Ожерелье дракона

***

– Мистер Молле!!

– Хищник!!!

Бьянка и Нэйда, не сговариваясь, бросились к погибшему мужчине. Пожалуй, они бы могли и снести замершего на их пути божка, но Миктлантекутли, проявляя удивительный такт, отступил в сторону.

Джон, задыхаясь от волнения и боли, спешно хромал следом.

Нэйда добежала первой и, упав рядом с телом Хищника на колени, откровенно разрыдалась. Она хотела убить его сама, но сейчас, видя этого человека погибшим, просто не могла сдержаться. Сейчас она понимала, что, наверное, никогда бы не смогла на самом деле оборвать его жизнь. Слишком больно было видеть его таким…

Бьянка, подоспев следом, замерла, стоя над телом своего врага, как над телом лучшего друга, шевеля губами, пытаясь что-то сказать… А потом вдруг рывком повернулась к брату.

– Дай ожерелье!

– Чего?..

Мужчина явно ожидал, что первые слова сестры после его воскрешения будут другими, да и вообще не понимал, чего она хочет. Впрочем, спустя несколько мгновений осознание озарило его.

– Бьянка… он же враг! Сдох – и туда и…

– Он не враг! – девушка яростно топнула ногой и, обойдя всхлипывающую Нэйду, резкими шагами направилась к брату, – Он хотел спасти меня, пытался спасти всех нас! Дай сюда ожерелье, я сказала!

Ицтли заволновался, прижимая артефакт к себе.

– А если я погибну? Ожерелье вернуло мне жизнь, но оно же…

– А он, – девушка ткнула пальчиком в заинтересованного божка, – Сказал, что ты останешься жив по любому! Не спорь со мной! Давай сюда!

Она уже была рядом. Нэйда, слышавшая весь разговор и внезапно сообразившая, что́ может произойти в его результате, повернулась, продолжая сидеть на коленях и прижимая руки к груди. Слезы неостановимо текли из ее глаз, всхлипывать девушка не прекращала и, увидев, как Бьянка выдергивает из рук брата ожерелье, так и подалась вперед.

– Не думал, что кто-то так любит его… – задумчиво проговорил Миктлантекутли, глядя, как девушка почти бегом возвращается к телу Хищника. Брат ее, тоже сидящий на земле, только рот приоткрыл, следя за действиями сестры.

Ожерелье упало на грудь мужчины. Нэйда, даже задрожав от волнения, стиснула руками его пальцы, в безумной надежде вглядываясь в лицо.

Подоспел Джон и, замерев рядом, тоже напряженно всмотрелся.

Грудь Молле приподнялась и медленно опустилась. Раз, затем другой. Мужчина кашлянул, потянул воздух и внезапно распахнул глаза. Взгляд его становился все более и более осмысленным и, наконец, он уверенным движением выдернул руку из пальцев Нэйды. Потом неожиданно задрал пропитавшийся кровью джемпер и, ощупав место ранения, недовольно прищелкнул языком, резко садясь.

– Шрам останется, – говорил мужчина хрипло, но вполне уверенно, – Эта дрянь могла бы работать получше.

– Ты еще жалуешься?! – Нэйда, всхлипывая теперь от счастья, хотела повиснуть у него на шее, но Хищник уверенным жестом остановил ее.

– Отдай револьвер.

Девушка отстранилась и, недоуменно моргая, протянула ему «Таурус» рукоятью вперед. Мужчина скрупулезно поставил оружие на предохранитель и только после этого сунул в карман испачканного в крови пальто. Потом уперся ладонью в землю и резко встал. Слегка пошатнулся, тряхнул головой и снова кашлянул, сплевывая в сторону.

– Ты, я вижу, не против моего чудесного воскрешения? – взгляд его обратился к Миктлантекутли. Божок тонко улыбнулся и, покачав головой, вытянул к нему руку открытой ладонью вверх.

– Ты сам видишь, Хищник. Ожерелье нельзя оставлять живым. Отдай.

