Обретение стаи

Глава 19. Зоя и Вика

Сентябрь 1997 года, Город, 32 года

— Вот тут я и живу. Проходи, располагайся.

— Ого, ты неплохо устроился! А сестра дома? Как ее зовут, кстати?

— Вика сейчас на занятиях. Или делает вид.

— Да? И на кого учится?

— Будет преподавать в школе физику или математику.

— Да ты что! Практически коллега!

— Не совсем. Честно говоря, получается у нее так себе. Не понимаю, зачем она именно такую специализацию себе выбрала.

— Возможно, ей хочется вести за собой?

— Как это?

— Ну как — любой учитель, он же ведет учеников за собой. Может быть, ей именно эта часть работы нравится?

— С детьми она ладит, это ей точно нравится, но… вести за собой хорошо, если сам знаешь, куда идешь.

— Согласна. Может, еще научится?

— Надеюсь. Ну что, покормить тебя или сразу смотреть пойдем?

— Подожди. Не так быстро. Можно мне просто побродить тут? Интересно, как вы живете. Ой, сколько книг! Я гляну?

— Конечно. Давай, осваивайся, а я чайку соберу.

* * *

— Ма-амочки! Что это было? — От оглушительного шума Зоя даже присела, зажмурившись и прикрыв уши руками.

— Не обращай внимания, здесь проходит самолетная трасса, они как раз над этими домами разворачиваются.

— Ничего себе «не обращай»! Такой грохот, своего голоса не слышно, и даже кости внутри вибрируют! Как же вы тут музыку слушаете, кино смотрите?

— Ну… они не так часто летают, тебе повезло.

— Да уж! Они и ночью разворачиваются?

— Бывает. Но я же говорю — привыкаешь.

— Не представляю. Хотя… у нас под окнами с утра пораньше воют троллейбусы. У них там кольцо, где они ждут чуть ли не по часу. Лиана смеялась, что они целыми стаями приходят на лежбище.

— Лиана? Твоя мама?

— Нет, сестра старшая.

— Забавно.

— Ты про имя? Да уж, мама расстаралась. Хорошо хоть мне человеческое имя выбрала. Меньше вопросов.

— Да нет, нормальное, красивое имя, просто интересное совпадение. У меня бабушка очень активно занималась цветоводством и своих дочерей назвала цветочными именами. Одну — Азалия, другую — Резеда.

— Ух ты! И теперь это твои тети?

— Да, сестры отца. А у тебя мама кем работает?

— Она… — Зоя отвела глаза. — Раньше в театре играла.

— Вон даже как!

— Так что ты там говорил насчет чая?

* * *

После чая они уселись на диван, и Торик подробно, во всех деталях, рассказал всю историю создания и развития Мнемоскана, как они со Стручком теперь решили называть прибор. Должно же у него быть какое-то название? Раз он сканирует память, пусть будет Мнемоскан. Ничем не хуже и не лучше других вариантов.

Зоя слушала, вникала, иногда задавала уточняющие вопросы. Похоже, тема ее зацепила. Но то, как осторожно она составляла предложения, выдавало ее сомнение в самой сути явления — в погружениях. Она верила, что Торик воспринимает все именно так. Однако научный подход, которому ее так хорошо обучили, предполагал не слепую веру, а проверку любого найденного факта, условие повторяемости и воспроизводимости полученных данных, а уж потом — создание некой теории, объясняющей наблюдаемое. Он закончил рассказ и теперь выжидательно смотрел на нее. Зоя молчала, обдумывая услышанное.

— Ну, что скажешь?

— Очень интересно. Я заинтригована.

— Я тоже!

— Насколько я поняла, ты теперь не знаешь, куда двигаться дальше?

— В общем — да. Понимаешь, можно бесконечно брать все новые сочетания параметров. Иногда получать результаты, чаще всего — не получать вообще ничего. Там, внутри, что-то происходит, мы задеваем какие-то механизмы, и они нам отвечают.

— Но все очень стихийно и непонятно, так?

— Именно!

— Можешь мне показать сам прибор? Как хоть он выглядит?

— Конечно, сейчас принесу. Только он такой… доморощенный, — смутился Торик, вспомнив скептическую ухмылку Стручка.

— Ну, ясно, что не телевизор фирмы «Сони», — улыбнулась она, — неси уже!

Торик поставил на стол ящичек Мнемоскана, подцепил шлем. Затем, к удивлению Зои, развернул плед под сеткой Фарадея.

— А это что такое?

