что в центре. Говорила медленно, тщательно выговаривая каждый слог, будто пробовала слова на вкус. Акцент такой… специфический, сразу и не поймёшь, откуда такие кадры. — Я ищу некоего… Алексея Морозова из Града Весёлого.

— Это я и есть, — спокойно ответил я, делая шаг им навстречу. Докеры вокруг замерли, как вкопанные, рты пооткрывали, пялятся на этих драконорожденных. Понятное дело, таких чудищ тут отродясь не видали, даже в самом забористом трактирном бреду после трёхдневной попойки.

Все трое синхронно поклонились мне, так, вполсилы, но с явным уважением.

— Прекрасно, — кивнула главная дракониха, разворачивая свой свиток. — Это послание для вас от имени Старшего Дракона. Кхм… Великий Алексей из Града Весёлого! Вы официально приглашены на аудиенцию ко мне, в моё великое поместье в Центральной Паннонии. Прошу вас, прибудьте и разделите со мной трапезу, дабы мы могли обсудить многие важные дела, касающиеся того, что вы именуете… торговлей.

Она сделала эффектную паузу, внимательно на меня посмотрев.

— В качестве знака мира между нами я бы просила вас вернуть моих непокорных детей домой, включая моего сына Хемиша. С нетерпением ожидаю нашей скорой встречи.

Непокорных детей, значит? И Хемиша в придачу? Ну, зашибись «знак мира». Похоже, у меня наклёвывается новый, весьма специфический геморрой… или очередная возможность провернуть какое-нибудь выгодное дельце. Посмотрим, посмотрим… Этот мир определённо не даёт скучать.