– Может, и отдам, – Арчибальд прищурился, сверля собеседника взглядом и медленно убирая ожерелье в карман пальто, – Если аргументированно объяснишь, зачем оно нужно тебе. А то, знаешь ли, с учетом твоей силы, да если ты ее многократно увеличишь… Быть может, ты хочешь стать единственнымбогом, Мик?

Ребенок склонил голову набок, с нескрываемым интересом вглядываясь в собеседника. На тонких, бескровных губах его застыла усмешка.

– Ты редкий зверь, Хищник, – прозвучал задумчивый голос, – Очень редкий. Пожалуй, мне и в самом деле следовало бы заполучить тебя… что ты намереваешься делать?

Арчи хмыкнул и легко повел правым плечом. В следующую секунду спину его пронзила вспышка боли, и мужчина чуть согнулся, сжимая зубы, чтобы не застонать и почти рефлекторно стискивая ожерелье в кармане. Он-то думал, это дурацкое украшение не только воскрешает, но и исцеляет! Он-то думал, что возвратившись к жизни, будет здоровым! А тут на тебе – кашель, боль в поврежденной спине… Значит, ожерелье не всесильно. На что же тогда оно способно?..

– Ты не ответил мне, – прошипел Молле, изо всех сил сдерживая боль. Миктлантекутли изогнул левую бровь и склонил голову в ту же сторону.

– А я был должен?

– Святотатец… – коснулся слуха мужчины испуганный и, одновременно, почти восхищенный шепот. Быстро глянув в сторону, он увидел потрясенного Ицтли, уже не сидящего, а стоящего и прижимающего руки к груди. Бьянка, видимо, решив, что брат в качестве защитника ее устраивает, выглядывала из-за его плеча.

Нэйда и Джон оставались где-то позади, и их Хищник не видел.

– Хорошо, – Арчибальд отвечал, одновременно просчитывая ситуацию, – Ты не желаешь отвечать мне, значит, можешь не ждать и ответа от меня. Полагаю, зачем тебе все-таки нужно это ожерелье, ты тоже не скажешь?

Мик сузил темные провалы глаз, вглядываясь в святотатца, столь нагло говорящего с ним, с богом.

– А ты не думаешь, что, воскрешая тебя, оно поглотило твою душу?

Мужчина на несколько мгновений умолк, честно пытаясь обнаружить в себе какие-то изменения и таковых не находя. Потом покачал головой.

– Не думаю. Что ж, ладно… Я могу попытаться убить тебя, Мик, – он приподнял подбородок, разглядывая божка свысока, – В моих руках ожерелье, в моих руках пистолет… Думаю, на что-то мои пули сгодятся. Но у меня и в самом деле есть к тебе вопросы, и касаются они… не тебя.

Божок усмехнулся. На лице его появилось выражение мудрого старца, многое знающего и все понимающего.

– Ты хочешь узнать о Владыке морей. Не думал, что чей-то домашний питомец вызовет такой интерес, но что ж… Задавай.

По губам Молле молнией скользнула дьявольская улыбка.

– Благодарю покорно. Ты уже ответил на все, что я хотел знать. Что ж, бог… выбор у тебя невелик – или убраться по-хорошему, или погибнуть от моей пули.

– Я бессмертен, – Миктлантекутли развел руки широко в стороны. Сильный порыв ветра толкнул мужчину в грудь, пытаясь заставить отступить. Он устоял, слегка хмурясь. По всему выходило, что божок перешел в атаку.

– Ты лишил меня питомца, Хищник, – продолжал голос со стороны. Лицо ребенка кривилось и темнело, обретая смутное сходство с черепом.

– Будет справедливо, если ты займешь его место.

Он выбросил руку вперед, слегка поводя ей. Хищник, продолжающий сжимать в кармане ожерелье, вдруг ощутил смутное шевеление и сжал пальцы сильнее.

Ожерелье извивалось, будто живое, пыталось обвить его руку горячей змеей и мужчине приходилось непросто.

Со стороны он, должно быть, выглядел глупо – замерший в одной позе, сунувший руку в карман, с напряженным лицом, – но сейчас не думал об этом. Было не до того. Чертов ошейник извивался, как огромная пиявка, и мужчина небезосновательно начинал опасаться, что дрянь может и впиться в него в поисках крови.