— Это та самая штука, которая экранирует помехи, пока я сплю в ходе эксперимента.

— Симпатичная шотландка. По твоему описанию я поняла, что экран похож на клетку для попугаев.

— Функционально они похожи, да. Но я все-таки не птичка, и в процессе мне нужно лежать.

— Логично.

— Хочешь попробовать?

— Э… пожалуй, не прямо сейчас. Но если соберусь с духом, может быть, когда-нибудь… Как это вообще выглядит, когда идет эксперимент?

— В смысле? Вот тут я лежу, вот так застегиваюсь, на мне шлем, провода идут к прибору. Включаемся, задаем параметры, время возврата, если нужно, и — вперед! Я засыпаю, если все сделано правильно, сон довольно быстро переходит в погружение. Если нет, я просто сплю.

— С этим разобрались. Но ты еще говорил о данных?

— А, ну да: вот здесь, на плате, есть интерфейс, через него я перегоняю данные на компьютер, где стоит программа, которая записывает их на жесткий диск.

— И что это за данные? Физически и логически.

— Физически это, насколько я понимаю, некая часть энцефаллограммы моего мозга, пока я сплю.

— То есть то, что ты подаешь на кожу своей головы?

— Нет-нет, наоборот! То, что «моя голова», как ты выражаешься, мне передает в ответ на входные сигналы.

— Допустим, а тогда логически это что?

— Ты знаешь, я пока не заморачивался сжатием данных, упаковкой в структуры…

— Торик, хватит расшаркиваться! Я же не приемная комиссия!

— Но ты так серьезно спрашиваешь. В общем, я как принимаю поток последовательных двухбайтовых слов на каждом отсчете, так их и записываю в файл. Все равно пока не придумал, что можно с ними делать.

— Вот это очень хорошо. Несжатые растры дают сразу много информации, с ними можно работать. А как ты их потом различаешь — какой файл к какому опыту относится?

— По журналу — вот, смотри, я веду журнал с самых первых экспериментов — фиксирую параметры, дату, время и беру оттуда номер для имени файла. А после погружения, когда файл уже готов и лежит на диске, я в качестве имени ставлю как раз этот номер. Так что связь однозначная.

— Мм, тоже неплохо. Но по-хорошему, конечно, лучше бы ты либо создавал еще один файл со всей этой информацией и с тем же номером, либо вписывал все в существующий — но тогда там понадобится структура. Если так сделать — любым способом — я могла бы покрутить эти данные у себя.

— «Покрутить»? Что ты имеешь в виду?

— Как обычно: я бы прочитала их в Маткаде, написала фильтры, настроила виды, создала нужные представления.

— В Маткаде?

— Ну да, это мой основной рабочий инструмент. Я же тебе рассказывала еще тогда, в магазине, помнишь?

— Да, что-то такое вроде говорила. А как передать тебе данные?

— Быстрее и проще получится, если делать двумя файлами — данные твои растром, как сейчас, а параметры — простым текстовым. А передавать — да как угодно. Можно на дискетках. Или, если данных много — на сиди. Сделаешь?

— Да, давай попробуем, и глянешь, если ты не против.

— Я не против. Мне интересно, что там за данные такие загадочные собираются.

— Мне тоже.

Они с улыбкой смотрели друг на друга. Послышалось чириканье ключа в замке.

* * *

— Торик, ты дома? — раздался голос Вики.

— Дома, привет, у нас гости.

— Ух ты! — В дверь просунулась любопытная голова. — Здравствуйте, я — Вика.

— А я — Зоя, очень приятно.

Пару мгновений девушки оценивающе глядели друг на друга. Потом, не сговариваясь, словно слегка кивнули друг другу. Похоже, явного отторжения в воздухе не возникло. Торику всегда был интересен этот момент невербального общения. Вот как девушки умеют считывать другого человека? Мужчинам нужно перекинуться хотя бы полудюжиной фраз, чтобы составить минимальное представление о собеседнике, а они посмотрят — р-раз, и сразу все поняли.

— Ой, я сейчас, — вдруг засуетилась Вика, отступая в коридор, — ну какая же там жарища, будто не осень, а лето!

Голос быстро удалялся, потом остались лишь размашистые шаги и легкий шорох снимаемой одежды, завершившийся внезапным стуком и эмоциональным восклицанием вполголоса: «Бли-ин! Опять не вписалась!» Торик с Зоей переглянулись и улыбнулись.

— На чем мы остановились? — спросил Торик.

— На обмене данными. Сможешь мне прямо сегодня что-нибудь записать? — Ее глаза сверкнули интересом.

