Обретение стаи

Глава 18. Выйти из тупика

Март 1997 года, Город, 31 год

Торик снова забросил свои изыскания.

Новые горизонты, открывшиеся после той встречи со Стручком, сейчас казались безнадежно далекими. Да, исследовать паттерны и делать по ним глубокие выводы — идея красивая, но… Слишком долго надо копать, чтобы найти крупицы нового. Или, может, Торик просто устал от всей этой затеи?

К тому же, стало труднее выбирать время для погружений, потому что теперь дома часто бывала Вика, а посвящать ее в эту эпопею он не хотел. Что-то полезное она вряд ли придумает, зато запросто может похвастаться перед подругами. А те еще кому-нибудь разболтают. Зачем ему лишняя огласка?

Тем не менее, его озадачивала и манила странная ситуация с зеркалом в последнем погружении. Он пару раз попробовал зайти с теми же параметрами. Ситуация получалась той же, но иной. Да, он попадал в нужный момент времени, в тот же дом бабушки Софии в Кедринске, где все знакомо с детства. Он проходил его насквозь — иногда дом был пуст, иногда там оказывались тетя Таня с тетей Азалией, они перебирали ягоды на варенье. Он доходил до зала, касался оправы зеркала… Но дальше ничего странного не происходило — зеркало оставалось лишь зеркалом, а стена — просто стеной. И все! Не открывались порталы, не обнаруживались лишние дыры и двери. Дом оставался только домом — привычным и знакомым «гнездом», и ничем больше.

Почему же в тот раз получилось так странно? Что именно приводило к различиям? Какой дополнительный фактор, подход, состояние или случайная ошибка вызвали тогда необъяснимое смещение из реальности воспоминаний в иную, соседнюю?

Мысль потерявшейся птицей бестолково кружилась в голове, не находя ни выхода, ни разрешения. «И нет тебе конца, и нет тебе пути…», — ныла в голове старая песня. Как… как что-то знакомое. Ах да, как маленький синий трактор из его детства, подарок Андрея, что он привез из ГДР. Эта игрушка умела находить выход даже из безвыходных ситуаций, поскольку задние колеса заставляли ее двигаться, а передние крутились куда хотели. Она понятия не имела, куда едет, но зато ехала туда уверенно. Пока не закончится заряд в батарейке. Вот сейчас Торик чувствовал, что заряда у него почти не осталось. Неизбежно подступала апатия.

Хватит. Надо признаться хотя бы самому себе — в том виде, как этот проект существует, он зашел в тупик. И сдвинуть его с мертвой точки поможет только мощное внешнее воздействие. Внешние силы. Силы кого-то внешнего. Нужен новый человек. В идеале, с отличным знанием математики. Который не будет зря болтать. Зоя? Если только она согласится.

* * *

Апрель 1997 года, Город, 31 год

— А я думала, ты уже больше не придешь. Так надолго пропал. — Зоя безотчетно поймала прядку и провела по ней рукой.

— Да меня тут рабовладельцы совсем загоняли, как старую лошадь, — попробовал он отшутиться, но, лишь произнеся эти слова вслух, вдруг осознал, как тонка грань между сарказмом и правдой жизни.

Зоя сочувственно поджала губы и кивнула.

— Девушка, а покажите вон тот диск, — раздался голос сзади.

Надо же, Торик даже не заметил, как подошла покупательница.

— Вот этот, Анжелика Варум?

— Нет, вон тот, где Марина Хлебникова.

Зоя пододвинула подставку, ловко и привычно, одним плавным движением, взобралась на нее и сняла с верхней полки пластинку:

— Этот? «Чашка кофею»?

— Да! Надо же, как быстро выпустили. Давайте, я куплю.

Зоя уже мягко спрыгнула на пол и теперь сидела за кассой. В следующую секунду женщина подала деньги, но неудачно — одна из купюр упала на пол, и Зоя мгновенно сложилась втрое и исчезла за прилавком! Торику нравилось, как она движется. По сравнению с его извечной неуклюжестью…

— Ты до скольких сегодня?

— До шести. Двадцать минут осталось. Подождешь?

— Конечно. Дай пока вон тот буклет посмотреть.

— Ога. — Даже любимое словечко Пятачка звучало у нее просто и естественно.