Арчибальд достал пистолет и, почти не сознавая своих действий, рывком выдернул из кармана «пиявку». Та мгновенно обвисла, прекращая шевелиться, становясь вновь не более, чем ошейником дракона, вожделенном для многих ожерельем.

– Оно живое? – Арчи слегка приподнял ожерелье. Нэйда позади издала какой-то странный, не то испуганный, не то изумленный звук. Бьянка переглянулась со своим братом, безмолвно обмениваясь с ним каким-то мнением. Джон промолчал, но Молле буквально кожей ощущал, как разглядывает молодой человек существо в его руке. На прочих фанатиков внимания мужчина не обращал, и мнением их не интересовался.

Божок тонко улыбнулся и снова протянул руку навстречу собеседнику.

– Не заставляй меня гневаться, Хищник. Отдай.

Спину кольнуло болью, и Молле, морщась, переступил с ноги на ногу.

– Почему эта дрянь не вылечила мою спину?

Ребенок пожал худыми обнаженными плечами. Сейчас, на дневном свету, стало очевидно, что он смугл и, должно быть, национально принадлежит к тем же мексиканцам, или к ацтекам. С учетом древности бога последнее казалось более вероятным.

– Ожерелье не лечит и не воскрешает, – последовал очень спокойный ответ, – Ожерелье дает силу бога. А боги бессмертны.

– Но…

– Нет, ты не стал бессмертным, – опередил его вопрос Миктлантекутли, – Как и Ицтли. Вы обрели силу бога на время, возвратились к жизни, но остались людьми… Больше оно не нужно ни тебе, ни ему. Отдай.

Арчибальд прищурился. В словах Владыки мертвых ему почудилась нестыковка.

– А тебе оно зачем? Только что ты утверждал, что бессмертен, поскольку бог… Для чего тебе, богу, сила бога? Или я прав, и ты решил стать единственным в пантеоне?

– Пантеон… – в голосе зазвучала неподдельная грусть, – Ты ничего не знаешь о моем пантеоне, Хищник. Они были моей семьей, но они ушли… Оставили этот мир и меня. Но я не могу последовать за ними. Пока есть мертвые, я должен быть. Отдай мне ожерелье, не задавай вопросов. Я не желаю зла людям, как не желаю зла и тебе.

Мужчина досадливо вздохнул. Проклятый божок постоянно норовил замкнуть разговор в круг, не давая никаких ответов и это уже раздражало.

– Для чего тебе ожерелье? – он выждал несколько секунд и внезапно окликнул, – Бьянка! Чего он хочет?

Потрясенная до глубины души девушка подалась назад и, плюхнувшись на траву, вытаращилась на него в совершенном шоке.

– Мне… мне-то откуда знать? – с некоторым трудом выдавила она, – Я же… я не… Ицтли! Ты его жрец, ты знаешь?..

Ицтли, ошарашенный вопросом ничуть не меньше, попытался поднять сестру с земли и без особой уверенности покачал головой.

– Я… исполняю лишь волю Миктлантекутли. Ему нужны были жертвы – я привел…

– Зачем мне жертвы? – божок повернулся всем корпусом к своему верному последователю. Тот нервно попятился.

– Но я же… как же… ведь вы… – мужчина с трудом сглотнул и попытался объяснить свои действия, – Заветы предков гласят, что алтарь Эрма… простите, Миктлантекутли следует окроплять кровью регулярно! Я не понимаю… я послал три жертвы, я видел, что одна была принесена!

– Глупости! – ребенок нахмурился. Светлое, прозрачно-синее небо внезапно покрылось тучами.

– Я не просил жертв, и не желал их. Кровь на кости была пролита, я проснулся. Но я звал лишь Хищника, ибо хотел увидеть человека, губящего чужие жизни, того, кто привел ко мне…

– Довольно! – Арчибальд резко шагнул вперед. Взгляд его скользнул по траве, выискивая гуандао и мужчина с досадой понял, что оружие далеко от него.

Он перехватил ожерелье поудобнее и, приподняв его на уровень глаз бога, упер в чешую дуло пистолета.

