Обретение стаи

Глава 21. Командный забег

Июнь 1998 года, Город, 33 года

Вика теперь часто бывала дома. Диплом они написали, до защиты оставалась пара недель, и понятно, что оба волновались. Одно дело — что они сами думают о теме, и совсем другое — как воспримут ее члены комиссии. Впрочем, руководитель дипломной работы уже предварительно посмотрела текст, внесла несколько несущественных поправок, попросила добавить небольшой подраздел, но в целом осталась довольна. Это вселяло надежду, но сомнения все равно оставались.

Первой пришла Зоя. Лиловая блузка отлично подходила к ее волосам цвета темного меда. А еще Торик впервые увидел ее не в брюках, а в юбке, правда, тоже джинсовой.

— Привет! — радостно крикнула Вика, на секунду появляясь из кухни, где на правах хозяйки пекла блинчики. — А я все его изводила: когда, когда ты еще к нам придешь!

— Ну вот и пришла. Привет. Это тебе. — Зоя протянула ей знакомую по рекламе белую коробочку с нарисованной темно-красной лентой.

— Ух ты! — В глазах Вики вспыхнуло восхищение. — Это же «Раффаэлло»! Торик, помоги донести, а то у меня руки жирные. Я так хотела их попробовать, спасибо!

В порыве радости она потянулась было приобнять Зою хотя бы локотками, но вовремя вспомнила, что та не терпит никаких прикосновений.

— Проходи, — встретил Зою Торик. — И сразу: знаешь, как мой отец говорит? «Сначала дела, потом все остальное». Вот, держи подборку свежих данных.

— Ога, давай положу в сумку, чтобы не забыть. А он мудрый.

— Кто?

— Твой отец. Есть такой принцип: «First things first». Сначала — самое важное.

— Это ведь Стивен Кови?

— Да, — приятно удивилась она. — Ты тоже читал?

— Еще бы! Настольная книга! Название, конечно, наши выбрали…

— Отталкивающее, да: «Семь навыков высокоэффективных людей» — ее и в магазинах кладут рядом с такими книжечками, знаешь, «Сто способов воспитания вашей собаки» или «Тринадцать техник интенсивной защиты от излучения инопланетян».

— И попробуй, найди это сокровище в горах книжного мусора!

Оба улыбнулись. Из кухни донеслось:

— Мы уже пьем чай или сначала будет «давай попозже»?

— Подожди, это еще не все гости.

В дверях показалась Викина удивленная физиономия:

— А кто еще придет?

— Стру… ой, в смысле Олег. Если не передумает.

— Что-то я волнуюсь, — тихонько сказала Зоя и слегка потеребила пуговицу на блузке.

— Я то… — начал было Торик, но тут раздался звонок.

Стручок неловко протиснулся в дверь и расплылся в улыбке.

— Ого, я сегодня в центре внимания. Всем привет!

Традиционные объятия и похлопывания по спине с Ториком.

— Кстати, я прав — без бороды тебе больше идет! Так, рассказывай: кто есть кто.

— Я — Зоя, — тихо сказала Зоя и тут же закричала: — О-ой, только не надо меня хватать!

— Пусти-пусти, ей нельзя! — поспешил вмешаться Торик, досадуя, что не уследил — черт, это же было так очевидно!

— Да я же по-дружески… — Огорошенный Стручок замер на месте и стоял, подняв руки, словно сдавался.

— А меня можно! Я — Вика, — подошла поближе Вика и с удовольствием утонула в его теперь уже осторожных объятьях.

— Ты как, ничего? — тихо спросил Торик у Зои.

— Нормально, переживу, — тихо бросила она.

— Извините, — смущенно пробубнил в нос Олег голосом слоненка из мультфильма про тридцать восемь попугаев.

Все невольно улыбнулись, напряжение спало.

— Проходите, давайте чаю попьем. Как вы поняли, это у нас Олег.

— Для друзей можно «Стручок», я уже привык. А тут… я надеюсь, мы все станем друзьями.

— Конечно! — сказала Вика, так и пожиравшая его сияющими глазами. — Садитесь, я сейчас все принесу. Я бы и раньше… — голос ее потерялся где-то в глубинах кухни.

— Спасибо за ваши идеи, — официально начала Зоя, — они нам очень помогли.

— Так я-то что, — улыбнулся Стручок, — идеи без математики ничего не стоят.

— Угощайтесь! — Вика уже расставила всем чашки, принесла целую гору блинчиков (когда успела?) и две вазочки со сгущенкой.