Она занялась покупателями, а Торик делал вид, что читает, а сам никак не мог решиться. Здесь проблема была не в том, чтобы понравиться девушке. Вопрос в другом — можно ли рассказать ей о проекте?

Да что со мной такое? — удивлялся Торик. — Раньше я, не задумываясь, делился с любым, кто более-менее способен понять. Кому попало, ясное дело, говорить не стоит. Но Зоя-то уж точно не кто попало. Хотя…

В сущности, он пока так мало знает о ней. Да, она ему симпатична. Да, она, видимо, здорово разбирается в математике, ведет свои исследования, программирует. Чем-то похожа на него самого. Возможно, ее опыт и свежий взгляд могли бы пригодиться. И все это — плюсы. А дальше идут… неопределенности.

Он ничего не знает о ее родителях — кто они, есть ли вообще? Чем она интересуется, кроме своей математики? Он даже не знает, замужем она или нет. А если да, то кто у нее муж, чем он занимается? Расскажет ли она кому-нибудь о проекте? Как она сама все воспримет? Не поднимет ли его на смех? А что если…

* * *

— Я смотрю, ты совсем зачитался. Пойдем? — Вдруг донеслось совсем рядом.

— В смысле?

— Полчаса читаешь одну и ту же страницу. К тому же вверх ногами. Все хорошо?

Они вышли на улицу.

— Задумался?

— Вот именно.

— Интересно. И о чем думаешь?

— О тебе.

— Ах, как романтично! — со смехом поддела она его. — А если серьезно? Кстати, Пух, а куда мы идем?

— Я подумал, может, до парка прогуляемся?

— Давай, я там как раз живу недалеко.

— С мужем? — Вдруг вырвалось у него. Ох, какой нелепый разговор получается!

— Уже нет, — спокойно ответила Зоя, отмерив бесконечную для Торика минуту тишины. — Мы развелись. И я снова живу с родителями. А ты?

— Я… — наоборот, — пробормотал он и, поймав ее недоуменный взгляд, окончательно осознал, что несет чушь. Ну же, человече, соберись! Это ты приехал поговорить с ней, а не она с тобой!

— Как это? — переспросила Зоя, не подозревая о его внутреннем диалоге.

— Мне пришлось уйти от родителей. Теперь я живу отдельно. С сестрой… — он хотел сказать «с сестрой Семена», но остановился. В этих тонкостях трудно разобраться новому человеку.

— Я бы, наверное, не смогла жить с сестрой. Хотя… — она усмехнулась, — как-то ведь жила всю жизнь!

Фраза показалась Торику не слишком понятной, но пока он решил не вдаваться в подробности. Сейчас было важно другое.

— Знаешь, я чувствую себя так глупо, — признался он, — говорю не то и не о том.

— Смущаешься? Или я внушаю тебе суеверный ужас?

— Теряюсь. Мысли путаются. И я не нахожу нужных слов.

— У меня тоже так иногда бывает. Тогда я обращаюсь к математике. Там всегда так тихо и спокойно, но при этом непременно найдется что-нибудь интересное в самом вроде бы тривиальном месте!

— Например?

— Возьмем число пи.

— Тебя смущает его иррациональность?

— Нет, иррациональные числа меня совершенно не смущают. Они легко укладываются в сознании, мы ими активно пользуемся, дело в другом.

— И в чем?

— Число пи определяет многое в нашей реальности.

— Отношение длины окружности к ее диаметру?

Мимо ошалелым шмелем с ревом пронеслась иномарка, чуть не обдав их водой из лужи, они еле успели отскочить.

— Это школьный уровень. Посмотри глубже. Возьми мячик и шнурок. В нашей реальности ты можешь обернуть мячик шнурком неплотно, свесить свободную петлю. Для такой системы местное значение пи будет четыре, пять, да сколько хочешь, хоть тысяча.

— Никогда не думал об этом в таком ключе, но… можно и так сказать. Но ведь это не пи, это…

— Знаю, я так называю соотношение только для простоты, ты ведь понимаешь, о чем я, правда? И это лишь одна сторона монеты.

— А другая?