– Что будет, если я выстрелю сейчас?

Мик равнодушно пожал плечами.

– Разразиться буря, разверзнется земля, снизойдет огонь на грешную землю… я не знаю, Хищник. До тебя такого никто не делал.

Бьянка, кое-как поднявшись, вцепилась в руку брата и перевела взгляд на него. Губы ее шевельнулись, и Арчибальд сумел расслышать короткий разговор.

– А правда, что будет, если он выстрелит?

– Мне-то откуда знать? Ожерелье не живое… кажется, – Ицтли поежился, – Но мне кажется, Миктлантекутли не против этого…

«Не против»? Молле перевел взгляд на ребенка. Тот казался безмятежным, на лице его лежала печать умиротворения, и даже тучи в небе разошлись.

– Ты хочешь получить это? – мужчина слегка потряс в воздухе чертовым ожерельем, – Или…

– Стреляй, Хищник, – прервал его собеседник, – Ожерелье не должно быть в человеческих руках. Стреляй, если сумеешь попасть.

Арчи нахмурился, не понимая, что значит последняя фраза, но тут божок вытянул правую руку вперед и, скрючив пальцы, что-то потянул на себя. Молле усмехнулся и хотел сказать, что усилия его бессмысленны… Но тут ожерелье извернулось в его руке и запястье обожгло болью. Эта дрянь все-таки умела кусаться.

Хищник, не сдержав вскрика, разжал руку. Ожерелье, довольное свободой, полетело по воздуху к рукам Миктлантекутли, и Молле вскинул пистолет. По счастью, маленькое чудовище ранило не ту руку, в которой он сжимал «Кольт», поэтому на меткость мужчины повлиять ничто не могло.

Грохнул выстрел. Арчибальд мимолетно поморщился и подумал, что ему следует обзавестись глушителем.

Ожерелье дракона, серебристый ошейник, будучи пробитым насквозь, замерло на долю секунды в воздухе, а потом… Нет, оно не упало. Оно начало рассыпаться, обращаясь серебристой пылью, разлетаясь с вдруг поднявшимся ветром.

Миктлантекутли безмолвно наблюдал за этим, не пытаясь ничего сделать. Казалось, он выжидает, чем же закончится процесс уничтожения, то ли ожидая какого-то подвоха, то ли дожидаясь чего-то, ведомого только ему.

Ожерелье рассыпалось. Вот от него осталась уже половина, вот осыпалась часть, пронзенная пулей…

Молле чуть склонил голову набок. Такого результата он не ожидал. Ощущая, что ошейник – живое существо, он ждал крови или какой-нибудь слизи, думал увидеть странное создание лежащим на земле безвольной тряпкой, но это?

Пыль вилась по воздуху тонкой вуалью. Все замерли, никто не говорил ни слова. Артефакт, для достижения которого все, присутствующие здесь, приложили такие усилия, таял буквально на глазах.

Прошло не больше минуты. По воздуху скользнули последние крупицы серебристой пыли и от ожерелья не осталось ничего. Только пуля, пробившая его насквозь и теперь лежащая где-то среди травы у стены замка, могла сказать, что артефакт действительно существовал.

Божок развернулся, поворачиваясь спиной к Хищнику и неспешным, надменным шагом направился восвояси.

Арчибальд, ничего не понимая, опустил пистолет.

– Мик!

Ребенок остановился.

– Ожерелье не должно принадлежать миру живых, Хищник, – он не поворачивался, а голос со стороны казался приглушенным, – Никто не вправе решать, когда жить, а когда умирать…

– Я решал это многократно.

Божок оглянулся через плечо.

– Ты ошибаешься. Твои действия были предопределены, ты лишь исполнял волю провидения. Сейчас ты выполнил работу за меня, уничтожил ожерелье. Ты можешь уйти.

Ицтли, одержимый своими фанатскими идеями, взволнованно подался вперед.

– А жертвы?!

– Мне не нужны жертвы, – отрезал Миктлантекутли, – Тебе следует пересмотреть заветы предков, мальчик. Я устал от напрасной крови.