— Конечно, давай, запишу пять последних погружений. Только пока без параметров, да?

— Да, прямо сейчас они ни к чему, мне хоть посмотреть, что там вообще такое.

Ее пальцы во время разговора слегка шевелились, словно бегая по воображаемым клавишам, запястья округло следовали за ними, а предплечья были плотно прижаты и почти не двигались. Надо же, подумалось Торику, какая она осторожная, вот Вика любит махать руками, отчего ни одна из вазочек-статуэток, что приносила тетя Зина, у них не прижилась.

— Держи, — протянул Торик дискету.

Зоя удивленно смотрела на экран с ярко-синим Нортон-коммандером:

— Ты до сих пор работаешь в ДОСе?

— Конечно. Знаешь, мы на работе ставили Винду, пробовали. Это просто ужас какой-то! Неповоротливая, жрет кучу ресурсов, не на всем запускается, а преимуществ почти нет. Зря они затеялись с этой метафорой рабочего стола.

— А какая у вас версия была?

— Самая последняя, Windows 3.1.

— Тогда понятно: это их первые робкие попытки. Сейчас уже вышла система Windows 95, там все стало гораздо лучше. Правда. Попробуй.

— Да мне как-то и тут неплохо живется, — усмехнулся Торик.

— Видишь ли, в чем дело. — В ее голосе прозвучало сочувствие. — Если мы хотим всерьез работать с данными, нам понадобится истинная многозадачность, а ДОС ее не поддерживает.

— А зачем?

— Как минимум, одна программа будет принимать твои данные в реальном времени, а другая — их анализировать. Возможно, замахнемся и на другие процессы, мне пока трудно представить все в целом.

— Так можно прописать работу по прерываниям, синхронизироваться по тикам таймера…

— Можно. Но ты потратишь кучу времени и сил на программирование. А тут просто подключаешь готовую систему, где все это уже давно отлажено, и пользуешься ее средствами. А силы тратишь на улучшения своей уникальной части.

Он задумался. В том, что говорила Зоя, был здравый смысл. И еще ему нравилось, как просто и не обидно она умела выражать непопулярные вещи. Вот Филин — тот сразу навесил бы ярлык консерватора…

— Слушай, а… — Он смущенно улыбнулся. — Досовские игрушки там идут?

В ее ответной улыбке на миг промелькнуло понимание, но потом зажглась озорная искорка:

— Ах, вот единственное, что тебя волнует, игроман несчастный!

— Я не…

— Да ладно, шучу! Я сама иногда гоняю в DOOM, крушу монстров и ищу тайные ходы, это… успокаивает. С этим все хорошо: многие досовские игрушки можно запускать под Виндой — или сразу, или после небольших танцев с бубном.

— Тогда, пожалуй, поставлю, — решился Торик.

* * *

— Можно к вам? — Вика в халате и белом тюрбане полотенца выглядела очень по-домашнему. — Ой, какие штуки тут, а что это такое?

Зоя удивленно посмотрела на него:

— Ты ей не рассказывал?

В ответ он развел руками:

— Как-то не пришлось. Вик, давай чуть позже тебе расскажу, ладно?

— Ладно, только не забудь. Мне интересно. Зоя, он вас хоть покормил или все о делах говорит? Он такой!

— Да, спасибо, мы чая попили. Предлагаю перейти на «ты». А то мне все время хочется оглянуться и посмотреть, к кому это «вы» относится.

— Наш человек! — улыбнулся Торик.

— Давай, я не против! — повеселела Вика и сразу схватила Зою за руку. — Пойдем, я хотела одну вещь спросить.

— Ай! Пусти! — Вдруг вырвалась Зоя.

— Извини. Рука болит? Я не знала. — Вика смущенно посмотрела на Торика, слегка съежилась и сразу стала казаться ниже.

— Нет, я просто… очень не люблю, когда ко мне кто-то прикасается. Это не из-за тебя, такая у меня непроизвольная реакция на людей.

— Я… запомню, — сказала Вика примирительно и даже слегка кивнула, точно поставила себе невидимую галочку. — Но мы могли бы поговорить?

— Конечно. — Обе испытывали неловкость. — Пойдем.

— Так-так! Только познакомились, и сразу заговор против кардинала? — ехидно бросил Торик им вслед.

* * *

Чуть позже, провожая Зою на троллейбусную остановку, он поинтересовался:

— Ты на нее так реагируешь или?..