— Сделаем наоборот: будем натягивать шнурок все плотней и плотней и измерять соотношение. Мы легко получим 3,4, потом 3,2 — но это и все. Дальше начнутся всевозможные физические препятствия. Влияет толщина самого шнурка. Упругость мячика. Жесткость его поверхности. Можно засунуть этот мячик в какой-нибудь невозможный агрегат, где все идеально подогнано. Но даже там мы получим всего лишь 3,15. А до классического 3,1415… не дойдем никогда.

— Почему?

— Потому что в нашей реальности значение пи — это абсолютный и недостижимый предел. Это идеал, к которому стремится реальность, ее граничная сущность. Заметь, граничная она в обоих смыслах — не только в том, что описывает поведение границы сферы, но и в том, что это крайнее, предельное значение, граница смысла, за которой начинается хаос.

— Слушай, как ты здорово рассказываешь! А почему об этом не пишут?

— Где? На заборах? — горько усмехнулась она. — Ты же видишь, сейчас людей мало интересуют вечные вопросы. Научной литературы в магазинах почти не осталось. Зато повсюду «Как ничего не делать и преуспеть в жизни». Вот это важно, это продается. Я не жалуюсь. Просто к слову пришлось.

— Пусть не сейчас. Я столько лет изучал физику — ядра, галактики, вязкость, упругость, электроны и суперпозиции, но никогда не слышал, чтобы кто-то называл число пи фундаментальной константой нашей реальности. Постоянная Планка — другое дело.

— Ну, это микромир. И только в нашей реальности.

— Ты так говоришь, будто перед тобой открыты еще и другие.

— Так и есть.

— И где они? Как их можно увидеть?

— Они повсюду, лишь руку протяни. Или подумай о них.

— В фантастике? Или ты про абстракции.

— Как посмотреть… В математике почти все — абстракции, но мы вполне конкретно ими пользуемся.

— Ты хочешь сказать…

— Тема моего диплома: «Топологические расчеты в энмерном пространстве». И в ходе дипломной работы я получила ряд очень интересных выводов, с которыми согласились не все преподаватели выпускающей кафедры.

— Слишком радикально? У меня тоже примерно так сложилось с дипломом. Но там был не научный прорыв, а скорее технологический.

— Расскажешь потом? — спросила она, и Торик всей душой вдруг почувствовал, что у них обязательно будет это самое «потом».

— Почему нам с тобой так легко говорить о математике?

— Потому что там сплошные абстракции, и ты не боишься, что я подвергну тебя обструкции! — вдруг хихикнула она и слегка подпрыгнула, на миг став похожей на школьницу. — Я замерзла! Может, зайдем куда-нибудь?

* * *

В этой части города новых кафе было до смешного мало. Столовые советских времен уже убрали как пережитки, а по ресторанам оба ходить не привыкли. Впрочем, через пару домов нашлось решение — чудом сохранившаяся блинная под мультяшным названием «Умка». Блины там готовили по-настоящему и долго, что вполне устраивало обоих — можно сидеть в тепле и говорить сколько хочешь.

Зоя ушла помыть руки, а когда вернулась, Торик решил начать разговор со знакомого берега:

— Знаешь, можно сказать, что я тоже исследую некое пространство.

— В смысле, математически? — привычно уточнила Зоя. — А какую модель взял за основу? Там евклидово пространство или нет?

— Э… нет, скорее, физически исследую. Методом погружения в него.

— Не поняла.

— Я тоже не очень понимаю. Там все так запутано!

— Рассказывай! — Ее глаза весело блеснули. — Я — мастер по распутыванию.

— Ладно. Мы с друзьями разработали одно устройство, оно погружает человека в особый частично контролируемый сон.

— Ну, про электросон-то уже лет сто говорят, если не больше.

— Мы с этого начали, но потом много всего дорабатывали и обнаружили эффект погружений.

— Это как? Кстати, блинчики у них отменные, особенно сироп. Давай потом сюда еще сходим?

Ого! Еще одно «потом»? Очень хороший знак! Неуверенность растворялась. Его понесло. Или это Судьба своей невидимой десницей направила его в нужную ей сторону? Трудный разговор теперь шел легко и приятно.

— Конечно, сходим! — улыбнулся он. — А ты любишь сладкое?

— Ой, обожаю! Так что это за погружения?