— Ой! — вдруг спохватился Стручок, выскочил из-за стола и сразу же вернулся с коробкой конфет. — Чуть не забыл. Польские. Мне очень нравится название: «Поломаченый десерт»!

— Сегодня прямо конфетный день! — обрадовалась Вика, увидев шоколад.

— И мне, и мне тоже дайте, — Зоя отбросила светский тон и вмиг превратилась в простую девчонку, которая очень любит сладкое.

Стручок торжественно поднял конфету и серьезно сказал:

— Предлагаю… — Шум сразу притих. — Предлагаю нам всем съесть по конфетке на брудершафт и перейти на «ты».

— Согласна.

— Давай! — голоса девушек почти слились.

— Вика, блинчики отменные получились, мне такие еще ни разу не удавались.

Вика просто сияла от Зоиной похвалы, но потом небрежно отмахнулась:

— Там все просто, на самом деле. Но… надо знать пару секретов.

— И тренироваться, да? — подмигнул ей Торик.

— Да! Раз тридцать испортишь, потом начинает получаться.

— О, статистически значимая выборка! — Кажется, Зоя включалась в игру.

— Для меня это темный лес, — признался Стручок, — нет, мы изучали статистику и теорию вероятностей, а в банке приходится применять «Шесть сигм» и прочее, но это все не то.

На минуту все затихли, поскольку перекричать шум самолета над домом было почти невозможно. Зоя прикрыла уши ладонями и прищурилась.

* * *

— Я сначала просто терялась в потоке данных, которые мне Торик сбрасывал. — Зоя попыталась вывести беседу на интересующую ее тему. — Теперь стало проще: все привязано ко времени с точностью до отсчета.

— А что изменилось? — подключился Стручок.

— Это когда мы добавили еще входные данные, — пояснил Торик.

— Но их все равно было очень много. Я снимала динамические спектры, видела множество самых разных процессов. Они жили своей жизнью — появлялись, сколько-то длились, пропадали, иногда появлялись снова. Все на разных частотах, в разное время.

— Совсем как в музыкальной аранжировке — партии вступают, звучат, уходят, мешают друг другу, помогают… И вместе получается музыка, — подал голос Торик, и они на минуту замолчали примеряя эту мысль.

— Ну… можно и так сказать, — согласилась в итоге Зоя, — а потом мы часть этих «исполнителей» убрали.

— Чтобы не мешали слушать другие интересные партии в оркестре.

— Как вы интересно рассказываете, даже мне понятно! — улыбнулась Вика.

— И мне! — фальцетом пропищал Стручок. Все засмеялись.

— Да ты ведь сам это предложил! — не принял игру Торик. — Исключить лишние процессы.

— Это логично. — Стручок поднял палец вверх, критически посмотрел на него и сказал: — надо бы сполоснуть руки.

Торик подумал, вдруг Стручок хочет ему чем-то поделиться без свидетелей, и отправился с ним на кухню.

— Прикольная у вас люстра! Из синего меха и перьев, это ж надо додуматься!

— Вика выбрала: ей хотелось чего-то необычного.

Пока Стручок мыл руки, Торик машинально провел рукой по холодильнику. Пальцы привычно защипало.

— Все никак не соберусь его по уму заземлить.

— Ну-ка. — Стручок вытер руки и осторожно, как к горячей плите, притронулся к холодильнику. — Странно. Ничего не чувствую. Прохладный, чуть дрожит — и все.

Он прикладывал руку так и сяк — ничего.

— Хм… И давно это у тебя?

— С детства, чувствую электричество при гораздо меньших напряжениях, чем другие. Мало того, еще и отличаю на ощупь постоянный ток от переменного.

— Это как?

— На постоянном токе пальцы просто немного прилипают, будто кисель пролили, а на переменном в них ощущается такое жужжание, словно нажимаешь на спину крупного жука, когда он ползет.

— О, вот жука-то я хорошо представляю. Надо же! У тебя прямо электрические пальцы! Ну что, пойдем к нашим дамам?

— Эй, а вы куда там пропали? — раздался голос Вики

* * *

— Знаете, о чем думаю? — сказал Стручок, когда все снова расселись за столом. — Хорошо, мы освоили обмен данными. Но непонятно, с чем именно этот обмен происходит.

— Так с мозгом, это же ясно, — заявил Торик, — с чем еще-то? Или опять будешь рассказывать о происках инопланетян?