— Нет, правда, на всех. Какая-то особенность организма. Знаешь, у каждой кукушки свои погремушки…

— Понятно. Я просто думаю… извини, если лезу не в свое дело, но… ты же вроде как замужем была, да? Или это другое?

Она помолчала, собираясь с мыслями. Потом быстро взглянула на него и опустила глаза.

— Да, была. Тогда все и началось. Но я не люблю об этом… Ладно?

— Конечно. — Ему захотелось срочно сменить тему. — Слушай, а ты дискетку взяла?

— Взяла. Я посмотрю, что получится сделать с этими данными, но подозреваю, что это займет много времени.

— Зато теоретически мы можем обнаружить что-нибудь новое.

— А что тебя сейчас больше всего интересует?

«Ты, загадочная девушка» — хотелось ответить Торику, но вместо этого он сказал:

— Когда мы в прошлый раз говорили, мне пришла мысль, что пока самое главное — выяснить, при каких условиях получаются именно погружения, и чем сигналы во время них отличаются от периодов обычного сна.

— А мне еще любопытно, почему погружения случаются не у всех, — улыбнулась она. — Пока у нас лишь один подходящий объект. Ой, мой троллейбус идет. Счастливо!

Ему понравилось это «у нас».

* * *

Вика обычно уходила в комнату и занималась своими делами, но сегодня ей слишком многое хотелось обсудить. Она все время крутилась рядом, расспрашивала, кто такая Зоя, рассказывала свои новости, а потом вдруг замолчала — сидела и тихо грызла сухарик с изюмом, видимо, собираясь с мыслями.

— Так для чего, говоришь, нужна эта штука? — нарочито небрежным тоном спросила она, и Торик понял, что за мысли занимали ее последние четверть часа — ей ужасно хотелось узнать секрет.

— Этот прибор сделали мы с Семеном.

— Мой Семик тоже знает?! Ну ни фига себе! И мне ни разу его не показали! А что он делает?

— Прибор погружает человека в сон.

— И все? Электрическая засыпалка?

— Ну… иногда сны бывают странные.

— Эротические? — вдруг хихикнула она.

— Да что же у тебя все мысли-то об одном, Вик! Нет, просто очень подробные воспоминания нам показывают.

— «Показывают»? — ухватилась Вика за понятное слово. — Как кино?

— Почти. Только ты в этом «кино» снят в главной роли.

— Круто! И Зоя тоже посмотрела?

— Нет, она… пока не решается. Но я очень надеюсь…

— Я хочу попробовать! Запустишь мне это кино?

— Вик, дело в том, что…

— Ничего не знаю. Я. Хочу. Сейчас. Посмотреть.

— Ты готова сейчас спать?

— Я готова на что угодно! Давай, запускай. Что надо делать?

— Подожди, я не уверен, что с мокрыми волосами…

— Не вопрос! Пошла сушить. Давай, подключай все, я точно не передумаю!

— Ладно, неугомонная. Я пока электролит наведу. Вика!

— Что? — Полная решимости, она уже наполовину размотала свой высокий тюрбан.

— Эта штука не на всех работает. Пока она срабатывала только на мне.

— А на других?

— Иногда люди засыпают, иногда — нет.

— Ясно. Но я все равно хочу попробовать!

— Хорошо. Только, пожалуйста, не говори об этом никому, ладно?

Она усмехнулась, расправляя тяжелые влажные волосы:

— Большой секрет для маленькой компании? Ладно уж, так и быть. Хотя Юльке я бы рассказала. Только ей, можно?

— Не надо.

Через полчаса он уложил Вику и запустил Мнемоскан. Она ворочалась, крутилась, вздыхала, но сон так и не пришел.

— Ну почему-у? — недоумевала Вика.

— Ты что-нибудь чувствуешь?

— Конечно! Приятное тепло бегает, как будто меня чьи-то руки гладят по голове. Я вроде бы и расслабляюсь, но тут же мысли приходят, носятся как бешеные, я дергаюсь и про-буж-да-юсь. Правильно хоть сказала-то?

— Угу. Может быть, ты слишком перевозбужденная сегодня.

— Это запросто. Блин, так жалко! Но мы же сможем потом еще разок попытаться?

— Ладно, давай еще попробуем.

* * *

Видимо, ее крепко зацепила эта мысль, поскольку позже они пробовали засыпание еще раз шесть или семь. В двух случаях она даже уснула и спала примерно по полчаса. Но никаких снов так и не увидела. В итоге Вика была вынуждена признать, что «эта хитрая штука» на ней не срабатывает. И смирилась.