— При определенном сочетании электрических параметров я попадаю в один и тот же фрагмент воспоминаний. Причем интересно, что…

* * *

Она молча жевала блинчик, не забывая окунать его в розоватый сироп, а Торик наблюдал. Работа поваров. Работа челюстей. Работа мысли. Анализ. Оценка. Соотнесение с тем, что уже известно. Быстрый взгляд на Торика. Рассеянная улыбка. Ага. Теперь оценка достоверности источника. Сейчас задаст наводящий необязательный вопрос. Или нет? Точно, вот оно.

— А фрагмент всегда только один у всех людей?

— Мм… на самом деле тут два вопроса. Первый ответ: фрагментов много. Задаем разные начальные условия — попадаем в разные фрагменты. Но при конкретном сочетании условий фрагмент всегда один и тот же.

— Ога. А второй ответ?

Торик несколько приуныл, вспомнив негативную реакцию Стручка в похожей ситуации.

— Видишь ли… Как тебе сказать…

— Как есть. Со мной это лучше всего работает — просто скажи, как ты это понимаешь, и мы подумаем, что с этим дальше делать.

— В общем… я не знаю, как и почему так происходит, но пока при проведении испытаний эффект погружения проявляется только у одного человека.

— И это?

— Погружаюсь только я. Пока ни у кого больше этого добиться не получилось.

— А вы… на многих пробовали?

— Не очень. Я стараюсь не распространяться об этом.

— Молодые люди, еще что-нибудь заказывать будете? — Вдруг прозвучало совсем рядом.

— Еще будешь?

— Ой… нет, я бы съела, очень вкусно, но тогда я точно лопну.

— Спасибо, больше не нужно.

— И все-таки — сколько человек участвовало?

— В сумме, думаю, человек десять-двенадцать.

— Выборка не очень большая. О статистике говорить рано. Можно спросить?

— Давай.

— Ты уверен? — Внимательный взгляд прямо в глаза. — Сам уверен, что это действительно происходит?

— …а не кажется? — Он усмехнулся. — Я на сто процентов уверен, что это именно кажется. Что я вижу это почти как во сне, только ярче.

— Торик, — она впервые за этот вечер назвала его по имени, и он сразу подобрался: вот оно, подошли к сути. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я спросила. Это все… не придумано? Это так и есть?

— Да, — твердо ответил он, чуть помолчал и добавил, — и нам нужна помощь.

— Моя? — уточнила она, хотя это и так было ясно.

Он кивнул.

— Я не знал о теме твоего диплома. Даже не думал о направлении твоих исследований. Но я интуитивно предполагал, что ты со своей подготовкой сможешь разобраться в мешанине данных, которые мы уже собрали.

— Ты хочешь, чтобы я тоже… как там это у вас делается? Засунула голову в это ваше устройство и…

— Не обязательно. Только если сама захочешь проверить. А так было бы вполне достаточно внешней обработки данных. Мы попадаем в некое пространство, и оно как-то там, внутри себя, организовано. Теперь я понимаю, что это очень близкая тебе тема.

— Да, пожалуй. — Она стала осторожней в высказываниях. — И… что мне для этого нужно будет сделать?

— Можно прийти ко мне в гости…

— Приглашаешь?

— Конечно. Посмотрела бы на эту штуку. Мы могли бы обсудить данные, подходы, придумать способ…

— Выработать стратегию сбора и обработки данных?

— Вот-вот.

Она еще немного помолчала, потом скептически усмехнулась, прищурилась и сказала:

— Дяденька, а вы случайно не маньяк?

Торик оторопел: что это было? После всего, что он ей рассказал?!

— Да я шучу, ты чего? Это же из анекдота. — Он облегченно выдохнул, а Зоя продолжила: — Я подумаю. Это очень интересная тема. Правда. Честно говоря, я уже засиделась без настоящего применения своих знаний по специальности. Но сначала мне надо решить одну свою проблемку, так сказать, развязать руки. А потом я, скорее всего, соглашусь. Мы хотя бы попробуем разобраться. Хорошо?

— Конечно. Начнем, а там как пойдет, да?

На том и порешили. Он проводил ее до дома, потом некоторое время соображал, на каком же троллейбусе выбираться из этого района, но так и не придумал. В итоге пешком дошел до театра, а уж там определился. Он ехал домой, а душа пела. Почему? Кто ж ее знает.

Видимо, сегодня он все сделал правильно: так, как хотела Судьба.