— Ясно, да не совсем, — нахмурился Стручок. — Мозг доступен всегда, можно снимать с него сигналы в любую секунду. Но это бесполезно, пока не окажешься в особом состоянии, правильно?

— Да, все так, — на сей раз ответила Зоя. — И теперь я вижу процесс, который соответствует погружению.

— Правда? — удивился Торик. — Ты мне не говорила.

— А я буквально позавчера его выделила. Хорошо, что ты отправил мне еще запись обычного сна, без всякий погружений.

— Это мой, что ли, сон? — встрепенулась Вика.

— Ага, твой. Ты ведь не против?

— Ну… Я не против, но вообще мог бы и спросить.

— Как это выглядит, Зоя? Как ты определяешь, что мы в режиме погружения? Там какие-то особые частоты?

— Можно и так сказать. Но не только это. Примерно на двадцатой секунде от начала устойчивого сна у меня в динамическом спектре появляется сигнал довольно высокой частоты. Потом он пропадает, снова появляется и вот так и дальше «мигает» в течение всего времени погружения. А когда ты просыпаешься, он исчезает.

— Хай-хэт, — вдруг сказал Торик.

Все недоуменно посмотрели на него, и он пояснил:

— Высокие частоты, которые периодически возникают-пропадают, в музыке соответствуют хай-хэту. Это такие маленькие тарелочки на ударной установке, по которым ударник легонько и ритмично лупит всю песню.

— Интересно. — Стручок мелко и часто помахал руками в воздухе, изображая игру ударника. — Но как это нам поможет?

— Я сейчас ориентируюсь на этот новый сигнал, чтобы определить, стоит ли мне рассматривать файл как запись погружения или его можно игнорировать, — отметила Зоя. — С этим вроде разобрались, меня теперь больше интересует другое.

Стручок так увлекся, пока слушал ее, что и сам не заметил, как потянулся к ней рукой — никакого заигрывания, он просто инстинктивно хотел слегка пожать ей плечо, выражая солидарность с ее мыслями. Но теперь уже Торик, зная привычки друга, был настороже. Он встретился со Стручком глазами и легонько покачал головой. Тот тут же отдернул руку. Зоя, увлеченная своей мыслью, этой маленькой заминки даже не заметила, она в это время говорила:

— У меня нет механизмов, чтобы понять, какие отделы мозга нам отвечают. Поэтому я даже не пытаюсь исследовать эту сторону явления. Сейчас меня интересуют входные параметры. Вернее то, каким образом частота начальных «теплых поглаживаний» и танец системы потенциалов, создаваемых на коже, задают область памяти, в которую попадает, — улыбка и кивок в сторону Торика, — субъект нашего эксперимента.

— Насколько я понимаю, — задумчиво произнес Стручок, — именно мы, задавая исходные параметры, определяем эту точку? Она всегда одна и та же?

— Да, — подумав, ответил Торик. — Почему мы и говорим о координатной связи. Мы как бы задаем адрес, только… непонятно в чем. В том, куда мы попадаем… Как-то глупо это звучит, нелогично.

— Нелогично, но и в этом прослеживалась своя логика. Давайте пока назовем это «пространством погружений», — предложил Стручок.

— Да, спасибо. Параметры задают адрес в пространстве погружений. Только очень сложным, косвенным способом.

— Нет, я не считаю, что сложность здесь избыточна, — заметила Зоя. — Я готова работать с многомерными данными при очень сложных зависимостях, включая нелинейные.

— Э-э, — беспомощно протянула Вика, — кто-нибудь еще хочет чая?

— Погоди, — отмахнулся Стручок и посмотрел на Зою, — а то мысль уйдет. Ты готова работать с многомерными массивами данных, серьезно?

— Конечно. Я писала диплом на тему «Топологические расчеты в энмерном пространстве», так что хорошо в этом разбираюсь. А еще я специалист по теории хаоса и нелинейным процессам, если это вдруг пригодится. Но пока не очень представляю, как нужно вывернуть наши данные, чтобы всем этим воспользоваться.

Стручок повозил пальцем по краю блюдца:

— Знаешь, я читал, что есть системы, которые умеют сами обобщать заранее неизвестные данные, определять для них группы и затем классифицировать информацию, поступающую на вход.

— Ты не помнишь, как они назывались? Хотя бы примерно?

— Не помню. Это попалось мельком, где-то в иностранном журнале.

— Интересно, какие принципы они там использовали?

— А вот это я запомнил, потому что удивился их подходу. Их методика работы с большими данными задействовала отображение этих данных на конформное пространство. Вся соль в том, чтобы подобрать соответствующую размерность этого пространства и однозначный принцип отображения на него данных.

— Погоди. Но тут возникает несколько вариантов. Если отображаем пространство той же размерности, получается аффинное преобразование, так?

— О, аффинные! Мы их проходили по геометрии! — вдруг встрепенулась Вика, услышав хоть что-то знакомое.

— Как одна из возможностей, — кивнул Стручок.

— А если размерности не совпадают, мы вынуждены переходить…

— …да, тогда уже — к проекциям, и при условии…

Беседа быстро набрала обороты и ушла куда-то далеко. Торик тоже не успевал следить за ходом их мысли, но ему нравилось, что разговор явно пошел в каком-то новом направлении. Наклонившись к Вике, Торик примирительно сказал:

— Главное, чтобы они друг друга понимали.

Она кивнула и шепотом ответила:

— Пойду еще чайку поставлю и сыру подрежу.

* * *

За столом неожиданно повисло молчание. Поначалу Торик даже насторожился: вдруг собеседники в запале обсуждения обидели друг друга, а он и не заметил? Но нет, это не было молчание раздора, скорее, молчание размышления вдвоем, мысленного продолжения дискуссии каждым из них уже на своей территории. Оба они — Стручок и Зоя — некоторое время так и сидели, уставившись в пространство и не видя его. Потом Зоя, словно проснувшись, оглядела стол и сказала:

— Ой, Вика нам уже чай принесла, спасибо!

Торик смущенно улыбнулся:

— Так вы к чему-нибудь пришли?

— Ты же рядом сидел! — ехидно поддел его Стручок и для верности пнул локтем в бок.

— Я ухватила основную идею, — не приняла его шутливый тон Зоя. — Олег хороший ход подсказал. Надо будет покрутить наши данные уже с проекциями и преобразованиями…

— И что тогда? — подтолкнул ее Торик к нужной мысли.

— В идеале, — ответил теперь Стручок, — мы получим условную карту «местности», по которой ты путешествуешь, когда погружаешься.

— Карту? — удивился Торик.

— Ога, отображение твоего «пространства погружений», если оно существует, — улыбнулась Зоя.

— И из всех нас если кто и способен на такой научный подвиг, то только Зоя, — отметил Стручок. — Уровень подготовки ей позволяет, а остальное — вопрос свободного времени, приложенных усилий и мотивации.

— И еще полноты и достоверности изучаемых данных, — добавила Зоя.

— Ну да, — кивнул Стручок. — Вы главное это… если что-нибудь раскопаете, мне потом покажите, ладно?

— Конечно, даже не сомневайся, — заверил его Торик.

— А мне интересно, — негромко сказала Вика, — почему на одних людях прибор работает, а на других — нет?

Все вопросительно взглянули на Торика. Он слегка смутился:

— Видимо, я чем-то отличаюсь от других людей.

— У нас за всю историю слишком мало испытуемых, — посетовала Зоя, — не набралась даже одна репрезентативная выборка — о статистике говорить рано.

— У меня не получилось, — вздохнула Вика.

— У меня — тоже, — признался Стручок.

— Я бы хотела как-нибудь попробовать. Интересно, у меня получится или нет? — задумчиво произнесла Зоя. — Но сначала надо доработать софт, а то тычемся, как слепые котята.

— Правильно, везде нужен системный подход! — поддержал ее Стручок.

— Хотел бы я знать, где находится это наше «пространство погружений» физически? — Торик задумчиво прикусил палец. — Раньше думал, где-то в памяти человека, в моих воспоминаниях.

— А теперь? — спросил Стручок?

Торик вспомнил странный случай с зеркалом, открывающим из бабушкиного дома дыру в сад, которой в реальности никогда не было, потом другие мелкие несуразности, встречавшиеся в погружениях, но уж точно не в жизни, и вздохнул:

— А теперь даже не знаю.

— Я считаю: главное — двигаться! — оптимистично подытожил Стручок. — И у вас, на мой взгляд, очень неплохие перспективы.

— А ты, ты с нами?

— Ха! Он еще спрашивает! Все, теперь мы в одной стае!

Торику почему-то очень понравилась эта мысль. Да, он по-прежнему ощущал себя по жизни белой вороной. Зато теперь он был не один: к нему одна за другой слетелись другие белые вороны. Конечно, все они — одиночки и в стаи не сбиваются, но… Похоже, и у этого правила тоже могут быть исключения?